***
На третий день после пробуждения Лань Ванцзи разрешают вернуться в Цзинши. К сожалению, без Вэй Ина. Он проспал шесть дней. Лань Бия считает, что это потому, что он столько времени провел без сна. Ей приходится медленно кормить Вэй Ина водой, фруктовыми пюре и лекарствами. Она проверяет его реакцию, слегка укалывая кончики пальцев швейными иглами. Каждый раз пальцы дергаются. Кажется, она не переживает. Лань Ванцзи бережно залечивает эти раны. Цзян Ваньинь остается в Облачных Глубинах, посылая письма своему главному ученику, чтобы Пристань Лотоса работала хорошо. В тот день пришло письмо от Цзинь Жуланя. Цзян Ваньинь сразу же отправил ответ, осторожный и лаконичный. На пятый день Лань Бия поручает Лань Ванцзи помочь с волосами Вэй Ина. Он расчесывает их, смазывает маслом, заплетает. За те два месяца, что длились эпизоды, они успели немного отрасти. Он заплетает косы старательно, нежно. А закончив, целует Вэй Ина в лоб и сидит с ним, пока тот не засыпает. На седьмой день он сам кормит Вэй Ина. Это непростая задача: приходится делать все медленно, стараясь не давать ничего слишком больших порций, чтобы Вэй Ин не подавился. На десятый день Вэй Ин разговаривает во сне. Он шепчет ласковые слова. Потом он жалуется на свои туфли. Лань Ванцзи смотрит, забавляется и улыбается. На тринадцатый день он снова читает письма Вэй Ина. После всего, что рассказали Могильные Курганы, его поведение обрело смысл. Особенно с учетом дополнительного контекста писем. В них сквозит отчаяние. Он так неистово боится, что Цзян Яньли узнает о его поступке. Волнуется, что все испортит. Он находит еще письма. Более старые. Наверное, еще до первого случая лунатизма. Они не плохие, в основном о нем. Совсем мало информации о курганах. Они написаны куриным почерком Вэй Ина. Но медленно расплываются в бессвязности и быстрых помарках. Некоторые вещи не имеют смысла, и Ванцзи приходится перечитывать их снова и снова. В них есть строки информации, бредни, слова из какой-то песни, навязчиво переписанная Мо Ли Хуа, замечания к Ваньсянь и рисунки. Не совсем рисунки, на самом деле. Рисунки Вэй Ина подробны и красивы. А эти — безумны и забрызганы тушью. Зияющая дыра в животе, пальцы, зубы, исцарапанный автопортрет — все лишенные того таланта, который обычно демонстрирует Вэй Ин при рисовании. Он не показывает их Цзян Ваньиню. На пятнадцатый день приезжает Сычжуй. В лазарете тишина. На семнадцатый день Лань Ванцзи плачет. Молча, сердито, с досадой. Вэй Ин по-прежнему не просыпается. Не хочет. На двадцать первый день он отправляется на ночную охоту, чтобы отвлечься. Вэй Ин в порядке. На двадцать второй день он чистит Чахуа. Ставит его на место рядом со столом Вэй Ина. На двадцать шестой день он в гневе. Лан Бия пытается его успокоить. Он отказывается уходить. За ним приходит Шуфу. Тогда он усаживается у постели Вэй Ина. Лань Ванцзи в гневе. На тридцатый день Лань Ванцзи пробует острый перец, который любит Вэй Ин. Они держат его на кухне. От жара у него болит язык. Как Вэй Ин получает от него удовольствие, он не знает. Однако он никогда не жалуется, когда чувствует вкус специй на языке супруга. На тридцать второй день Вэй Ин делает первое движение. Движение головой. Лань Ванцзи хмыкает, затем начинает говорить. — Мм, привет, Эйрен, — шепчет он. Он проводит большим пальцем по руке Вэй Ина. Его голова наклоняется в сторону голоса Лань Ванцзи, и тот замирает. Затем продолжает, голос его спокоен. Он и сам кажется таким спокойным. Но при этом бушует эмоциями. Такое злобное спокойствие получается, — Без тебя было одиноко. Лань-дайфу