***
Отец ещё с малых лет талдычил ему об осторожности. Заставлял учить пароли от сейфов и банковских ячеек вместо Патер Ностер по субботам. Показывал, как лучше уничтожать документы и где хранить резервные копии важных бумаг, когда тащил к себе в офис. За ужином изо дня в день приводил в пример бывших деловых партнёров, погоревших на каких-то мелочах вроде «крысиных хвостов» и «кротовьих нор», по которым к ним в штаб забирались доблестные легавые, но… Но Рео никогда не слушал. Не вникал в суть их бесед, а если и вникал, то тут же вышвыривал из головы все лишние наставления, срываясь на тусовки к друзьям. Отец стращал тем, что запрёт его дома за раздолбайство и лишит карманных денег, но и эти стариковские ворчания совершенно не парили — Рео просто знал, что угрозы остаются угрозами, поэтому постоянно отмахивался. Да, лет эдак в пятнадцать он был абсолютно уверен в том, что старик тупо бредит какой-то параноидальной тухлятиной — вряд ли здоровый на голову мужик в лета́х стал бы болтать про норы, хвосты или про что ещё из разряда естествознания. Сейчас же, стоя у опущенных жалюзи, Рео впервые понимает, как сильно недооценивал напутствия отца. Очень сильно недооценивал. Ровная спина истекает ручьями пота — хоть на байдарках сплавляйся, — побелевшие пальцы судорожно ломают край пиджака, а кровь в жилах стынет так, как всегда сворачивалась перед поркой. Рео инстинктивно сглатывает. Осторожно поддевает ламель. И в десятый раз за последние полчаса выглядывает на дорогу. Широкие тротуары практически пусты. Парковки у обочины и между небоскрёбами забиты тачками местных офисников. Рео прекрасно помнит каждую: и вон ту синюю Тойоту, и вон тот серебристый Ниссан, и вон тот бордовый Форд, но не этот долбанный тонированный Фольц. Зубы озабоченно зажимают нижнюю губу, а в голову влезает непрошенный вывод — эта колымага дежурит здесь уже третий день подряд. Неспроста дежурит, как пить дать неспроста. Личный опыт тактично напоминает: на микроавтобусах в Мидтауне ездят разве что китайцы или русские, но Рео готов поклясться своей честью, что с этими парнями всё было на мази. Ну или почти на мази — ни одной стычки интересов за год, за исключением делёжки сети поставок в Бруклине, закончившейся за столом переговоров. Дипломатичность — редкое качество для членов преступных группировок, и Рео повезло найти язык даже с угрюмыми евразийскими психами. Пальцы отстранённо перебирают по тонкому слою пыли, металл отсвечивает влажным блеском. Рео снова думает. В теории они, конечно, могли установить слежку из-за Клайда, который чуть не подстрелил чью-то девку. Только и здесь есть загвоздка: Рео прекрасно знает, эти парни очень мстительные, когда дело касается их сучек, поэтому Клайд отправился кормить червей немного раньше, чем они спохватились искать его. На этом всё. Никто из других подчинённых не переходил дорогу этим психам. И это означает только одно — русскую и китайскую мафию можно смело исключить из короткого списка. Рео ещё раз метает озадаченный взгляд к вязкой черноте, закрывающей вид в салон. Зрачки носятся по лобовому со скоростью загнанной в ловушку мыши. Тело напрягается. Рео смотрит. Смотрит пристально, хмурится и щурится, но не находит в тонировке ничего, кроме отражения неба. На стекле что-то бликует, и Рео незамедлительно отшатывается вглубь кабинета. Нет, он не напуган, он просто соблюдает осторожноть: то, что его зрение не просвечивает внутрянку ещё не означает, что внутрянка не метит в него через прицел. Стук каблуков отбивает похоронный марш, в поясницу упирается столешница. Опасность позади, отсюда не достанут — заключает внутренний голос. Рео