Найди меня

      Ввиду того, что вчера все сразу разъехались по домам, так и не выяснив отношения, утром на работу идти было страшно. Оставалось надеяться лишь на то, что Вика остыла, а Олег просто промолчит. Вероятность мала, но не равна нулю.       Дима, проснувшийся утром с больным горлом, ознобом и заложенным носом, понимает, что сегодня ему не выжить. Старшие коллеги его казнят. Он уверен, что Илья и Саша вряд ли чувствуют себя лучше, но также понимает: больничный всем не дадут. Ему-то не страшно, не первый раз в таком состоянии работать. С температурой и вовсе проще контактировать с другим миром, главное не спутать с бредом. Поэтому — для подстраховки — прихватывает с собой парочку таблеток аспирина, кажется. Ну это если совсем плохо станет.              Такси подъезжает к особняку ровно к девяти, и Дима бежит по лестнице наверх, обратив внимание, что машины Олега на привычном месте нет. А вот это уже странно, братья обычно не опаздывают. Может, с Сашей что? Если это так, его точно казнят. За Сашу — так точно, а сам он переживает за Илью. Тот такой уставший вчера был, и тоже вымок до нитки.              — Доброе утро, - спешит на свое место парень, надеясь, что пронесет.              — Ох, Матвеев, — скалится Влад в широченной улыбке, — Привет. Что-то неважно выглядишь.              — Привет, Дим, — взмахивает рукой Марьяна.              — Доброе, — проходит в кабинет хмурый Гецати, не смотря ни на кого конкретно. Сразу на своё место.              — Ну как ты, чудо? — подходит к чужому столу Надежда Эдуардовна, — А то у нас Лина и Илья на больничный пошли, простыли вчера, пока за тобой гонялись.              — Я в порядке, — Матвеев опускает виноватый взгляд в стол, — А где остальные?              — Сейчас подойдут, — кивает женщина, — Ну-ка глазки мне покажи, мой хороший. У тебя температура, что ли?              Дима поднимает взгляд на ведьму, как и просили, — Не, просто не выспался.              — Ты давай мне тут не лечи, — шикает Шевченко, — Что я, температуру не увижу? Димочка, мне ж не первый десяток, и дети у меня были. Но ничего, мы тебя быстро на ноги поставим.              — О, — заходит в кабинет Вика, — Явился!              — Вик, ребенок тоже простыл, — делится многоликая ведьма, — Сидит с температурой.              — Да в порядке я, — возражает чернокнижник, понимая, что есть проблема чуть поважнее. Вчерашнее пирожное утром было единственной едой за последние три дня. Он опять забыл поесть, и теперь снова тошнит, зато в теле небывалая лёгкость.              — Ничего, — ставит сумку на стол Райдос, — Сейчас быстро вылечим.              — Ну а я о чем? — идет к своему месту Надежда, — Сейчас горчичку в носочки насыплем. Всё хорошо будет.              — Кому горчицу? — забегает в кабинет Саша огурцом, — Кто ещё заболел?              — Да никто… — пытается оправдаться Дима, но Влад молча указывает на него пальцем, сдавая с потрохами.              — Горло болит? Кашель уже есть? — убирает плащ в шкаф старший медиум, — Давай, я сейчас тебе молоко с чесноком сделаю. Вот такая вещь от горла, —показывает большой палец вверх Шепс, подходя к юному коллеге.              — Саш, ну какое молоко с чесноком? — возмущается Вика, — У меня бабушка делала обалденную вещь, все болезни за три дня убивала.              — Какую? — на полном серьёзе интересуется Шепс, обернувшись к ведьме.              — Режешь мелкими кольцами лук, засыпаешь сахаром, даешь настояться до появления сока, а потом по столовой ложке, три раза в день.        Дима чувствует, как тошнота комом подкатывает к горлу от одного только описания. Лучше бы просто побили.       — Моя бабушка тоже так делала, — поддакивает Шевченко, — Замечательное средство от кашля. А от горла всё же лучше горячее молоко с маслом и медом.              — Ну что, Дим, что выберешь? — издевается Влад, — А то я сейчас ещё пару вариантов накину.              — Всем, конечно, спасибо за заботу, но я приверженец медикаментозного лечения, — вежливо улыбается Дима, следя за дыханием.              — На вот, — уже разводит ромашковый чай Саша, ставя перед ним бокал с черным котиком, — Ромашка воспаление снимет.              — Саш, а где Олег? — недоверчиво смотрит на травяной чай парень.              — Скоро будет, — улыбается Саша, —Так. Не заговаривай мне зубы. Пей чай. А с обеда я тебе привезу молоко горячее.              — Да не надо, — одним взглядом молит Дима.              — Саш, я ещё вспомнила, что можно вино вскипятить и, пока горячее, по чайной ложке, — предлагает вариант Марьяна, — Может, лучше так?              — Да не надо ничего, — чуть громче просит Дима, стараясь достучаться до коллег, — Я в порядке. Правда. Само пройдёт.              — Да правда, хватит вам, — подходит к младшему коллеге Влад, — Что вы за бред несёте? Ещё чабрец со зверобоем вспомните.              — Спасибо, Владос, — почтительно кивает спасителю Матвеев, растягивая губы в ответной улыбке.              — Давно доказано, — приобнимает его за плечи Череватый, удерживая на месте напрягшееся враз тело, — Что лучшее лекарство от всего — это секс, а у кого сопли, тот и снизу.              —Да бля, — хнычет Дима, пряча лицо в ладонях под громкий общий хохот.              — О, как у нас тут весело, — заходит с двумя пакетами Шепс-младший, — По какому поводу?              — Олег, спаси, — смотрит самым жалобным взглядом, на который только способен брюнет. Ещё вот чуть, и слезу пустит, и знал бы он только, как этот взгляд влияет на альфу перед ним.              — Отойдите от него, — прочищает горло Олег, растягивая губы в улыбке, чтобы это не выглядело, как чистая агрессия, — Чего пристали.              — Они меня убить хотят, Олеж, — продолжает жаловаться чернокнижник, — То лук с сахаром предлагают, то молоко с чесноком, — полон ужаса приятный голос.              — Незачем, — отмахивается медиум, — Я лекарства привез вам с Сашей.              —Я вообще-то секс предложил, — ненавязчиво вбрасывает идею Влад, уходя на свое место, — Дим, ты подумай, зачем тебе эта химия, когда рядом горячий альфа. Так ещё и не один, выбирай любого.              — Влад, хорош, — снова вежливо улыбается чернокнижник, чувствуя себя неловко. Особенно замечая, как притихли другие, внимательно следя за их тройкой.              Олег стреляет в него убийственным взглядом, чувствуя чужую неловкость, — Череватый, угомонись.              — Что такое, Олег? — хитро щурится Влад, — Если ты не можешь так помочь, не значит, что другие не могут.              — Я-то могу, — падает на стул возле Диминого стола Олег, —Только если я так помогу, у тебя шансов не останется, а он будет как привороженный.              — Хватит вам, — предпринимает ещё одну попытку остановить всё это Дима. Да сколько можно?              — Что, думаешь, настолько хорош? — хмыкает Влад саркастически.              — Никто равнодушным не оставался, — пожимает плечами Шепс, — Хочешь проверить?              — Ещё чего, — фырчит старший чернокнижник.              — Все в сборе? — забегает в кабинет Марат, прерывая все разговоры разом, — Отлично, — садится возле стола Виктории, — Ну а теперь, все по очереди докладывайте, что там у вас.              Дима быстро убирает пакет с таблетками под стол и потирает непривычно горячие ладони друг о друга. Ужас.              — Ну что говорить, — первой берет слово Марьяна, — Мы с Владом вчера прочесали два кладбища. Сделано везде много чего. Касательно тех разрытых могил — это точно что-то да значит. Воздействия на них нет, но раскопали не просто так.              — Готовятся, суки, к чему-то, — добавляет Влад, — Я вот четко чувствую, что это нам потом ещё аукнется последствиями.              — К чему? — уточняет Башаров настойчиво.              — Да откуда нам знать? — пожимает плечами Романова, — Сделают — узнаем, может быть.              — Ну, это что-то серьезное или балуются? — всё же пытается докопаться до истины Марат.              — Не знаю, — стоит на своем Марьяна.              — Влад?              — А что Влад? — жмет плечами Череватый, — Ты знаешь, сколько всякого можно сделать на кладбище? А это могут быть как коллеги, так и просто сатанисты какие-нибудь. Надо смотреть. Трупы изучить, гробы, пропало что или нет.              — Так, — кивает Марат, — Ладно, съездите с Марьяной потом ещё, проверяйте, копайте. Это не просто так. Дим, что ты скажешь?              — Это убийство по неосторожности, — озвучивает вывод Матвеев, встречаясь взглядом с Маратом, — Там омега под влиянием был, то ли проклятье, то ли бес, я видел что-то. Не сам. А ещё у него тоже не истинный истинный.              Башаров хмурится и переводит взгляд на Костю и Сашу.              — Дим, такого не бывает, — мгновенно едва ли не хором возражают альфы.              — Нет-нет, — качает головой Шевченко, — Ты что-то напутал.              — Я видел две нити связи, и та, что соединяла эту пару, не была истинностью. Ему был предназначен совсем другой, — всё же стоит на своем чернокнижник и встречается взглядом с Олегом, что пристально смотрит в ответ, из-за чего брюнет сам прерывает зрительный контакт, опуская глаза.              — Не было там никакой магии, — качает головой Саша, — Я говорил с убитым. Всё дело в наркотиках. Омега видел галлюцинации, которые схватил Дима, и побежал, как и тот, сломя голову. Убитый побежал следом, чтобы уберечь от беды. У дороги, в припадке омеги они задрались и все. Альфа просто не устоял на ногах, оттолкнул жениха с дороги, сам же не успел.              Марат кивает. Из материалов, что предоставила полиция, эта версия звучит убедительно.              — Это не были наркотики, — встречается взглядом с Сашей Дима, — Я знаю, что я видел. И это не бред. Я всю ночь видел эту сущь потом.              — Ты просто слишком открыт и впечатлителен, — снисходительно улыбается Саша.              — Саш, я практик, — стоит на своем чернокнижник, — Далеко не первый год. Я умею закрываться от воздействия. Я видел эту сущь. Видел, как она улыбалась мне вторым лицом, когда показывала тебе лицо убитого, с которым ты и говорил.              Влад бросает на младшего заинтересованный взгляд, но тут же закапывается в свои бумаги.              — Дим, — теряет улыбку Саша, — Я видел тебя напуганным до чертиков, твой стеклянный взгляд мне за спину и помню, как цеплялись за руку ледяные пальцы. Тебя всё ещё вело видение омеги. Ты не видел реальность.              — Согласен, — подает слово Константин, — Я тоже не видел там никакого магического воздействия. Обычная бытовуха, а Дима словил чужую ломку и галлюцинации.              — Хорошо, — держа себя в руках, ненадолго прикрывает глаза Дима, — В деле есть экспертиза на наркотики? Кровь, волосы, брали?              — Нет, — листает материалы Костя, — Омегу задержали спустя целую неделю на даче у родственников.              Дима ухмыляется, —И не нашли бы ничего. Я вам говорю, тут что-то не так. Я не понимаю, почему у него два истинных. И почему он увидел сущь.              — Дим, не бывает двух истинных, — настаивает Вика, — Да и магии я тоже здесь не вижу, — считывает фото ведьма.              Матвеев тяжело вздыхает и снова находит взгляд Олега, смотрит внимательно, будто мысли прочитать хочет, узнать, на чьей тот стороне. Узнать, верит ли тот ему. Верит ли ему хоть кто-то? Прислушаются ли?              — Я вчера уже говорил тебе, — чуть распаляется Александр, — Ты просто не понимаешь нашу природу и истинность, поэтому и связь эту уловить не можешь. Цепляешься за прошлые предназначения и путаешь и себя, и других.              — Нет, — всё так же не повышает голос Дмитрий, — Я повторю ещё раз: если я чего-то не понимаю — не значит, что я этого не увижу и не отличу. Да и как так, — всё ещё мягко и абсолютно спокойно разносится по кабинету приятный голос, — Уже второму мужчине до всего этого изменения предначертан мужчина? Ничего не смущает?              — Может, совпадение. Ты что думаешь, мало геев было? — обнажает клыки в улыбке Шепс-старший.              — Дим, — привлекает внимание старшего голос Олега, что старается удержать его взгляд. Он ему, конечно, верит, он всецело на его стороне, но... — Саша прав, — Дима не отводит взгляда, смотрит внимательно, будто читает наперёд, что тот сказать хочет, — Не бывает у нас двух истинных. Мы вчера с Викой тоже смотрели фотографии и тоже сначала сбились на прошлую связь, так бывает.              Чернокнижник чуть поджимает губы, и взгляд его тухнет на глазах. Конечно, как могло быть иначе, Олег всегда на стороне брата. Он совсем не разочарован и не расстроен. Может, самую малость. Но, что он ожидал. В его способностях всегда будут сомневаться, пока рядом такие авторитеты, чье слово буквально решающее. Но что, если они просто не видят? Что им просто не показывают? Они же не боги, чтобы не ошибаться?              — Дим, — очень мягко окликает его Олег, всё ещё не отведя взгляда, — Посмотри на меня. Пожалуйста.              Матвеев смаргивает пелену и снова фокусируется на серых, бездонных омутах. Там столько всего плещется, что захлебнуться можно. Силы много, энергии, желания жить, какого-то еще совсем юношеского восторга, и нежность. Море нежности, хрупкой, можно сказать — болезненной, словно сама она своего хозяина ранит. Мурашки бегут по позвоночнику, поднимая волосы на затылке дыбом от чужой теплоты во взгляде. И почему он на него так смотрит?              — Ошибаться — это нормально, — не хочет ранить чужие чувства Олег, но, зная Диму, если его сейчас не остановить, натворит дел, и точно лови его потом где-нибудь в петле, — Ты слишком сильно почувствовал убийцу. У нас Макс таким был, чуть с ума не сошел.              — А второй Макс, — кивает Марьяна, — Федоров, помнишь его? В трансе убил наблюдателей, сейчас заточен в тюрьме для одаренных.              