Mud on Your Feet

Чем ближе к Илину, тем более бодрым казался Вэй Ин. Вернее, тем бодрее казались Курганы. Осанка Вэй Ина выровнялась, лицо стало мягче и спокойнее, он перестал напевать и стоял с такой устойчивостью, что Лань Ванцзи, наверное, мог бы внезапно остановиться, а Вэй Ин даже не покачнулся бы. Тревожно смотреть, как обычно энергичный муж спокойно стоит и наблюдает за приближением Илина. — Давным-давно, — шепчет Вэй Ин, — там росла хорошая трава. Была хорошая почва. Ничего не пересыхало. А потом они сделали тут кладбище. В центре. После этого ничто не может долго тут цвести. — Мне очень жаль, — говорит Лань Ванцзи, — Вам нравилось лежать в траве в Облачных Глубинах? Вэй Ин хихикает. — Мы не можем ощутить всю глубину ощущений. Это просто легкое касание. Легкий «шепот» на коже, которую Вэй Усянь делит с нами. Это всего лишь воспоминание о том, что было. Так что нет, мы не можем наслаждаться такими ощущениями. — Сколько лет вашей поганой дыре? — спросил Цзян Ваньинь, в его тоне слились гнев, разочарование и боль. В одном тоне, едином и резком, — Вы вообще знаете? Вэй Ин склоняет голову, словно что-то высчитывая. — Много. Ваши предки могли помочь с её созданием задолго до основания Гусу Лань или Юньмэнь Цзян. Мы же… Смерть становится странной вещью, когда с ней встречаются так долго. Это бесконечный тихий или бесконечный кричащий колодец небытия. Ты сам толкнул его в туда, ты знаешь. В тихое, застойное, скучное небытие. Любой из вас сошел бы с ума. Цзян Ваньинь бросил на него пристальный взгляд. — Вэй Ин… — начинает Лань Ванцзи. — Нет. У тебя мало прав. Не разговаривай. — А почему мне нельзя? Мне нравится разговаривать со своим мужем. Вэй Ин покачал головой. — Прежде чем он стал твоим, он принадлежал нам. Мы… мы — те, кто поддержали бы его бесконечно. Что бы он ни делал. После этого Вэй Ин отказался разговаривать. Лань Ванцзи не настаивает. Цзян Ваньинь не смотрит на Вэй Ина, устремляясь вперед. Возникает необоснованное, беспочвенное желание притянуть Вэй Ина к себе, обнять его и позволить себе горевать. Лань Ванцзи хочется закричать, закричать так громко, что голос осипнет от нагрузки. Но сейчас это только разозлит их. Разозлит и оттолкнет. А им нужно было дать возможность выговориться Курганам. Даже если это включало в себя насмешки и оскорбления. Возможно, тысячи лет в них кипела обида, ненависть, ревность, гнев и боль; неудивительно, что они цеплялись за Вэй Ина, для них это воплощение бескорыстной любви и желания того, кто слушал их и давал им возможность выплеснуть все эмоции. Неудивительно, что они ненавидят тех, кто выступал против них; это как в деревне пытаются изгнать женщину, которая вырастила тебя, показала тебе любовь, когда родители бросили тебя, не имея на то причин, кроме той, что она тебя приютила. Бескорыстная любовь приводит к печальным последствиям. Потому что она не была бескорыстной: это был поступок, сделка, совершенная из эгоистичного желания защитить ту семью, которая осталась у Вэй Ина. Ведь Вэй Ин был таким эгоистом, когда дело касалось его близких. И Лань Ванцзи обожал его за это. Так сильно. Он с радостью согласился бы стать частью эгоизма Вэй Ина. Вэй Ин был частью его эгоизма. Лань Ванцзи — эгоист. Безумный эгоист. Когда они приземляются, Вэй Ин быстро спрыгивает с Бичэня, не удостоив их даже мимолетным взглядом. — Мы в Илин, — говорит он, — Чэньцин. — Мн. Я не могу. — Что? Лань Ванцзи отступает назад, отстраняя Бичэнь, и смотрит на Вэй Ина. Что-то мелькает у него во взгляде, и его рот искривляется в ехидной усмешке. — Мы не ели. Сначала еда. Цзян Ваньинь хмыкнул и отошел в сторону. — Чэньцин снова в Цзинши. Я не говорил, что отдам ее вам. Я сказал, что Вэй Ин сможет получить ее позже, — Вэй Ин пристально смотрит на него, его хватка крепнет, — Похоже, вы считаете нас глупыми. Ваше высокомерие поражает. — Как ты смеешь!.. — А, сначала обед. — Что ты творишь? — шипит Вэй Ин. Лань Ванцзи хмыкает. — Кормлю