прерывисто выдыхает и ослабляет галстук. Невидящий взгляд скатывается по стене, чтобы высверлить дыру в паркете, в которую можно спрятаться, а в потяжелевшей голове прорезается максимально хреновая мысль. Да. Сомнений быть не может. Это точно копы. Копы подобрались вплотную и сейчас пасут их офис, как тупую овцу перед выделкой. За спиной тихо щёлкает дверь. В кабинет врывается шуршание шредера и встревоженные переговоры девчонок из бухгалтерского отдела. — Рео, мы разобрались с фондом помощи… — Я понял, — резко оборачиваясь на голос, обрывает тот, а затем показательно косится к окнам. Прослушку на расстоянии никто не отменял — поясняет он одними глазами. Нико сразу догоняет намёк: настораживается и вытягивает шею к жалюзи. — В общем, теперь должен быть порядок, — чуть тише подытоживает он, показывая своё привычное «окей». Рео с тяжёлым вздохом опирается на стол и качает головой. Ничего, блять, не окей. Разбираться ещё долго. Очень и очень долго. В компании после смерти отца творится полнейший раздрай с договорами, сделками и денежными операциями. И ладно это, такое везде бывает, но маломальски сносных сотрудников, разбирающихся в бумажной волоките, можно пересчитать по пальцам. Остальные же — редкостные раздолбаи, которые только и знают, как палить во все стороны и варить химию. Тонкие волосы царапают щёки. Спина сутулится. С обкусанных губ слетает глухой смешок. И как вообще старик их всех контролировал? Неужто и вправду стоило слушать тот заумный трёп? — Ты как сам? — подняв потускневший взгляд на подчинённого, вполголоса спрашивает Рео. — Не устал? Нико потирает шею, будто действительно обдумывает вопрос. Спустя мгновение из-под пушистой чёлки выглядывают встревоженные глаза, но голос по-прежнему звучит уверенно и твёрдо, как шелест камня о камень: — Порядок. Лапши поел, кофе попил, готов к труду и обороне. Рео одобрительно кивает и тянется к ноутбуку. Жёсткие диски на нём — самая главная улика, при наличии которой легавые запросто навешают на него с десяток статей. Короткие ногти почти неслышно отстукивают по стальной крышке. Нико отслеживает их движения несколько секунд, после чего неслышно подходит ближе. — Понял, разберусь, — одними губами произносит он, подхватывая этот идиотский коробок из микросхем. Дверь неслышно закрывается, потому что Икки сваливает ещё незаметнее, чем появляется, и в кабинете вновь воцаряется тишина. Рео мрачно опускается в своё кресло. Ныряет носом в сложенные в молитвенном жесте ладони. Вздыхает. Каблук ритмично стучит по полу. Лицо хранит спокойствие, но сердце тревожно мечется между рёбрами. Нужно выпить успокоительное. Или просто выпить. Голову пронзает пульсирующая боль. Рео закрывает глаза, надавливая пальцами на виски. Садиться за решётку в двадцать три года не очень-то весело.***
Пойти на дно вместе с тонущим судном — долг любого уважающего себя капитана. Именно так утешает себя Рео, сидя в кабинете днём позже. Оконная рама слегка приоткрыта. На столе дымиться пепельница. Рядом — кружка с очень крепким кофе, чтобы не вырубало после бессонной ночи. В коридоре за дверью практически пусто — подавляющая часть сотрудников как бы случайно была отпущена по домам. Все операции по фиктивным товарообменам приостановлены, все участники процесса поставлены в известность. Короче говоря, более-менее слаженная работа встала острой костью в горле, и теперь остаётся только ждать, когда она провалится дальше. Других вариантов нет. Рео прижали за глотку. И яйца, кажется, тоже выкрутили так, что сдвинуться с места стрёмно — ни вправо, ни влево, ни прямо. Везде копы. Чёртовы, мать их, копы. Потные пальцы рьяно потирают