Олег кивает: помнит, конечно, он помнит каждого, кого сейчас нет с ними по тем или иным причинам, — Я просто хочу сказать тебе, будь осторожней, умей останавливаться.              Дима кивает. Он услышал всех. Он понял. Ему никто не верит. Хорошо. Так, значит так. Зачем тогда отправлять его на расследование? Зачем спрашивать у него что-то? Интересно, бывшая напарница Саши, Мэри, чувствовала себя так же? Поэтому ушла из всего этого и перевелась на родину? Жаль, они не успели пересечься. Он бы хотел пообщаться с Керро. Много слышал о ней.              — Я понял, — поднимает руки вверх Дима, сдаваясь, — Хорошо. Я снова ошибся. Пусть так.              — Дим, — тут же спохватывается Олег, всё ещё пытаясь удержать взгляд этих оленьих глазок, но поздно — чернокнижник закрылся в себе и закопался в бумаги.              — Всё нормально, Олег, — бросает парень, шмыгая заложенным носом.              Марат недовольно качает головой, — Значит, Саша пишет заключение, Костя ему помогает. Вика и Олег помогают Марьяне и Владу, а Дима дежурит. Надежда Эдуардовна, вы знаете, что вам делать.              Шевченко кивает и продолжает собирать сумку.              — Дим, — не отлипает от старшего Шепс, не желая оставлять его в таком состоянии, — Дим, пообедаешь сегодня со мной?              — Хорошо, — спокойно что-то пишет в своей книге чернокнижник.              — Ты вчера хоть ел? — не хочет так заканчивать диалог Олег, всеми силами желая продлить его.              — Нет, забыл, — легкомысленно хмыкает парень, — Ничего страшного, сегодня что-нибудь закажу.              — Я вчера пельмени пожарил, — делится Олег, — И борщ с мясом сварил, будешь? Я много с собой взял.              — Ну давай, — улыбается Дима, радуя Олега появлением милых ямочек на щечках, — Раз сам готовил, грех отказаться.              — Олег, держи, — делится материалами для изучения Райдос, — Сейчас поедем с ребятами.              Шепс, улыбнувшись Матвееву в ответ, уходит на свое место. Надо будет понять, что с собой брать.              — Дим, выйдем? — упирается раскрытыми ладонями в чужой стол Влад.              — Пошли, — спокойно следует за старшим брюнет под пристальным взглядом Саши.              — Чего хотел? — опирается спиной о стену младший, пока Влад прикуривает.              — Проверь свою версию, — выдыхает дым под крышу Череватый, сверля брюнета взглядом, — Мне Толя говорит, чтобы ты проверил. Не знаю, чего он хочет, но он поверил тебе. Так что проверь, Дим.              — Хорошо, — вздергивает уголки губ Дима: хоть кто-то ему верит, пусть это даже и чужая сила.              — Только это, — снова затягивается альфа, — Аккуратней будь, не нравится мне его воодушевление, ладно?              — Хорошо, спасибо, — всё ещё не стирает с губ очаровательной улыбки парень.              — Курить будешь? — предлагает Влад, чувствуя, как альфа внутри недоумевает, не чувствуя перед собой омегу, хотя подсознательно как раз таки ощущает её. Как такое может быть?              — Нет, я бросаю, — вдыхает дым в легкие Матвеев. Может, получится закрепить вчерашний успех.              — Блин, — всё же щурится Влад, принюхиваясь, — Ты точно обычный человек? Почему ты такой?.. — и сам не может объяснить какой, просто рукой в воздухе крутит и слов подобрать не получается.              — Точно, — кивает Дима, — Я человек, но, как и все пережившие катастрофу, скажем так, с предрасположенностью. Типа спящий ген. Может, кто-то из моих детей его унаследует, а я обычный.              Влад недовольно кривит губы под хохот Анатолия. Вот кто кого наебывает?              — Ладно, пошли, холодно здесь, — открывает дверь парню старший чернокнижник и выбрасывает окурок.              — О, — идет навстречу Олег, — Влад, поехали. Мы с тобой, Маря с Викой, покажете нам, что и где.              — Поехали, — разворачивается чернокнижник обратно на выход.              — Скоро вернемся, — проходят мимо парня женщины, — И потом поговорим, — бросает предупреждающий взгляд Вика.              — Хорошо, — поднимается выше Матвеев — надо кое-что проверить.              Поднявшись обратно в кабинет, парень находит на своем столе три круглые белые таблетки возле стакана с водой, брызгалку для горла с лидокаином — хорошая штука, и леденцы той же марки, а ещё капли от насморка с морской солью. Серьёзно?              Саша бросает на него взгляд мельком, будто совсем тут ни причем, и продолжает что-то быстро печатать в компьютере под тихий, монотонный бубнеж Гецати. Эх, не хватает Марьяны с её этим «я за порог, и только и слышно, Гецати бу-бу-бу-бу, бу-бу-бу».              