***
Приятно навещать Вэй Ина, когда у него есть на то время. Он не занят, он в восторге с тех пор, как закончил отвечать на письмо маленькому начинающему ордену: нет, он не думает, что четыре человека могут быть орденом, и он не может зарегистрировать их официально, пожалуйста, наберите больше учеников и членов, прежде чем писать снова, спасибо. Он пишет ответ не совсем так, но достаточно похоже. В письмах ему не разрешается быть грубым. А жаль, ведь большинство из них — глупые просьбы или требования, которые можно решить, обратившись к более крупным орденам. Многие письма приходят из Юньмэна, что удивительно, и Лань Ванцзи приходится гадать, сколько же писем получает Цзян Ваньинь. Вэй Ин бодрствует, когда он заходит к нему во время обеденного перерыва. Его волосы собраны в хвост, какой он предпочитает делать в зимнее время, он менее бледен и его повязки вновь сменили. Он сидит позади Лань Сюэциня, что-то бормоча и заплетая младшему волосы ловкими пальцами, и кивая на его комментарии. Ванцзи некоторое время наблюдает за ними, очарованный необычной способностью супруга так легко заводить друзей. Первым его замечает Сюэцинь: — Здравствуйте, Ханьгуань-цзюнь! Взгляд Вэй Ина тотчас загорается, он останавливает плетение косы Сюэциня, завязав ее не глядя. — Лань Чжань! Привет, я скучал по тебе! Лань Ванцзи хмыкает, и, подойдя ближе, поцеловал супруга в макушку. — Мгм. Я тоже скучал. Как ты себя чувствуешь? — Лучше! Хорошо! Пальцы ноют, но не болят. Цинь-ди составил мне компанию! При упоминании «Цинь-ди» Сюэцинь усмехнулся. Лань Ванцзи же недовольно закатил глаза. — Лань-дайфу разбудила меня час назад. Ай-я, мне было так одиноко здесь, в муках, без любимого мужа, — Вэй Ин вздохнул, прислонившись к Сюэцину, — К счастью, Цинь-ди хорошая компания. Как проходит день? Он улыбается, проведя рукой по лицу Вэй Ина. — Тихо. Долго. Ты уже можешь вернуться? Вэй Ин кивает, опустив руки. — Лань-дайфу хочет проверить мои ногти, дать очередной лекарственный отвар, а вечером еще раз осмотреть. Еще она просила зайти посмотреть зеркало. — Я осмотрел его. И ничего не почувствовал. Вэй Ин усмехнулся, прикрыв глаза. — М-м. Лань-дайфу, может быть, лучше разбирается. Или я. Темной энергии в нем нет? Лань Ванцзи качает головой, пока Сюэцинь разглядывает заплетенную для него косу. — Не почувствовал. Может, ты найдешь что-нибудь, но я о тебе беспокоюсь. Ты правда чувствуешь себя хорошо? Вэй Ин кивает, прижимаясь губами к рукам мужа. — М-м. Совсем не устал, чувствую себя прекрасно. Под пристальным вниманием Лань-дайфу я буду как новенький. Он делает паузу. Кажется, Вэй Ину действительно лучше. Его просто снедает паранойя. Его муж говорит четко, без запинок или задержек, координирует свои действия, быстро поддерживает разговор; причин для беспокойства действительно мало. Просто в затылке громко и назойливо звучит мысль о Вэй Ине. Он — всё. У Вэй Ина есть сын. Брат. Племянник. Он. Муж. Вэй Ин — всё для Лань Ванцзи. И понимание того, что что-то может быть не так, занимает каждый уголок его разума. — Мгм, — наконец хмыкает он, — Я пока не занят. Могу я остаться? Вэй Ин ухмыляется, затем переводит взгляд на Сюэциня. — Что скажешь, Цинь-ди? Может ли прославленный Ханьгуань-цзюнь присоединиться к нам? Лань Ванцзи поджимает губы. Лань Сюэцинь, похоже, задумывается. — Если он по душе моему Сянь-гэ, то я разрешаю. Моя дочь может меня навестить, нам нужно будет и ей позволить остаться. Вэй Ин сразу же выпрямился. — Дочь? У тебя есть ребенок? Ай-я, ты так молод, Сюэцинь! Лань Чжань, ты знал об этом? У нас тоже должна быть дочь. Сычжуй будет отличным братом. А какая у тебя дочь? Красивица? Похожа ли на тебя? А, сколько ей лет? Сюэцинь смеется, пока Лань Ванцзи усаживает Вэй Ина рядом с собой, притягивая к себе на противоположной стороне кровати, чтобы они не теснили Сюэциня. — Она приемная. К сожалению, она не унаследовала мою прекрасную внешность. — Очень жаль, — кивнул Вэй Ин. — Через два месяца ей будет четырнадцать. Мы думаем. Мне кажется, что она самая красивая ученица ордена Лань. Ее зовут Бай Шань, — Сюэцинь склоняет голову и смеется, — Лань Цижень запретил