I
— Сенсационная история о пропаже людей ещё не закончилась. В ночь с 22 на 23 сентября около пруда Старков нашли тело студентки. Полиции ещё не удалось распознать её личность, так как всё её лицо превратилось в кровавое месиво.
В этом году холодать начало ещё в середине августа, а в сентябре уже пошел первый снег. Но жители Южного парка даже не удивились, давно привыкли к такой погоде. Поэтому никогда не убирают далеко теплые куртки, шапки и перчатки, потому что никто не знает, когда же они пригодятся. Такая погода ожидалась до конца марта, потом обещали потепление. Ненадолго.
— Боже мой, Эдвард, этот год оставит огромное черное пятно в истории Южного Парка.
Венди убирает конспекты в одну из папок, которую ей принес отец с работы, вместе с новыми фиолетовыми и блестящими карандашами. Из-за статуса девочки-у-которой-одна-учеба-на-уме карандаши постоянно слишком быстро изнашиваются, приходится постоянно обновлять всякую канцелярию. Но, видимо, уже не придется.
— Ты безумно прав. Похожий случай был где-то примерно двадцать семь лет назад, помнишь? Люди ещё долго не могли отойти. Но никто так и не смог найти виновника этого кровавого шоу.
Она надела белые носки с Дональдом Даком, которые ей купил Стэн, когда заметил, что она на них смотрела дольше дозволенного, и тёплые жёлтые штаны, из-за которых начали чесаться ноги. Похоже, ближайшие дни будет снегопад. Действительно холодная осень. Будто она пытается под снегом скрыть весь ужас, что здесь происходит. Чтобы в будущем никто и не подумал, что в этом году кровь была пролита именно осенью. Проще же свалить всё на зиму. Но от правды никуда не уйдешь. Она будет пожирать изнутри до самой смерти.
— Конечно. Тогда тоже было множество убийств, но мне запомнилась историю подростка, который свихнулся из-за того, что на него вылили отбеливающее средство, а потом подожгли. Он зарезал всю свою семью, а затем усадил за обеденный стол.
Но, наверное, всё-таки есть одна вещь, которая бесит даже коренных жителей Южного парка: в зданиях всегда жарко. На улице пальцы начинают так сильно болеть из-за морозов, что ты даже пошевелить ими не можешь, зато как только заходишь в помещение, то с тебя градом льется пот. Ненавистное ощущение. Венди не может себе сейчас позволить даже пахнуть иначе, пока она не вернет ту прежнюю любовь окружающий к себе.
Она сморит на себя в зеркало и расчесывает свои шелковистые черные волосы, пахнущие вишней. Венди похожа на свою маму: она красивая, стройная, с глубокими и грустными глазами. У Венди скручивает желудок. На ее заправленной кровати лежат плющевые игрушки от всех её родственников. У каждого есть имя. Винни Пуху хочется оторвать его плюшевую лапку. Это подарок от тети, в честь того, что Венди заняла второе место на олимпиаде. Венди сказала «спасибо», а потом её тетя начала читать нотации о том, что её дочка заняла первое, а Венди следует лучше стараться. Пусть Винни Пух ей об этом напоминает. Слонику Дамбо хочется оборвать ушки. Его подарил ей тренер на школьных соревнованиях со словами, что ожидал от неё большего, она его разочаровала, а это подарок, так как она всё-таки принесла их школе победу. Позорную, как сказал её тренер, но хоть какую-то. Венди снова сказала «спасибо».
Кайл один раз на уроке рассказывал, что люди, которые в детстве издевались над животными, скорее всего станут маньяками.
Венди надеется, что это не касается плюшевых животных.
— Надеюсь, преступника поймают. Ну а сейчас прервемся на музыкальную паузу.
«HIT THE ROAD JACK».
Венди выключила радио.
На кухне слышатся возмущенные звуки и через пару секунд в гостиной показывается мистер Тестабургер в розовом фартуке. Его рыжие волосы уже начали седеть, но он всё равно оставался ярким пятном в их семье. В левой руке он держал венчик, с которого на пол капало тесто. Но мужчина совершенно не обращал на это внимание. Он улыбнулся дочери и поставил руки в боки.
— Доброе утро, юная леди. Что уже успело с утра испортить ваше настроение, что вы решили выключить радио, которое я слушал? — Венди лишь глаза закатила, ничего не ответила, но её папа и не ждал ответа, так как почти сразу же опять скрылся на кухне, крикнув что-то про то, что его идеальный завтрак подгорает.
Из ванной комнаты вышла миссис Тестабургер в одном лишь голубом шелковом халате. Она подтягивалась в разные стороны, кости звонко хрустели, из-за чего девочка незаметно сморщилась, погладила Венди по голове и уселась за стол, скрестив ноги. Рядом сразу же оказался её муж, который поставил перед ней тарелку с блинчиками с шоколадным сиропом и чашку с американо. Миссис Тестабургер поцеловала мужа в уголок губ и посмотрела на дочь, скрестив перед собой руки.
— Садись, поешь.
— Я не голодна, — ответила Венди, начав собирать себе контейнер в школу. Её мама откусила кусочек от блинов и сразу же испачкалась в сиропе. Она взяла салфетки и начала вытирать рот, хихикнув при этом. Она не отводила от дочери взгляд. Венди казалось, что она видит ее насквозь. В прямом смысле. Видит, как бьётся ее сердце, как кровь течет по венам, как переваривается вишнёвая конфета, как кости изящно сгибаются от каждого её движения. Венди может лишь молча моргать.
— Как дела в школе?
— Всё хорошо. Нашего учителя по истории отправили в больницу, всё никак не могут найти нового, поэтому историю нам пока ведет мистер Маки, — Венди подняла голову. Мама её не слушает. Точнее слушает, но только то, что ей хочется. Поэтому она сразу же говорит:
— Кстати, насчет истории, — миссис Тестабургер сделала глоток кофе. — Я зашла в твою комнату, чтобы отнести грязные вещи в стирку, а на твое столе лежал тест с оценкой «А-». Как ты это объяснишь?
Венди виновато опустила голову и громко закрыла контейнер, в котором лежала исключительно фрукты и овощи. В гостиной снова появился мистер Тестабургер, который протянул дочери термос.
— Милая, ну ты разве не видишь, что наша принцесса сегодня встала не с той ноги, а ты ещё нагнетаешь, — папа аккуратно теребит щеки дочери, та в ответ лишь пыхтит, пытаясь вырваться, но мистер Тестабургер прижимает её к себе так, что Венди становится нечем дышать, а папа и не планирует её отпускать, лишь звонко чмокает в макушку.
— Я просто хочу узнать, почему она нам ничего не рассказала.
— Видимо, переволновалась после новостей о том, что в нашем городке ходит кровожадный маньяк и убивает людей.
Миссис Тестабургер выдыхает и машет рукой, глава семьи наконец отпускает свою дочь. Венди вдыхает полной грудью, поправляет прическу и быстро убирает еду в рюкзак, целует родителей в щеки и направляется к выходу.
— Помни о комендантском часе, милая, — кричит ей вслед отец. — Чтобы была дома не позже шести вечера.
— И не забудь исправить оценку по истории, — а это уже была её мама. Венди ворчит и закрывает за собой дверь.
Снег под ногами звонко хрустит, Венди со злости пинает что-то, что было под сугробом. Это был камень, который попал прямо в школьный автобус.
— Эй, ты чего творишь, малолетняя сучка! — кричит лысый водитель автобуса. Вот от кого, а от него всегда несло за километр, Венди не удивится, если выяснится, что этот мужчина с кривыми усами, никогда не стирает даже свою одежду.
Поэтому девочка заходит внутрь, прикрывает нос, когда проходит мимо водителя, и пожимает плечами.
— Не понимаю о чем вы говорите, я ничего не делала. — И идет дальше, не дождавшись очередного ругательства водителя в ее сторону.
Рядом с Бебе сидел Твик, у них были одни наушники на двоих. Барбара оживленно ему что-то рассказывала, Твик внимательно слушал, дергался от каждого шороха и периодически отвечал. За последние две недели они оба сблизились. Это не скрылось и от Клайда, который сидел за ними, вцепившись в сиденье Твика. Дай ему волю и он разорвет его в клочья. Его самообладание контролировал рядом сидящий Толкин, постоянно закатывающий глаза, и Крэйг, сидящий за спиной Донована вместе с Джимми, который травил анекдоты. Клайд с них злобно смеялся. Смеялся, потому что смешно, а злобно, потому что Твик всё ещё сидел рядом с Барборой Стивенс, трогал её, разговаривал с ней, а его самого она нагло игнорировала.
— Сп-п-п-порят как-к-к-к-то дв-в-в-ва гея, пот-т-т-т-тому что по др-р-р-ругому они разм-м-м-м-множаться не м-м-м-м-могут, — рассказал очередную шутку Джимми. Крэйг рядом прыскает в кулак, Клайд всё ещё злобно хихикает, прожигая затылок Твика — Сп-п-п-п-спасибо, вы з-з-з-замечательная публика.
Венди села рядом со Стэном. Тот никак не отреагировал. Он продолжал смотреть в окно, прислонившись лбом к стеклу. В наушниках у него на полной громкости играла какая-то грустная мелодия. Не хватает дождя за окном. Венди показательно громко кашляет, но её парень никак не реагирует. Тогда она двигается чуть ближе, вытаскивает наушники и орет прямо ему на ухо:
— Привет, Стэн.
Мальчик вздрогнул, прислонив руку к уху, посмотрел на Тестабургер и моргнул несколько раз.
— О, привет, Венди, — наконец хоть что-то ответил Стэн.
— Водитель только что назвал меня малолетней сучкой.
— Ты ему как обычно дала по яйцам?
— Я ничего не сделала.
— Странно.
Венди обиженно фыркнула. Но тут её тыкнули в нос, она подняла голову и наткнулась на беззубую улыбку Кенни. Он сел за ними, обнимая спинку сиденья Стэна, рядом уселся Баттерс, который звонко с каждым поздоровался. Кенни чуть приподнялся и снял шапку со Стэна. Тот сразу же реагирует, разворачивается и смотрит злобно.
— Кайл пришел в себя, — без всяких приветствий говорит ему Кенни, начав вертеть чужую шапку в руках.
— Что? Откуда ты знаешь? — сразу же оживляется Стэн.
Кенни тыкнул в Баттерса.
— Я встретил миссис Брофловски, — ответил ему Лео, сжимая руки в кулачки. — Она была такой радостной, сказала, что Кайл и Айк наконец-то пошли на поправку.
Стэн перелез через сиденье, выхватил из рук Кенни шапку, надел ее кое как и полез через Венди к выходу. Девочка вскрикивает, но Кенни хватает друга за шкирку и усаживается обратно.
