***
Я никогда не любил этого болвана. Он всё время отнимал драгоценное время родителей. Было глупое чувство, будто все мои мечты и желания накрылись тенью потребностей моего младшего брата. Я стал пустым. Как стеклянная банка из-под варенья. Я помню, как она однажды разбилась о стену. Было очень больно наступать на осколки. Ноги покрылись кровью, а глаза слезами. Возможно я переборщил. Красные пятна на руках стали тревожить родителей. Но они продолжали верить в мою детскую чистоту, лишь гадая почему мой брат получил такие раны.***
Мы жили довольно далеко от города. Родителям часто приходилось мотаться туда-сюда, чтобы обеспечить брата лекарствами. Пока они были в отъезде мы с братом играли в разные игры. На нашей детской площадке был огромный пень. Там дети часто давали свои мини-спектакли, проявляя свою богатую фантазию. Мой брат был в этом крайне талантлив, но другие не понимали его потенциал. Только я хлопал ему, когда тот выходил в кусках ткани с букетом крапивы в своих костлявых руках. Я считал это самым чистым и проницательным олицетворением души человека. Другие малыши не понимали этой красоты. Ещё одна игра была посвящена самообороне. Я садил брата на стул, брал веревки и привязывал малыша к нему. Потом брал тряпку и поглубже запихивал её в рот. Зубы брата сильно мешали просунуть ее полноценно. Цель игры — выпутаться из веревок. Как добрый брат, я всегда помогал малышу. Я прочитал много книг по самообороне, поэтому не завязывал веревки на сложные узлы. Я чувствовал себя специалистом в этой сфере. Родители могли мной гордиться. Ведь я помогал брату выработать инстинкт самосохранения. Голова и плечо ребенка сильно ударялись о пол. Его наигранный скулёш всегда приглушал падающий стул. После этого брат всегда быстро спасался. Я помню фигуры моих родителей, я помню их голос следующим утром. — Ого, малыш, а ты знаешь за что тебе дали эту монетку? Зубная фея приносит её каждому, кто теряет зубик!***
После смерти родителей, брат остался без лекарств. К нам переехала моя бабушка. Брату она сказала, что родители просто уехали по работе, чтобы обеспечить его лекарствами. Я не стал рассказывать, что на самом деле они разбились на своей машине. Я помню похороны. Проститься с погибшими пришло всё село. В тот день шёл лёгкий дождь. Вся почва превратилась в липкое месиво. Пока мы ожидали начала, я топтался на месте. Под ногами начали образовываться ямки, в которых была мутная вода. Хлюп, хлюп. Я провел ногой в сторону, собрав грязь на одной стороне ботинка. Получилась кучка. Я обратно превратил её в лужу грязного месива. И так ещё много раз. Я ощущал себя этой землёй. Грязным, испорченным, вымокшим и вонючим. На мои плечи и волосы капал дождь. Капли катились по всей голове, а потом на лицо и тело. Я шептал что-то непонятное. Я чувствовал себя голым. Оголенный маленький липкий мальчик в грязи. Совершенно прозрачен, совершенно пуст. В один момент мне показалось, что я действительно упал на землю и разбился. Рядом стояла моя бабушка, она положила свою руку мне на голову. Так же, как и папа когда-то. Я смахнул с себя ее старую сухую руку.***
С каждым месяцев брату становилось всё хуже. Бабушкиных денег не хватало. Она всё время что-то забывала. Иногда брат мог оставаться голодным целый день. Я каждый день смотрел на его худощавое больное лицо. Каждый день в его глазах я видел борьбу за жизнь. Каждый день я готов был показывать ему траву на нашем дворе. Максимально близко, чтобы его чёртовы глаза смогли разглядеть всех жуков там. Я же был здоров и умён. Сельской школы мне стало не хватать. Поэтому бабушка отправила меня в школу-интернат в городе. Там я и познакомился с ним. С моим любимым Кавехом.***