тачпад нового ноутбука — Нико великодушно отдал свой девайс перед тем, как метнуться на одну из съёмных квартир. Здесь всё легально, сказал. Пользуйся, пока не снимут подозрения, добавил. Рео даже усмехнулся такой уверенности. «Нико, ты придурок, от подозреваемых в наркоторговле и незаконном обороте оружия легко не отваливают». Тем не менее, ноутбук действительно был нужен, и Рео забрал его без лишних уговоров. Самое примечательное, что на рабочем столе действительно нет ничего необычного, кроме нарисованной девчонки на заставке. Рео самозабвенно тыкает по иконкам игр вокруг её короткой юбки. Мысленно прикидывает возраст, несмотря на нежелание думать — мозг срабатывает, как запрограммированная на моментальные выводы машина. Уголок рта брезгливо кривится — оказывается, Нико не только комнатный хакер с недурственной смекалкой, но ещё и извращенец. Впрочем, его специфичные хобби никак не отражаются на преданности работе — Нико практичен, дальновиден, и очень умён. Это — самое ключевое для работника. А личные дела… В личные дела сотрудников — даже тех сотрудников, с которыми он на «ты» и «ебать, чувак, тут такое случилось» — Рео предпочитает не лезть. Потеряв всякий интерес к изучению содержимого ноутбука Икки, он вяло опрокидывает себя в кресло и откатывается к окну. Дурное предчувствие пронизывает до костей, стоит снова раскрыть ламель и приподняться с места. Рео моргает пару раз для верности, стискивает челюсти и сдавленно чертыхается. Да, долбанный Фольц всё ещё там, но теперь около него грудятся кучкой люди. Люди в штатском. Стоят и смотрят сюда, прямо в его окна. Рео замечает в руке одного из них рацию и чётко фиксирует момент, когда чёрный коробок поднимается к чужому рту. Спина вновь взмокает и затравленно вминается в обивку кресла. В пидажке становится до тошноты неуютно. Расстегнув обе пуговицы, Рео глубоко выдыхает. Ему позарез нужна короткая передышка, прежде чем вынести себе приговор. Кажется, начинается штурм.***
Первой сдаётся дверь на входе в их офис. — Всем лечь на пол, работает полиция! — кричит кто-то в коридоре. Адреналин прошивает вены током и ударяет по вискам. Рео обхватывает пальцами ручки кресла, заблаговременно выравниваясь в лице. Отец всегда говорил, что главное для бизнесмена — готовность держать планку даже в самых непредвиденных обстоятельствах. Интересно, учитывал ли он что-то настолько непредвиденное? Шум за дверьми молниеносно стихает, обращаясь в тихий стук подошв по полу. Судя по частоте и хаотичной слаженности шагов, легавых не меньше десятка. Навостривший уши и до предела собранный, Рео терпеливо отсчитывает секунду за секундой, пока взбудораженное стрессом сознание вытряхивает из ячеек памяти советы с пометкой «в случае обыска». Ход чужих ботинок постепенно рассеивается вдоль стен их полупустого офиса и откликается в соседних кабинетах. Девчонки из бухгалтерии что-то шутят. Копы повышают голос. Отец тоже так так давил криком, когда ему что-то не нравилось. Внезапные воспоминания о нём отвлекают от посторонних шумов, и Рео закрывает глаза, диктуя самому себе безмолвную мантру. «В случае обыска ты должен вести себя так, будто бы ты убеждён в своей невиновности». В дверь вежливо стучат. — Откройте, это полицейский департамент Нью-Йорка! «Никогда не сопротивляйся, копы не любят, когда им мешают выполнять свою работу». «Уважай своего врага, здесь не Колумбия, никто не выпотрошит тебя за напускное дружелюбие». Лекция заканчивается так же быстро, как и началась. Рео благодарно кивает фантомному голосу старика и прочищает горло для любезного «войдите, не заперто», но резкий хруст рубит нервы с жестокостью мясника