ей общаться с тобой, Вэй Усянь. Вэй Ин фыркает. — Лань Чжань, ты знал об этом? — Мгм, да. Бай Шань потакала бы тебе, а ты подкидывал ей идеи. Муж вздыхает, резко схватившись за сердце. — Лань Чжань! Да что ты, я бы никогда! Я уверен, что мы с Бай Шань прекрасно поладим! Сюэцинь, Сюэцинь. Ты должен позволить мне встретиться с ней. Мы станем лучшими друзьями. Сюэцинь кивает, как будто просьба Вэй Ина очень проста. В конце концов, что Лань Цижень лично не запрещал ему это. — Конечно. Ей это понравится. Она должна скоро прийти, если вы не слишком заняты и не хотите уходить. Она очень… беспокоится. Я ничего не могу сделать без того, чтобы она меня не отругала. Вэй Ин усмехается. — Оказывается, наши близкие похожи друг на друга больше, чем мы думали. Лань Чжань, Лань Чжань, вы с Бай Шань точно должны быть знакомы. — Мгм, — отвечает он, потрепав Вэй Ин по волосам, — Так и есть. Мне нравятся споры Бай Шань с другими учениками. Она яркая. Умная. — Опасная, Ханьгуань-цзюнь. — Прямо как ты, Лань Сюэцинь. Вэй Ин смеется. Вэй Ин смеется и не сразу успокаивается, Лань Бие приходится высунуть голову, чтобы убедиться, что Лань Ванцзи не убивает её пациентов. Его выгоняют сразу после того, как Вэй Ину дают лекарство. Лань Ванцзи вновь недоволен. Он не увидит своего мужа до ужина. Когда Вэй Ин возвращается в цзинши, теплый, бодрый, с новыми повязками, Лань Ванцзи не дает ему уйти далеко, он целует его и тащит в их постель. Он любит его. Так любит. Наутро Вэй Ин просыпается с ним в одной постели. Лань Ванцзи целует его, он чувствует облегчение. Вэй Ин хнычет, сонно целует в ответ и снова ложится спать. Если Лань Ванцзи встает поздновато, то это только его дело. Следующие несколько недель Вэй Ин стабильно просыпается в постели. Ногтевые ложа заживают хорошо, но пока не отрастут новые ногти, их приходится бинтовать. Поначалу он жалуется на повязки, но потом быстро соглашается на ежедневную перевязку, которую Лань Ванзци выполняет с тем же усердием, с каким Вэй Ин каждое утро закрепляет его налобную ленту. Мягко, благоговейно и боготворимо. Вэй Ин каждое утро закрепляет ленту на лбу поцелуем, и Ванцзи тоже запечатлевает поцелуй на бинтах. Его супруг тает каждый раз и краснеет. Это умиляет. Лань Ванцзи его обожает. Единственная проблема — это отсутствие понимания того, что произошло. Лань Бия и Лань Као периодически навещают Вэй Ина, чтобы убедиться в его выздоровлении и поинтересоваться режимом сна. По прошествии трех недель Вэй Ин, насколько им известно, не предпринял ни одной попытки покинуть цзинши, хотя Лань Ванцзи отмечает, что он начал разговаривать во сне. В основном о ерунде, выкидывает одну-две фразы, которые вызывают у него смех, и об именах Цзян Ваньина или Цзян Янли. Бывают редкие дни, когда он может вести полноценные разговоры со спящим Вэй Ином, чем без устали злоупотребляет, а бывают дни, когда разговоры во сне заходят о временах, проведенных на Могильных Курганах. В такие ночи Вэй Ин пишет сестре письма. Письма становятся все более частыми, все более пылкими, и часто Вэй Ин расстраивается. Он дуется, хнычет, жалуется, просто смотрит на чистую бумагу — в последнее время они даются ему все труднее. В какой-то момент он роняет кисть при каждой попытке написать имя Цзян Яньли, бросает письмо на полпути и оставляет испачканную бумагу на столе. Лань Ванцзи приходится проводить уборку по ночам, когда Вэй Ин в таком состоянии. Его муж настаивает, что все в порядке. Лань Ванцзи решает не допытываться, хотя и знает, что это не так. Вэй Ин поговорит с ним, если сочтет это важным. Однако, при необходимости, он сам заведет об этом разговор. Что и происходит в один прекрасный день. Разговор. Вэй Ин был агрессивен с некоторыми младшими учениками во время занятий, кричал и оскорблял их. Он принес глубочайшие извинения, но некоторые из них все равно не хотели с ним разговаривать. Когда Лань Ванцзи услышал об этом от Цзинъи, он поспешил закончить работу, особенно тщательно подумав, что должен будет сказать. Вэй Ин редко кричал. Никогда не кричал. Единственный раз он слышал, как тот кричал, был на Цзян Ваньина, а тот никогда не любил повышать