— К нему сейчас пускают только родителей, сходим после школы, надо дать ему время прийти в себя, — поясняет Баттерс действия Кенни.
— Ну надо же, еврей и выжил при пожаре, может он от нас что-то скрывает, — только сейчас Стэн заметил впереди сидящего Картмана. Когда он успел прийти? Но Стэна была на него совершенно всё равно.
Венди осмотрела Стэна и снова громко хмыкнула.
— Что с тобой, куколка? — Кенни обнял обе спинки сиденья и просовывает лицо между креслами. Венди ему не ответила, скрестив руки на груди, и сказала Стэну:
— А я могу пойти с вами?
Стэн трет затылок, пожав плечами. Кенни за его спиной хлопнул себе по лбу, Баттерс молча улыбался.
— Ну да, наверное.
Венди кивнула головой и отвернулась. И натыкается на взгляд Бебе. Её подруга, конечно же, поняла, что спалилась, но отводить взгляд не собиралась, а наоборот даже перестала моргать. Бебе от подруги что-то скрывала. То, что знал Твик. Бебе снова переключила на него свое внимание, пока Клайд пытался сделать из листка бумаги, который он вырвал из тетради Крэйга, цветочек для Бебе, чтобы она наконец обратила на него внимание, а не общалась только с Твиком. Вместо цветочка случайно получился половый член.
II
Кайл практически ничего не помнит.
Помнит, как их с братом погрузили в машину «Скорой». Его положили на живот, раздели и начали быстро обрабатывать раны на спине. Айк лежал рядом и был без сознания. В углу сидел доктор Горацио Гуаш, который левой рукой убрал с лица свои седые и сальные волосы, а правой держал книгу «Сумерки». Затуманенный взгляд Кайла сместился с доктора на водителя. Тот обернулся и одарил Брофловски широчайшей зловещей улыбкой. Кажется, мальчик слышит, как рвется его кожа. Лицо было мертво-белым от грима, а желтые глаза сверкали ярче пожара в библиотеке. За рулем «Скорой помощи» сидел Пеннивайз.
— Д-доктор, —прохрипел Кайл.
Доктор Горацио Гуаш оторвался от книги и ласково улыбнулся, сняв с него его зеленую ушанку, которая в некоторых местах почернела.
— Всё будет хорошо, мой мальчик, — Кайл попытался вырваться, но две медсестры держали его слишком крепко. — Ты выжил. Тебе больше ничего не угрожает.
— … водитель… водитель…
— Мы уже подъезжаем, — доктор Горацио Гуаш почесал нос и протянул Кайлу маленькую коричневую фляжку. — Пей. Сразу же лучше станет.
Кайл залпом выпил что-то такое, что сразу же обожгло ему горло, будто маленькое пламя всё-таки попало ему прямо в рот. Закашлялся, чувствуя, как сильно болит его тело. Снова посмотрел на водителя. Там сидел какой-то толстенький незнакомый мужчина, который пел песни с акцентом. Не клоун.
Больше Кайл ничего не помнил. Он потерял сознание.
Пришел в себя уже в палате с голубыми стенами. Напротив были нарисованы Губка Боб и Патрик в медицинских халатах. Медсестра рядом меняла ему капельницу. Всё тело болело, Кайл будто чувствовал все органы внутри себя. И эти органы были готовы в любой момент взорваться, так как не больше не собирались выполнять свои функции в таком больном теле. Он услышал голос матери, бушующей за дверью. Кайл попытался ее позвать, но с его губ не сорвалось ни одного слова.
— … он будет жить? Почему он так долго не приходит в себя?! Почему просыпается и снова засыпает? Я хочу знать всё! — кричала Шейла Брофловски. — Я имею право знать. Это мой сын! Вы меня слышите? Если не перестанете, то я вас засужу. Мой муж адвокат. И очень хороший адвокат.
— Не пытайся говорить, — посоветовала Кайлу медсестра. Мальчик вздрогнул и посмотрел на нее. Образ был размытый, он так и не смог запомнить её лица. — Твой брат ещё три дня назад пришел в себя. Вы оба большие молодцы, — Кайл сразу же отключился, когда услышал, что с Айком всё хорошо.
Ему снилось, что он играет с
черепахой с каким-то огромным зеленым зверем с очень крепкой спиной в баскетбол. Сам он был высоким и чернокожим. Слышал, как девочки шептались и называли его черной альфой. Он быстро бежал к кольцу, подпрыгнул так высоко, что мог коснуться облаков, и забил решающий гол. Кайл слышал радостный вопль окружающих. Он летел вниз и его просто раздувало от гордости и счастья. Он упал на твердую спину зеленого зверя и снова стал маленьким белым евреем. Его новый огромный друг даже ему что-то рассказывал, когда нес его к дому, где собрались все его друзья, которые ему радостно хлопали, Кайл даже отвечал, но он не помнил, о чем они вели беседу. Вроде, зеленый друг ему сказал посмотреть за баскетбольное поле, потому что Кайл повернул голову. Среди сорняков и кустов кто-то стоял. В одной руке он держал связку зеленых шариков, таких же зеленых, как зверь, который его нес уже в противоположную сторону от дома. Другой призывно манил к себе, будто приказывал, чтобы Кайл немедленно слез с этой огромной зеленой твари и пошел к нему. Кайл не мог разглядеть лица, но видел мешковатый костюм с большими оранжевыми пуговицами-помпонами спереди.
Черепаха Зеленый зверь утаскивал Кайла всё дальше и дальше от этого... клоуна?
Когда он в очередной раз очнулся, Кайл полностью забыл про свой сон, а его мама сидела рядом и тихо сопела. Его пухленькие ноги были обтянуты эластичными чулками, на бледном лице выделялось пламенеющие пятна румяна. Видимо, делала себе макияж в спешке. А её огненные волосы торчали в разные стороны, выглядело это очень забавно. Кайл потянулся к ней и сжал её ладонь. Шейла Брофловски сразу же открыла глаза и взглянула на сына.
— Мама, — прохрипел Кайл и громко рыгнул. — Извини.
Шейла громко всхлипнула. Кайл поморгал пару минут, как его мама начала громко плакать, она обняла сына, но осторожно, чтобы не причинить боль. Кайл обнял её в ответ.
— Наконец-то ты проснулся.
Вечером, когда к нему в больницу пришли его друзья и Баттерс, за окном снова пошел снег. День выдался слишком холодным — даже те, кто живет в Южном парке всю свою жизнь (младенцы), согласились, что осень в этом году выдалась очень холодной. Небо было серое, в обед уже начало темнеть. Люди спешили домой, чтобы не попасть в метель. Парки и детские площадки к шести вечера опустели полностью. Гул автомобилей, хруст снега, лай собак, — никакие другие звуки не слышались в палате Кайла, пока его не пришли навестить.
Стэн зашел первым и сразу же бросился к его кровати, усевшись рядом, — за ним Венди, Кенни, Баттерс и Эрик.
Они встали рядом, а лица у них были слишком серьезные. Даже Картман, скрестив руки на груди, хмурил свои брови и явно осуждал взглядом. Лучше бы он начал издеваться, а не молчал так строго. Их лица были словно… прозрачными, призрачными, расплывчатыми и далекими.
«Мы по уши в дерьме, — подумал Кайл. —
Мы снова вляпались в какую-то ужасную историю. И это только начало».
— Привет, чувак, — поздоровался Стэн. — Ну ты даешь. Когда ты говорил, что хочешь отжечь, я не думал, что ты имеешь в виду это, — Венди громко кашлянула в кулак, заставляя Стэна замолчать и перестать нести чушь, и спросила у Кайла:
— Как ты себя чувствуешь?
— Уже лучше, — Кайл ей ласково улыбнулся. — Через три дня меня должны выписать. Спасибо, что пришли.
— Конечно, ему лучше, — подал голос Кенни и поставил руки в боки, улыбаясь своей беззубой улыбкой. — Его каждый день трогают молоденькие и красивые медсестры.
— Кенни, он же такой кошмар пережил, — перебил его шепотом Баттерс, толкнув несильно.
— Если бы умер, то тогда и надо было бы грустить, а так как он живее всех живых сидит перед нами. Скоро снова бегать будет, — ответил Кенни, подошел к Кайлу и несильно хлопнул по плечу. — Ты был в отключке две недели. Мы скучали по тебе.
Едва Кенни произнес эти слова, как за окном подул сильный ветер, издавая противный звук, будто сова задыхается. В палате Кайла не горел ни верхний свет, ни настольная лампа, а все они то растворялись, то появлялись в синюшном свете. Кайлу казалось, что весь город был покрыт этим светом. Будто весь Южный парк заснул или… умер.
— Две недели? — Кайл подпрыгнул на месте. — Что произошло нового, пока я так сладко спал?
Хотя Кайла очень пугал тот факт, что тот короткий и странный сон, сюжет которого он даже не запомнил, снился ему чертовых две недели. Помнит какое-то размытое зеленое пятно, которое утаскивало его от... клоуна.
— Я видел, кто устроил этот пожар, — прервал их рассказы Кайл.
Все резко замолчали, перестав рассказывать о том, как спалили в кабинете у мистера Маки картонного Леонардо ди Каприо. Венди резко вскочила со своего места.
— Почему ты молчал? Тебе стоит рассказать об этом полиции. А вдруг этот тот, кто убивает всех. А может это…
— Нет, — перебил ее Кайл, отводя взгляд.
— Что? Почему нет?! — Венди сжал его плечо, стараясь заглянуть в его лицо. — Что с тобой? Стэн, скажи хоть ты ему!
Стэн садится ближе, аккуратно сжимая чужое запястье, и даже не смотрит на Венди.
— Кто?
Кайл пожал плечами и наконец поднял голову.
— Клоун.
Эрик начал смеяться как ненормальный. Слишком нервно. Слишком нетипично для Эрика Картмана. Слишком по-другому. Венди осматривает их всех, но почему-то никто не начинает читать нотации о плохих шутках. Почему-то никто не поддерживает ее, а наоборот внимательно слушают Кайлу и... верят ему?
— Что за клоун? Убийца переодевается в клоунский костюм?
— Да Кайл, видимо, головой ударился, — Эрик был на ее стороне. Но что-то подсказывало, что поддерживал он ее чисто из-за того, что явно недоговаривал о чем-то. О чем-то, что никому не понравится. Это заметила не только Венди, но и Стэн.
— Ты тоже его видел? — реагирует Стэн, встает и подходит ближе, схватив того за руку. Картман брезгливо отпихнул Стэна и скрестил руки на груди.
— Нет.
— Ты просто ответил «нет»? Даже доказывать ничего не будешь? Ты точно что-то видел!
Картман молчал слишком долго.