своего мужа. Может, вы и не Вэй Ин, но это его тело. Я не позволю пропустить ни одного приема пищи. Проходите. Садитесь. — Ты… ты! Цзян Ваньинь бьет Вэй Ина по голове. Тот замирает, в глазах вспыхивает красная вспышка, и темная энергия вырывается из-под его ног. — Забей. У них как ребенка начинается истерика, когда ты кладешь в него еду. Вы ведь любите его, так? — Вы… это… мы… конечно же! — Вы вольны есть столько, сколько захотите, — говорит Лань Ванцзи. — Полагаю, никто из вас давно не ел, м? Вэй Ин приостановился, скривив рот. — Мы… давно. Зачем ты это делаешь? Твой клан жаждет нашей гибели. Хочет, чтобы нас не было, — он обхватывает руками свое тело, крепко обнимая себя за талию. Лань Ванцзи улыбается. Даже если Вэй Ин не знает, Курганы, похоже, переняли его причуды. Он делает шаг к ним, они отступают назад, и он осторожно дотрагивается до пояса, который они небрежно закрепили. Лицо Вэй Ина застывает, глаза расширяются, и он молча наблюдает, как Лань Ванцзи затягивает пояс. — Мм… Вэй Ин любит, когда его вот так затягивают. Давление, — когда он смотрит супругу в глаза, они холодны, — Какую последнюю еду вы помните? Цзян Ваньинь хмурится и качает головой. — Это тупо. — Цыц, — огрызается Лань Ванцзи, — Ну? — Мы… мы не… коллекция. Смесь. Вкусы не… мы не получим от этого удовольствия. Мы хотим нас. Наше тело. Мы хотим уйти, — Вэй Ин выпрямляется, - Мы еще тогда поняли, что это такое. — Неужели? — спрашивает Лань Ванцзи, — Поняли, что я и брат моего мужа заботимся о нем? — Нет, — шипит Вэй Ин, — Заговор! Уловка! Уловка самой гнусной пробы. Как и тогда, тот… праздник. Переход. Мы были свидетелями! Мы видели каждую секунду, как этот мерзавец Цзинь пытался убить его. Фальшивое празднование рождения. Истинно! Мы не дураки! Мы короли, дворяне, те, кто знал ваш род. — Не было никакой уловки, — тяжело произносит Цзян Ваньинь, сверкая глазами. Лань Ванцзи внимательно смотрит на кольцо, — Был племянник Вэй Усяня. По вашему желанию он его потерял. — Наше желание спасло его! — кричит Вэй Ин. В этот момент из него вырывается энергия негодование — темная, пышущая, острая. Оно царапает одежду Лань Ванцзи, режет щеку Цзян Ваньина. Вэй Ин вдыхает, — Мы ничего не понимаем. Это… это шутовство! Подлость! С нами он в безопасности. Мы предложили… мы единственные, кто его любил. — Нет, — шепчет Лань Ванцзи, — Нет. Вы просто поддержали его, когда мы не смогли. — Предатели, — шипит Вэй Ин, — Предатели. Все вы. Мы… мы спасли его. Мы собрали его разрушенное тело. Мы кормили его… — Кормили его трупами, — шипит в ответ Цзян Ваньинь, — Три месяца. Вы не давали ему уйти. Ему пришлось выползать самому. Он не спал, боялся спать, и все из-за вас, — он ткнул пальцем Вэй Ину в грудь. — Это не так! — Это так! Все из-за чего? Вы любили его? Вы любили то, что он мог вам дать. То, что он мог позволить вам сделать! Вы не любили его! Вы любили то, что он был настолько наивен, что пытался приручить вас! — Мы слушали его! — кричит Вэй Ин, — Мы слушали, а все остальные — нет. Где ты был, Цзян Ваньинь? Когда он упал на нас. — Его сбросили! — Где ты был, Цзян Ваньинь? — прорычал Вэй Ин. Затем он смеется, отпихивая главу ордена в сторону. Лань Ванцзи бросает обеспокоенный взгляд на Цзян Ваньина, но тот быстро приходит в себя и, спотыкаясь, идет за Вэй Ином. Трава, которую он оставляет после себя, быстро засыхает. Цзян Ваньинь ругается. — Твой план — просто говно, — рычит он на Лань Ванцзи. — Может быть. Но сейчас они не в себе. Все в порядке. — А если нет? — Ты предложил альтернативу. Ты понимаешь, что произойдет. Вэнь Нин должен быть на готове. Цзян Ваньинь щелкнул языком, топая за Вэй Ином. Лань Ванцзи устал. Очень устал. Он просто хочет вернуть своего мужа. Взгляд Вэй Ина был теплым.