голос на своего бывшего брата. Значит, что-то не так. Очень не так. Перед ужином он застает Вэй Ина в цзинши, вышагивающего по их общей комнате круги и сжимающего руки в кулаки. Он бледен и так сосредоточенно кусает губу, что из нее течет кровь. Лан Ванцзи тихо вздыхает, а Вэй Ин делает паузу, крепко сжимая руки. — Я не хотел, — начинает он, — Правда. Я не… я даже не помню, чтобы я на них кричал. Вообще. Я даже не злился. Одна из малышек все время путала талисманы, это была очень обычная ошибка, Лань Чжань, поэтому мне приходилось постоянно показывать ей, как их различать. Я действительно не злился, но потом, наверное, закричал, назвала ее глупой, невежественной и, — Вэй Ин вздохнул, громко и протяжно, и присел на корточки, — Я правда не хотел кричать. Ты ведь мне веришь, да? Лань Ванцзи на мгновение замолчал. В такие моменты он должен быть твердым, но понимающим. Понимая, что Вэй Ин не хотел этого, но одновременно признавая, что поступил неправильно. — Мгм. Я верю. Присядь со мной. Он выжидает мгновение и садится за низкий столик. Вэй Ин колеблется, но потом подсаживается, легко перебираясь на колени супруга. Ванцзи хмыкает, поглаживая ладони Вэй Ина пальцами. — Ты понимаешь, почему они испугались? — Конечно! Ай-я, я правда не хотел, Лань Чжань. Я даже не злился. Она были милой. Она все поняла. Как по щелчку пальцев. Я не хотел никого пугать, — Вэй Ин прислонился к нему, сфокусировав взгляд на том месте, где Лань Ванцзи массировал ему ладони, — Ты же не думаешь, что я сделал это нарочно? — Нет. Вэй Ин не кричит. — Ай-я, ну ладно. Продолжай. Лань Ванцзи сдержал улыбку. — Я беспокоюсь за тебя, — просто сказал он. Вэй Ин опустился ниже, избегая его взгляда, — Ты был… раздражителен. — Раздражителен? — В последнее время ты не дописывал письма сестре, — заметил он, — Кричал. Вэй Ин, ты действительно чувствуешь себя хорошо? Ты можешь быть со мной откровенен. Я твой муж. Вэй Ин хмурится. — Я правда чувствую себя хорошо. Просто устал, наверное. Но усталость не оправдывает грубость, — Вэй Ин застонал и повернулся лицом к Лань Ванцзи, все еще хмурясь, — Я правда раздражителен? Я даже не замечаю. И не пытаюсь быть засранцем, Лань Чжань, правда. Но я не чувствую себя плохо или вроде того. Лань Чжань слегка кивает. — Твое настроение изменилось. Это не плохо, когда ты расстроен, но когда это происходит так внезапно, это тревожит, — Вэй Ин дуется, а Лань Ванцзи целует его в подбородок, — Я рад, что ты не расстроен, но я беспокоюсь. Может быть, тебя что-то волнует? Вэй Ин качает головой, на секунду колеблется, потом снова качает головой. — Нет, честно. Я не лгу. Просто это неожиданно, — он вновь хмурится, затем мягко выворачивает ладони, чтобы поймать пальцы Лань Ванцзи, — Я не помню, чтобы писал письма шицзе. Или что-то подобное. — Мгм. Эпизоды. — Ах. Я все еще не помню. Я ложусь спать, а потом просыпаюсь. Когда я?.. — На этой неделе ты трижды пытался писать ей письма. Не хочешь ли взглянуть на них? Он склоняет голову в знак приглашения, наблюдая за тем, как Вэй Ин гладит его пальцы. Руки Вэй Ина мягче, чем раньше, длинные и худые, с заметными сухожилиями и выпирающей косточкой запястья. У Лань Ванцзи они больше, мозолистые и грубые. Руки супруга в его руках, они нежно, а трепетные поглаживает его пальцы очень приятны. — Я сохранил их на случай, если ты захочешь дописать. Я их не читал. Вэй Ин хихикает, мягко и мило. — Я не против, если ты их прочтешь. Шицзе, думаю, тоже не будет. Мой муж интересуется тем, что я ей пишу? Как мило. Но я думаю… не сегодня. Может, вечером? Ах. Лань Ванцзи кивает, прижимаясь губами к мягким губам мужа. Вэй Ин издает что-то вроде стона, тихого и удивленного, но наклоняется в ответ. — Мы сделаем все так, как ты пожелаешь, Вэй Ин, — обещает он. Он кивает, улыбка расцветает на его лице, — Может ты желаешь расслабиться сегодня вечером? — Хорошо, — шепчет Вэй Ин, — Да, это было бы отлично. Думаю, завтра… мне нужно будет извиниться, а? Лань Ванцзи кивает. — Да. Но сегодня мы будем спокойны. Ни о чем не волнуйся. — Ай-я, я люблю тебя, эр-геге. — Мгм. Я тоже люблю тебя, Вэй Ин. Вэй Ин усмехается, наклоняясь