— Я так и знал, жиртрест, — слишком радостно и неверно кричит Стэн, разводя руки в стороны.
— Да, видел, — Картман заглядывает за спину Стэна. — И я вижу его прямо сейчас.
— Ты о чем?
— Боже, да мне кто-нибудь объяснит, во что вы уже успели влезть?!
Эрик указывает пальцем на Кайла.
— Он устроил пожар, чтобы убрать от себя подозрения, но я то знаю, на что способны подлые евреи, чтобы прикрыть свою жидовскую задницу.
— ЧТО?! — крикнула Венди и сразу же закрыла рот, так как ее статуса не подпадает так реагировать.
— Ой, закройся, — ответил Кайл, показав средний палец.
— Как же всё продумано. Даже брата подверг опасности. Ты настолько мерзкий?
— Я тебя прибью, если ты не закроешь свой жирный и вонючий рот! — крикнул Кайл, вставая с постели, но Стэн вовремя успел его остановить, уложив обратно.
— Успокойтесь оба. Мы все понимаем, что на нас охотится самый настоящий убийца, который совсем не выглядит, как... человек.
— ЧТО?! — чхать Венди хотела на статус.
— Я что ли один его не видел? — хихикнул Кенни, подперев щеку рукой, наблюдая за этой сценой. — Лео! — Баттерс вздрогнул из-за резко звука. — Ты тоже его видел?
Мальчик начал теребить ладони, закусывая губы.
— Не совсем. Я видел кое что другое, но это было нечто жуткое, — Баттерс громко сглотнул. — Это было где-то две недели назад. Я пошел смотреть «Бухту Кэндл».
Голос у Баттерса так сильно дрожал, что Кенни пришлось его схватить за плечи и усадить, руку он не убрал, надеясь, что так Баттерс будет чувствовать себя более уверенно. И действительно чувствовал. Картман заметно дернулся. Баттерс расценил это как повод продолжить.
— Всё было хорошо, мы разгадывали загадки вместе с Дженис.
— Ты серьезно вместе с ней ищешь ответы на пиратские загадки?
— Да, а вы нет что ли?
— Конечно нет, мы уже выросли.
— Жиртрест, ты тоже всё ещё смотришь эту детскую передачу?
— Заткнись, Кенни!
Баттерс вздрогнул от резко вопля Картмана. Картман умеет так пищать? Он отвел взгляд в сторону, впиваясь ногтями в в ладонь, оставляя новые маленькие ноющие раны. Остальные на него смотрели, ждали продолжения, но все слова будто застряли в горле, царапая тонкую кожу изнутри. Баттерс трогает кадык двумя пальцами, пытается сглотнуть, но даже это получается с трудом. Голова начала болеть, стала настолько тяжелой, что Лео начал придерживать её рукой, чтобы она не упала.
«Я чокнутый. Они меня засмеют. Мне никто не поверит», — произносит про себя Лео как мантру, прикрыв глаза. Кенни начал аккуратно гладить его пальцами.
— Ну так что ты видел?
В какой момент показалось, что Баттерс сейчас со всей силой ударит Кенни, убежит отсюда и никогда больше не вернётся. Но Баттерс глубоко вдохнул и продолжил свой рассказ.
У Леопольда Сточа встреча с неведомым произошла сразу же после серьезного разговора с отцом. Разговор был действительно серьезный, синяки очень долго ещё болели. Правда сверху на них наслаиваются новые, оставленные три дня назад за то, что он пришел домой не в 18:00, а в 18:01.
Так вот.
Баттерс, потирая больное место, начал быстро щелкать по кнопкам телевизора, чтобы найти нужный 58-й канал. На весь экран сразу же показался пиратский корабль «Посмешище» со своими кривыми глазами и челюстью, погруженной в воду. Лео радостно пискнул, отодвинулся и поставил ноги перед собой, обнимая их руками. Он сразу же забыл про родителей, про маньяка, про больное тело. Ему безумно нравилась эта передача, она напоминала о далеком детстве… когда ему было лет десять, все мальчики собирались друг у друга, чтобы посмотреть новую серию шоу «Терренса и Филиппа». Сейчас ему двенадцать, а ощущение, что прошло куда больше, чем два года. Все выросли, им уже такое не нравится. Они смотрят теперь слишком взрослые фильмы, которые смогут глубже расскрыть их детские проблемы. Баттерсу такое еще рано смотреть, как сказали его родители. Такие передачи портят детскую психику. Но это его не сильно расстраивало. Баттерс обожал разгадывать загадки вместе с пиратами. Перед сном он представлял, как вместе с Дженис победит Собирателя кожи. Этот грязный скелет в коричневом цилиндре и плаще с огромными глазами очень сильно пугал Леопольда. Картман один раз сказал, что эти кости настоящие, поэтому они гниют. Баттерс боялся представить, как от Собирателя кожи тогда пахло. Он не сомневался в том, что Эрик был прав. Баттерс даже случайно писался, когда Собиратель кожи спускался из ниоткуда на лесках, ему потом пришлось отмывать свои трусы, чтобы мама не увидела.
— Почему твой рот так странно двигается? — спросила малышка Дженис у Собирателя кожи, а Баттерс, отлипая от своих колен, подвинулся ближе к экрану, забыв про то, что мама может резко зайти в комнату и отругать за то, что ее непослушный сынок портит себе глазки. Он был уверен, что Собиратель кожи такой страшный из-за того, что у передачи был слишком низкий бюджет, но никогда бы и не подумал, что такой образ был частью сюжета. Частью зловещего сюжета.
Собиратель кожи повернул свою кривую голову прямо в камеру, долго смотрел на
Баттерса (Лео был уверен, что смотрели сейчас только на него), а потом произнес:
— ЧТОБЫ РАСТЕРЕТЬ ТВОЮ КОЖУ!
Орет он на
Баттерса, и резко черный экран. Баттерс лишь видит своё испуганное лицо. Мальчик непонимающе моргает, наклонив голову влево. Баттерс, вообще-то, наивный мальчик. Наивный мальчик, который так и не научился уважать женщин и давать сдачи обидчикам. Наивный мальчик, который думает, что глупышку Дженис убили, поэтому это был конец передачи. Грустный, ну а кому сейчас легко. Поэтому он подвинулся впритык, чтобы выключить телевизор. Но он ошибся. Из темноты резко появляются все герои «Бухты Кэндл». Камера начала быстро перескакивать с одного лица на другое, и куклы начали кричать прямо на
Баттерса. Лео вскрикнул и зажмурился из-за очень яркого света. Дженис била по экрану и громко плакала.
— Помоги мне! ПОМОГИ МНЕ!
Баттерс вздрогнул и потряс головой, будто пытался очистить мозг от внеплановых галлюцинаций. А куклы продолжали визжать и разбивать себе липовые кости об экран телевизора.
— Это проделки Эрика, это проделки Эрика, это проделки Эрика… — шепчет Баттерс.
— ПОМОГИ МНЕ!
Баттерс снова кричит и отползает назад, врезавшись в шкаф за спиной. Он опасно трясется. Если он упадет на Баттерса, то родители его с того света достанут, чтобы всыпать за то, что из-за него им придется покупать новый. Так на верхней полки ещё стоит любимая статуэтка мамы, тогда точно обычной поркой не отделается.
Со статуэткой всё нормально, но из приоткрытой дверцы шкафа выплывают бирюзовые шарики сплошным потоком. Они пролетали мимо Баттерса и поднимались к потолку, заполняя собой всё пространство. Лео пытался закричать вместе с куклами из этого дурацкого шоу, но крик застрял где-то глубоко внутри, когда он увидел, что скрывалось за этими шариками, что Оно засунуло в шкаф семьи Стотчей, будто это был семейный сервиз, который достают только в особых случаях, чтобы показать своим друзьям и коллегам, что они самая лучшая и счастливая семья из худших во всем этом богом забытом городишке.
У Баттерса глаза намокают, он прикрывает рот рукой, когда на пол с глухим звуком падает оторванная голова его бабушки. Её рот раскрыт в беззвучном крике, зубом не было видно, видимо их и не было. У этой покойной суки с пятидесяти лет была вставная челюсть. Баттерс пискнул, как голова открыла глаза. Это были серо-золотистые глаза клоуна Пеннивайза, но не его бабушки. Он не помнит, какие у неё были глаза, наверное, как у папы, но это точно не её. Глаза внимательно смотрят на Лео, будто сквозь него, изучают его внутренности, а сама голова старушки начинает корчиться.
— Какой же ты трус, — наконец произносит голова его стервы бабушку, чье тело уже как два года глубоко гниёт в земле, где ей самое место. — Не можешь помочь куклам из передачи, не говоря уже о самом себе, — и улыбается, показывая свою широкую пасть. Да там Баттерс может полностью поместиться. — А что насчёт твоих друзей? Поверь, скоро они все вместе будут летать. И Стэнли Марш, и Кайл Брофловски, и Кеннет МакКормик, да даже Эрик Теодор Картман, а ты ничего не сможешь сделать, ведь ты последний трус, слабак, сопляк. Лучше бы твоя сука мамаша сделала аборт той вешалкой, чем рожала тебя на свет. Она так долго мучилась, она молила Господа Бога, чтобы ты родился мертвым. Ты ведь даже не запланированный, так ещё и дева по знаку зодиака. Про твоё день рождение хоть кто-нибудь вспомнил? Или те дохлые мухи в твоем пенале и были твоим подарком?
— Это всё сон, это всё сон, ёшкин кот, — быстро произнес Баттерс, закрыв уши руками, но собственный голос он не слышал, лишь крики умирающих кукол.
Голова бабушки начала звонко и противно смеяться. Из её рта потекли слюни вместе с крупными могильными червями, которые сразу же разбежались по разным уголкам комнатам. Ещё очень долго Баттерс не сможет из-за них уснуть, так как они будут постоянно залезать в уши и в рот, норовясь отложить в нем яйца.
— О, нет. Это не сон, я настоящая, я реальная. Настоящая, как пирамиды в Египте, как звёзды на небе, как хуи в жопе твоего отца, — говорила голова его бабки, брызгаясь слюной. — О поверь, Баттерс, если у тебя есть яйца и голова на плечах, то ты сделаешь всё возможное, чтобы уехать из Южного парка, и никогда не будешь ввязываться в историю своих друзей, которые готовы заставить тебя жрать говно, так как день выдался слишком скучным. Но если ты думаешь головкой, а не головой, то будешь летать вместе с этими отбросами общества. Сечешь, внучок? Сечешь, противный, мерзкий неудачник?
Голова покатались к нему, слипшиеся волосы сменяются ухмыляющимся лицом, Баттерс быстро ползет назад, пока не упирается в стену.
