Аномалия с львиными ушками

Тсунаеши считал расходы на покупку новой посуды и прижимал ушки к голове. Выходило все… не очень, и Тсуна уже смирился с тем, что надо было обратно устраиваться на подработку. Реборн говорил, что Гокудера-кун поможет ему с математикой. Что ж. Он был чертовски прав. Тсуна теперь умел превосходно вычитать и делить. Ну а как тут не научиться, когда раньше в доме было десять тарелок, а после того, как их помыл Хаято, стало пять. В два раза меньше, ага. Складывать вот тоже получалось уже лучше — как и умножать. Это же, получается, цену одной тарелки надо умножить на пять. И мы получим будущие расходы. Теперь-то Тсунаеши понимал всю силу математики. Хаято виновато опускал уши и порывался помочь с готовкой. Тсуна его останавливал, каждый раз вспоминая чудесные угольки, получившиеся вместо запеченных томатов. В общем, одноклассник оказался бытовым инвалидом, если не катастрофой. Подработка отменилась, когда Хаято купил взамен побитой посуды новую. За это Тсунаеши был ему благодарен. Тсуна учил его, как вести быт и помогать Нане. Как мыть посуду, не разбивая её при этом. И частенько просил Хаято, чтобы тот умерил свой непомерный энтузиазм. Был спокойнее, уравновешеннее. Но это было не самым страшным. Потому что самым ужасным было… — Я убью тебя, тупая корова! Ругань Гокудеры и постоянные истерики Ламбо. Мирить их каждый раз приходилось тоже Тсуне. Ламбо вообще был невероятно сложным ребенком. Постоянно лез к Реборну, донимая киллера. Часто шкодил и бесился. И теперь Тсуна очень-очень сильно хотел познакомиться с его родителями и поговорить с ними о воспитании Ламбо, а если точнее, то о его полнейшем отсутствии. Складывалось ощущение, что ребенок рос как сорняк, сам по себе. И теперь Тсуна и Нана пытались исправить это. Но без перегибов — просто, чтобы в дальнейшем Ламбо было проще жить. Япония — это вам не сказка. Это традиции, постоянные обсуждения всего и вся, своя культура. Хоть Ламбо и был альфой, это лишь значило, что по традиционным меркам от него требовали определенного поведения. Стойкого, не слишком эмоционального. А Ламбо был совсем не такой. Тсуна видел в этом обратную сторону себя. И понимал, что из Ламбо не выйдет типичного альфы, как и из самого Тсунаеши не вышел стереотипный омега. Но и позволять ребенку постоянно капризничать и манипулировать собой он не позволял. Из хорошего было то, что мама больше не лезла к нему с советами и не пыталась свести с Хаято. Наверное, слишком хорошо запомнила, как закончилась их первая встреча. К Гокудере она относилась нормально, доброжелательно, не пугалась и не требовала странного. А Хаято все время пытался искупить свою вину за тот раз, когда накричал на нее, находясь в режиме Предсмертной Воли. Сначала жить с Гокудерой было очень сложно, и Тсуна долго убеждал парня, чтобы тот обращался к нему без формальностей и на «ты». Хаято не смог долго отпираться, проиграв простому аргументу «Ты теперь буквально живешь со мной в одном доме, Гокудера-кун, это значит, что мы — друзья. Или ты думаешь, что я пустил бы сюда кого угодно?». Хаято не хотел быть «кем угодно», так что пришлось согласиться. Тсунаеши довольно быстро привык к его компании. С каждым днем жизнь бок о бок с альфой становилась привычнее. Хоть Хаято и был слишком энергичным и оберегающим, он это принял. Гокудера просто был таким, и все. Это было понятно и естественно, как и то, что Хана часто хмурится и вредничает, Такеши — постоянно пытается разрядить обстановку своими шутками, Реохей — очень экстремальный, Ламбо — капризный и плаксивый, Кеко — самая прекрасная девочка на свете. Так и Гокудера — просто был очень взрывным, навязчивым и пытался как-нибудь защитить Тсуну или помочь ему. Последнее у него даже получалось. С помощью Хаято оценки