ближе, чтобы провести губами по носу мужа, сподняться выше, к его векам. Его руки ловко проникают под одежды, дергая и стягивая, развязывая и разворачивая. Ванцзи повторяет, скользя руками под халат Вэй Ина и обхватывая его за поясницу. Он откидывает его назад, прижимая к поверхности стола, а Вэй Ин обхватывает его ногами. Горячий, открытый и желающий. — Лань Чжань, — выдыхает он, — Лань Чжань, ты так добр ко мне. Продолжай, успокой своего тревожного мужа. Он повинуется. Вэй Ин задыхается под ним, извивается и выгибается. Ужин запаздывает, но это мало беспокоит. Потом, когда они едят, он прижимается к Ванцзи, теплый, ласковый и ужасно нежный. Лань Ванцзи тихонько напевает, проводя пальцами по волосам супруга, пока ест. В этот вечер в цзинши тихо. Тихо и спокойно.***
Впервые за три недели он просыпается от леденящего кровь крика. Он просыпается от резкого толчка, едва не получив удар по лицу. Он ловит его, крик становится лишь громче. Через мгновение он осознает, что кричит Вэй Ин. Вэй Ин. Громко, истошно и пронзительно. Лань Ванцзи на секунду замирает, глядя на корчащегося мужа, а потом начинает двигаться — сердце колотится, движения шаткие. Он не знает, что делать, поможет ли, если удержать Вэй Ина. Его супруг трясется, крупно и быстро. Вэй Ин скулит, громко, пискляво, его голос дрожит. — Пожалуйста, — хрипит он, Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Лань Ванцзи хмурится. — Вэй Ин, — говорит он тихо, но настойчиво, — Вэй Ин, пожалуйста. С тобой все в порядке. Вэй Ин. Он пытается провести пальцами по волосам Вэй Ина, пытается успокоить. Он напевает «Вансянь», напевает что угодно, что может помочь. Вэй Ин царапает свои руки, из него вырывается еще один крик, громкий и испуганный. Ванцзи, дрожа, убирает пальцы, чтобы тот себя не царапал, поглаживая его по рукам. — Все хорошо, Вэй Ин, — говорит он. Он осторожно, но не слишком крепко обнимает его. Если тот во сне причиняет себе боль, Лань Ванцзи не может гадать, как он отреагирует на то, что его удерживают. Это длится долго, достаточно долго, чтобы прозвучал стук в двери цзинши. Вэй Ин все еще скулит во сне, он плачет. Стук становится громче. Хватка Вэй Ина в его руках становится крепче, и его губы дрожат. — Шицзе, — хрипло произносит он, — Шицзе. Он повторяет, умоляюще и тихо. Лань Ванцзи закусывает губу, откидывая челку мужа назад. В конце концов, Вэй Ин дергается, затем напрягается, а его глаза широко распахиваются, хватка становится железной. — Цзецзе! Это звучало так отчаянно; так громко. Вэй Ин издает сдавленный звук, смесь скулежа и всхлипывания. Он моргает, но, кажется, ни на чем не может сфокусироваться. Лань Ванцзи оседает, опускаясь на пол вместе с Вэй Ином. Тот дышит слишком часто, слишком мелко и учащенно. Его дыхание вырывается небольшими перебоями, грудь движется, чтобы вдохнуть воздух, но прерывается, прежде чем он успевает. Лань Ванцзи поднимает руки, обхватывая лицо супруга. Он жмурился, икает и шмыгает носом. Теплые слезы стекают на руки, держащие его лицо. — Вэй Ин? — говорит он тихо. Очень тихо. Напугать мужа сейчас не будет хорошим решением. Вэй Ин снова моргает, дыхание сбивается. Его пальцы дрожат. В дверь цзинши в очередной раз стучат. Подождут. — Вэй Ин, ты можешь сделать кое-что со мной? Он пытается быть мягким. Вэй Ин поднимает руки, двигаясь, чтобы обнять себя, и подтягивает колени. Он так сильно дрожит. Икота и рыдания, вырывающиеся из него, тихие и едва различимы. Он пытается снова. — Вэй Ин. Я бы хотел, чтобы ты дышал со мной. Баобэй, дорогой, ты можешь попробовать? Он потирает большими пальцами скулы Вэй Ина — привычка, которую он выработал благодаря супругу, чтобы выразить признательность и любовь. Это такой мягкий жест, такой невероятно нежный, что Лань Ванцзи тает всякий раз, как это делает Вэй Ин. Он видел, как он делал это кому-то лишь дважды: Цзян Ваньину и Цзян Яньли. — Повторяй за мной, если сможешь, дорогой. Вэй Ин издает невнятный звук, произношение которого заглушается икающими всхлипываниями. Он дышит, сужая свой мир до Вэй Ина. Вдох на семь, задержка, выдох на восемь. Руки Вэй Ина крепче сжимают его руки, глаза