Голова бабушки останавливается, куклы перестают кричать, шариков стало ещё больше. Но это длилось не долго. Шарики и бабушкино лицо внезапно лопнули и брызги крови выплеснулись, запачкав шкаф, телевизор, обои с зайчиками. Баттерс закричал, так резко и пронзительно, что у него до сих пор болит горло.
— Что тут происходит? — это был Стивен, который быстро побежал в комнату к сыну, как только услышал крики. За спиной стояла Линда, держась за сердце. Настоящие папа и мама. Папа и мама, которые явно злятся. И это выглядит куда страшнее.
— Бабушка! — визжит Баттерс. — Бабушка, папа, кровь, куклы…
Стивенс сел на корточки, пачкая свои новые серые штаны кровью. И если бы он упал лицом вниз, то он весь был бы в крови.
— Выдохни и нормально объясни мне, что за это за поведение такое?
Баттерсу было больно глотать, сердце колотилось в груди так сильно, что у него начала болеть голова. Он боялся, что его сейчас вырвет на отца. По экрану телевизора длинными каплями стекала кровь, всё ещё слышались приглушенные предсмертные крики кукол. Капли темнели на лампочке. Баттерс прекрасно чувствовал запах испаряющейся от тепла крови. Отвратительно. Баттерса всё-таки рвет на ковер. Стивен брезгливо отпрыгнул назад, Линда скрылась за дверью, оставив воспитание сына на мужа.
— Папа, — осипшим голосом прошептал Баттерс, вытирая рот рукавом. — Ты разве не видишь?
— Не вижу чего? — на лице Стивена читалось крайнее недовольство сыном. У Лео перехватило горло, он не мог произнести больше и слова.
Стивенс встает с пола, подходит к телевизору, положив на него руку. Баттерс наблюдал, как его рука пачкалась чужой кровью, как он ее растирал по экрану. Он видел, как кровь забиралась ему под ногти.
Кровь была везде. Ни папа, ни мама ничего не видели.
— Папа… — снова попытался Баттерс, но отец его перебил.
— Боже мой, Линда! — Стивен достал ремень. — Я тебе говорил, что ему не стоит смотреть на эти часовые помехи?
Помехи?
Баттерс бросил быстрый взгляд на телевизор, где секунду назад были гримасы умирающих кукол. Ничего не было. Только одни помехи.
— А вы, молодой человек, — это уже снова обращаются к Баттерсу. — Вы наказаны!
— Неужели сейчас вы действительно на полном серьёзе слушаете этот бред? — А это уже был Картман.
Все разом вздрогнули и посмотрели на него.
— Что? Я всегда знал, что Баттерс рано или поздно свихнется, но не думал, что так рано.
— Думаю, они все что-то видели, — шепчет себе под нос Стэн, смотря в одну точку.
— Кто они? — спросила Венди. Ей явно это всё не нравилось.
— Эй! Вы меня слушаете? — никак не может успокоиться Картман. Венди дала ему по губам.
— Все мальчики и девочки, которых убили, — ответил Стэн, посмотрев на неё. Венди сейчас его ударит или снова бросит, если он не перестанет. — Они бы все рассказали интересные истории. Разница между мной, Кайлом и Баттерсом в том, что мы смогли убежать. Видимо, Твик и Рональд тоже наткнулись не на волка.
Венди возмущенно набрала воздух полной грудью. Ещё чуть-чуть и она лопнет.
— Ты тоже что-то видел? — Венди нервно засмеялась.
— Да. Когда мы шли к роллердрому, — Стэн посмотрел на Картмана, который явно многое недоговаривает. Он был жирной скотиной, но дураком точно никогда не был. — И Картман, видимо, тогда тоже что-то видел.
— То есть, — решил подытожить Кенни. Решил добить Венди. — Какой-то парень надевает клоунский костюм и убивает детей? Да, оригинальностью он не отличается. Видимо, пересмотрел Джокера и вдохновился.
Глаза Венди вспыхнули новыми вопросами.
— Но какое отношение к этому имеет отрубленная голова бабушки Баттерса?
— А сама ты как думаешь? — спросил Кайл и прокашлялся.
Венди пожала плечами, посмотрев на Баттерса, будто на нем был написан ответ.
— Я думаю, это был призрак моей бабушки, — ответил Баттерс.
— Призрак?
Баттерс несколько раз кивнул.
В принципе это был разумный ответ. Кто, а Кенни точно не сомневался в существовании призраков. Он сам по себе ходячее приведение, хотя ему больше нравится называть себя «зомби». Поэтому нет ничего такого в этом. Да даже Библия верит во всякие странности. Согласно Библии, сам Бог на треть дух.
— Видимо, ты очень разозлил бабушку, раз она даже после смерти кошмарит тебя.
Баттерс вытер рот рукой, которая заметно тряслась.
— Она в принципе была сукой. Её даже могила не исправила, — ответил Леопольд и посмотрел на Стэна. Тот кивнул ему, чтобы показать, что согласен с тем, что бабушка Баттерсой была сукой, но он не был согласен с тем, что это проделки призрака. — Только… — Баттерс сам не знает, зачем он это говорит. Достаточно было и его истории, чтобы они подумали, что он чертов псих, детали ситуацию не скрасят. — У нее были другого цвета глаза, а ещё она никогда не умела так широко улыбаться.
— Это тоже был клоун, — перебил его Кайл ровным голосом. — Это был клоун, который прикинулся твоей мертвой бабкой. И это не человек. Какой-то монстр, который обитает в Южном парке и убивает детей.
— Боже, да что с вами такое! — Венди чуть ли не плачет. Она, держась за волосы, злобно ударила ногой рядом стоящую тумбочку, на которой лежали мандарины и таблетки, и подошла к двери. — Я могла принять тот факт, что вы постоянно вляпывались в какие-то дурацкие приключения. Это было даже весело, но… — и на Стэна смотрит. — Сейчас всё серьезно. Умирают дети. Умирают жестоко! На нас тоже охотятся. А сейчас вы хотите сказать, что этот даже не человек?!
— Глэмор.
— Кто?
— Гламур? — переспросил Кенни.
— Пожар, видимо, сильно ударил по твоей психики, — хохочет Картман. — Твои родители не переживут этого.
— Глэмор, — повторил Кайл, игнорируя Эрика, которого это знатно раздражало. И рассказал всё, что успел прочитать в той энциклопедии про все невероятные тайные истории Южного парка. — По крайней мере, это единственное объяснение. Если покопаться, то уверен, что многие факты будут указывать на эту тварь.
— А в той энциклопедии было написано, как победить этого Глэмора? — спросил Стэн. Судя по голосу, он верил ему всей душой. Венди не хочет верить вместе с ним.
Кайл кивнул, но, судя по выражению его лица, прекрасно понимал, какой сейчас бред он скажет.
— У жителей Гималаев был ритуал от его избавления, но он просто отвратительный, — Кайл громко сглотнул, остальные внимательно слушали. Что-то подсказывало им, что это всё не бред. Будто они стали частью чего-то ужасного. Частью истории, где именно они должны поставить точку. — Он называется ритуал Чудь, — Кайл действительно пытался вспомнить то, что успел прочитать. Складывалось ощущение, что ему кто-то шепчет на ухо все слова, которые он должен сказать вслух. Кажется, он слышит голос
черепахи большого зеленого животного, которое ему снилось, пока он целых две недели был в коме. Но он никак не может вспомнить, кто это был. — Если ты — гималайский святой, то ты выслеживал тэллуса. Тэллус высовывал язык. Ты высовывал язык. Вы с тэйллусом накладывали языки друг на друга, потом прикусывали их, сцеплялись и смотрели друг другу в глаза.
— Кайл, оставь свои гейские фантазии при себе. Зачем нам это знать? — Снова Картман со своей шилой в жопе. Стэн на него громко шикнул. Остальные даже внимание не обратили, как зачарованные смотрели на Кайла.
— А потом вы начинаете рассказывать анекдоты и загадывать загадки.
— Что? — переспросила Венди.
— Ну всё, Кайл выжил, но стал умственно отсталым.
— Картман, заткнись.
Кайл кивнул. А его лицо говорило о том, что он лишь докладывает, не он это придумал.
— Да. Сначала этот монстр рассказывает анекдот, а потом ты. Вы делаете это по очереди.
В палате стало слишком тихо. Но самое странное, что никто из присутствующих не сомневался в том, что Кайл говорит правду. Даже Эрик и Венди. Они будто слушают, как правильно очистить раковину от засоров, а не про дурацкий ритуал с анекдотами. И это осознание пугало куда больше, чем монстр, обитающий в их городе.
— А как можно говорить со сцепленными языками? — спросил Баттерс, почесав затылок.
Кенни отвел в сторону воротник куртки, высунул язык и нараспев произнес:
— Сорок лет, как под наркозом, я работал говновозом. Ой-ой-ой! — Эта детская выходка сняла напряжение. Все тихо посмеялись.
— Общение может быть телепатическим, — продолжил Кайл. — В любом случае, если человек засмеется первым, то тэйллус убьет его и съест. Но если наоборот, то монстр уходит в спячку.
Кенни сжал плечо Кайла и Стэна.
— Не переживайте, если эта тварь нападет, то просто отправим Картмана. В случае чего, его не жалко будет, — и все снова рассмеялись, кроме Картмана, который начал возмущаться.
— И что вы собираетесь делать? — спросила Венди. Стэн лишь покачал головой на её слова. Он и так понимал, что все знали ответ на этот вопрос. Даже сама Венди.
— А как твой подвал сейчас? — спросил Стэн у Баттерса.
— Я ещё ничего не убирал, — Баттерс виновато отвел взгляд в сторону. Сейчас все подумают, что он грязнуля. — Мне было страшно хоть что-то делать одному.
— Отлично, — Стэн хлопнул по ногам Кайла. — Тогда, как только Кайла выписывают, мы идем к тебе.
Стэнли Марш больше в жизни не будет инициатором их «веселых» прогулок.
III
Пальцы Кенни все в ссадинах и пластырях. Они ловко пробегают по струнам гитары. Порезы на подушечках неприятно режут и жгут, Кенни морщится, но пальцы не убирает, продолжая играть очередную заевшую песню. Он лежит на спине на своей кровати, закинув ноги на стенку, которая была вся изрисована рисунками Карен. Представьте себе человечка, как бы его нарисовал ребенок: кружок, палка вниз, палка влево, палка вправо, палка влево, палка вправо. А теперь представьте этого человечка в большом каменном замке, который нарисовала бы маленькая девочка, живущая всю свою недолгую жизнь в Богом забытым разваливающимся доме. Огромные окна с узорами, розовые крыши… и всё. Кенни больше ничего необычного не видит, а может он просто вырос.