***

Он, кажется, не замечает их, шагая и отступая в сторону, не обращая внимания на редкое бормотание или вспышки темной энергии, клубящейся вдоль его ног. Раз или два он тянется к Лань Ванцзи или Цзян Ваньиню, а потом отступает. Сдерживает себя. Или просто устал. Пока они идут, Лань Ванцзи позволяет себе достать гуцинь Вэй Ина. Черный, гладкий, ухоженный. Чахуа. Камелия. Вэй Ин назвал его, Лань Ванцзи вычистил. Вэй Ин играет. Это всегда было красиво. Он любитель, но звучит приятно. Он идет, походка его шаткая, плечи сгорблены. Каждые несколько минут энергия негодования накатывает, ударяет, угасает. Вэй Ин, кажется, испытывает разочарование. Он рычит, стонет и жалуется, пинает камни, стискивает кулаки. Цзыдянь продолжает щелкать, искрить, и это заставляет Вэй Ина вздрагивать. Подпрыгивать. Мешкать. Он спотыкается, шатается, и Лань Ванцзи смутно пониманет, что именно с этим имела дело Вэнь Цин, когда он нападал на нее. Нестабильный. Злой. Одинокий и охваченный ненавистью. Лань Ванцзи пристально смотрит на стройную спину Вэй Ина. Ему хочется провести пальцами по местам, где болит. Так, чтобы показать, что он любит Вэй Ина. Сейчас не время. Проходит несколько часов. Они следуют за одурманенным Вэй Ином, который все время останавливается, чтобы попробовать наброситься на них, который все время требует Чэньцин, который требует, чтобы они ушли. Цзян Ваньинь ехидничает и поливает его грязью, а Лань Ванцзи просто отмалчивается. В эти моменты Вэй Ин предпочитает не обращать на них внимания, сосредоточившись на одной задаче. Правда, после этого он начинает «плавиться» и «обрастать» темной энергией. Негодование вырывается из его кожи и изо рта, когда он оборачивается, чтобы накричать на них в очередной раз. Только один раз, с явным видом высокомерного самодовольства, он сказал Лань Ванцзи «Проваливай!». Тот вздрогнул, но все же шагнул вперед. Вэй Ин усмехнулся, челюсть задрожала. — Проваливай, проваливай! Почему ты преследуешь нас? Хочешь досадить нам? — Нет. Я приглядываю за мужем, — спокойно ответила Лань Ванцзи, — Моя работа — быть рядом с ним. — Твоя работа — пустышка. Проваливай. Цзян Ваньинь ворчит и пинает камень. Тот отскакивает от ноги Вэй Ина. — Заткнись, мать твою. Иди и брось его в свою дыру. По мне, так ты этого не хочешь. — Что? — Мгм, — хмыкает Лань Ванцзи, — И правда, вы не напали на нас ни разу. У вас было много шансов. Вы до сих пор не разгромили ни одно место, где мы были. Так? — Вэй Ин молчит, помутневшие зрачки молча изучают его, — Или вы просто не хотите? В чем проблема? — Нет никаких проблем, — шипит Вэй Ин. Он снова оборачивается, слегка наклоняется, чтобы потереть место, куда попал камень, и на мгновение замирает, глядя на просторы утеса, к которому они пришли. Вэнь Нин стоит, застыв на вершине, и смотрит вниз. Лань Ванцзи свистит, Вэй Ин вздрагивает, широко раскрыв глаза. — Опять предатели. Мы… мы создали его. Лань Ванцзи, Лань Ванцзи, настроил всех против нас! Против него! По… почему ты нас губишь?! — Мн. Мы не… — начинает Лань Ванцзи. - Умолкни! — кричит Вэй Ин. — Лань-эр-гунцзы! — кричит Вэнь Нин. Бичэнь наносит удар. Цзыдянь трещит, громко и звонко, и бьет, атакуя Вэй Ина. Больно. Жжется. Мысль о том, чтобы напасть на мужа в таком состоянии, причиняет страдания. Сосредоточившись на Бичэне, он достает Чахуа, все еще такого гладкого и красивого, несомненно принадлежащего Вэй Ину. Вэй Ин почти сразу же замечает этот жест, блокируя сильный удар Цзыдяня. — Не смей! Мы разорвем твое ничтожное ядро на куски! Первый звук Очищения закручивает Вэй Ина в кольцо из темной энергии, атакуя в ответ. Лань Ванцзи приходится изворачиваться, балансируя с Чахуа в руках, и наблюдать, как Цзян Ваньин пыхтит, прежде чем сделать решительный шаг вперед, а Саньду нанесет удар за ударом в ответ на каждый мощный взмах Цзыдяня. Это странное испытание — уворачиваться от мужа, наносить удары Бичэнем и играть на Чахуа. Вэнь Нин молча наблюдает за происходящим, как ему и было велено, намереваясь заставить Вэй Ина отступить, если тот прорвется через оборону Цзян Ваньина. Очищение продолжается, громко и шумно. Цзян Ваньинь быстро и отчаянно продвигается