сощурены. Его все еще колотит, но через несколько долгих мгновений он пытается повторить за Ванзци. Не удается — заминка прерывает его прежде, чем он успевает полностью расправить легкие. Он издает испуганный звук, дыхание вновь сбивается. Лань Ванцзи гладит его по лицу, голос его тихий и низкий. — Чш-ш. Еще раз, баобэй. Ты молодец. Сосредоточься и дыши. Вэй Ин, еще раз. Медленно дыхание Вэй Ина успокаивается, остается только икота. Его все еще бьет мелкая дрожь, он поднимает веки, его глаза красные и слезящиеся. Лань Ванцзи кивает, сердце колотится так быстро, что, кажется, оно готово остановиться. Он выдыхает, облегчение захлестывает его. Вэй Ин снова шмыгает, тело дергается, он моргает, глаза медленно фокусируются на потолке. — Лань Чжань? — хрипит он. Лань Ванчжи хмыкает и целует лоб Вэй Ина. Он потный и холодный, губы бледные. Опять. Опять. Опять. Как во время тех эпизодов лунатизма. У Ванцзи от этого тянет желудок. — Мгм. Я здесь. Ты в цзинши. Сейчас середина ночи. Тебе приснился кошмар. Ты в нашей постели, в безопасности. Вэй Ин хмыкнул и прикрыл глаза. — М… Хорошо, — прошептал он, тяжело дыша, — Я не… я не помню его. Кошмар или что там была за дрянь, — он пренебрежительно машет трясущейся рукой, затем вздыхает, — Дверь. — Что? — Дверь, Лань Чжань. Там… кто-то за дверью. — Вэй Ин… — Все хорошо, Лань Чжань. Иди и открой дверь, баобей. Вэй Ин слабо похлопывает его по запястью, пытаясь успокоить. — Я в порядке, — говорит он. Лань Ванцзи вздыхает, его руки все еще дрожат и он целует лоб супруга. В ответ на это тот издает довольный звук, и он медленно отстраняется, наблюдая за тем, как Вэй Ин продолжает спокойно дышать. Его все еще бьет дрожь, но, кажется, он уже в успокаивается. — Я сейчас, Вэй Ин, — говорит он мягко и уверенно. Вэй Ин лишь мычит в ответ. По правде говоря, он предпочел бы вернуться в постель и утешить своего паникующего мужа. Честно, он не хочет упускать Вэй Ина из виду. Кто бы ни стоял у дверей их дома, он может подождать, он нужен Вэй Ину. Он отгоняет эту мысль, прислушиваясь к стуку и тихим вздохам супруга продолжающего успокаивать себя. Лань Ванцзи и сам вздыхает, берет себя в руки и держится так, как и должен держаться Верховный Заклинатель. К счастью, долго разыгрывать спектакль не придется. Когда он открывает дверь, его охватывает чувство огромного облегчения. Лань Цижень, вместе с Лань Као, стоит у двери и уже поднял руку, чтобы вновь постучать. Лань Као осторожно отходит в сторону, делает шаг и, склонив голову в знак приветствия, направляется прямо к Вэй Ину. Ванцзи поднимает руку, чтобы остановить его, но Лань Цижень качает головой. — Выйди со мной, Ванцзи. — Вэй Ин… — Ай-я, — дрожаще и невнятно отзывается супруг, — иди, Лань Чжань. Лань-дайфу составит мне прекрасную компанию. Лань Као выдает тихий смешок и слышится шорох одеял. — Идите, Ханьгуань-цзюнь, — отзывается Лань Као, выглядывая из-за угла, — У нас все будет в порядке. Я разберусь. Он ждет, вежливо и терпеливо, пока Ванцзи не движет, наконец, ногами, а дядя мягко подталкивает его к крыльцу. Как только дверь закрывается, Лань Цижень склоняет голову, задумавшись. Через мгновение он говорит, удивительно тихо: — Состояние его сна не улучшается. — Нет, — шепчет Лань Ванцзи, — Не улучшается. Я обеспокоен. Каждый раз он словно теряется в пространстве, — он делает вдох, холодный воздух Гусу наполняет его легкие, и прикрывает глаза, — он звал свою сестру, Шуфу. Я… боюсь, я не понимаю, как ему помочь. Я беспокоюсь, что он оттолкнет меня. Или мне не удастся его успокоить. Лань Цижень едва заметно хмыкает — Я признаю, я мало что нашел, чтобы помочь, Ванцзи. Я не буду давать тебе ложных обещаний. — Я и не желаю, чтобы ты так поступал. Тихий смешок в ответ. — Когда ты был маленьким, таким маленьким, что я мог держать тебя одной рукой, ты просыпался почти каждую ночь. Приходил ко мне за утешением. В то время я не имел ни малейшего представления о том, как это сделать. Как утешить. Как успокоить. В то время я молился предкам, чтобы тот ребенок, цепляющийся за меня, мирно спал. Похоже, твой муж перенял эту твою привычку. Лань Ванцзи хмыкает. — Как ты это