Кавех целыми днями лежал на диване и залипал в телефон. Аль-Хайтам вынудил его уволиться с работы. Якобы он не хочет, чтобы его любовь пропадала и уставала на нелюбимой работе. Это показалось Кави очень милым. Каждый день они дарили ласки друг другу. Если это был не секс, то точно минет или просто поцелую в очень чувствительных зонах. Рухи забавляли стоны парня и никогда не мог остановиться. Он может взять Кавеха когда только пожелает. А его слово — закон. Помимо ласк, Хайтам готов был предоставить возлюбленному вкусный завтрак и кучу денег. Каждый раз на вопрос «Откуда эти деньги?» Аль умело уворачивался. А к вечеру вопрос и вовсе вылетал из головы Кавеха на фоне их интимных страстей. И так повторялось изо дня в день. Когда Хайтам приходил с работы домой, Кавех уже стоял в коридоре и ждал его. Рухи прижимал парня к себе и целовал в губы, от чего Кави всё ещё краснел. Одни только румяна на щеках были поводом возбуждения Хайтама, и поцелуй становился ещё глубже. Ужин, любезно предоставленный Кавехом, всегда исчезал, стоило Рухи сесть за стол. Он не мог насытится едой своего парня. Она была слишком вкусной. За столом Аль-Хайтам не отрывал взгляд от Кави и заставлял того тоже поддерживать зрительный контакт. После ужина, если Аль не слишком сильно устал, парни обычно ходили в душ вдвоём. Там они продолжали свои игры, стараясь не издать ни звука. Так заставлял Рухи. Чтобы соседи лишнего не подумали. Обычно в душе Кавех отсасывал парню и получал неистовое наслаждение от размера члена и стонов Аль-Хайтама. Особенно он любил, когда ему кончали на лицо, а потом Червь все слизывал своим языком и снова целовал его. А вот уже в спальне парни отдавали себя полностью. И им обоим это очень нравилось. Они засыпали в объятиях, но просыпался Кавех всегда один. А если всё же Хайтам оказывался дома, то утро начиналось с обнимашек и вкусного завтрака от Рухи. Это был самый настоящий день сурка, но от него никто не уставал. Пока что. Всё в жизни не имеет полноценного контроля. Невозможно жить всё время с одним чувством.***
— Мой дорогой Эдуард, вы предоставили мне отчётность за последний месяц? — хриплым голосом говорил мужчина средних лет. — Почему я сам должен копаться в груде бумаги? Мужчина был черноволосым, короткостриженым и с щетиной на бороде. Рядом с корнями волос на лбу был виден шрам, что придавало ему некую загадочность и устрашение. — Я сейчас же попрошу Ваклиш доделать отчёт, — голос Эдуарда был более мягким. — Я же сказал поторопиться тебе, а не Ваклиш. Если через час на столе не будет папки, я тебе голову прострелю! — мужчина приказным тоном, стараясь не срываться на крик, ругал подчинённого. — Пошёл вон! — резкий тон босса всколышнул Эдика, и тот удалился. Вернес сел за свой стол. На рабочем месте лежали папки, лампочка и фотография в рамке. На нее и посмотрел Вернес. На ней был изображён парень лет 25-ти. Рыжий, в очках, довольно худой. Его звали Лавритий. «Тоска не выход» — эти слова всегда сопровождали Вернеса. Но смотреть на счастливого Лаврития было слишком больно. Ведь он всё ещё жив, он всё ещё наверняка улыбается. Только уже вне компании Вернеса. Грядут тяжёлые времена и Вернес это понимает. Почему-то перед ответственным моментом всегда вспоминаются старые знакомства. Кого-то они ведут назад, на дно, а других вперед, к небесам. В этот раз Вернес не знает где окажется.***
— Я дома, — в квартиру зашёл Аль-Хайтам. Его уже ждал Кавех. — Ужина сегодня нет, мне было лень готовить. Рухи сразу не понравился настрой сегодняшнего вечера. Он подошёл к парню и взял его за подбородок, посмотрев в глаза. — Ты совсем не изменился, — тянясь за очередным поцелуем, говорит Хайтам. «Такой же нестабильный Кавех, что же ему не хватает?»***
Я помню его детское лицо, но не с первого раза оно меня впечатлило. Во всех параллельных классах в интернате относились ко мне скептически. Я всё время проводил за книжками в одиночестве, но невзлюбили меня конкретно из-за одного случая. Я шёл по коридорам общего корпуса общежития. К моей ноге подбежала кошка и начала тереться о меня. Я не люблю животных, это просто безмозглый комок шерсти, а чтобы держать его как анти стресс... Это отвратительно. Я пнул животное, и оно откатилась к стене. Это увидели наши девочки и поспешили забрать кошку, назвав меня живодёром и мудаком. Позже оказалось, что я сломал лапу животному и сильно побил голову. Я не видел в этом ничего плохого. И только он смог подойти ко мне и заговорить, будучи 14-ти летним мальчиком. Мне он показался просто типичным задирой, который через добрые слова рано или поздно начнет обжигать кислотой. Но ему было плевать на все слухи, что ходили вокруг меня. Позже он стал единственным, с кем мне было приятно разговаривать. Я понял, что обрёл своё счастье.***