на бойне. Секунда — и эксклюзивное красное дерево срывается с петель под натиском чьих-то ног. Тело каменеет от шока. Застывший в кресле Рео метает взгляд к двери и будто в стоп-кадре видит этот безжалостный прыжок. Взметнувшаяся пыль. Осыпавшаяся бетонная крошка. Напряжённые икры, натянувшие мешковатую ткань штанов. Тяжёлые подошвы армейских берц, лом и короткий взгляд из-под подшлемника. Во взгляде — шизанутые, азартные черти, от буйства которых моментально пересыхает в горле. Грохот запоздало даёт по мозгам, дверь раздирает край дивана и приземляется в центре кабинета. Прямо на лакированный пол, ошарашенно думает Рео, всё больше догоняя смысл происходящего. Дверь. Упала. Прямо. На. Его. Лакированный. Блять. Пол. — Какого хрена, чувак?! — подорвавшись со своего места и схлестнувшись взглядами с парнем в маске, надрывается Рео. Ладонь твёрдо указывает на причину крика: — Это, блять, ручная работа! Некто «чувак» ловко перехватывает фомку и замирает прямо на шлифованном дереве, наглейшим образом проигнорировав не только вопрос, но и все дальнейшие объяснения. Неужели решил, что так легко сольётся? Не тут-то было! Рео быстро не успокаивается — наоборот ещё больше злится. Сверлит его острыми, полными ненависти зрачками, пока штурмовой отряд потоком вливается в дверной проём. Пыльные ботинки тащат за собой комья грязи, свистят по полу резиновыми каблуками и будто в довесок топчут ковёр. На каждом из этих ряженых — одинаковые балаклавы, у каждого в больших руках — лоснящиеся автоматы, ощетинившиеся к столу. Присутствие такого количества спущенных с цепи силовиков не сулит ничего положительного, но Рео сейчас плевать на свою шкуру. Да и на гадёнышей, испачкавших его ковёр, в принципе, тоже плевать — Рео занят. Рео, блять, не может перестать глядеть в большущие глаза этого ушлёпка, точно приколоченный. Именно этого, сука, ушлёпка. Да, вот этого самого, который торчит в метре напротив, не сдвигаясь ни на миллиметр в сторону, и без зазрения совести пялится в ответ. Молчание кочегарит Рео, точно печку в паровом поезде. Ярость подступает к щекам непримиримым жаром. Руки сжимаются в тугие кулаки, и Микаге делает шаг вперёд. Вдох-выдох. Спокойнее, парень. Дыши. — Эй, — подаёт он напряжённый голос, держа зрачки на линии огня с чужими. — В глаза мне смотри. Штурмовик зевает. Сонно моргает. — Алло, я с тобой разговариваю, — выпускает когти Рео. Такой игнор уязвит кого угодно. Но Микаге — особенно. — Ты хочешь себе проблем? — добавляет он перед тем, как вытянуть палец к чужой груди. Штурмовик снова зевает, тактические перчатки предупредительно скрипят. На сгибах проступают острые складки, и Микаге замечает. Опасность. Такая неуловимая, что он едва ли чувствует кожей, как воздух между ними двумя набирается осаязаемой статикой. Тем не менее, шёпота интуиции достаточно — Рео принимает решение отступить обратно к столу. — Не стыдно чужое имущество портить? — достигнув безопасного расстояния, спрашивает Рео с укором. И опять кивает подбородком на причину своего недовольства. Сталь в крепких руках издевательски сверкает. Коп пожимает плечами. — А за что извиняться? — вяло тянет он, не обрывая зрительный контакт. — Я думал, это — моя работа, а ты — злодей. Вроде не ошибся. Абсолютно безучастный голос немного набирает в громкости, и это как-то странно. Узкая прорезь на тёмной ткани скрывает физиономию самонадеянного подлеца — Рео видит только тусклые, золотистые глаза, даже близко не представляя, что находится под тканью. Но тело предаёт. Особенно пульс, который отдаёт в паху, будто под гипнозом. Каблуки неверяще вжимаются в пол. Зад упирается в столешницу. Рео