вперед. Цзыдянь ударяется об барьер энергии, искрясь и громыхая. Вэй Ин вздрагивает, голос его двоится и отдается эхом. Лань Ванцзи снова наносит удар по Чахуа, и его звук заставляет Вэй Ина рычать, словно животное. Животное, которое не хочет умирать. — Вэй Усянь! — кричит Цзян Ваньинь и наносит сильный удар Цзыдянем. Он попадает в цель. Могильные Курганы дрожат. Цзян Ваньинь спотыкается, и Цзыдянь дергает его за руку, заставляя упасть. Лань Ванцзи оступается, давление нарастает, а темная энергия наматывается на лодыжки второго мужчины. — Вэй Ин, — шепчет он, наблюдая за тем, как стягиваются вокруг Цзян Ваньина темные веревки. Когда он поднимает голову, то видит, что и вокруг его пальцев сжимается тугой клубок, и захлопывает рот. Он уже видел это раньше. Когда умерла Цзян Яньли. Когда Вэй Ин поднял члена клана Цзинь и свернул ему шею. Увидеть это в теле Мо Сюаньюя — совсем другое дело. Мыски Цзян Ваньина едва касаются земли, Цзыдянь бесполезно трещит в его руках. Глаза Вэй Ина безумны, кровь заливает руку и лицо. Волосы в беспорядке и беспомощно держатся на небольшой ленте, удерживающую их на месте. Цзыдянь ударил его дважды. Рука, видит Лань Ванцзи, когда-то была в другом месте. Вэй Ин крепко схватил Цзян Ваньина за горло. — Опять, — шипит он, — В который уже раз! Цзян Ваньинь, Цзян Ваньинь! Ебаный предатель! Может, сбросить тебя вниз? В глубь? В преисподнюю? В нас? Мы бы разорвали тебя на куски и вытряхнули твою суть, ты… ты никогда не был благодарен. Мы позволили ему стать целым. А ты просто украл у нас!.. — Цзян Ваньинь ничего не крал, — возражает Лань Ванцзи. Вэй Ин в ответ усмехается. — Шанс. Мы должны отблагодарить вас. Правда. Вэй Усянь приходил сюда… он умолял. Он торговался. Кричал. А мы подарили ему защиту. Цзян Ваньинь зарычал, без успеха пытаясь пнуть Вэй Ина. — Вы пытали его и кормили трупами! — Иначе он бы умер с голоду! Мы сделали все, что могли, и он предложил нам все! Любовь! Шанс! Месть, кровь и дом! — Вы любите Вэй Ина, — говорит Лань Ванцзи. Клубящаяся вокруг него энергия приостанавливается, — Я понимаю ваше горе. — Ты ничего не понимаешь, — говорит Вэй Ин, зажмурив глаза, — Ничего не осталось! Ничего от него! Мы не хотели! Не хотели! Но его тело! Мы… мы без устали искали его тринадцать лет. Годы, Лань Ванцзи! — М-м. Я знаю. Я тоже искал. Вэй Ин поднимает Цзян Ваньина выше. Он подавляет темную энергию, которая может пролиться наружу. — Ты ничего не делал. Ты играл на своем глупом маленьком инструменте. Мы искали. Мы рылись, копались, нащупывали любой знак! И вот — мы нашли его, здесь, дышащего и с тобой! С тобой, который позволил ему упасть. Мы… мы не позволим ему умереть снова. Никогда. Он так хорошо нас понимает! Каждого из нас! — Вы… — Цзян Ваньинь задыхается, — Вы неправильно поняли Вэй Усяна, если решили, что он несчастен. — Заткнись, — холодно говорит Вэй Ин. — Нахуй сходите. Он был счастлив. Я… я совершил ошибку. Вэй Усянь совершил ошибку. Вы тоже. — Мы не…! — Вы совершили, — говорит Лань Ванцзи. Он поднимается на ноги, темная энергия цепко держится за него, но не мешает двигаться, — В этом была ошибка. Вэй Ин болен, вы устали. Вы злитесь. Я понимаю. Я оплакивал его тринадцать лет. — Неправильно. Ты лил слезы и ныл тринадцать лет. Мы оплакивали. Мы искали. И что ты делал? Ничего. — Я люблю его, — говорит Лань Ванцзи. Вэй Ин колеблется, затем его хватка усиливается. — Лжец! Лжец! Лжец, каких мало, Лань Ванцзи! Гнусный лжец! Мы! Мы любим его! Мы поддерживали его! , — Цзян Ваньинь задыхается, — Он не поддерживал! Он столкнул его! Когда мы… это была случайность. Мы не хотели! Он толкнул нас. Это его вина! Разве ты его не ненавидишь?! — Я думал об этом, — честно отвечает он, — Думал. Но не могу. Не тогда, когда Вэй Ин любит его. — Он убил его, Лань Ванцзи. Разве это неправильно, что мы мстим за своего любимого? Ты любишь его? Какая шутка. Мы любим его. Ты просто не можешь этого понять. Человек, выживший в то время, когда