Дима всё же принимает лекарства, и правда чувствуя себя максимально не очень. И лезет по своим тетрадям, по базам, проверенным источником, проверяя, что же такое истинность на самом деле, перебирает бесов в памяти, шерстит проклятья и всё больше мрачнеет. Он не находит ничего полезного. Ничего похожего. И понятие истинности расплывается в сознании ещё более непонятной кляксой. Что значит «вы поймете»? Что значит «вы почувствуете»? Какой же бред, родная Вселенная.              — Привет, — появляется рядом Олег, обдавая приятной свежестью мятного аромата с примесью чуть горьковатого цитруса, — А ты чего на обед не идешь?              Дима, шмыгая носом, поднимает чуть слезящиеся, воспаленные от температуры глаза на медиума, и не понимает. А что, уже обед?              — Да, уже обед, идем, — улыбается Шепс, — Совсем заработался. Никуда твои книжки от тебя не денутся.              — Да я чего-то и не хочу, — чувствует, как больно глотать Матвеев с горящим изнутри лицом.              — Ничего не знаю, — ворчит Шепс, выкатывая парня на кресле из-за стола под удивленные, немного испуганные возгласы, — Я что, зря пол ночи у плиты стоял? Пошли, хоть борщ заценишь. Да и таблетки после еды пить нужно.              Привезя свою дражайшую ношу к обеденному столу, Олег суетится вокруг: и контейнеры по очереди греет, и посуду расставляет, и хлеб режет, выкладывая на тарелку, причитая, что не знал, какой ест Дима, поэтому взял разного.              — Да не суетись ты так, — заглядывает младшему в глаза снизу-вверх брюнет, и Олег сразу же успокаивается, щелкает чайник и садится рядышком, практически плечом к плечу.              — Ну чего ты приуныл? — пихает его мягко Олег, — Не бери всё это в голову.              — Давай не будем, — просит старший, привалившись горячим лбом к чужому плечу: голова болит ужасно, — Всё нормально, правда.              Олег замирает, будто ему на колени залез крошечный, нелюдимый котенок, сделавший его избранным. Он боится лишний раз вдохнуть глубже — вдруг спугнет. А то так приятно, так трогательно прижался к нему. Прям вот обнять и греть, нежить до тех пор, пока не замурлычет и не уснет спокойно. Шепс, на свой страх и риск, осторожно обхватывает одной рукой чужие хрупкие плечи. Незаконно быть таким маленьким и хрупким, незаконно быть таким котёночным. У него, знаете ли, сердце не железное.              — Совсем плохо? Может, домой отпросишься? — делает голос как можно тише и мягче — не дай Вселенная, хуже сделать.              — Нормально, — бубнит в чужое плечо Дима. И всё же хороший этот Олег. Прекрасный, интересный, милый молодой человек, заботливый, храбрый, со своими принципами. За близких хоть в ад спустится, редко сейчас такое встретишь. Красивый, не без этого. Что лицом, что телом — произведение искусства. Чернокнижник хмыкает тихонечко своим мыслям. Да, картины с Олегом точно бы разлетались, как горячие пирожки. Дима уверен: Олег — отличный альфа. Его парный будет буквально окружен заботой и любовью, будет купаться во внимании и в целом жить, как говорят, как у Христа за пазухой. Будь Шепс обычным человеком, Дима, может, и попробовал с ним построить отношения, а так... Остается только пожелать удачи какой-нибудь омеге. Вот точно будет поцелованной удачей. Будь Дима омегой — вообще не раздумывая обнажил бы перед ним шею. Но увы. Вместе им не быть. Только как друзья, поэтому соберись, тряпка, и хватит шмыгать носом, всё равно запахов особо не слышно.              Олег боится дышать в его сторону. Вдруг этот котёнок уснул?! Саша, спаси! Аж руки помокрели. Да его ни с одним омегой и девушкой до этого так не крыло! Что с ним творит этот парень… А он ведь, как только его увидел, сразу понял, что пропадет в этих глазках невинного Бемби, если встретятся. И ведь так оно и случилось.              Враг в лице микроволновки злостно отсчитывает последние три секунды и протяжным писком разрушает волшебную атмосферу. Дима сразу же отстраняется, трет руками лицо и оставляет их на щечках.              Олег, проклиная ненавистную железяку, вытаскивает борщ и разливает по тарелкам, — Приятного аппетита.              — И тебе, — впервые за всё время осознает, насколько на самом деле голоден, Матвеев. Уплетает за милую душу, соглашаясь и на хлебушек, который вообще-то не ест, и на добавку, умиляя Шепса-младшего, что даже не притронулся к своей порции.              — Как же вкусно, — закатывает глаза от удовольствия Дима, и забыв, когда в последний раз ел домашнюю еду, — Был бы омегой, женился бы на тебе.               Олег, только решивший поесть, тут же чувствует, как борщ идет не в то горло, и вот уже его душит кашель до слез на глазах, а этот демон хохочет.              