Это именно такая нарисованная жизнь, о которой мечтает маленькая девочка, выросшая на помойке. Её настоящий пьяный отец бьет мать, у которой по всему телу синяки. А на её одежде теперь навсегда останется её засохшая кровь. У её милой настоящей мамочки никогда не заживают раны. Одни исчезают — появляются другие. Отец любил гладить ее по голове, целовать и трахать на старом диване, по котором бегают тараканы, а потом сжимать с силой красные волосы и бить об стенку. У ее мамы были кривые зубы и отвратительная улыбка. Она потом будет дрожащими руками обнимать свою дочь и говорить, что мужчины не умеет по-другому показывать любовь. Карен также криво улыбнется ей в ответ, рассматривая шрамы на лице матери, которые оставила «любовь». А пока родители будут драться до потери сознания, маленькая девочка закроется в комнате старшего брата, который действительно любил её по-настоящему. Карен ложилась на ковер, который вонял собачьим дерьмом, и мелками начинала водить по грязной стене. Нарисованный папа обнимал нарисованную маму, а рядом с ними юная нарисованная принцесса играла со своими старшими братьями в «дочки-матери».
Кенни никогда эти рисунки не стирает. Он даже подвинул кровать, чтобы было лучше видно. А сейчас его пальцы ловко перебегают со струны гитары, которую он украл ещё два года, и думает, что он себя никогда не простит, если в этой истории он умрет, не подарив Карен ей настоящую нарисованную на стенах мечту.
Спустя три дня Кайла выписали. Шейла Брофловски очень долго ворчала, так как не хотела отпускать никуда сына ещё дня четыре после всего, что он пережил, но Кайл очень долго настаивал на том, что он и так слишком долго был взаперти. В итоге Шейла его отпустила, они пошли в дом Сточей. Даже Венди пришла, хотя Стэн думал, что она послала их далеко и надолго. Но нет, Тестабургер пришла ровно в назначенное время, ни минутой позже, ни минутой раньше. Надела фиолетовый комбинезон, чтобы ей было удобнее убирать и убрала свои черные шелковистые волосы в высокий хвост. К Стэну она не подошла. Они вшестером спустились в подвал Сточей и действительно увидели везде кровь. «Если бы не твоя слезливая история, Баттерс, то я бы подумал, что эта Венди тут всё затопила», — сказал Картман, когда закончил осмотр. Девочка дала ему поджепник, и они начали убираться. И по мере того, как кровь исчезала со стен, Баттерс чувствовал, что на сердце стало чуть-чуть легче. Стэн и Кайл оттирали все предметы интерьера, Венди и Кенни скребли пол, Баттерс занимался обоями и иногда бегал менять воду, так как никто не хотел отпускать в неё руки, как только она становилась бледно-розовой, Картман раскачивался на стуле и пил кокосовый коктейль. Кайл всё время ворчал на Эрика, пытаясь заставить того работать, но тот отнекивался, говоря что-то про то, что ему надо копить энергию для ведьминских дел. В конце концов они избавились практически от всей крови. Кайл и Венди подошли к двери, обвели подвал критическим взглядом мальчика и девочки, которых никто не учил поддерживать чистоту и порядок, потому что они даже родились чистыми. Уборка официально закончилась после слов Кайла: «Это всё, что мы можем сделать». Едва заметные следы крови всё ещё оставались рядом с батареей, обои в том месте были такими тонкими и ветхими, что Баттерс решился лишь на мелкие прикосновения.
— Спасибо, — и Леопольд не может вспомнить, когда испытывал такое глубокое чувство благодарности.
Кенни был безумно рад наконец-то покинуть этот жуткий подвал, как стал невольным свидетелем разговора Стэна и Венди, пока остальные, в том числе и Картман, который просто искал лишний повод ограбить кухню Сточей, пошли стирать тряпки. Кенни притаился за дверью, наблюдая за ними через маленькую щель.
— Спасибо, что пришла помочь, — пискляво и слишком нервно сказал Стэн. Кенни лишь закатил глаза.
Кенни видел, как Венди сняла с себя перчатки и выбросила их. Она нервно кусала свои красивые пухлые губы. Её всю трясет, будто она попала на американские горки, но она действительно старается держать хотя бы свою осанку ровно. Она посмотрела на Стэна. Даже Кенни стало не по себе от этих карих, почти черных, маниакальных глаз. Ему страшно представить, что сейчас чувствует Стэн, находясь рядом с ней.
— Я не хочу быть частью этой истории, — ответила она на его благодарность. — Я хочу жить. Не надо меня в это впутывать. Но...
Видно, как мышцы Стэна заметно напряглись. Он не дал ей договорить, подошел к ней вплотную, аккуратно обнял и чмокнул в её черную макушку. Венди в ответ не обняла.
— Я обещаю, что защищу тебя. Никто тебя и пальцем не тронет.
Венди, прикрыв глаза, обречено выдыхает и ничего не отвечает. Кенни будто слышит её слова о том, что она может и сама себя защитить, она сильная, ей лишь хочется, чтобы со Стэном тоже было всё хорошо, она действительно боится потерять их всех. Но она молчит, всё и так понятно без слов.
В тот момент Кенни вспомнил слова Карен, когда он чуть в очередной раз не умер, пытаясь её защитить. Его младшая сестра тоже выросла, как и он. Она смогла научиться выживать в этом мире получше, чем её старшие братья. Карен может постоять за себя, ей не нужна больше защита. Но она очень сильно переживает за братьев. И сейчас Кенни, играя на гитаре и рассматривая рисунки его младшей сестры, понимает, что Карен будет очень тяжело, если с ним что-то случится. Видимо, ему тоже не стоит становится часть. этой истории.
Но было одно но.
Он уже стал.
В его комнату залетел Картман, который со всей силой распахнул дверь. За ним сразу же зашли Кайл и Стэн. Кенни вскрикнул и упал с кровати. Старая дверь в его комнату опасно пошатнулся и упала с громким треском прямо на МакКормика. Пора уже привыкнуть, что в его доме всё старое и шатается, не надо так резко обращаться с вещами. Надо ласково. Как сказал Шеф: «Представьте, что это бедра красивой деточки».
— О Господи, ты убил… — орет Стэн, но Кенни отбрасывает дверь в сторону, встает, отряхиваясь, и злобно смотрит на друзей. — А нет, всё хорошо.
— Привет, Кенни, — здоровается Эрик, кидает чужую гитару в сторону и садится на кровать, закинув на нее свои грязные жирные ноги, доставляя насекомым в матрасе настоящее райское удовольствие.
— Эй, жиртрест, можно аккуратнее?! — ворчит Кенни и поднимает гитару с пола, отряхивая её. — Она стоит дороже, чем ты.
— Ой, для тебя всё стоит дороже, чем я. Ты же нищий.
Кенни начинает драться с Картманом.
— Успокойтесь, мы не за этим пришли!
Кенни слезает с Картмана и смотрит вопросительно на Кайла.
— Что вы задумали?
— Картман нашел способ вызвать этого клоуна.
— Что?
— Да, пошлите ко мне домой, в подвал, там нам никто не помешает.
— Ты будто зовешь на оргию, — сказал Кенни.
Все резко замолчали и моргали. Кенни надел капюшон, поплотнее застегнулся и направился к выходу.
— Ладно, пошли.
— Ты даже не будешь задавать вопросы, что у этого жирного куска на уме?
— Зачем? Он всё равно ничего не расскажет. — И вышел на улицу.
— Ай маладца, вот за это Кенни я и люблю, — сразу же реагирует Картман, спрыгнув с кровати. — А вы два сранных овоща.
— Че ты сказал?! — Стэн останавливает Кайла, сжав ему плечо.
— Пошли.
***
Картман чиркает спичкой и зажигает черную свечу.
В подвале было «темно, как в жопе негра», так сказал Кенни, когда Картман загадочно закрыл за ними дверь. В углах стояли стеллажи с различными банками и… всё. Подвал был полностью пустым, Картман, видимо, подготовился, потому что Кенни краем глаза заметил, что на их кухне творилась самая настоящая свалка. Позже Эрик достал откуда-то деревянный стол, на котором стояла кружка с Шреком, внутри была какая-то красная жидкость (Эрик говорил, что это кровь девственниц, на самом деле это был острый кетчуп), напротив висело зеркало, купленное полчаса назад в магазине на последние деньги Кенни.
— Эй! Почему на мои! — возмущался МакКормик, когда они уже стояли около кассы.
— Потому что ты и так бедный, тебе не привыкать, — ответил ему Эрик, уже успев без спроса забрать у него кошелек. — А если мы отдадим свои последние деньги, то тоже станем бедными, а я не хочу умирать бедным. Понимаешь?
— А мы можем не умирать?! — ворчал Кайл, пытаясь вместе со Стэном поднять это огромное зеркало для призыва, о котором они ещё не знают. Эрик умеет держать интригу. — Помочь не хотите?
Картман так и не ответил ни на один вопрос. Зеркало они всё-таки немного разбили, когда шли по льду. В углу теперь красовалась огромная трещина, Эрик яростно заявил, что если из-за этого ритуал не сработает, то он принесет Кайла в жертву.
— Все готовы? — В подвале было очень темно, глаза никак не могли привыкнуть к этому, а маленькая свечка в его руках не давала никакого освещения. — Надеюсь, вы успели попрощаться со своей семьёй, потому что, возможно, сегодня ваш последний день.
Лиэн Картман резко открывала дверь и включила свет.
— Поросеночек, не играй в темноте, а то зрение себе испортишь.
— НУ МАМ!! Я же просил не заходить!
— Извини, поросеночек, я просто хотела проверить, как ты тут. Если что, то я с мистером Смитом буду у себя, — за ее спиной показался лысый и голый мужчина, который потянул её нежно за её мокрые каштановые волосы. На нем даже трусов не было, но Лиэн смогла прикрыть его достоинство своей маленькой ладошкой. Сама женщина тоже была в одном лишь полотенце, которое совершенно не скрывали её изящные бритые ноги. От нее пахло персиком, Кенни даже сглотнул нервно, чувствуя, как в паху стало слишком тепло.
— Да мне похуй! Только выйди и не мешай.
Лиэн помахала рукой, убежав вместе с тощим Дуэйн Джонсоном к себе в комнату, громко хихия, когда он щипал ее за грудь. Дверь она не закрыла. Картман, матерясь на весь дом, пошел закрывать. Опять заново готовиться. Остальные мальчики сняли капюшоны своей черной мантии, которую они сами сшили из штор в доме Баттерса.
— Жиртрест, напомни, почему я согласился на это? — спросил Стэн и протер переносицу.
— Потому что ты хочешь узнать, что происходит в этом чертовом городке, так как ты ссышься в штаны, — Картман слишком загадочно закрыл дверь: постоянно смотрел по сторонам, чтобы им никто больше не помешал и тихо закрыл дверь, так, чтобы она даже не скрипнула и не издала громкий щелчок.