говорит, что это просто потому, что ты выздоравливаешь. Два месяца отказа от сна или отсутствия осознанности — значит лишь больше сна. Я прошу прощения за то, что она ежедневно укалывает тебя, а не я. Это для того, чтобы убедиться, что ты в себе. Он целует пальцы Вэй Ина. Такой теплый. — Надеюсь, ты скоро вернешься, Вэй Ин. Без тебя в Цзинши слишком тихо. На тридцать пятый день в гости пришел Цзян Ваньинь. Лань Ванцзи молча слушает его монолог со стороны. Не ему мешать им. Цзян Ваньинь, видимо, тоже хочет поговорить с Вэй Ином. — Ты идиот, — говорит Цзян Ваньинь, — Действительно идиот. Твой муж без тебя совсем расклеился. Я понял, насколько здесь тихо без твоих визгов. А-Сянь, ты чертовски глуп. Лань Ванцзи слышит, как скрипит табурет, и Цзян Ваньинь наклоняется вперед и кладет голову на грудь Вэй Ина. — Напугал нас до одури, придурок. Я ожидал чего угодно, но только не того, что твоя задница окажется одержимой. Они сказали, что это не так, но это так. В любом случае, тебе стоит навестить меня. Нас. Цзинь Лина. Сопляк спрашивал, когда ты посетишь Пристань Лотоса. Или Башню Кои. Он такой плакса. Совсем как ты. Ты так испортил сына Цзе-цзе. Сделал из него такого же нытика. Лань Ванцзи смотрит, как он треплет Вэй Ина по лбу. С лаской. С любовью. Затем мужчина усмехается. — Ты собирался рассказать нам? О том, что случилось? Нет, ведь ты такой эгоист. Страдаешь молча, чтобы другим было хорошо. А-Сянь, у нас с тобой будет долгий разговор, когда ты проснешься. Лань Ванцзи хмурится. Цзян Ваньинь продолжает. — Но только после супа Цзе-цзе. Ты, наверное, забыл, какой он на вкус. Я не забыл… я пытался повторить. У меня не получается так вкусно, как у нее, но еще никого не стошнило. Если ты будешь первым, я переломаю тебе ноги. На день тридцать седьмой, Лань Ванцзи сидит. Вокруг слишком тихо. Вэй Ин спит, бледный и осунувшийся, время от времени издавая во сне какие-то звуки. Внутри него разгорается что-то истерическое. Он ненавидит это. На сороковой день он ужинает с Сычжуем и Цзинъи. Разговоры Цзинъи заполняют все пространство Цзинши, Сыжуй тих и вежлив. Лань Ванцзи ест свой рис молча. Он закрывает глаза и слушает разговоры детей. Он скучает по шуму. Сорок восьмой день приносит кошмар. Все спокойно. Луна уже вышла, а он сидит, примостившись на террасе, с Ванцзи на коленях. Он чувствует себя молодым. Молодым, свежим и почти не чувствующим боли в костях. Ваньсянь играет на струнах, медленно и сладко. Луна яркая. Холодно. — Ай-я, Лань Чжан, ты так хорошо играешь. Он замирает и смотрит в сторону. Вэй Ин сидит, подтянув ногу к груди. Это его тело. Не разорванное на части и не расчлененное. Правда, картина не самая приятная. У него растрепанные волосы, грязь и кровь размазаны по лицу и рукам. Его одежда порвана и испачкана, а Чэньцин лежит на его талии. Но глаза у него яркие, красивые и полные. — Вэй Ин, — вздохнул он. Вэй Ин хихикает, наклонившись поближе. — Да, да. Понимаешь, мне было скучно. В Илине я ждал тебя. Ты очень долго тянул время, понимаешь? А я вот ждал, пока ты был здесь, упивался своими переживаниями и играл расспрос, будто это что-то даст. — Я иска… — Что ты делал, Лань Ванцзи? Искал? — Вэй Ин фыркнул, откинувшись назад и обнажив ключицы, — Я ждал, а ты бросил меня страдать, ай-о! Устраиваешь тут праздник из жалости, а я там мучительно и страшно умирал. Как ты можешь смотреть мне в глаза? Говорить, что любишь меня? Лань Ванцзи застывает, а Вэй Ин вскидывает подбородок. Заклинатель чувствует, что его самообладание теряется. — Люблю, — выдыхает он, — Я не