остановил? — Я не останавливал. Я был напуган. Крошечный ребенок, маленький сын моего брата, так боялся спать. Я пытался подтолкнуть тебя к лекарствам, медитации. Ничего не помогло. А потом, однажды, ты, со своим серьезным выражением лица, сказал, что тебе просто больше не будут сниться кошмары, — Лань Цижень смотрел на него, поджав губы, — Ванцзи, тогда я думал, что потерпел неудачу. Это не так. То же самое можно сказать и о Вэй Усяне. Я не очень высокого мнения о твоем муже, но он никогда не будет винить тебя за это. Ты никогда его не подведешь. — Однажды уже подвел. — Не в этом дело, Ванцзи. Этот мальчик никогда не скажет о тебе ничего подобного. Затем Лань Ванцзи открывает глаза, крепко стискивая рукава пальцами, и повернувшись лицом к дяде. — Что мне делать, Шуфу? Лань Цижень просто смотрит в ответ, затем кладет твердую руку на плечо племянника. — Все, что, по твоему мнению, может помочь. Дай своему мужу время. Исцеление требует времени. Ты не виноват. Наступила тишина. Мягкая. Спокойная. Лань Ванцзи чувствует, что ему нужно успокоиться. Это помогает ненадолго. Лань Цижень сжимает его плечо. — Спокойной ночи, Ванцзи. Он ждет. Кивает. — Спокойной ночи, Шуфу. Спасибо. И за заботу о Вэй Ине тоже. Лань Цижень фыркает, прежде чем развернуться и уйти. Ванцзи улыбается, мягко и натянуто, а затем поворачивается обратно к Цзинши, чужие шаги затихают. Лань Као складывает полотенце. Вэй Ин снова спит, дышит тихо и не шевелится. Лекарь поднимает взгляд, лицо серьезное и холодное. — Ханьгуань-цзюнь, с ним все будет в порядке. Ночной кошмар. Я, однако, обеспокоен. Ему… ему явно нездоровиться. Я слышал, он накричал на детей этим утром? Лань Ванцзи кивает, сидя рядом с кроватью. Вэй Ин бормочет во сне, нахмурив брови. — Да, он кричал. Я тоже обеспокоен. — И вы все еще не в курсе, бывал ли он таким раньше? Он хмыкает, пробегая глазами по лицу Вэй Ина. — У меня есть догадка. И я хотел бы, чтобы она не оказалась правдой. Его брат, Цзян-цзунчжу, может что-то об этом знать. Я не решаюсь написать ему. Ему трудно общаться с Вэй Ином. И я не совсем уверен, может ли он вообще знать, — Лань Као кивает, — Он будет спать до утра? — Ночные кошмары изматывают, Ханьгуань-цзюнь. Вы молодец, но в следующий раз лучше просто позволить ему пережить это. Не пытайтесь его разбудить. В конечном итоге он еще больше запутается. Я дал ему простое успокоительное, оно поможет, — Лань Као встает, — Если так продолжится, Вэй Усяня, возможно, придется перевести в лазарет. Такой режим сна, как у него… вызывает большие волнения. Прошу прощения, Ханьгуань-цзюнь. — Не нужно, — мягко отвечает он, — Я понимаю. Спасибо тебе за совет. И заботу о нем. Целитель кивает. — Конечно. Моя работа быть лекарем, Ханьгуань-цзюнь. Кто этот человек, не имеет значения. Кроме того, Вэй Усянь — интересный пациент. Доброй ночи, Хангуан-цзюнь. — Спокойной ночи, Лань-дайфу. Он напевает «Вансянь» всю оставшуюся ночь. Лань Ванцзи не спит, держа мужа в объятиях, пока тот не проснется. В цзинши так тихо. Лань Ванцзи скучает звукам, которые издает Вэй Ин по ночам. Утром его супруг не помнит того, что было ночью. Лань Ванцзи встревожен. Он пишет уже второе письмо Цзян Ваньиню. Письмо остается неотправленным, запертым в ящике письменного стола.***
— Как ты отнесешься к тому, что я напишу Цзян Ваньину? — спрашивает он три дня спустя. Вэй Ин вздрагивает, роняет кисть и рассыпает талисманы, над которыми работал. Вэй Ин, смеясь, обернулся, нахмурив брови. — Зачем тебе это, Лань Чжань? — Вэй Ин. — Я в порядке. Ай-я, какой у меня беспокойный муж. У меня ничего не такого случилось, чтобы писать ему. Я не умираю. Мне не больно, — он поджал губы и постучал пальцами по столу, — Так что зачем оно? — Он твой брат, и он может помнить то, чего не помнишь ты, — заметил Ванцзи. Вэй Ин лишь хмыкнул, — А тебе становится все хуже. Вэй Ин молча, медленно и спокойно, тщательно наводит порядок на столе. Его челюсть дергается во время работы, затем он вздыхает. — Я прочитал те письма. Те, которые, как ты сказал, я писал для Шицзе. Я не помню их. Не помню, что писал. И почерк не мой. Или он мой, но уж больно ужасный. Думаю, я хочу забрать их обратно. Я волнуюсь, что ты их прочтешь. Лань Ванцзи моргнул. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, — говорит Вэй Ин, заметно расстроенный, — что эти письма я написал не специально. И эти письма, Лань Чжань, ты только не пугайся, когда я это скажу, из Могильных Курганов. И если бы ты их прочитал, мне пришлось бы плакать и лежать в канаве, пока бог не поразил бы меня. Лань Ванцзи делает паузу, очень тщательно пережевывая слова супруга. Вэй Ин редко когда-либо рассказывал о Курганах. Время, проведенное с ним — да. Как он жил с Вэнями — конечно. Он писал об этом Сычжую и рассказывал Ванцзи о редиске, которая едва росла; о том, как там было пыльно. И это было все. Более глубоких рассказов не было. Не было ничего, что выходило бы за рамки того минимума, который он когда-либо видел. Вэй Ин никогда не рассказывал о чем-то, кроме тех простых деталей, которые они все знали, никогда не рассказывал о своем трехмесячном пребывании в самых глубоких ямах Курганов. Это была жесткая граница, которую Лань Ванцзи никогда не переступал. Безумие, тревога и обида — все это Вэй Ин откладывал на потом, чтобы дать другим успокоиться. Утешал других отсутствием травматической реакции. Лань Ванцзи никогда не допытывался. — Я не буду их читать, — шепчет он, — Я никогда не посмотрю их без твоего разрешения. Вэй Ин кивает, поджав губы — Ты… ты не сознательно их писал? — Я выложил все свои сокровенные тайны в письме сестре, в которое мой муж может заглянуть? Не очень-то хотелось бы, Лань Чжань. Кроме того, Могильные Курганы — слишком неприятное место для моей замечательной Шицзе, я бы никогда не рассказал ей о них, — он пренебрежительно махнул рукой, — И… и мне не нравится думать о них. Я не писал об этом даже Цзян Чэну и не говорил тебе. Я хотел бы, но это просто страшно. Думать или писать об этом. А теперь я пишу о них во сне? Лань Чжань, ты не представляешь, как это неприятно. Раздается неловкое хихиканье, затем Вэй Ин откидывается назад, волосы рассыпаются по его плечам. Ванцзи хмыкает. — Не представляю, — соглашается он, — Я никогда не пойму. Если хочешь, я буду игнорировать эти письма. Я просто отложу их. Я их вовсе не читаю. — О, я знаю, что ты их не читаешь, Айрэн. Но тебе можно читать то, что я пишу Шицзе. Чаще всего они о тебе. Только… не последние. — Ты хочешь, чтобы их игнорировали, — предположил Лань Ванцзи, склонив голову. Вэй Ин прикусил губу, колеблясь. — Если бы ты мог, пожалуйста. Пока что. Я не… я их прочитал. Их много. Грубых. Отвратительных. Я много о чем говорю. — О Курганах? Вэй Ин фыркнул. — Конечно. О плохом, а не о Вэнях. Это отдельные истории. Другие. Ничего плохого о Вэнях. Никогда. — Я знаю. Ты любишь их. Они любили тебя. Цзинши на мгновение наступает тишиина, а затем Вэй Ин сворачивается калачиком, прижимая колени к груди. — Я знаю, — шепотом, тихим, как у ребенка, — Я скучаю по ним временами. Часто. И когда Сычжуй спрашивает о них, я вспоминаю каждую мелочь. Как Вэнь Цин пахла и хмурилась, маленькие ямочки на ее щеках, когда она по-настоящему улыбалась. Как Вэнь Попо всегда была необъяснимо теплой. Могильные Курганы были ледяными, Лань Чжань. До нелепого. А она всегда была теплой. Иногда еда здесь по вкусу напоминает ту, которую я ел с Вэнями, и я возвращаюсь туда на секунду. Все они были слишком добры; они отдавали мне, А-Юаню и Попо свою еду, а потом я не знал, что делать. — Ты спасал их, Вэй Ин. Ты был их семьей. Вэй Ин качает головой. — Я продлил то, что, как они все знали, должно было произойти. Я облегчил их страдания, потому что я был так настойчив, что мог спасти их. Я был им всем обязан. И… На мгновение он замолкает и стискивает ханьфу так сильно, что костяшки пальцев белеют. Лань Ванцзи медленно встает и подходит к своему мужу. Вэй Ин наблюдает за ним, спокойный и усталый. И когда Лань Ванцзи садится рядом с ним, Вэй Ин наклоняется, кладя голову ему на колени. Ванцзи заносит руку, чтобы погладить его волосы. — Не пиши Цзян Чэну, — шепчет Вэй Ин, — Не сейчас. Если это случится снова, если я буду ходить во сне, тогда да. Только не прямо сейчас. Так можно? Он стискивает