— Что? — Стэн чуть не опрокинул стол от возмущения. — Я вообще-то ночью смотрел прохождение «Слендермена».
— А, тогда ладно, — Картман щелкнул по выключателю, подвал снова погрузился в кромешную тьму. Мальчики обратно надели капюшону и встали рядом с единственным источником света. Стэн посередине, Кайл справа, а Кенни слева от Марша. Картман подошел к столу и встал напротив друзей, вытянув руки вперед. На пальцах у него красовались различные кольца с черепами, демонами и сатанинскими знаками. Он достал из под стола ещё три черные свечи и зажег их своей. — Я профессиональный колдун, так что доверься мне, малыш Стэн.
— Ты больше смахиваешь на жирную цыганку, которая купила карты таро в ларьке возле школы за 1$, — ответил Кайл, пока Эрик достал ещё двадцать черных свечек. Откуда у него столько свечек?! У родителей Кенни, кстати, на днях тоже деньги кончились. А может…
— Закрой свой завистливый рот, Кайл, иначе я тебя подожгу и в этот раз обязательно прослежу, чтобы ты сгорел.
Нет, подождите.
— Откуда у тебя столько свечек? — спросил Кенни, когда Эрик начал выставлять их на полу в определенном, только ему понятном, порядке, но главное так, чтобы они вчетвером не были за пределами этого порочного круга из черных свечей.
— Нашел у шефа, — ответил Картман и поправил зеркало. А, тогда родители Кенни в очередной раз всё пропили, ничего нового. — Зажгите свечи своими.
— Ты обокрал шефа? — вопрос на самом деле было много, но мальчики всё равно начали зажигать свечи, но только потому что эта кромешная тьма слишком нагнетала.
— Его бывшая девушка же была какой-то ведьмой из Африки. Помните её? Шеф ещё пел песни про её сочные дыньки, но так и не дал их попробовать. Всегда знал, что все негры жадные, — Эрик прокашлялся. — Она постоянно ходила в огромных браслетах, на сиськах вместо лифчика носила черепа, вот, — все свечи были зажжены. — Она оставила очень много своих вещей, которые Шеф уже несколько месяцев собирается сжечь, но боится, что освободит древнее зло. Или его проклянет весь её род.
— Ближе к делу, — Стэн громко вздохнул и закатил глаза, хотя под капюшоном этого не было видно. Картман и так это знал все действия своих друзей наперед.
— Шеф разрешил порыться в его вещах, чтобы я его оставил в покое, а не задавал дурацкие вопросы, — Стэн нахмурил брови. Шеф всячески избегает вопросов насчет убийства детей. Не успокаивает, не поет песни о сексе с красивой и сисястой маньячкой, а прогоняет, при этом ругает за излишние детское любопытство, что бывает очень редко. Никогда такого не было. И Стэна очень раздражало, что взрослые в очередной раз им ничего не рассказывают. — И я нашел это. — Картман положил на стол черную книгу, на обложке которой большими красными
кровавыми буквами было написано «Песнь призраков руин». — Тут упоминалось про тот пидорский обряд, про который рассказывал Кайл. Видимо, у автора и еврея похожи фетиши, эх, родился бы ты на несколько лет пораньше… — Кайл сильно ударил по столу. Картман машет руками и открывает нужную страницу, заложенная розовой оберткой от конфеты. — Ладно, ладно. В книге этой африканский шлюшки я нашел обряд «Свет мой, зеркальце, скажи».
И Стэн уверен на сто один процент, что если бы спросил, как Картман нашел эту книгу, то он бы ответил, что эта книга буквально упала ему прямо в руки, так ещё и открылась на этой странице с этим обрядом. Будто хотела, чтобы Эрик прочитал и рассказал им про эти шаманские фокусы.
Стэн от этих мыслей вздрогнул, в груди сердце трепетно забилось. Ему казалось, что где-то рядом с ними есть нечто большое, умное, это что-то не пугает, а наоборот вызывает доверие. Это сила, которая оберегает их от той, что убивает детей. И Стэн знал, что вместе они смогут дать отпор
(он забыл, как Кайл называл этого монстра, поэтому решил дать ему своей название)
Оно.
— Будем использовать зеркало как телефон, чтобы связаться с потусторонним миром? — Кенни тихо хмыкнул, поднося руку к уху. Картман на него злобно зыркнул. — Алло? Алло?
По взгляду Эрика было понятно, что лучше Кенни сейчас заткнуться, поэтому он замолк.
— Видите ли, ведьмам и колдунам настолько было скучно жить в обычном мире с обычными людьми, что они придумали кучу обрядов, которыми и по сей день пользуются индейцы. Тут написано, что этот обряд сможет дать нам ответы, раз взрослые этого не могут сделать.
— Мы серьезно что ли духов вызывать будем?
Картман закрыл книгу и замахнулся ей на Кенни, который прикрыл свою голову рукой, снова начав гаденько хихикать.
— Нет, нет! — у Кенни даже щеки покраснели, не падает он только из-за свечей. Стэн и Кайл поддержали его энтузиазм, тоже начав мерзко хихикать. — Не убивай меня!
— Ну хватит! — заверещал Картман. — Мы должны увидеть введение, а не духов.
Спустя пять минут мальчики всё-таки успокоились, но всё равно старались друг на друга не смотреть, а то снова начнут истерично смеяться, их животы уже не выдерживают.
— Отлично, — Эрик снова открыл нужную страницу, начав читать. — Ту пишут, что надо найти темное закрытое помещение, — рукой в сторону тычет, мол, найдено. — Достать двадцать свечей, поставить их так, чтобы всё было в пределах круга из горевших свечей. Подготовить чашку с кровью.
Кайл тычет пальцем в красную жидкость, которая была в чашке с Шреком.
— Это же не кровь.
Не успел он съязвить, как Эрик схватил его за руку, достал откуда-то осколок, видимо, из задницы, и сделал глубокий надрез на ладони еврея. Брофловски вскрикнул, смотря как его кровь капает в чашку, так ещё и Шрека испачкала.
— Ты сдурел?!
— Тут всё серьезно, Кайл, — Брофловски вырвал руку, спрятал её под своей мантией и громко всхлипнул носом. — Теперь ваша очередь, — Картман указал осколком на Стэна и Кенни. МакКормик сглотнул и забрал осколок, испачканный кровью Кайла. Картман кивнул, перелестнул страницу книги и начал читать монотонно и непонятно. — Mevoyacercando yvoyarmadoelplansolo conpensarloseaceleraep puslo puslo PUSLO, — Картман вскинул руки вверх, зарядив ими по носу Стэна.
Кенни морщится, смотрит на Стэна, который медленно кивает, держась за нос, и впивается острой стороной осколка в свою ладонь. Ведет вниз, рвет тонкий слой эпидермиса, смотрит, как в кружку стекают капли крови. Пришла очередь Стэна, который слишком глубоко сделал надрез. Кровь будет сочиться ещё довольно долго, он даже испачкает новую юбку Венди, она будет очень расстроена. Но это будет потом. А сейчас Картман забирает кружку, макает в неё два жирных пальца и рисует на зеркале огромный круг. Несколько капель испачкали пол и его новые ботинки. Ничего страшного, мама новые купит, если они, конечно, выживут.
— Mesta gustandomasdelonormal tondomissentidosvan pindiendomas, — продолжает шептать Эрик, размазывая смешанный с кровью кетчуп по зеркалу, оставляя нетронутым только круг в центре, который выглядел, как кривой портал. — Estohayquetomarlo siningunapuro.
— Мне кажется, это какая-то шарлтанская херня, — прерывает это напряженное шептание Картмана Кенни и начинает сильно и громко кашлять, прикрыв рот кулаком. — Ничего же не происходит.
На самом деле происходило и заметил это пока только Кайл, который весь съежился, когда дым от свечей стал подниматься всё выше и выше. В этот момент он целиком и полностью поверил в правдивость слов Картмана, уверен, что салемские ведьмы также стояли возле зеркала, их верховная чертила различные круги на стекле и шептала заклинание. Да, Кайл мог поверить в то, что все слова Картмана были самой настоящей правдой и они сделали огромный шаг, чтобы наконец узнать главную и ужасную тайну Южного парка. И глядя на серьезные лица друзей, которые пристально смотрели в круг на зеркале, не обращая внимание на яркие языки пламени свечей, Кайл видел, что они тоже верят.
Клубки дыма заслонили весь подвал. Брофловски чувствует, как его еще незажившие раны горят, напоминая о том пожаре в библиотеке. Сердце забилось быстрее, дышать стало тяжело, из-за чего Кайл начал кашлять, сухо, словно противный скрип старой двери в доме Кенни.
«Не следует мне играть с огнем», — подумал он, но прекрасно понимал, что здесь ему самое место, без него они не справятся.
— DES-PA-CITO, — снова заверещал Картман, поставив кружку с теперь красным Шреком на стол.
— У кого-нибудь уже есть видения? — спросил Стэн, не отрывая взгляд от зеркала.
— Вижу, как дом Картмана сгорает дотла, — ответил Кенни. Стэна это рассмешило, но его смех сразу же перешел в приступ удушливого кашля.
Но Стэн отсюда не уйдет, даже если выплюнет свои легкие. Ему нужно было взять контроль над ситуацией. Чувствовал, как стал легче на фунтов двенадцать, как его душа ушла так глубоко в тело, стала такой крохотной, что больше не могла контролировать его тело. А подвал наоборот прибавил в размерах. Раньше костлявый локоть Кенни упирался ему прямо в плечо, а пальцы Кайла касались его ноги. Но сейчас он не соприкасался ни с одним из них. Глянул налево, затем направо, чтобы убедиться, что его ощущения его не обманывают. Не обманывают. От Кенни его отделял добрый фут, а Кайл был ещё дальше.
— Подвал стал больше, — без удивления говорит Стэн, будто это нормально, будто так и должно быть. А его голос словно доносился из другого тела. Но из-за озвучивание мыслей, он глубоко вдохнул, закашлялся. В груди кашель отдался ноющей болью. Стэн прислонил руку в груди, сжав мантию, думая, что кашель уже не прекратиться. Он будет кашлять и кашлять, пока мальчики не вытащат из подвала.
«Если успеют вытащить до того, как я тут задохнусь», — эта мысль едва промелькнула, но совершенно не пугала.
— Не смейте умирать в моем подвале, — подал голос Картман, который тоже неотрывно смотрел в зеркало. — Оно скоро покажет себя. Что-то покажет себя.
Откуда Картман знает про прозвище, которое этому монстру дал Стэн?