знал, как… — Помочь? — спрашивает Вэй Ин. Он смеется, высоко и звонко, — Помочь? Лань Ванцзи, ну ты и глупец. Ай-о, я никогда не хотел этого. Ты… ты же хотел только притащить меня в Гусу. А я что? А? Каждый раз я отказывался. Ай-о, Лань Ванцзи, Лань Ванцзи! Ну ты и дурак! Внезапно Вэй Ин хватает его за горло и толкает, заставляя удариться головой о пол. Он задыхается, а Вэй Ин смотрит на него, и на его лице отражается мрачная обида. — Упрямый, поганый дурак! Сумасшедший дурак! Ай-я, Лань Ванцзи! Он сдавливает его шею, и Лань Ванцзи не может пошевелиться. Неужели все так и будет? Он позволит Вэй Ину убить его? Нет, он должен бороться. Ему нужно… ох, но он же его муж. — Знаешь, трупы не так много двигаются, как ты, Лань Ванцзи. Они позволяют мне делать то, что я хочу, — Вэй Ин наклоняется к нему, вплотную приблизив лицо, и улыбается, — Лань Ванцзи, если бы я был трупом, что бы ты со мной сделал? — Что? — задыхается он. Вэй Ин фыркает. — Ты бы съел меня? А? Ай-я, ты такой правильный и честный, ай-я. Такой достойный Лань. Такой правильный, блять, Лань. Ванцзи, лучше бы я остался мертвым, а? И тут Лань Ванцзи чувствует, как его шея ломается.***
На пятьдесят пятый день он играет на Ванцзи у постели Вэй Ина. Но в этом занятии нет ничего радостного. Лань Бия больше не обращает на него внимания, заботясь о Вэй Ине. Лань Ванцзи решает, что это все становится все болезненней — не имея возможности слушать разговоры Вэй Ина. Это больно. На шестидесятый день Лань Ванцзи ненавидит это. Он покидает Облачные Глубины, оправдываясь ночной охотой. На самом деле у него две цели. Первая — купить больше Улыбок Императора для Вэй Ина. Вторая — навестить Курганы. Прошло два месяца. Вэй Ин не просыпается, и он не может отделаться от мысли, что это их вина. Он уходит до захода солнца, целует Вэй Ина на прощание, кланяется Шуфу, заверяет Сычжуй, что все будет хорошо. С ним все будет хорошо. Его Вэй Ин проснется. Он странствует без отдыха, с Чахуа на спине, с Бичэнем под ногами. Холодно. Сейчас зима. Ванцзи в Цзинши. Сейчас Чахуа кажется ему более правильным. В Илине тихо. Могильные Курганы молчат. Кожа его покрывается мурашками. На него давит темнота и гнев. Он сидит на окраине курганов, в самых глубоких траншеях, и играет Ваньсянь. Они сказали, что им понравилось. Он играет, играет и играет. Играет до боли в пальцах. Пока он играет, он говорит: — Вэй Ин не проснулся, — говорит он им, — Я не знаю, вы в этом повинны или нет. Из-за произошедшего он спит уже два месяца. Я злюсь. На вас. Если это вы, прошу вас прекратить. Никакого ответа. Он хмыкает, играет громче. — Я скучаю по своему мужу. Он всегда много болтает. Это очаровательно. Не знаю, часто ли он говорил с вами. Вы сказали, что вам нравится «Мо Ли Хуа». Вы напевали ее. Я уверен, что некоторые из вас были музыкантами. Вэй Ин тоже умеет петь, но ваши манеры держаться в разговоре отличаются. Но понимаете, что нужно делать и говорить. Это достойно похвалы. Могильные Курганы молчат. — Два года брака, и вы сделали это лишь сейчас. Это потому, что он лечился? Или вы так долго не могли собраться? В ту ночь с нашим зеркалом это были вы. Видели его живым. Это шокирует, я знаю. Видеть его в новом теле. Но он все еще наш Вэй Ин. Просто другой. Это вы писали те письма? Или это действительно он? — он ждет ответа, чувствуя себя немного глупо, — Неважно. Я надеюсь спросить, когда ему станет лучше. Я тосковал по нему каждый день. Раздается хмыканье в ответ. Он переключается на расспрос, уверенно и не торопясь. — С ним все в порядке. Лечится. Здесь есть кто-нибудь со мной? Да. — Мм. Вы