мы… не смогли. Когда наши трупы были подвергнуты осквернению. Изуродованы. Разрушены. Использованы для развлечений и брошены здесь, чтобы истечь кровью. Вэй Усянь… он был подарком. Он слушал. Нашу боль. Ты не знаешь, каково это. — Нет, — говорит Лань Ванцзи, делая еще один шаг вперед. Он мягко и осторожно, нежным жестом касается Чахуа, — Не знаю. Мне никогда не понять вашей смертной боли. Я никогда не пойму боль Вэй Ина. Я никогда не пойму степень вашей ненависти. Вашего негодования. Ваше горя как свое. Однако я понимаю вашу любовь к Вэй Ину. Вэй Ин подавил смех. — Неужели? Правда понимаешь? Цзян Ваньинь хватает Вэй Ина за запястье, его лицо красное от недостатка воздуха. — Я сожалел об этом, — задыхается он, — Я ненавидел его. Хотел, чтобы он признал, что поступил неправильно. Я… я никогда не хотел его смерти. Никогда… — Заткнись! — Ебало заткнули! Вэй Усянь… Вы говорите, что любите его. Правда? Что вы сделали для него за эти тринадцать лет, чего не сделали мы? Мы знаем. Это больно. Вэй Ин ослабляет хватку, и ноги Цзян Ваньина касаются земли. Погребальные курганы трещат по камням. Вэнь Нин отходит в сторону, когда край рушится, он едва успевает оступиться. — Он все испортил. Я злился. Я и сейчас зол. У него были вы, а меня не было рядом. Сволочь. — Вы любите Вэй Ина, — говорит Лань Ванцзи, опускаясь на колени рядом с супругом, тихо и спокойно, — Спасибо вам за это. Но мы не можем позволить вам вернуть его в таком виде. Если он упадет, то его тело уже не будет прежним. Даже с вашей помощью. Я хочу вернуть своего Вэй Ина. Ваш гнев не должен распространяться на него. — Если мы позволим… — Он будет в безопасности, — мягко обещает Лань Ванцзи. Вэй Ин трясет головой, задыхается и падает. Цзян Ваньинь протягивает руки, чтобы поддержать его. Снизу доносится какофония звуков, стонов и криков. — Если мы отпустим его, то снова потеряем! Мы потратили годы! Мы потратили столько времени! Мы пытались! Мы мучились! И кричали. Мы искали. Мы не верили… Вы не верите нам? Мы не хотели! — Вэй Ин опускает голову на руки, трясясь и раскачиваясь, — Мы… он упал и мы поймали его, но у нас ничего не получилось, он сломался. Мы не могли… мы могли только пообещать починить его, и мы не смогли. А он полз! И умолял! И мы так поразились! Цзян Ваньинь стискивает руку Вэй Ина. Лань Ванцзи смотрит на него, язык его словно распух, а в горле пересохло. — Он обещал нам… обещал отомстить! И кровь! И… и мы хотели остаться! А потом вы все, вы преследовали его. Тело, которое мы сделали целым! Хотели очистить! Он бы просто рассыпался. Мы были единственным, что держало его вместе! Мы думали… мы думали, что если мы сможем вернуть его к себе, он не… — Ты не хотел, чтобы он умер, — задыхается Цзян Ваньинь. Изо рта Вэй Ина вырывается густой поток темной энергии, — Вы не хотели, чтобы он умер. — Мы были так напуганы! Так злы! Вы забрали его людей и охотились на них! Они взрастили в нас что-то! Такого давно… давно не было! — Вэй Ин застонал, прижавшись лбом к земле, — Мы не хотели, чтобы он присоединялся к нам! Не так! Когда они бросили его, когда вы все вынудили сделать это! Мы обещали все исправить! А вы сделали из нас лжецов! — Мы понимаем, — шепчет Лань Ванцзи. Струны Чахуа звучат все громче, — Спасибо, что поддержали его, когда я не смог. — Лань Ванцзи, Лань Ванцзи, нам так его не хватало! Мы не могли его найти! Его тело! Он не отвечал на твои призывы! Мы… когда вы все пришли сюда! Дети… мы почувствовали его. Здесь. И это было больно. Все встало на свои места. Почему он решил остаться с тобой, а не с нами? С теми, кто любил его? Лань Ванцзи, Лань Ванцзи, он жив. — М-м. Он жив. — Если мы отпустим его, он снова исчезнет. Мы потеряли его! Мы не можем, только не снова. — Вэй Усянь счастлив, — хмыкнул Цзян Ваньинь, — Он здесь. Но для вас он будет далек. — А когда твои люди снова будут преследовать его? Никто до сих пор не простил своих преступлений. Они просто возложат вину на него! — На