Кашель усилился. Стэн согнулся пополам, держась за живот, а лбом уперевшись в стол, не в силах набрать грудью воздух. В голове бурлило, глаза начали слезиться. Почему от свечей такой дым? Кайл и Кенни с обеих сторон берут его за локти, сжимая и не позволяя упасть за пределы порочного круга. Стэн начал справляться с кашлем. Картман был прав: что-то должно произойти, и скоро. Стэн хочет это увидеть.
Марш выплюнул мокроту и ощутил невероятную легкость, будто у него за спиной выросли крылья. И это ощущение ему чертовски нравилось. Его легкие приспособились, он мог вдыхать столько дыма, сколько ему хотелось. Он готов увидеть то, что не следует.
— Стэн? — тихо позвал его Кайл, не поворачиваясь к нему. — Ты как?
Стэн улыбнулся, поднимая голову.
— Уже лучше. А ты?
— Всё хорошо. Мама убьет меня, если узнает, что я снова был в кругу огня.
И Стэн действительно восхищается своим другом, который сейчас стоит рядом с ними в кругу своего ночного кошмара, из-за которого он вместе с Айком чуть не умер. Они кидают быстрый взгляд на друг друга и улыбаются. Стэн безумно рад, что в этот момент с ним рядом его друзья. Один он бы никогда не решился узнать загадки Южного парка. Они доверили Картману роль путеводителя, им уже ничего не страшно.
Подвал теперь по размерам напоминал бальный зал. Дым сгустился в туман, уже было тяжело хоть что-то рассмотреть, только иногда мелькала жирная спина Картмана. Кайл и Кенни вцепились в руки Стэна. И им обоим стало спокойно. Они были вместе, они были готовы. Назад пути нет.
— Это мы? — раздался где-то вдалеке голос Кенни.
Стэн прищурился, присматриваясь, и уже хотел съязвить, что они и должны отражаться в зеркале. Но.
Да, они вчетвером были в зеркале, только находились они не в подвале Картмана, а на главной улице Южного парка. Они очень сильно выделялись на фоне огромного здания мэра. Да, это точно были они, в своих ярких шапках и куртках. Себя то Стэн точно узнает.
Будто загипнотизированные, Стэн, Кайл, Эрик и Кенни смотрели на себя в зеркало, где они играли в баскетбол на спортивной площадке. У Стэна отсох язык, стал как пыль. Рядом с мальчиками стоял мужчина и держался за свою шляпу, его пальто развевалось на ветру. Мимо проезжает «Шевроле» с подножкой, в окошке можно было разглядеть женскую белую руку с сигаретой. Пальто мужчины заколыхало на ветру, он ещё крепче схватился за шляпу, шагая по тротуару.
Мальчики перестали играть и посмотрели куда-то в сторону, и мгновением позже показалась собака, которая бежала за маленькой птичкой. Картман из зеркала засунул два пальца в рот и засвистел, привлекая внимание собаки, которая подбежала к нему и пописала на его ноги. Мальчики в зеркале посмотрели друг на друга и звонко засмеялись, пока Эрик матерился на всю улицу. Картман за зеркалом вздрогнул, когда осознал, что отчетливо слышал и свист, и мат, и бибиканье машин, и хохот ребят, будто он смотрел фильм.
Кенни из зеркала поднял мяч с поля и побежал к кольцу, его друзья, продолжая звонко смеяться, побежали следом.
«Нет, —думает Кенни за зеркалом, сильнее вцепившись ногтями в локоть Стэна. —
не делайте этого. Не идите туда.»
Они подошли к баскетбольную кольцу, как из-за столба на них выпрыгнул клоун с лицом Шефа, зачесанными назад кудрявыми черными волосами, с отвратительной нарисованной кровавой улыбкой и черными глазными дырками. В руках он держал четыре шарики. Синий, зеленый, красный и оранжевый. Красный шарик он протянул Картману из зеркала и схватил его за горло. Его пальцы были такие длинные, что смогли полностью обвить его жирную шею. Мальчик начал брыкаться и вырываться, но ничего не помогало. Стэн, Кайл и Кенни молча стояли и наблюдали за тем, как убивают их друга. Затем они втроем резко поворачивают голову, мальчики за зеркалом вздрогнули. У них были пустые глазницы, из которых текла кровь. Картман за зеркалом начал задыхаться.
— Эй, убери от меня свои грязные руки! — заорал настоящий Эрик и потянулся к зеркалу.
Потянулся в зеркало!
— НЕТ! — крикнул Кенни и схватил Картмана за руку.
Он опоздал. Половина указательного пальца Эрика уже прошла сквозь зеркало в другой мир. Эта часть уменьшилась в размерах и отделилась от проксимальной фаланги. Косые разрезы теперь красовались на пальце Эрика, будто сунул руку не в зеркало, а под лопасти вентилятора.
Стэн и Кайл тоже подбежали к Картману, схватив его за шиворот мантии. Они втроем дернули со всей силой, выпрыгнув из этого порочного круга из свечей, упав на пол. Картман завизжал, ударившись больно копчиком, у него не было половины пальца, зато крови было много. По его щекам покатились слезы боли, свечи больше не горели, дыма не было. Мальчики лежали на полу в кромешной тьме, держась за грудь, пытаясь восстановить дыхание. У всех болели легкие, они пытались друг другу хоть что-то сказать, но могли только хрипеть.
Только через пару минут они услышали громкие и протяжные женские стоны, которые раздавались на весь дом. Подумали, что на Лиэн Картман напал монстр, но проверять это не собирались, поэтому с криками и визгами выбежали из дома. На холоде горло начало болеть еще сильнее.
Кенни упал на колени в сугроб, задыхаясь в очередном приступе кашля, и через пару секунд начал блевать зеленой пеной и густой, тягучей слюной. Рядом в сугробе валялся Кайл и, кажется, ел снег, пытаясь заглушить боль в горле. Стэн сжал плечо МакКормика, придерживая второй рукой за грудь.
— Тише, тише, — шепчет ему на ухо Марш, утыкаясь носом в светлые сальные волосы.
— Твою мать, Кенни, ты мне своей рвотой тут всё загадил, — заорал Картман. Судя по голосу, у него тоже были приступы истерики и паники. Его правая рука была вся в крови. Он поднес отрезанную часть ко рту.
— Замолчи! — хрипит Кайл, всё ещё валяясь в снегу.
— Слижи её, — просипел Кенни за минуту до того, как его снова начало тошнить.
Наконец они пришли в себя, внутренности теперь болели из-за мороза. Кенни встал на ноги, не сомневаясь, что сейчас он или снова блеванет, или потеряет сознание, или совместит первое со вторым. Но ничего не произошло, поэтому он снимает с себя сделанную из говна и палок мантию, выбрасывает её на проезжую часть, зайдя в дом. Выходит он уже в своей оранжевой куртке, кинув в друзей их верхнюю одежду.
— Что это было? — Кенни громко дышит, сглатывая кислую слюну.
— Введение, — коротко ответил Картман, застегивая молнию левой рукой. — Которое дало нам ответы на вопросы.
— Какие ответы? — рявкнул Кенни и снова начал кашлять. Кайл похлопал его по спине. — Мы теперь убедились, что за нами охотится маньяк в клоунском костюме?
— Это не маньяк, — ответил Стэн, смотря на дом Картмана, где Эрик чуть ли не всей руки лишился. — Это что-то страшнее. Демон, монстр, я не знаю. Но оно точно не человек.
— Ещё лучше, прям успокоил, — пыхтит Кенни, смотря на пальцы Картмана, точнее на отсутствие одного из них.
— Тебе стоит обработать руку, — Стэн сжал запястье Эрика. — Твою же мать, теперь ты умеешь считать только до девяти.
— Слышь ты! Сраный хиппи! Это вы...
— Без меня. Я пойду найду Карен, — бросил Кенни и ушел, даже не посмотрев на друзей на прощание.
Стэн же не отводил взгляд от друга до тех пор, пока рыжее пятно не скрылось за поворотом. Маршу на время показалось, что больше они Кенни не увидят. И если бы он знал, как чертовски был прав в этот момент, то вцепился бы в Кенни и никогда его не отпускал.
Но Кенни скрылся за углом дома, и Стэн его не остановил.
Карен нашла себе друзей. Это были дети готы. Маленькая девочка сразу же влилась в их компанию, начала развивать свое творчество, писать стихи. Да, немного депрессивные, но всё равно до невозможности прекрасные. Кенни обожал перед снова слушать очередное стихотворение Карен, всегда хлопал, давал свое мнение, радуюсь, что его маленькая принцесса развивается вместе со своими друзьями.
Гуляли они в основном на кладбище, поэтому Кенни направился туда, засунув руки в карманы куртки, спрятав лицо в капюшоне. Он заходит на заснеженную территорию кладбища, где в разных местах валялись его сгнившие тела, проводит кончиками пальцев по верхушке могилы, очищая от снега. На кладбище здорово. Свежо и тихо. Кладбище было довольно старым, других людей не было, а может все побыстрее закончили со своими делами и поспешили домой, так как сегодня обещали бурю.
Он краем глаза замечает одну знакомую могилу. Свою собственную. Могильная плита была давно сломана, наверное, даже сам сторож не знает, что здесь и во многих местах этого кладбище похоронен маленький бедный мальчик. Лишь оторванная лапка плюшевого мишки, которого принес Баттерс, напоминала о том, что когда-то Кенни лежал и здесь. На этом месте скоро появится другое тело, которое будут навещать ещё ближайшие десять лет. Его же тело уже давно съели паразиты, а на кости никто внимание не обратит.
Кенни подошел ближе и под ногами послышался хруст. Только это явно был не снег, а что-то более крупное. Он медленно опустил голову вниз и увидел маленького воробушка. Уже мертвого. Карен один раз тоже, когда каталась на велосипеде, сбила синицу. Птичка, видимо, не выдержала такого сильного удара, потому что его младшая сестра нашла её уже мертвой под деревом. Они потом вдвоем похоронили, соблюдая все традиции. Карен ещё очень долго её оплакивала, а потом забыла, где она её закопала.
Кенни подбирает мертвого воробья. Мягкое, когда-то живое тельце. Ещё теплое. Не дышит, не смотрит. Ему жаль. Совсем чуть-чуть. Или совсем нет. Как-то Кенни ещё не разобрался. Если всю жизнь сталкиваться со смертью лицом к лицу, то невольно начинаешь её обесценивать. Мальчик убрал воробья в карман куртки. Благо они у него довольно большие, а сам воробей — нет. Если не забудет, обязательно займётся трупом. Если забудет, то запах будет стоять отвратительный. Как повезет.
— Покойся с миром, птичка.
Тяжесть мертвого тела ощущается. Оно стынет, скоро будет наравне с камнем, из которого здесь делают надгробия. Мальчик гладит пальцем мертвое животное, кажется, пузо и делает вид, что все хорошо.
