следы на песке

Кёя думает, что видит Нану насквозь. Она - типичный антигерой из старой манги, главы которой выходили по понедельникам. В её действиях нет легко читаемого мотива и смысла, но есть последовательность. Линейный алгоритм, между началом и концом которого в ромбики и прямоугольники заключены чужие сердца. Нана Хиираги знает, как правильно улыбаться и улавливать атмосферу. Она манипулирует, лжет и убивает. Извернувшись ужом, вьет из людей кольца, топит в луже собственной лжи, захлебываясь в грязи и липкой смоле. Нана Хиираги совсем как перележавший на солнышке, спекшийся фрукт - мягкая снаружи, но гнилая внутри. Конечно, Кёя признает, что Нана - не второстепенный персонаж из истории с рейтингом шесть плюс. Она - человек, а люди оступаются и лгут довольно часто, но, говоря откровенно, Нана - косячник, каких на этом проклятом острове ещё поискать. Ошибки выявляют закономерность, затягивают удавку на шее Наны Хиираги все крепче, и Кёя думает, что еще одного такого просчета не вывезет - мозги от перенапряжения точно перемкнет. Разбираться в чужой голове равнозначно планированию войны по гаданию на кофейной гуще. Кёе, как человеку со стороны, в основном субъективной, незаинтересованной и мало что понимающей в звёздах, тяжело прочесть мысли патологического лжеца - прочесть Нану Хиираги, невозможно зацепиться за невидимую грань между хорошо спланированной уловкой и несовершенством человеческого фактора.

***

Нана Хиираги дышит с прорезью от трех смертельно ножевых на спине, а взгляд Мичиро трогательно счастливый и бесконечно пустой. Кёя принимает решение. Просит (больше приказывает) отступить, немедленно отойти от тела - деловито, вседозволенным тоном, как будто смерть действительно позволяет ему перевернуть всё вверх дном. Кёя весь из себя гадский айсберг - мертвый, независимо дрейфующий и выточенный, вырванный из куска льда побольше. Такой точно заслуживает удара по роже. Он цепляет ее за кремовый воротничок, пытается оттащить, но Нана не слушает. Дерется почти всерьез - на самом деле всерьез, просто сил не осталось - цепляется ногтями и рвет - пробует болевой порог бессмертия на вкус, пока ситуация располагает - до хриплого стона и сладкого хруста. Получается рассечь губу и, кажется, сломать нос, но что толку, если заживет быстрее, чем на генномодифицированной собаке. Кёя на ее "лучше б ты сдох" даже не обижается почти, только колючих льдинок на ободке радужки становится чуть больше. Кёя без промедлений включает мальчика-детектива. Безумно рыщет по мокрому песку, допытывается и докапывается, возводит незначительные мелочи на пьедестал и препарирует, дотошно сеет через мелкое сито, Молчаливой тенью идет за Наной по кривой дорожке. Всегда - где-то рядом и почти всегда - след в след, готовый помочь или поймать.

***

Место совершённого преступления говорит с мальчиком-детективом на языке следов на песке, и он внимательно слушает. Голые факты не добавляют веса версии с убийством. Невиновность Наны Хиираги с учетом выявленных обстоятельств должна показаться очевидным, единственно верным решением, и скрип собственных зубов - последнее, что Кёя ожидает услышать. Для идеального убийства рассчитано целое ничего, без запасных дверей, цельнометаллических алиби и чистосердечных свидетелей. Довольно скверный расклад. Кёя разочарованно признает завышенность собственных ожиданий. Неприятная правда заключается в том, что пускай Кёя все еще на стороне, прямо противоположной от Наны Хиираги - это не значит, что они не могут быть друзьями. Цепь хладнокровно спланированных убийств не является достаточно весомым основанием для того, чтобы отвернуться окончательно. Даже если все известные ему звенья обмотаны вокруг ноги одного человека, а над головой маячит кроваво-красным мишень, Кёя не сделает и шага. Кёя не сделает и шага, пока вина подозреваемого не будет доказана, но что делать, если на весах - голова Наны Хиираги, а судьей выступает он сам?