деловито скрещивает руки. Прищуривается. Штурмовик всё так же стоит недвижимым болванчиком. И как же раздражает его подчёркнуто-безразличный взгляд. Рео мысленно чертыхается. — Слушай, тебе вообще правила не… Договорить, правда, не успевает — офицер появляется из ниоткуда, заслоняет этого придурка собой и тычет ордером в лицо. — Вы подозреваетесь в отмывании денег через… Томительный стук в груди обрывается резким холодом. Морок от присутствия того мудака спадает — Рео брезгливо морщится на выдвигаемые обвинения. Фыркает под общеизвестное «У вас есть право потребовать адвоката, но препятствовать обыску вы не можете», а затем подпирает щёку кулаком, выглядывая на офицера с виртуозной непреклонностью. — Я не собираюсь никому мешать, — твёрдо заверяет он, после чего не менее виртуозно строит ущемлённую мину и показывает пальцем на дверь, — просто запомните, что за это дерьмо, — палец встряхивает, Рео почти плюётся гадючьим ядом, — вы точно мне заплатите из своего кармана, офицер. И за диван, кстати, тоже. Коп моргает и, поймав направление взгляда, оборачивается ко входу. Рео подмечает, как его пухлая ладонь изумлённо ложится на шею. С губ слетает пренебрежительная усмешка. — Как думаете, сколько там тысяч баксов? — нисколько не скрывая своего тихого гнева, отчеканивает Микаге. — Вы знаете, что это покупалось ещё при моём отце? Уважете ли вы и ваши подчинённые память усопших? — Прошу прощения, — вернув голову в прежнее положение, коротко прокашливается офицер. — Вы разве не держали дверь запертой? У нас есть регламент, согласно которому… Говорит он много, чётко и быстро, но сразу же утопает в сторонних шумах, потому что ни одна его фраза уже не стоит внимания — ящики стола и дверцы шкафов громыхают в единой какофонии, и эти звуки куда важнее. Рео страшно представить, что творится в коридоре и соседних кабинетах — даже отсюда легко расслышать, как лязгают мусорки и стучат клавиатуры. Главное — не паниковать. Микаге присаживается в кресло, скрещивает пальцы на животе и выглядывает на полицеского исподлобья. — …Знаете, я вам скажу немного иначе. Без регламентов и прочего дерьма, — выдержав испытующую паузу, цинично произносит он. — Бесполезно держать что-то на замке или прятаться, когда у вас такие отбитые подчинённые. Офицер недоумённо приподнимает бровь. Рео закидывает ногу на ногу, смещая сцепленные ладони на колено, и напяливает самую дружелюбную улыбку из возможных. — Ох, они даже ручку не попытались повернуть, представляете? — издеваться над легавыми весело, но лучше не перебарщивать. — Почему они такие тупые, скажите на милость, мистер… как вас там зовут? Полицейский чешет свою залысину. Сконфуженно сжимает губы. — Миллер, — подсказывает, но тут же соскакивает с темы: — Послушайте, сэр Микаге… — Я уже понял, что на меня вновь пытались доложить мои конкуренты, мистер Миллер, — со стальным лязгом в голосе перебивает его Рео. Ладонь демократично помахивает на ноутбук. — Вот, пожалуйста, обыскивайте, как и планировали. С вами потом свяжутся для оценки ущерба. Офицер судорожно поправляет свой жетон и кивает. — Мы не отнимем у вас много времени. И прошу прощения за то, что вам… Рео останавливает его монолог жестом и растягивает рот в самой дружелюбной улыбке из тех, которые вообще существуют: — Я же сказал, с вами свяжутся. И с вашей семьёй, возможно, тоже — благоразумно умалчивает он, вспоминая номера знакомых мексиканцев, которые вскрывают глотки ножом, точно консервные банки. Поменявшись в лице, Коп коротко кивает словам Микаге. — Понял вас. — Взаимно, — деловым тоном отзеркаливает Рео. Привычный уклад вещей внутри его кабинета меняется с