знаете, как вас зовут? Нет. Давно. Память ушла. Вэй Усянь? — Спит. Ест. Спасибо, что спросили. Вы были с ним? Когда он был здесь? Да. Наблюдали. Тащили за собой. Спина сломана. Попытались помочь. Кричал. Вопил. Плакал. Спал. Лань Ванцзи колеблется, но все же играет: — Спасибо, что любите его. На этот раз ответа нет. Могильные Курганы не обращают на него внимания. Он вновь играет Ваньсянь. Он закрывает глаза. Курганы издают тихий одобрительный клекот. Лань Ванцзи сметает пыль с Чухуа, затем встает и кланяется. — Спасибо, что выслушали. Цайи в делах, когда находит Улыбку Императора. Тишина его дома не дает ему покоя. Он делает глоток Улыбки Императора и засыпает.***
В шестьдесят пятый день Лань Ванцзи возвращается к преподаванию. Он постоянно отвлекается. Ему больно. В шестьдесят седьмой день Лань Ванцзи играет на Ванцзи, то спокойно, то сердито. В его голове звучит песня Мо Ли Хуа. Какой красивый цветок жасмина. Какой красивый цветок жасмина. Приятно видеть и приятно чувствовать аромат! Белые листья и восхитительный аромат! Ты то, что я хотел бы сорвать, Подарить другим людям. Цветок жасмина, о, цветок жасмина. Снова и снова. Опять и опять. Цзян Ваньинь навещает его. Тихий и сердитый. В спокойном разочаровании. Его кулаки сжаты. Он выглядит измученным. — Я не знаю, что делать, Лань Ванцзи, — говорит он ему. Лань Ванцзи приостанавливает игру, — Что, если он не проснется? Что делать… что если он так и будет лежать? — Мн. Он реагирует. Он проснется. Очнется. Мы должны верить в него. Цзян Ваньинь насмехается, пиная письменный стол Вэй Ина. — Ага, скорее верить в то, что после этого он будет вести себя как ни в чем не бывало. Ты же знаешь, какой он тупица. Он будет делать вид, что ничего не случилось, что он в порядке, что ничего плохого не произошло и он в порядке. А это не так! — он тяжело садится, опираясь на стол, — Будет делать вид, что не хочет нас беспокоить. Но ведь он не беспокоит. Так глупо. Лань Ванцзи прикусывает внутреннюю сторону щеки. — Кажется, я злюсь на него. Цзян Ваньинь вздрагивает. — Что? — говорит он глухо, — Ты? Злишься на Усяня? Бля, весь мир в огне, да? — М-м. Не злюсь на него. Я… я не считаю, что он мне не доверяет. Я знаю, что доверяет. Он доверяет нам обоим, я уверен. — Ага. — Я злюсь, что он считает себя обузой. Но ведь не для меня. Я злюсь, что он все еще спит. Я злюсь, что ничего не могу сделать. Я злюсь на то, что Вэй Ин считает себя хоть в какой-то мере проблемой для меня, — он поворачивается и смотрит на Цзян Ваньина, — Я очень зол. Цзян Ваньинь устало смотрит на него в ответ. — Ты играл Мо Ли Хуа. — Играл. — Ему нравилась эта песня. Цзе часто напевала ее, когда мы были маленькими. Когда он только приехал в Пристань Лотоса, он был совсем не таким, как сейчас. Он был тихим и очень пугливым. Ему всегда казалось, что его прогонят, стоит ему сделает неверный шаг, — Цзян Ваньинь покачал головой, — Однажды мы нашли его сидящим у ее комнаты, потому что он не мог уснуть. В тот день он был болен, и, кажется, все утро его тошнило. Мы вернулись с обеда, а он был там. Прижался к ее двери. Мы провели с ней ночь. А-Сянь… не спал. И она научила нас Мо Ли Хуа. Она прекрасно пела, — он ласково улыбается, а в голосе звучат непролитые слезы. Лань Ванцзи закрывает глаза, пытаясь представить, как Цзян Янли учит младших Цзян Ваньина и Вэй Ина успокоительной колыбельной. Какая милая картина, — Она часто пела ее во время войны. Когда он был слишком нервным, чтобы спать. Лань Ванцзи хмыкает. — Он говорит о ней. Только хорошее. Она была замечательной женщиной. — Была. Они