этот раз я буду на его стороне, — говорит Лань Ванцзи, — Вам не стоит беспокоиться. Вэй Ин поднимает голову, лицо все еще в крови, зубы красные, глаза нездорово блестят. — Он понимает нас. Мы понимаем его. Вы не можете понять нашу боль. Его боль. Что ты можешь предложить? — Я его брат, — насмехается Цзян Ваньинь, — Он, черт возьми, выслушает меня. И в конце концов он сможет мне рассказать. Эта замкнутость… вы убивате его. Медленно. Болезненно. Вы этого хотите? Взгляд Вэй Ина вмиг стал холодным. — Как ты смеешь!.. — Мы предлагаем свою любовь, — вмешивается Лань Ванцзи, — Как и вы. Глаза Вэй Ин удивленно распахиваются. — Спасибо вам за то, что любите его. Я ценю каждого из вас. Но Вэй Ину холодно. И Курганы теперь не место для него. Спасибо вам за все, и мне жаль, что он покинул вас. Вдалеке раздался сильный раскат грома. Сверкнул свет, осветив черты лица Вэй Ина, хлынул дождь. Одна капля скользнула по его щеке. Вэй Ин захлебывается, задыхаясь, и у него текут слезы. Трясущиеся руки поднимаются, вытирая ему глаза. — Мы плачем, — бормочет Вэй Ин, — Лань Ванцзи, Лань Ванцзи, мы должны тебя высечь. Бросить твое тело вместе с нами и разорвать на части. Вэнь Нин не позволит. Вэй Усянь… он бы нас возненавидел, да? — Да, — говорит Цзян Ваньинь, — Он уже может ненавидеть вас. Вы столько всего натворили. Вы представляете, как он разозлится? — невозможно не заметить, как он старается не заплакать. Лань Ванцзи моргает, ощущая жар в своих глаза, — Он возненавидит вас всем своим существом, если вы обидите Лань Ванцзи. — М-м, — хмыкает Вэй Ин, — Его ненависть достаточно нова для нас. Мы… мы так испортили ему жизнь. Хуже того. Мы ведь любим его. — Мы знаем, — шепчет Лань Ванцзи, — Но мы бы хотели вернуть нашего Вэй Ина. Вэй Ин хмыкает, отпихивает их в сторону и встает. — Да, да. Мы тоже хотим его. Но… мы полагаем, наше время с ним истекло. Вэнь Нин — очень большая часть нас. Ты знал? Мы чувствуем и знаем. Мы не можем его контролировать. Он полностью принадлежит Вэй Усяню. Все, что мы создали, произошло благодаря Вэй Усяню. Цзян Ваньинь протягивает руку, когда Вэй Ин спотыкается. Тот смотрит на него красными глазами. — Если мы снова окажемся в такой ситуации, то с удовольствием разорвем тебя на части. Цзян Ваньинь, Лань Ванцзи? Дадите нам, ничтожным существам, обещание? Цзян Ваньинь напрягся, а Лань Ванцзи поджал губы. — Это зависит от того, вернется ли наш Вэй Ин. Вэй Ин хмыкнул. — Он будет не в состоянии. Но мы никогда не причиним ему вреда. Вы понимаете. Но… правда, пообещайте? — Мгм. Говори. Он смеется, и на этот раз это звучит так нелепо, словно это в самом деле Вэй Ин. Больно. Чахуа отзывается в руках и пальцы болят. Ванцзи на мгновение задерживается и проверяет, не кровоточат ли они. — Лань Ванцзи, Лань Ванцзи? — шепчет Вэй Ин. — М-м? — Мы не жалеем, что снова оказались рядом с ним. — Я и не думал, что вы жалеете. — Мы ни за что не благодарны. Мы ненавидим вас и ваши жалкие кланы. Но мы любим Вэй Усяня. И мы не сердимся. Обещай нам: если ты ему понадобишься, ты защитишь его ценой своей жизни, Лань Ванцзи. — Жизнью, — ответил Лань Ванцзи. Не колеблясь. Вэй Ин улыбается. Это похоже на его улыбку. — Хорошо. Цзян Ваньинь, мы за тобой следим. Всегда. Цзян Ваньинь кивает, стиснув зубы. — А я слежу за вами. Если вы еще раз прикоснетесь к нему… — М-м? Что? Ты очистишь нас? Как смело. Нет, нет. Мы… мы не знаем, почему ты ему нравишься. Во что бы то ни стало. Когда ты причинил ему столько боли, Цзян Ваньинь. Цзян-цзунчжу, Лань Ванцзи, Лань Ванцзи? — Да? Улыбка Вэй Ина на этот раз мягкая. Его руки сжимаются в кулаки и дрожат. — Нам понравилась твоя песня. А вот Очищение — это тяжело. — М-м. Она называется «Ваньсянь». Песня для Вэй Ина и меня. — А, — лениво произносит Вэй Ин. Он закрывает глаза, — Он напевал ее постоянно. Мы скучали по этому. Лань Ванцзи, а, Лань Ванцзи? — Да? — Мы презираем тебя. Очень сильно. Вэй Усянь — наша первая любовь, а ты — его. Мы