Отставить службу

***

Кайзер при первой встрече говорит о том, что Йоичи симпатичный, Йоичи злится, мысленно проклиная Джинпачи Эго за отстойный подбор нового напарника, но краснеет. И это уже приговор. Клеймо на собственной репутации. Очернение самого себя путём попадания в очередной переплёт событий, на который не выйдет повлиять даже при непрекращающихся попытках сбежать под ведение кого-нибудь другого — они с Кайзером лучшие детективы в отделе, а лучших детективов всегда ставят в лучшие пары. Кайзер, получается, лучший. Серьёзно, Йоичи не может перестать думать о нём с тех самых пор, как Михаэля перевели в их отдел из Нью Ривера за успехи в службе. Падкий на лесть, уникальный в своих методиках проведения расследований, обособленный ото всех и одновременно единый с каждой бумажкой на своём рабочем столе и каждой проперженной мордой в кафетерии у кофемашины, Михаэль представляет собой сосредоточение всего бесподобного, того самого бесподобного, что не могут продать на аукционах за фактическим отсутствием самого лота. Немецкая сволочь — самая особенная сволочь, с которой в принципе можно столкнуться в Аризоне. И именно эта непревзойдённость Йоичи и раздражает. И именно это немое восхищение и не даёт ни единого шанса привыкнуть к Кайзеру. И именно этот факт — факт невозможности слизать с него хотя бы пару полезных привычек, — низводит интерес Йоичи в колючее, самоуничижительное раздражение, которое он всеми способами вываливает наружу. — Ненавижу тебя, — в один прекрасный день срывается с языка. Солнце шпарит в глаза сквозь жалюзи, со всех сторон слышатся голоса коллег в симбиозе с клавиатурами, сердце бьётся всё чаще и чаще. Кондиционер дует на макушку и охлаждает загривок, но Йоичи душно так, что ни отдышаться, ни надышаться вдоволь. Замеревший у края стола Кайзер складывает губы бантиком, заискивающе щурится и задабривает его стаканом с кофе, который вроде как брал себе. — Получается, всё взаимно? — беззаботно спрашивает он. Пальцы сами выхватывают подношение из чужих рук, Йоичи обессиленно морщится на рефлексы, опередившие ход мыслей, но выпивает раф в один присест. — С тобой? Да никогда, — стукнув бумажным стаканом о стол в качестве итога, фыркает он. — Ну это мы ещё посмотрим, — с широкой улыбкой тянет Кайзер. Йоичи цокает языком, на котором всё ещё держится приятное сливочное послевкусие. Михаэль заносит ладонь над тёмной макушкой, цепляет пальцем прядку, и в желудке и немногим ниже неоднозначно теплеет. Чёртов Михаэль Кайзер. Он приковывает к себе взгляд всеми возможными способами, не делая при прочих равных условиях ничего маломальски стоящего. Вся суть его натуры — сплошной повод для продолжительной оды идеальным анатомическим чертам, неповторимой стрессоустойчивости и манерной жестикуляции, с которой не сравнится ни один оратор. Кажется даже, что с Кайзером никто не сравнится не только в грации и обаятельности, но и в спорте — Йоичи знает, что Кайзер ходит на тренировки в зал после смены или перед ней. Хвастается своим рельефным телом, не демонстрируя его нигде, за исключением своего Инстаграма. И в любой ситуации остаётся умиротворённым, как благородный дикий зверь, к которому по гипнотическому зову выходит любая добыча, какую пожелает его высочество. Йоичи, например, выходит всего наполовину, потому что Кайзер на самом деле на хрен ему не упал, но как-то раз задаётся вопросом, на кого же похожа эта немецкая дрянь — на снежного барса, полярную лису или бенгальского тигра. Критические сбои в голове выдают ошибку четыреста четыре — Кайзер сам по себе, краснокнижный, единственный в своём роде, — и Йоичи, подловив себя на обличительной несостыковке, глухо чертыхается, в который раз рассматривая фотографию нарциссичной немецкой морды в экране. На этом дело не заканчивается — спустя пару мгновений в строке уведомлений всплывает сообщение от угадайте кого, и Йоичи чуть не роняет мобильный в ванную. Говоря в общем и целом, прогнозы у Йоичи на свой счёт далеко не утешительные — Михаэль Кайзер со своими хитрыми взглядами запал куда-то глубоко в душу в самую первую минуту знакомства, поставил между ушных раковин свой трон, уселся сверху и решил поболтать ножками, мешая мысли в взбитый белок с лимонным соком. На выходе получилось безе с клубникой в стаканчике, которое Кайзер приносит в офис под подмышкой и торжественно ставит Йоичи под нос. — Понедельничный сюрприз для моей детки. Кокетство не венчается должным успехом — Йоичи из принципа огрызается на детку, ворчит на ненужные сюрпризы, но ест безе вприкуску с кофе и вновь ругается с протянувшим его Михаэлем: — Какого хрена не отослал результаты вскрытия того бездомного в отдел по обороту наркотиков? Вместо нормального ответа Кайзер облокачивается на стол, затягивая в свою морозную хвою, и подхалимски заглядывает в глаза. — Вкусно? К щекам приливает жар, Йоичи давится свежемолотой арабикой, зарывается в документацию с носом, глотает сахаристый налёт на языке и постепенно сходит с ума. Эта немецкая сука вообще без принципов. Эта немецкая сука везде, но в основном в башке проблесковым маячком в форме короны. По пути домой Йоичи не отвлекается на дорогу, а хлопает глазами на призрачные зубцы у подголовника водительского сиденья. Кайзер без лишних просьб — в принципе без просьб, он вечно поступает так, как хочет, не спрашивая разрешения — подвозит Йоичи прямо до порога, потому что узнаёт, что его тачка в ремонте, отдаёт честь по щелчку ремня безопасности и насмешливо машет рукой в окошко. — До завтра, детка. На губах почти прорезается улыбка — Йоичи чувствует её зудение в уголках рта и лихорадочно запирается на все замки, после чего несётся в спальню чуть ли не галопом. Родная кровать похожа на безе — грёбаное постельное бельё, как вообще додумался постирать с красной футболкой? — Йоичи ерепенится у порога, но всё же падает мордой в подушку и воет из-за того, что пиздецки вляпался.