Тсуны пошли вверх. С помощью Тсунаеши уже улучшилась успеваемость Такеши. И в один день Тсуне просто надоело быть посредником. Ну и что, что альфы постоянно спорят и пререкаются. Это можно исправить. Теперь они делали домашнее задание все вместе, и альфы под внимательным взглядом карих глаз прилагали все усилия для того, чтобы нормально взаимодействовать. Вроде, немного помогало. Реборн был доволен. Пока что все складывалось замечательно. Его отношения с Тсунаеши тоже улучшились. Хотя, скорее вернулись на ту ступень, где были до признания Ямамото, но не суть. Ученик обратился к нему с просьбой — да еще какой! Если бы это была ерунда, Реборн бы мог разочароваться, но нет. Глупый Ученик попросил достать новый аккумулятор для электрошокера, потому что старый уже был на последнем издыхании. Вообще, Реборн был удивлен, что он продержался так долго. Все же неплохой трофей отвоевал себе его ученик. Конечно, уже через пару дней искомое было у него. Всего-то надо было попросить Бьянки. Тсуна благодарно кивнул, забирая себе новенький аккумулятор. — За это ты должен сдать экзамен на сто баллов. По математике. — Угу, — смиренно согласился Тсунаеши. Когда Тсуна получил свои добытые потом и кровью сто баллов, Гокудера целый день расхваливал его перед всеми. И даже не задумывался о том, что именно он сильнее всего помогал Тсунаеши. Такеши же любовался на свои 83 балла. Они все отлично сдали экзамены.

***

Омега после привычной тренировки шел домой со своим репетитором, когда на их пути появилась странная девушка. Она зачем-то запрыгнула на забор и попыталась заговорить с Реборном. Тсуна уже ничему не удивлялся. Может, это очередная знакомая его репетитора? Как оказалось, нет. Омегу звали Миура Хару, и она была ну очень странной. Она без устали болтала про Реборна, про то, как давно она наблюдала за ним и что очень сильно хочет подружиться с таким милым малышом. Её причудливый защитный чокер переливался разными цветами, и Тсуна так засмотрелся на необычное «украшение», что чуть не пропустил тот момент, когда девушка замахнулась на него, чтобы дать пощечину. Он вовремя перехватил руку и зашипел на неё: — Что ты делаешь? — Как ты можешь учить такого милого малыша таким опасным вещам?! — сразу же перешла на повышенный тон девчонка. — Каким? — Тсуна, залипавщий на чокер и пропустивший половину разговора, вообще не понимал, о чем говорит эта омега. Он отпустил её руку и теперь внимательно следил за каждым движением. — Дети — невинные создания! А ты учишь его техникам убийств! Тсунаеши вопросительно склонил голову. В возмущении открыл рот: — Серьезно? Реборн — профессиональный репетитор, — Савада запнулся, но, ощутив на себе красноречивый взгляд Реборна, добавил, — киллер. Единственный, кто может научить убийствам, это он сам! — Это ложь! — Девушка не могла поверить во что-то подобное. — Это правда, — сообщил сам виновник этой стычки. Омега растерянно помотала головой. И замахнулась на Тсунаеши еще один раз. — Я не верю! Но тут же неожиданно опустила руку и, попрощавшись с Реборном, убежала в сторону своего дома. — Какая странная. Неужели это и есть тот самый материнский инстинкт, о котором все говорят? Ужас, — недовольно пробормотал Савада и поправил свою рубашку. Реборн проводил взглядом удаляющуюся фигуру и запрыгнул ему на плечо. Встреча с этой омегой с переливающимся чокером напомнила ему кое о чем. — Давно хотел узнать. Почему ты не носишь защитный чокер? Тебя раньше доставали альфы, тогда почему не защищаешь себя от метки? Тсунаеши остановился и провел рукой по своей шее, очерчивая полукруг. — Это не защита. Это — ошейник. Плечи Глупого Ученика напряглись. Он скосил глаза на киллера и поставил условие: — Я расскажу тебе, если ты ответишь на мой вопрос. — О. — Реборн ткнул его пальцем