следим за тобой. — М-м. Я понимаю. Я бы хотел, чтобы мой муж вернулся, пожалуйста. Вэй Ин вздыхает, а потом у него подкашиваются колени. Лань Ванцзи отводит руки от Чахуа и ловит Вэй Ина под руки. Цзян Ваньинь хватает его голову и опускает ее. После некоторого молчания он резко выдыхает, его лицо краснеет, а на шее остаются отпечатки пальцев Вэй Ина. — Блять! Твою мать! — он наклоняется, прижимается лбом к лбу Вэй Ина и крепко прижимает ладони к щекам, — Бля… Как ты думаешь…? — Я не знаю, — шепчет Лань Ванцзи. Его руки болят. Он так устал, — Я… травы Лань Бии. Нам нужно… нам нужно заставить его проглотить немного. А потом… Он останавливается, подавляя рвущийся из горла крик. Не в силах больше держаться на ногах, он наклоняется вперед и кладет голову на живот Вэй Ина. Он теплый. Лань Ванцзи плачет. Молча. Его муж такой теплый. И так тих. — Он будет так зол, — хмыкает Лань Ванцзи, — Узнав, что это случилось. — Да, — отвечает Цзян Ваньинь, осторожно приоткрывая рот Вэй Ину, — Он будет еще больше злиться, когда мы будем задавать вопросы. Не смотри на меня так, — говорит он в ответ на взгляд Лань Ванцзи, — У тебя столько же вопросов, сколько и у меня. Мы… о теории трупов. — Он не захочет говорить нам об этом. — Нет, — вздыхает Цзян Ваньинь и поглаживает скулы Вэй Ин, — Но если мы спросим и выслушаем его без осуждения, то он сможет. — Ты скучал по нему, — мягко обвиняет его Лань Ванцзи. Цзян Ваньинь вздрагивает, выпячивает нижнюю губу и отводит взгляд. Нежные прикосновения к спящему лицу Вэй Ин не прекращаются. — Он мой брат, Лань Ванцзи. Конечно, я скучал. — Мгм. Цзян Ваньинь? — М-м? — Я устал. Цзян Ваньинь делает паузу, затем фыркает и наклоняется. — Черт. Я тоже. Слышишь, А-Сянь? Изнуряешь свою семью даже во сне. Цзецзе будет смеяться над нами. Лань Ванцзи борется со шквалом эмоций, поднимающихся внутри него. Он перекладывает свои кровоточащие руки на руки Вэй Ина и тихонько целует его руки. Он такой теплый. Это приятно. Он скучал по этому. Так сильно скучал. Вэй Ин лежит без сил, окровавленный, израненный и измученный, но он тихонько хнычет во сне, и Лань Ванцзи чувствует, как смягчается его лицо. — М-м. Он никогда не утомлял меня. Цзян Ваньинь вздыхает, затем перемещает их так, чтобы поднять Вэй Ина. Он поднимает бессознательное тело, но Вэй Ин вялый и не реагирует. В глазах Цзян Ваньина что-то блестит, и он наклоняется вперед, придвигая того ближе. Лань Ванцзи стоит, Чахуа лежит рядом, окровавлен и покрыт грязью. Дождь бьет по ним, то тихо, то сильно. Он мягко прикрывает голову супруга свободным рукавом. Цзян Ваньинь вздыхает, смахивая дождевую воду с глаз. — Я убью его, когда он проснется. — Нет. Не убьешь. — Это шутка, Лань Ванцзи. Он… он такой глупый. — Мгм. Мы неправильно поняли, как это происходит. Вэй Ин просто эгоистично любит других. Цзян Ваньинь хмурится. Затем прижимается губами к линии роста волос Вэй Ина. — Да, — шепчет он. Дождь становится громче. — Я знаю. Вэнь Нин следует за ним, прежде глубоко поклонившись Курганам. Когда он заходит за спину Цзян Ваньинь, Лань Ванцзи ловит его взгляд. Вэнь Нин с простым поклоном улыбается и ему. Лань Ванцзи чувствует легкость. Это новое чувство. Он скучал по этому. По своему мужу. Чахуа покачивается в его руках. — Вэнь Нин? — хмыкает он. — Лань-эр-гунцзы? — Спасибо за помощь. — Ах, я не так уж много сделал, Лань-эр-гунцзы! — отвечает Вэнь Нин, смущаясь. — М-м. Неправильно. Ты любишь Вэй Ина. Это все, о чем я забочусь. Спасибо тебе. Ты никогда не подводил его. Я ценю каждый день, когда он жив. Спасибо тебе, Вэнь-гунцзы. Вэнь Нин вздохнул и поджал губы. — Конечно. Я люблю Вэй-гунцзы. Я рад, что у него есть вы, Лань-эр-гунцзы. Я думаю… думаю, что Могильные Курганы благодарны, даже если они говорят обратное. Цзян Ваньинь крепче сжимает Вэй Ин, крепко вцепившись в Саньду. — Спасибо тебе, Вэнь Нин, — ворчит он, — За… за все. — Мн. Нет нужды, Цзян-цзунчжу. Я просто забочусь о нем. Цзян Ваньинь