Он любит собирать трупы животных, а потом хоронит их, так как прекрасно знает, что чувствует душа, если её тело не упокоить. Он плачет, когда видит мертвых зверей, потому что ценит жизнь. Возможно, не свою. Объективно чужую, какой бы она не была, на свою ему уже давно всё равно. Потому что у самого жизнь не сахар. С погрешностями за спиной. Впрочем, это неудивительно. Может быть поэтому его наградили бессмертием. Странное, конечно, бессмертие. Смерть сама гонится за ним, будто её раздражает, что существует на свете хоть один человек, который перед её лицом не испытывает ничего. Будто они старые подружки, а на самом деле Кенни — одна большая ошибка. Только могущественная. Ошибка, которую даже сама смерть не исправит.
Карен часто приходила с прогулки и жаловалась на то, что ей кажется, что могилы подслушивают всё, о чем они там говорят.
Глупая маленькая девочка.
Могилы не подслушивают, он то знает. Потому что уже нечем, потому что уши разложились давным-давно, мертвым до живых дела нет, только покой не нарушайте, а души пусть в котле варятся. Кенни использует эти котлы как джакузи. Он каждую ночь закрывает глаза и мечтает о том, чтобы наконец-то умереть спокойно и безболезненно вместе со своими друзьями и с семьёй. Родителей это не касается, они должны страдать за всё, что натворили. А когда они поймут свои ошибки, то, возможно, они смогут стать нормальной семьей хотя бы в аду. Воробей начал остывать. Кенни не смог сдержать мечтательную улыбку.
Он бросает быстрый взгляд на заброшенную церковь рядом с кладбищем. Она ему нравится. Это красиво. Хочется ее сжечь. Просто ему нравится смотреть на огонь. Если поджечь церковь, сгорит целая история. И сын Божий. Правда, только его изображение. Кенни что-то поджигает каждый пятнадцатый понедельник на неделе. В четыре утра, потому что за огнем в темноте наблюдать приятнее. Потому что в четыре утра холодно. И хочется прыгнуть в костер, чтобы больше не мерзнуть.
Смерть приходит во многих обличиях — несчастный случай, естественная причина, убийство, самоубийство... Смерть пугает? Нет. Он всегда представлял её другой. Не такой, какой её обычно описывают. Бывают же люди, которые притягивают к себе. Смерть такая же. Честно, Кенни хочется, чтобы смерть пришла к нему в обличье красивой девушки с большой грудью, прижала к себе и больше никогда не отпускала. Хватит с него этих эмоциональных качелей. Ему больно. В прямом смысле слова. Больно умирать, когда твое тело распиливает пополам, больно, когда паразиты внутри заживо его пожирают, больно умирать под колесами, больно тонуть. Больно, больно, больно. К этому нельзя привыкнуть. Он так радуется, когда умирает быстро. И это отвратительный повод для улыбки на лице в двенадцать лет.
— Ищешь для себя новое местечко? — послышался громкий голос сзади, обрывая его поток мыслей.
Кенни вздрагивает, оборачиваясь. Не увидел ни одного знакомого человека. Вдалеке показалась фигура дедушки, которого Кенни до этого часто встречал в баре с бутылкой светлого пива. Он стоял возле могилы и расчищал её от снега. Дедушка был сосредоточен на своем деле, что-то бурчал себе под нос, вытирая периодически лоб. Но всё равно почувствовал на себе чужой взгляд, поэтому резко поднял голову и вопросительно выгнул бровь.
— Извините, — Кенни отвел взгляд в сторону, а через пару секунд сделал шаг навстречу, чтобы его было лучше слышно. — Это вы сейчас что-то сказали?
Дедушка выпрямился в полный рост, осмотрелся по сторонам и почесал затылок.
— Ты о чем, пацан? — спросил старик, поправив ушанку. — Я молчал.
Кенни пару раз кивнул, прошептал тихо извинение, и уже собрался дальше отправиться на поиски сестры, как снова услышал этот громкий и радостный голос только в этот раз где-то сверху: «Я здесь, Кенни! Ты же хотел меня сегодня увидеть вместе со своими погаными друзьями? Обернись. Тащи сюда свою тощую задницу, нищий говнюк!»
Кенни прокашлялся в кулак.
— В такую погоду все нормальные люди сидят дома, — вдруг продолжил диалог дедушка, вернувшись к своему занятию. — А не ходят по кладбищам. Так ещё и времена сейчас неспокойные. — и снова голову поднял, взглянув на мальчика. — Эй, ты плохо себя чувствуешь, малец?
— Нет, — слишком быстро ответил Кенни. — А что?
— Ты…
— ЭТО СДЕЛАЛ КЕННИ МАККОРМИК! — прокричал голос. В этот раз снова сзади. — Кенни МакКормик убил свою младшую сестру! Ах, бедная маленькая девочка. Как же громко она кричала. Держите его! Хватайте его! Он демон! Он сын Дьявола! Он убийца! УБИЙЦА!
— …вспотел и весь трясешься, — договорил дед. — Тебя лихорадит, сынок?
— Вы так думаете? — задал он идиотский вопрос.
— Слушай, тебе бы домой пойти, пока ты тут сознание не потерял и не умер от холода.
— Всё нормально, спасибо, мне надо найти сестру.
Кенни делает пару шагов назад. Его сердце бешено стучало, готовясь разорвать его грудную клетку на две части. Он ощущал себя в детском мультике, когда у влюбленных персонажей сердце выпирало так сильно, что его было видно. Только, к сожалению, он не влюблен, а чертовски напуган. И да, он вспотел. Чувствовал, как пот стекает со лба, выступает под мышками, намочив его оранжевую зимнюю куртку. Он оборачивается и видит клоуна Пеннивайза, который стоял возле огромного фонарного столба. Лицо было измазано белым гримом, его пасть была сильно растянута в разные стороны, обнажая белые острые зубы, а вместо глаз — пустые глазницы. В руке держал связку шариков оливкового и оранжевого цвета.
— Иди сюда, Кенни, — позвал его Пеннивайз, помахав свободной рукой. — Я не причиню тебе вреда. Пойдем вместе искать твою сестренку. Она же так мечтала побывать в самом настоящем цирке и познакомиться с самым настоящим клоуном. Вот он я, прямо перед тобой. Так исполни хотя бы одну из её детских мечт, пусть девочка хотя на секунду снова поверит в волшебство. Ты же хочешь, чтобы она была счастлива?
Г о с п о д и.
— Или планируешь снова её запереть в грязной и душной комнате, пока за тонкой стенкой будут пить и ругаться самые настоящие монстры из ее ночных кошмаров? — Клоун схватился за живот, запрокинул голову вверх и визгливо расхохотался.
Смех было слышно везде, будто могилы отражали его. Ему кажется, что трупы ушли глубоко в землю, лишь бы не слышать этот смех. Может мёртвые действительно подслушивают, а Кенни для этого просто слишком живой? Кажется, что даже мертвый воробей бы с удовольствием на время ожил, лишь бы улететь отсюда. Кенни прикусил нижнюю губу, стараясь всеми силами сдержать в себе вопль ужаса и страха, и закрыл уши ладонями, чувствуя, как намокли глаза.
— Иди сюда, Кенни, — уже более грозно сказал Пеннивайз. — Твоя сестра уже заждалась тебя.
«Даже не смей к ней подходить, больной ублюдок, — подумал Кенни. —
Не смей трогать её своими руками, смотреть на неё, иначе я убью тебя».
Вновь раздался пронзительный смех клоуна.
— Убьешь? Меня? — и внезапно, нагоняя ужаса, заговорил голосом Карен МакКормик: — Пожалуйста, Кенни, не убивай меня, я буду послушной, только не убивай меня, прошу! — клоун всхлипнул и снова поменял голос. В этот раз был Кевин МакКормик. — Кенни! Что на тебя нашло? Это просто недоразумение! НЕ ТРОГАЙ НАС! ПОШЕЛ ПРОЧЬ, БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК! — и вновь засмеялся.
Кенни сделал пару шагов назад и пошел в противоположную сторону от клоуна, тело предательски трясло, снегопад усилился.
— Уже уходишь? — клоун наклоняет голову, улыбаясь ещё шире, хотя казалось бы, куда больше. Губы так разошлись, что показались красные, воспаленные, кровоточащие, гнойные десна. — А как же твое желание убить меня? Передумал?
— Дерьмо, — тихо прошептал Кенни, нервно посмеялся и побежал как можно быстрее. Колени поднимались чуть ли не до груди, а руки работали как поршни.
Дедушка проводил его взглядом, снова почесав затылок.
— Странный пацан.
Но Кенни было всё равно, что о нем сейчас думают окружающие, его главная задача в данный момент — убежать, спрятаться и выжить. Из-за этих мыслей Кенни начал истерично смеяться, дышать стало тяжело. От смерти он ещё так быстро не убегал. Видимо, эта сука наконец-то добилась своего. Добилась того, чтобы Кенни до истерики и дрожи в коленках боялся её.
Кенни рискнул обернуться.
Клоун клацнул своими острыми зубами прямо возле его носа.
Кенни не успел среагировать, как Пеннивайз толкнул его в открытый гроб, который уже был в вырытой земле. Откуда он здесь взялся? Он сам сюда прибежал или Пеннивайз заставил его сюда прийти? Какого черта происходит?! Мальчик больно ударился лбом, а когда перевернулся на спину, то увидел сверху клоуна, который махал ему рукой в белой перчатке.
— Вот ирония, родился бессмертным, но с низким болевым порогом, — Кенни снова видит оранжевый шарик. Клоун лопнул его и в могилу посыпалась огромная куча пауков разных размеров.
Кенни закрыл руками лицо, но пауки уже пролезли под его куртку, своими маленькими зубками впились в тонкую кожу на животе, руках, спине, ногах. Он чувствует, как яд разъедает все его внутренности, как они высасывают из него образовавшую жидкость.
— Проверим, на самом ли деле ты бессмертный. Не переживай, я позабочусь о твоей сестренке, — сказал Пеннивайз, послал воздушный поцелуй и закрыли крышку гроба. Послышалось, как сверху посыпалась земля.
Кенни вскрикнул, несколько пауков сразу же залезли к нему в рот и начали ползти всё дальше и дальше в глотку. Самый крупный паук забрался к нему на голову, постучал по лбу и своей шершавый лапкой проткнул Кенни насквозь левый глаз, вытягивая глазное яблоко. Кенни выгибается, пытается кричать как можно громче, чтобы его услышал хотя бы тот же дед, царапает крышку гроба, пока пауки продолжали им питаться.
Первого октября Кенни МакКормик был похоронен заживо вместе с голодными пауками.