в щеку и, подумав, все-таки решил снизойти. — Какой вопрос? — Ты — карлик? — Пххх, — Реборн чуть не заржал от такого уровня такта и дедукции. — Как ты додумался до этого? — Киллер не сомневался ни на секунду, что его ученик не сам дошел до такого умозаключения. Не зря же Реборн называл его глупым. Хотя, Савада скорее был просто невнимательным. — У Ханы аллергия на детей, а при тебе сыпь не появилась. А еще ты слишком умный и сильный для простого ребенка. — Понятно. — Реборн ударил Тсуну по голове Леоном-подушкой и строго потребовал: — Не смей называть меня карликом. Я — не карлик. Но и не ребенок. Так что можешь передать Хане, что она частично права. — Ага. — Тсунаеши помотал головой и тихо пробормотал: — Не карлик, не ребенок, кто же тогда… Но он тут же прервался от размышлений об инопланетной природе киллера и, как и обещал, начал рассказывать: — Ты никогда не задумывался, почему ошейники для защиты носят омеги? Почему это не альфы носят намордники, м? — Тсуна глубоко вздохнул. Это был риторический вопрос. — Ошейник мешает, от него появляется раздражение на шее, с ним неудобно возиться, открывать и закрывать. А если удобно, то это значит, что и любой желающий сможет его с тебя снять. Но то, что я понял лучше всего, когда носил его, так это то, что с ошейником ты становишься целью. За то время, что они беседовали, Тсунаеши дошел до парка . Он кинул сумку на траву, прислонился к стволу сакуры и плавно съехал по нему, садясь на траву. Он продолжил: — Если на тебе надет ошейник, то это значит, что ты боишься. У тебя нет защиты, настоящей защиты, а не этой унизительной, понимаешь? Старшего брата-альфы, отца, друзей, семейных связей в каких-то кругах. Ты не можешь ничего сделать с полученной меткой и боишься получить её, боишься нападения. Если у омеги есть ошейник на шее, то альфа сразу думает: «Он не даст отпор. Он не станет жаловаться, потому что некому». Я знаю, потому что они сами это говорили! Чаще всего до меня домогались, именно когда я носил этот дурацкий ошейник. И когда я снял его — я стал свободен. Омега зарылся пальцами в зеленую траву и подставил лицо солнцу, греясь в его лучах. Реборн хмыкнул. Вид такого Тсуны приносил какое-то спокойствие. — И ты не боишься, что кто-то поставит тебе метку? — Киллер спрыгнул с плеча и разлегся на Леоне-шезлонге. — Это не так уж и страшно. — Савада хитро посмотрел на репетитора. — В общем-то, я и перестал носить бесполезную удавку на шее, когда, несмотря на её наличие, мне поставили метку. — Он весело хмыкнул. — Старший брат тогда укусил меня, оставив свою поверх чужой. Ну, чтобы никто не мог претендовать на меня или ещё больше издеваться. И чтобы показать всем, что за меня есть кому заступиться. Из-за смешения разных запахов от меня где-то месяц пахло чем-то похожим на лечебную глину. У того альфы был запах... эм, земли? А у старшего брата — лекарства, ну, ты знаешь. Как видишь, — Тсуна развел руками и показал на себя, — живой. Даже следов от укусов не осталось! Раны так быстро затянулись! Реборн сложил руки в молитве и посмотрел на небо. Дева Мария, как же его Глупому Ученику повезло с друзьями. И как удачно получилось, что чужую метку перекрывало юное Солнце, а не кто-то другой. Теперь киллер еще лучше понял предвзятое отношение его ученика к альфам. И то, что, показательно сняв с себя ошейник, Тсунаеши заявляет всем вокруг, что он не боится и может постоять за себя. Это было достойно, и такое поведение подходило для Босса мафиозной семьи. — Ты отговорил Кеко от ношения чокера? — уточнил Реборн. — Ага. Вместе с Ханой мы смогли убедить её. Тсунаеши мечтательно улыбнулся при мыслях о Кеко. Реборн провел рукой по пистолету, понимая, что скорее пристрелит кого-нибудь, чем позволит еще раз причинить его ученику подобный ущерб.