поразительной скоростью. Меняется, кстати, в самом прямом смысле — Микаге только и делает, что горестно надувает грудь, наблюдая за тем, как очередную папку с документами небрежно потрошат чужие руки. Скоросшиватели валяются на диване, листы бумаги разлетаются по двери и столу, офицер что-то записывает в планшет, перелистывая страницу за страницей. Внутренняя паника постепенно сменяется безрадостным смирением — разгребать теперь придётся не только косяки мелких сошек, но и весь этот срач. Ладно, переживётся. Всё будет в норме. Нико хорошо подчистил следы, поэтому они точно не найдут ничего компрометирующего. Рео причмокивает своему рассудительному выводу, одним махом допивает остывший кофе и тянется за сигаретами, искоса глядя на какого-то чмошника, отряхивающегося от пыли. Кто вообще говорил ему шарить рукой по шкафу? Туда даже уборщица не заглядывает. Рео вытряхивает зажигалку из пачки, следом выбивает палку Кэмела, прихватывая её губами. — О, лоли. Знакомый голос прошивает кровь, и пластик в ладони мигом обливается солёной водой. Рео повезло, что отец научил его держать марку и не трепыхаться раньше времени. — Мистер Микаге, да вы извращенец. Голова сама дёргается на голос, и цепкий на детали взгляд напарывается на чужую задницу. Сердце пропускает пару ударов подряд. Некто «чувак» ака «мудак с ломом в руке» стоит, опершись ладонями на стол, и смотрит в экран ноутбука. Рео хочет послать его, прогнать отсюда на хрен — потому что какого чёрта, чел, ты испортил мне дверь, пол и диван, — но все грубые слова катятся вниз по горлу вместе с вязкой слюной. Фильтр во рту размокает. — Что, даже не попытаетесь оправдаться? — никак не унимается Мудак. Его длинные пальцы, спрятанные в скрипучую ткань перчаток, медленно перекатываются по коврику для мыши, но Рео глядит не на них — они просто мельтешат фоном, — а на то, как плотный рип-стоп обтягивает крепкие мышцы ниже пояса. Зрачки бегло проводят по их плавному контуру, спускаясь к складкам на бёдрах, оглаживают внутренние стороны ляжек, поджатые ремнями подсумков. Рео затравленно сглатывает, ловя себя на странной мысли. Мысли затянуть потуже, чтобы зад выделялся отчётливее. Под ширинкой колышется едва заметное возбуждение. Вопросов к себе и его спелой заднице становится больше, но да. Это именно оно. Рео импульсивно хватает ручку со стола и щёлкает колпачком. — Я похож на воздушный шарик? Или у вас такие наклонности? — не оборачиваясь на источник шума, полушёпотом спрашивает Мудак. Долбаный, сука, Мудак. Его большие глаза между узкой прорезью подшлемника слегка прищурены, но всё так же отстранены, будто смотрят не сюда, а куда-то под землю. Пятью этажами ниже, в зассатую Нью-Йоркскую подземку, может. Или сразу в ад. Хотя разница минимальная. Рео смаргивает лишние наваждения, продолжая держать ручку и зажигалку в запотевших ладонях. Мудак не шевелится. В белках его огромных глаз мерцает та короткая юбка. Внимательный на детали взгляд — с работой Микаге нельзя быть невнимательным — умудряется разглядеть белёсые ресницы. Такие лёгкие и пушистые, что Рео скатывается вниз по креслу с раздвинутыми ногами. — …Мои наклонности тебя ебать не должны, — перекатив Кэмел из одного уголка рта в другой, с нажимом отчеканивает Микаге. Нарочито-громко утыкает ручку в стакан. Откидывает крышку на зажигалке. Подносит огонёк к кончику сигареты. Штурмовик отталкивается ладонями от стола и вперивает свой немигающий шизанутый взгляд на губы. Член с любопытством дёргается. — Что ещё? — начёсывая пальцем рельеф на зажигалке, кривится Рео. Дым встаёт комом в глотке, потому что Мудак тоже дёргается. — Курить вообще-то плохо.