вздыхает, смахивая капли дождя с лица. — Я знаю. Он… он просто так влияет на людей. Лань Ванцзи смотрит, как Цзян Ваньинь обнимает Вэй Ина, крепко и боязливо. Чахуа холодеет в его руках. Истекает кровью. Он улыбается. Ему приятно. Чахуа счастливо поет в руках Лань Ванцзи. Когда он тянется к Вэй Ину, тот теплый. Теплый. «Мы любим его. Неизменно. Когда его бросили к нам, мы пообещали верность в обмен на месть. Мы дали ему шанс. Любовь, которую мы чувствовали. Она горела. Болела. Старшие из нас забыли, как мы выглядели. Младшие помнят пятна цветов. Бормотание и очертания. Матерей. Сестер. Братьев. Детей. Самые печальные среди нас плачут. Самые злые из нас заставляют землю трястись. Те, кто были брошены. Оставлены. Разорваны на куски и растерзаны. С оскверненными телами. Убитые. Сожженные. Самые милые из нас любят его. Обожают. Всем, что в нас есть. Когда Вэй Усянь упал, мы протянули к нему руки. Обожание. Шанс. Желание. Мы поймали его. Он проскользнул сквозь нас. Мы. Без телесной формы. Ничего, что могло бы дать нам шанс. Он упал. Его спина раздробилась. Он кричал. Мы пытались. Он полз. Звали шиди. Шицзе. Своих цзецзе и диди самым отчаянным образом. Он плакал до хрипоты. Он умолял. Мы слышали. Чинили ему спину. Это было необычно. Мы пытались. Пробирались внутрь. В самые глубины его души. Он позволил нам войти. Открыто. Теплыми. С желанием. Мы починили спину. Кости. Мышцы. Но ядро мы не смогли починить. Он вопил. Кричал. Кричал на диди, который ругал его. Кричал на женщину, которая называла его А-Сянь. На мужчину, который называл его Вэй Ином. Он умолял о встрече с ним. Ему было больно и желанно. Он голодал. Мы смотрели, как он низко падал на пол и вытаскивал одного из нас. Впивался зубами в нашу шею. Кусал. Разрывал. Задыхался и глотал. Он проглотил. Затем снова укусил. Ногти были вырваны. Пролилась кровь. Он плакал. Пел. Мо Ли Хуа. Некоторые из нас узнали это название. Мелодию. Мы пели вместе с ним. Любили это. Обожали. Его глаза расширились, в них застыла грязь и кровь. Его внимание привлек выросший черный бамбук. Он вырвал один из наших зубов, чтобы вырезать Чэньцин. Чтобы оправдать свои действия. Мы смотрели. Мы слушали. Мы помогали, любили и смотрели, как он падает. Вэни. Они взрастили в нас что-то. Еда. Это было приятно. Быть нужным. За пределами нашего гнева. И Цзян Ваньинь. Убил его. Помог убить его. Мы скорбели. Мы плакали и умоляли. Мы не могли найти его. Его тело. Ничего не было. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Ничего. Его не было. Исчез. Пропал. Сгинул. Исчез. Исчез. Вэй Усянь пропал, и виноваты в этом были мы. Это больно. Обжигает. Очень больно. Вэй Усянь был мертв. Он умер и пропал. Мы скорбели. От него не осталось и следа. Лань Ванцзи оступился. Нашел А-Юаня. Мы радовались. Мы горевали. Хотели его смерти. Он ничего не понимает о нашей любви. И вот он здесь. Уходит с Вэй Усянем, которого держат руки его брата. В объятиях своего убийцы. Вэй Усянь выглядит таким неподвижным. Они болтают между собой. Виноваты ли они? Виноваты? Это мы любили его. Создали его. Обожали его. Защищали его. Это очень тяжело. Они все не чувствовали себя живыми уже много лет, но задыхаясь от дыхания и слез, которые они ощущали, когда Вэй Усянь приводил их в чувство, им было больно. Лань Ванцзи действительно любил его. И это больно. Но нет радости в том, чтобы ненавидеть его. Нет радости смотреть, как уходит Вэй Усянь. Если бы мы могли, мы бы плакали. Здесь нечем дышать. Вэй Усянь был любим ими. Несомненно. Преданно. С огромной любовью. Сладко и обнадеживающе. Без сомнения. Цзян Ваньинь держит его нежно. Бережно. Так близко. Прижимает к себе, чтобы защитить его глаза от сурового дождя Курганов. Когда речь заходит о Лань Ванцзи, сомнений не остается. Мягкие взгляды. Мягкие разговоры. Нежность, с которой он прижимался к Вэй Усяню. Мы ничего не понимаем и все понимаем одновременно. Мы скучаем по нему. Мы любим его. Спасибо, Вэй Усянь. Мы сожалеем.