Медиум же задыхается: что это за удар ниже пояса?              — Эй, ну ты чего? — всё ещё улыбается, но уже беспокоится Дима за чужой надрывный кашель, — Олеж, да пошутил я. Не буду я жениться на тебе.              Олег взмахивает рукой, прося подождать, а второй постукивает себя по груди.              — Ты меня пугаешь, дружище, — постукивает парня по спине Дима, следом таща ему стакан с водой, — Выпей, должно помочь.              Олег осушает бокал залпом и расплывается в улыбке, — Если бы ты за меня вышел, я бы готовил каждый день. Готовил как в ресторанах, — всё ещё хрипит сорванный голос.              — Эх, — взмахивает рукой парень, — Жаль, что не омега.              — Да вот же, — всё ещё с улыбкой, но действительно сожалеет медиум, — А может, ну их, эти условности, да так поженимся?              Дима смеется искренне, как будто Олег рассказал лучшую шутку, и смотрит грустно так, как на маленького ребенка, который не понимает, что сам говорит. Маму напомнил, когда та узнала про то, что Олег дар свой развивать начал. Вот то же сожаление и жалость, приправленные грустью.              — Ой, не, Олеж, я второго развода не переживу, — пытается всё ещё поддержать шутку и сразу обозначить свою позицию Матвеев, — Я вашим стандартам не соответствую, настроение внутренних сущностей по запаху не понимаю, да и как же эти ваши истинные? Сейчас женишься на мне, а потом прости-прощай, это была ошибка. А мне ещё порчу от твоего омеги с себя снимать или к Владу за откупом идти, упаси Боже, — смех стихает, оставляя лишь улыбку на пухлых губах.              — Да кому нужны истинные, когда есть такие друзья, — самому язык режет от последнего слова. Он и его природа внутри давно не воспринимают Матвеева другом.              — Как там Влад говорил? — припоминает парень, — Появится истинный — и полетишь, как миленький. И ведь это правда же, — отламывает ещё кусочек хлебушка.              — У тебя Влад с языка не сходит, — окончательно переводит всё в шутку Олег, чувствуя, как человеку напротив становится всё менее комфортно, — Я, значит, всю ночь у плиты, а он всё Влад, Влад. Я так ревновать начну, — и слегка пихает брюнета в бок с яркой улыбкой.              Дима снова хохочет, — А ты говорил, там ещё пельмешки есть, можно?              — Спрашиваешь, — тут же спохватывается Олег, меняя тарелки с едой, — Кому готовил-то?              — Ой, а что, мне? — хлопает длинными ресницами чернокнижник, снова повеселев на глазах.              — Конечно, — тоже накладывает себе еды побольше альфа, улавливая запах Влада.              — Че, жрете? — улыбается мужчина, заваливаясь на кухню, заново щелкая чайник.              — Явился, чертила, — фыркает Олег.              — Матвеев, — удивленно тянет Влад с гаденькой улыбочкой, — Ты опять жрешь как не в себя. Куда лезет только.              — Отстань, — обиженно уминает жаренные пельмени за обе щеки Дима.              — Влад, завались, — цокает Олег, — Он и так ест, как котёнок, так ещё и раз в три дня.              — Ты знал, что у котенка, как ты выразился, всё его тело — один сплошной желудок, — заваривает растворимый кофе Череватый, — Был у меня кот, жрал, сука, в три горла. Но красивый был, пушистый.              — А сейчас где? — передает свою кружку коллеге Дима, одними глазами прося налить и ему.              — У мамы, — пожимает плечами Влад, покладисто наливая парню кофе так, как он любит, — Кузя, как домовенок.              — А почему? — любопытно блестит глазами парень, любящий котов, но не заводящий себе их из-за того, что практически не бывает дома.              — А я его, когда в подворотне нашел, он такой же грязный был, вся морда черная, что бежевого окраса даже видно толком не было, — передает обратно кружку Череватый.              — А фотки есть? — кивает в благодарность.              — Да черт его знает, — лезет в карман за телефоном Влад, — Должны были быть где-то.              — Влад, а сделай мне кофе? — подает свою кружку Олег.              — Сам сделай, — отходит от столешницы чернокнижник, листая галерею, — Сейчас, — бросает взгляд на Диму и отходит в сторонку.              Олег же убирает пустые тарелки и разводит себе кофе.              — Олеж, спасибо, всё было очень вкусно, — улыбается альфе Дима, грея его сердце.              — Да не за что, могу и завтра принести.              — Алло, мам, а Кузя дома? — доносится голос Влада с соседней комнаты, — А это, сфоткай и кинь мне, пожалуйста. Ну надо, срочно, да.              Дима смеется тихонечко, а Олег мрачнеет. А что, если ему Влад нравится? Что, если ему просто постарше нравятся, и он его всерьёз не воспринимает?              — Оставь, — бросает Дима, — Я сам посуду помою, ты и так нас накормил, — и аккуратно оттесняет альфу от раковины.               Это мимолетно брошенное «нас» приятно греет душу, но тут же оседает горечью: по-настоящему «их», возможно, никогда и не будет. Он же не заставит его. Альфа внутри готов горестно выть и рычать. Он хочет, чтобы «они» были.              — Вот, смотри, — Влад показывает Диме на дисплее фотку светло-рыжего, гладкошерстного кота с оранжевыми глазами.              — Какой классный, — умиляется чернокнижник, стоя с руками в мыльной пене.              — А ты нет, — скалится Череватый, получая в ответ закат глаз.              — Я от тебя тоже не в восторге, — продолжает мыть посуду Дима.              — Я бог, а ты лох, вот и завидуешь, — продолжает дразниться Влад, не отходя от младшего чернокнижника.              — Олег, а что, в психушках бывает день открытых дверей? — обращается к другому альфе Дима.              — Он сбежал, — допивает кофе Шепс и, подойдя к брюнету со спины, ставит грязную кружку в раковину, — Спасибо, — ещё бы чуть-чуть, и он поцеловал бы его в щечку. Так хотелось. Это казалось таким правильным, но всё же просто обнимает его своим присутствием и запахом. Приятно вдыхать его украдкой с него, чуть смешанный с духами и своим запахом кожи. И это, к слову, тоже казалось правильным. Разве может быть столько знаков просто так? Или это влюбленность, и он выдает желаемое за действительное?              — Тебе спасибо, — чуть оборачивается Дима, приподнимая голову, чтобы заглянуть в серые глаза.              — Не забудь выпить таблетки, — напоминает Олег, нехотя отходя обратно к столу.              — Ты что, его папа? — вмешивается Влад, — Че носишься, как с дитем малым?              — Это называется забота, Влад, — вытирает руки насухо Дима, — И вообще, это приятно. Значит, люди тебя ценят и считают важным.              — Либо глупым и несамостоятельным, — возвращает шпильку Череватый.              — Ты закончил? — уточняет у него хмурый Олег, вот вечно всю малину испортит, — Поехали на кладбище.              — Тебя ждал, пока вы наворкуетесь, голубки, — фыркает Влад, убирая телефон в карман брюк.              — Всё, Дим, мы поехали, — снова оборачивается к брюнету Олег, и желание поцеловать его хотя бы в щечку снова обжигает губы.              — Давайте, осторожнее там, — толкает свое кресло обратно в кабинет парень, чувствуя себя чуть лучше после еды. А может, и Олег опять свою руку приложил.              Догнавшись всевозможными таблетками от простуды, Матвеев провожает взглядом чужую машину и, схватив сумку с инструментами, спешит вниз, звоня водителю.              — Дядь Яш, вы где? Подъезжайте, — требует он, наплевав, что до конца обеда еще минут десять, — Это срочно!              Чернокнижник нервничает, волнуется: если силы сказали, что надо проверить, значит, что-то будет. Надо проверять.              Хмурый водитель всё равно подъезжает ровно к двум, — Куда едем?              — В СИЗО, — забивает адрес в навигатор дрожащими пальцами.              Навстречу едет Саша, что удивленно сигналит, а потом сразу же звонит.              — Дим, ты куда? Вызвали? Что-то случилось, или тебе плохо? — голос Шепса-старшего полон беспокойства. Он готов ехать следом, если нужно.              — Я скоро буду, — почему-то парню хочется вжать педаль газа в пол, — Может, через пару часиков. Проверить надо кое-что, — поторапливает водителя жестом.              — С тобой нужно съездить? Почему один поехал? Где хотя бы куратор? — всё ещё не глушит мотор и не выходит из машины Саша.              — Вера с Викой, Марат с Олегом, Илюха на больничном, — быстро рапортует Дима, снова подгоняя водителя, что уже недовольно на него косится: а штрафы кто платить будет?              — Дим, нельзя ездить одному. Скажи, куда ты едешь, я приеду, — настаивает Шепс.              — Саш, нормально всё будет, — вопреки танцующей в груди тревоге, отмахивается Дима, — Не волнуйся, — и сбрасывает, как только впереди показывается нужное здание.              — Будет звонить Саша или Костя, не отвечайте! — просит водителя Матвеев и вылетает из машины, на ходу доставая удостоверение.              Яков Михайлович пожимает плечами и достает книгу с анекдотами и смешными историями из-под сиденья. Не отвечать, так не отвечать — игнорирует звонок Александра водитель.              — Матвеев, особый отдел, — тычет ксивой дежурному чернокнижник, — Пропустите к Савину. Должен был быть недавно доставлен.              — Так точно, — дергается за стеклом младший лейтенант Гусев — как гласит нашивка — и быстро звонит сообщить о приказе, — Проходите в пятую допросную, сейчас задержанного приведут.              Дмитрий кивает в благодарность и спешит наверх, на второй этаж. Он в этих стенах как в родных уже ориентируется, ему провожатые не нужны.              Конвойный, окинув экстрасенса недовольным взглядом, нехотя открывает дверь в допросную. Диму это никак не трогает. Кто бы что ни говорил, как бы ни считали их шарлатанами, дармоедами, сатанистами и прочими — рта раскрыть не посмеют и указания все молча выполнят. Им едва ли законом не запрещено разговаривать с этой службой, именно с этим отделом. Поэтому чхать он хотел на все эти косые взгляды и прочее.              Расположившись за столом, чернокнижник вытаскивает мешочек с рунами и невольно рассыпает их на столе. Неужели завязать забыл? Один камешек падает особенно далеко — на пол, прямо под стол.              Пользуясь своей миниатюрной комплекцией, Дима ныряет под железный стол и хмурится, поднимая камень с выгравированной «эйваз».              Смерть?              Входная дверь скрипит, и в помещение заводят скованного наручниками невысокого парня с черными короткими волосами и пушистой челкой, падающей на глаза.              Подобрав руну, Дима выбирается из-под стола под удивленные взгляды, чинно отряхивается и жестом приглашает присесть, — Снимите наручники.              Конвойный всё с тем же недовольным лицом слушается, выполняет просьбу и покидает допросную.              — Классная тату, — подмечает рисунок кита на левом запястье, — Сам себе бил?              Омега кивает загнанно и бросает на человека перед собой взгляды лишь мельком, будто не решаясь на него смотреть.              — Не бойся, — садится напротив чернокнижник, — Я не кусаюсь, в голову к тебе не залезу, проклятьями тоже не раскидываюсь. Я наоборот тебе помочь хочу.              Омега смотрит на него из-под челки и принюхивается аккуратно, едва заметно, — Вы не альфа, — снова принюхивается, — И не омега вроде.              — Да, — кивает Матвеев, — Всё именно так, я человек.              — Вот как, — чуть расслабляется парень, — У вашего альфы вкусный аромат, он хорошо на вас ложится, — легкая улыбка трогает розовые губы.              А у Димы недоумение: у какого его альфы? Кем от него пахнет? Что несет этот омега? Хотя… Может, запах Олега? Он же сам к нему на обеде жался. И всё же добавляет, — Это не мой альфа, это коллега и хороший друг.              Парень понятливо хмыкает и снова опускает глаза в пол.              — Дай мне, пожалуйста, свою руку, — подходит к омеге Дима с протянутой раскрытой левой ладонью, — И смотри мне в глаза.              Омега недоверчиво вкладывает миниатюрную ладошку в холодную руку Димы и поднимает на него глаза.              — Не отводи взгляд, что бы не произошло, хорошо? — уточняет молодой человек, — Просто смотри мне в глаза.              Всё идет как нельзя гладко. Омега крепко держит его за руку, расслабленно вдыхает остаточный аромат Олега и не отводит глаз. Дима чувствует, как постепенно появляется то самое присутствие. Начинает слышать первые голоса, появляются первые образы.              — Таблетки, — вторит шепоту в голове экстрасенс, — Красные таблетки, овальные, длинные, что это?       — Витамины, — пожимает плечами Омега, — Игорь принес.              Картинки меняются, одна за другой. Как калейдоскоп. Дом. Дорога. Альфа. Дерево. Кот черный.              Холод бежит по спине, Дима чувствует, как сердце снова ускоряет свой разбег. Слышит тяжелые шаги за спиной.              Рука омеги в собственной руке напрягается, острые ноготки впиваются в нежную кожу.              Чувствует дыхание в затылок. Как под его давлением подкашиваются дрожащие ноги. От черноты ауры вокруг можно задохнуться. И в голове снова одна мысль звенит тревожным колоколом: бежать.              Дима всматривается в чужие заполонившие радужку, расширенные зрачки, и видит в них его отражение. Прямо за его спиной возвышается двуликий. Все четыре глаза смотрят точно на него, а два рта ехидно улыбаются.              — Кто это? — спрашивает он у оцепеневшего от ужаса омеги, — Чьи у него лица? Отвечай! Кого ты видишь?              Истошно завопив, парень со всей дури отпихивает от себя Матвеева, отшвыривая его в противоположную стену, и выбегает в коридор.              — Да чтоб тебя, — шипит отбивший спину Дима и бросается следом, отпружинив от серой стены, — Держите его!              — Стоять! — вопят конвоиры и бегут следом за Димой, что просто по наитию бросается вперёд в прыжке, стараясь ухватить парня, ласточкой прыгающего в закрытое окно.