оба… они оба слишком хороши. Чертов тупица Гэгэ и лучезарная Цзе-цзе, — говорит он, повышая голос. Лань Ванцзи поднимает бровь. Цзян Ваньинь надулся и сел ровнее, — Что там с его письмами ко мне? Что это были за письма? — Просьбы приехать в гости. Или вопросы о том, хочешь ли присоединиться к нему на ночной охоте. Он волновался, когда это началось, что ты его проигнорируешь, — Лань Ванцзи перебирает струны Ванцзи, — Он боялся, что ты сочтешь его сумасшедшим. — Вэй Усянь — это та еще затычка. Но он точно не сумасшедший. Он… в самом деле переживал по этому поводу? — Да, — вздыхает Лань Ванцзи, — Он очень переживал. Не думаю, что дело в тебе. Думаю, это разум Вэй Ина не позволяет ему просить о помощи, когда она ему нужна. Вэй Ин — сложный человек, и даже будучи его мужем, я еще не все о нем знаю. Думаю… это хорошо. То, что ты здесь. Даже если я думаю о тебе так, как думаю, ты для него хорош. Я не прошу тебя полностью простить его, но он любит тебя. — Я знаю, — говорит Цзян Ваньинь, — Знаю. И он хорош. — М-м. Он не идеален. Эгоист. В значительной степени эгоист, когда дело касается его близких. Импульсивный. Самоуничижительный. Громкий. Вэй Ин просто хорош, ведь идеал не так интригует. Вэй Ин лишь хороший хороший, и это прекрасно. — Боже, ну и какой поэт, Лань Ванцзи, — фыркнул Цзян Ваньинь, Черт. Я знаю, что ты живешь с ним, где ваш алкоголь? Где ты его прячешь? — Под половицей у кровати, — отвечает Лань Ванцзи, — Не пей слишком много. Это для него, когда он проснется. — Да, да, — говорит Цзян Ваньинь, встает и идет на их кухню за чашкой. Он находит одну из чаш Вэй Ина, забирает ее, а затем стучит по половице возле их кровати и кивает с явным одобрением, когда видит открытый кувшин «Улыбки императора», — Лань Ванцзи, нарушает правила Лан\ей и выпивает. Мило. — Им не обязательно знать обо всем, что я делаю в своем доме, — прохладно отвечает он. Цзян Ваньинь фыркнул, наливая немного ароматного алкоголя в свой стакан. — Полагаю, не обязательно. Чёрт, как же я соскучился по этому пойлу. — Уверен, Вэй Ин привезет немного, если попросишь. Весомая причина, чтобы запланировать визит. Цзян Ваньинь делает паузу, его плечи сотрясаются от сдерживаемого смеха, затем он вздыхает и одним глотком выпивает свою чашку. — Да, — говорит он хриплым голосом, — да, все так. Очень уважительная причина. Да. Очень уважительная причина, думает Лань Ванцзи.***
На семьдесят пятый день он приходит к Вэй Ину с Чахуа в руках и новым благовонием в рукаве. Он пришел с занятий, обучая малышню игре на гуцине. Бай Шань наслаждалась Чахуа, ей нравилось учиться игре на инструменте, даже если после этого болели руки. В лазарете снова тихо, очень, и светло. Лань Бии нет, чтобы поприветствовать его. Не то чтобы она должна была, но теперь это было рутиной, его больной муж был ее подопечным. Его шаги легки, и они становятся еще легче, когда он видит Лан Бию, стоящую снаружи и разминающую руки. Вероятно, она ждала недолго, ведь Лань Ванцзи приходит сразу же после своих занятий. — Лань-дайфу? — тихо зовет он. В Облачных Глубинах не кричат. Она смотрит на него, выражение ее лица мягкое, а на лице улыбка. — Хангуань-цзюнь, — просто говорит она. Он замирает, сердце колотится в груди. — Он?.. — фразу не получается закончить. Но улыбка на ее лице говорит сама за себя, — Он проснулся? — задыхается мужчина, — Да? Лань-дайфу? — Да, он проснулся, Хангуань-цзюнь. Глаза его расширились, и он торопливыми шагами направился к лазарету, а Чахуа выскользнул из его рук. Женщина удерживает его на месте, а затем кладет руку на его плечо. Выражение