край ханьфу Лань Ванцзи, уставившись на ткань, как будто это единственное, на чем он хочет сосредоточиться. Ванцзи еще раз касается его волос. — Все в порядке, Вэй Ин. Айрэн, я никогда не хочу принуждать тебя к тому, чего ты не хочешь. Если это случится снова, я напишу. Спасибо, что рассказал мне о своих тревогах. Он наклоняется и нежно целует Вэй Ина в висок. Со временем его супруг медленно расслабляется, тело больше не натянуто, словно тетива, и его голова дальше опускается на бедро Ванцзи. — Ты не помнишь свой сон трехдневной давности? — спрашивает он, когда Вэй Ин совсем расслабляетя. Его супруг ворчит: — Нет, я не помню. Он был плох? Лань Ванцзи запускает вторую руку в волосы мужа. — Ты звал Цзян Яньли, — шепчет он. Вэй Ин вздрагивает, затем незаметно двигает руками, чтобы обнять себя. — О, — хрипит он. Ох. Он чувствует, как Вэй Ин смещается, подтягивая колени к груди. — Я… я не хотел. — Она мне нравилась, — говорит Лань Ванцзи. — Она была доброй, решительной женщиной. Смотрела на тебя с такой любовью. — Ай-я, моя шицзе самая лучшая, — хрипло отвечает Вэй Ин, — Очень хорошая. Каждый раз, когда я смотрю на Цзинь Лина, я как будто вижу ее. Она бы так гордилась им. Цзян Чэн проделал хорошую работу, растя его. Ты знал, что это я назвал Цзинь Лина его вежливым именем? Жулань. Это была маленькая глупая игра слов от фамилии «Лань». От тебя. Цзян Чэн отругал меня за это, когда я рассказал им, но шицзе это понравилось. И, я полагаю, что никто никогда его не менял. Цзинь Жулань, прекрасный сын моей шицзе. — Я уверен, что она тоже так думает. Он яркий молодой человек. Во многом похож на матушку. Мне нравилось ее присутствие. Очень. Было легко понять, почему ты любишь ее, Вэй Ин. Очень легко. — Иногда она меня дразнила, — говорит Вэй Ин, утыкаясь лицом в бедро Лань Ванцзи, — Насчет того, что ты мне нравился. Я никогда… я всегда говорил, что она неправа, потому что я ну никак не мог тебе понравиться. Она всегда улыбалась и говорила, что я неправ. А потом Цзян Чэн высмеивал меня за то, что я одержим тобой. Я люблю их. Ты знаешь? Я был… Я хотел быть хорошим братом. Я хотел быть лучшим. Теперь, если он скажет что-нибудь не так, Вэй Ин может сломаться. Ванцзи делает паузу, слова порхают в его голове, словно крылья колибри. Вэй Ин всегда такой терпеливый, тихий и невозмутимый. Он не ожидает ответа, он ему никогда не нужен. Он знает, что Лань Ванцзи слушает. Но он хочет успокоить. Слова давят на его язык, большие и тяжелые. — Ты, — говорит он наконец, — Хороший брат. У тебя красивая сестра и очень упрямый брат. Ты любишь их, и это лучшее, что может быть для братьев и сестер. Любить друг друга. Вэй Ин тяжело вздыхает. Он ерзает, глядя на Лань Ванцзи со слезами на глазах и плотно сжатыми губами. — Ты слишком хороший, ты знаешь? Слушаешь тут болтовню своего сумасшедшего мужа. — Мне нравится, когда мой муж болтает без умолку. Это мило. Он наклоняется и целует Вэй Ина, мягко и непринужденно, все еще поглаживая его по волосам. — Хочешь чего-нибудь сегодня вечером? — Лань Чжань? — Да, Айрэн? — Я не хочу спать сегодня ночью. Ванцзи замирает на долю секунды, рука останавливается. Затем, так же быстро, она возвращается, легко массируя кожу головы Вэй Ина. — Мгм. Тогда мы не будем. Почему бы нам не закончить матч в вэйци, который мы так долго откладывали? Я уверен, что обыграю тебя. Что-то мелькает в глазах Вэй Ина, мягкое и нечитаемое. Затем появляется улыбка. — Хорошо, — отвечает его прекрасный муж, — Но тебе не победить меня, Лань Чжань. Я слишком опытен, чтобы меня превзошел Лань-эр-гэгэ. Если я выиграю, ты поцелуешь меня. — А если я выиграю? — Ты все еще меня поцелуешь. Лань Ванцзи усмехается. — Вряд ли это справедливое предложение, Вэй Ин. Вэй Ин хихикает. Это самый приятный звук, который Лань Ванцзи когда-либо слышал. — Справедливое предложение для меня, Лань Чжань. Хорошо, если ты выиграешь, я позволю тебе делать со мной все, что ты захочешь. Я в себе уверен. Лань Ванцзи выдыхает через нос. Вэй Ин ухмыляется. Он проигрывает каждый раунд. Вэй Ин много раз целует его в ту ночь. Он берет то, что ему дают, его сердце трепещет от счастья.