лица, которое он делает, заставляет ее сверкнуть глазами. — Прекратите это незрелое поведение. Вам нужно… он в порядке. Правда. Я осмотрела его и ничего не почувствовала. Он отдохнувший, но ходить ему тяжело. Ему нужно есть более насыщенную пищу, я предоставлю ему дополнительный рацион, если потребуется. Много воды, отдых, никаких ночных охот. Хангуань-цзюнь, будь с ним помягче. Он… — она закусывает губу и отводит взгляд, — Физически он в порядке. Дайте ему время. Я… прошу прощения. Позвольте ему получить то, что ему нужно. — Лань-дайфу? — Он в безопасности, Хангуань-цзюнь. Просто дайте ему время. Вы можете идти. Он наверху, в задней комнате. М… Не давите на него. Она сжимает его руку, затем вздыхает и открывает перед ним дверь. Мужчина приостанавливается, заметив пустую кровать Вэй Ина с одеялами, аккуратно сложенными для уборки. Чахуа оставляет у двери. — Вэй Ин? — говорит он срывающимся голосом. Из задней комнаты доносится небольшой шум, что-то падает, и Вэй Ин нерешительно высовывает голову из-за стены. — Лань Чжань? Лань Ванцзи теряет самообладание и делает шаг к мужу, на глаза наворачиваются слезы. Глаза Вэй Ина расширяются, лицо опускается, и Ванцзи обнимает его. Он такой теплый. Из него вырывается какой-то звук, низкий и недовольный. Вэй Ин вздохнул, ослабил хватку и протянул вперед одну руку. — Ай-о, Лань Чжань. Ах, несчастный у тебя муж. — Хватит болтать, Вэй Ин, — прошипел он. Вэй Ин фыркает, уткнувшись лицом в живот Лань Ванцзи. — Ай-я, тебе же нравилось, когда я болтал. Лань Ванцзи забавно хмыкает, а затем проводит пальцами по волосам Вэй Ина. Его руки останавливаются на плечах Вэй Ина, волосы его в колтунах. Вэй Ин замирает, а Лань Ванцзи слегка отстраняется. Он вздыхает, а его руки возвращаются к лицу супруга. Тот не смотрит на него. — Не сердись, — шепчет его прекрасный супруг, — Не знаю, как так вышло. Просто… так получилось. Лань-дайфу не хотела мне помогать, и я сделал что мог, и… М-м… ай-о, Лань Чжань. Я подумать не мог, а потом все спутал, хотя все было в порядке… — Вэй Ин, — тихо говорит Лань Ванцзи. Вэй Ин захлопывает рот, его глаза блестят, — Повернись. Я помогу. — Что? Ах, Лань Чжань! Все в порядке! Я могу… — Чш-ш. Я твой муж. Позволишь? Он протягивает руку, спрашивая разрешения. Вэй Ин смотрит на него, фыркает и осторожно передает ножницы Лань Ванцзи, поворачивается и садится прямо. Раздается громкий щелчок, и большая часть волос Вэй Ина падает на пол. Пряди скользят по его плечам, но Вэй Ин смотрит вперед, не обращая внимания на падающие волосы. — Сколько я… Лань-Дайфу сказал, что прошло два месяца, — говорит Вэй Ин, — Но я мало что помню. Помню, как разговаривал с тобой и Цзян Чэном, а потом ничего. Как будто все стерлось. — М-м, — хмыкает Лань Ванцзи, поглаживая мягкие волосы мужа. Он снова вздыхает, — Да. Мы скучали по тебе. И… и мы говорили с Могильными Курганами, — Вэй Ин напрягается, — У нас есть вопросы, Эйрен. — Я не смогу ответить на все, — подавленно отвечает Вэй Ин, — Не потому, что я не хочу вам рассказывать. Я не смогу. Я… столько всего натворил, и вы возненавидите меня, когда узнаете. — Мы знаем, — шепчет Лань Ванцзи. Вэй Ин поворачивается, его глаза застилают слезы, — Мы многое знаем. Курганы… рассказали нам многое. Без подробностей. И твои письма… мы их читали. — Курганам?.. — Не эти. Те, что к Цзян Яньли. Нам очень жаль, Вэй Ин, — он опускается на колени и берет лицо супруга в ладони с такой нежностью, на какую только способен. Вэй Ин моргает, — Мне так жаль, дорогой. Мы… мы должны были… — Ай-я, Лань Чжань! Подо… подожди, ты так доведешь меня до слез! Я… хотел сказать тебе, но не смог. Пожалуйста, не плачь. Вэй Ин, его милый муж, гладит его по лицу, проводя большим пальцем по скуле. Милейший жест. Лань Ванцзи сдавленно всхлипывает. — Пожалуйста, прошу тебя, не плачь. Все было не так… не так плохо. Я преувеличиваю в этих письмах. Лань Чжань, пожалуйста… — Пожалуйста, дай мне возможность почувствовать твой гнев, Вэй Ин, — говорит он, — Прошу тебя. Я очень сильно скучал по своему мужу. Вэй Ин замирает, затем подавляет смех, — Я бы выслушал. Я никогда не смогу тебя ненавидеть. Никогда бы не стал тебя ненавидеть. Я не спрашиваю о подробностях, но хочу, чтобы ты знал, что ты никогда меня не тяготил. Неважно, что ты думаешь. — Лань Чжань… — Никогда, — выдавил Лань Ванцзи, — Я не буду тебя принуждать, никогда в жизни. Но… но мы знаем некоторые вещи. И я хотел бы стать человеком, которому ты сможешь доверить свои самые сокровенные тревоги. Вэй Ин смотрит на него секунду, его глаза наливаются слезами, а потом маска срывается. Он сопит, слезы заливают его щеки, и он сжимается в комок. — М-мне так жаль, Лань Чжань. Очень, очень, очень, очень жаль! — Лань Ванцзи притягивает его к себе, прижимая лицо Вэй Ин к своей шее, — Я действительно все испортил. Так сильно. Очень, очень сильно! Если… если бы ты знал, ты бы так меня ненавидел. Я так боялся, что ты будешь меня ненавидеть, а потом волосы. И… черт. Лань Чжань, Лань Чжань, как я смог заполучить такого хорошего мужа, как ты? Он крепко вцепился в одежды Лань Ванцзи и сдавленно заскулил. Лань Ванцзи вздыхает, проводит руками по коротким волосам супруга, мягким и ровным, и вздыхает. — Мн. Вэй Ин — хороший муж, — выдохнул он. " Это не твоя вина. Я никогда не смогу ненавидеть тебя, Эйрен. Вэй Ин всхлипывает. Плачет. Лань Ванцзи тоже всхлипывает. Бесшумно. Он крепко сжимает Вэй Ина. Его Вэй Ина. Он прижимается лицом к волосам супруга. — Меня это никогда не будет тяготить Вэй Ин. — Лань Чжань? — М-м? — Если ты дашь мне неделю, — говорит он, мокро смеясь, — я, наверное, смогу выложить все, что угодно. Только… только ты не ненавидь меня, ладно? Пожалуйста? , — он чувствует, как ногти Вэй Ин впиваются в его плечо, — Все… я не могу всего сказать. Так что… так что тебе придется иметь дело с хреновым мужем и тем мерзким дерьмом, которое он натворил. Ладно? — Мн. Вэй Ин не значит ничего плохого. Ты — мой супруг, и это все, что имеет значение. Вэй Ин отстраняется, новая короткая прическа помогает ему казаться старше. Более зрелым. Красивым. Он снова фыркает, его лицо раскраснелось, глаза усталые. Лань Ванцзи целует его веки, щеки, подбородок, уголки губ, горло, подушечки пальцев. Вэй Ин молча смотрит, сопит, но позволяет это делать. Он встает, обхватывает руками лицо Вэй Ина и наклоняется, чтобы поцеловать его в губы. Вэй Ин тает в поцелуе, его тело вздрагивает. Ванцзи борется с желанием снова разрыдаться. Вэй Ин такой теплый. Такой замечательно теплый. — Лань Чжань? — шепчет Вэй Ин. — М-м, — хмыкает он сквозь слезы, Вэй Ин — это Вэй Ин, и это все, что имеет для меня значение, — говорит он, поглаживая его по скулам. Вэй Ин моргает, затем снова заливается слезами. — Хорошо, — отвечает он сквозь икоту, — Хорошо, я рядом. — Мм. Я тоже рядом. Вэй Ин снова уткнулся лицом в живот Лань Ванцзи, он еще слишком слаб, чтобы стоять самостоятельно. Лань Ванцзи крепко держит его. Он не хочет его отпускать. Его Вэй Ин громко плачет. Ванцзи тихонько дышит, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в волосы Вэй Ина. Его муж такой теплый, что больно. — Я буду рядом, Вэй Ин, — обещает он.