— Рухи, больно! — Кави вырвался из рук любимого. — Ты слишком сильно сжал мою челюсть. — Прости. Сильно больно? — Кавех покачал головой. Хайтам улыбнулся. — Вот и славно. — Ты какой-то сегодня странный. Что-то случилось? — На работе намечается крупная сделка. Все работники в стрессе, — Аль-Хайтам пожал плечами. — Но ты же просто какой-то помощник в магазине… — Кави нахмурил брови. — Преданные организации люди всегда беспокоятся о переменах. Я же преданный сотрудник, — слишком серьёзно говорил Рухи. Кавех решил смягчить разговор. — Какой же ты у меня хороший! Хайтам слегка улыбнулся и пошёл в свою комнату, оставив Кави одного, но с почвой для размышлений. Как же Кавеху не хочется думать плохо о Хайтаме. Сейчас всё складывается лучше некуда. Ему хочется думать, что сам же накрутил ужасные вещи в своей голове. На деле же опасения вполне оправданы. Кави страшно за их совместное будущее. Сейчас ему хочется, чтобы Рухи тоже его понял и всё рассказал. Этот день прошел практически как обычно, но после ужина всё пошло немного иначе. Они не пошли в душ, а сразу в комнату. — Перед учебой тебе надо отдохнуть, — начал Хайтам. — Поэтому я отвезу тебя на природу. — Подожди, нет… — Кави хотел возразить, но его перебили. — Там хороший домик. Речка рядом. На звёзды полюбуешься. Подъём в 4:30 утра, — Аль-Хайтам ходил по комнате, собирая вещи любимого. Его прервал Кавех, подойдя к нему и схватив вещи. — Я не соглашался, — твердо сказал парень. — Мне тоже будет нелегко расставаться с тобой, но я же хочу позаботится о тебе… — Рухи пожирающие смотрел на сердитого Кави. — Ты злишься? Почему ты зол на меня? — Что ты от меня скрываешь? — Кавех сжал руки в кулаки. Надоело! Надоело это гадкое любопытство! Лис внутри Хайтама запылал огнем. Ярость распространилась по всему телу. Почему же всем надо что-то объяснять? Почему всем нужны подробности его жизни? Сука! Рухи не заметил как взял вазу и ударил ею голову своего парня. Декор разбился вдребезги, а Кави валялся в груде осколков. Из его головы текла тонкая струйка крови. Аль-Хайтам запаниковал. Он поднял парня с пола и положил на диван. Кавех был жив, что успокаивало Рухи. Осталось только завязать повязку на его голову и прибрать осколки. За время пока Кавех в отключке, как раз можно увезти его в то село.***
Кавех лежал в полусознательном состоянии. Хайтам для него сейчас был лишь черным пятном на белом фоне, чей голос был размытым. — Ты сильно упал, помнишь? — Нет… Это же ты меня ударил… — Ты сильно упал, когда пришел сюда. — Но… — Ты сильно упал и ударился о стол, когда пришел сюда. — Где я? — Ты сильно ударился о стол, когда пришел в дом моей бабушки. — Мне плохо… — Мне надо идти. — Стой! Рука Кавеха тянулась к отдаляющемуся темному пятну. Но Хайтаму было всё равно. Как будто бы тот не слышал. Кави снова вырубился.***
***
«Сейчас моя организация терпит потери из-за нехватки снабжения сотрудников. Даже не верится, что бедствие настолько критичное, что была необходимость объявлять мир вражеской стороне. Очень интересно почитать документы. На что же готов пойти Вернес, чтобы сохранить свою организацию и измазать свою честь? Что же он отдал взамен на помощь?» Аль-Хайтам поднялся на нужный этаж. Пройдя по длинному коридору, Рухи дошел до нужной двери. Там уже ждал Вернес с ещё одной работницей Ваклиш. — Без церемоний, Хайтам, — с порога начал Вернес. — Тебе, как доверенному лицу, я отдаю эти документы. Ты должен принести в нужное место, я уже говорил координаты. Ваклиш любезно передала черный чемоданчик в руки Аль-Хайтама. — Это последний шанс для нас. Скажи, ты веришь в победу? — мужчина сложил руки на подбородке. — Ты слишком много пересмотрели фильмов про героев. Ты имеешь довольно вредную привычку смягчать характер во время серьезных проблем. — Не учи меня как жить, — медленно протянул Вернес. Рухи ничего не ответил. Он молча ушёл. На улице уже был припаркован автомобиль Эдика. Сегодня он довезёт Аль-Хайтама до нужной точки. Сам Эдуард уже не красавец. Кожу губят сигареты. Он низкого роста, а больше ничем не отличается от серой массы других работников. — Привет, Хайтам! — мужчина радостно махнул рукой. — Как дела? — Нормально, — Аль-Хайтам сел в машину. Это был обычный минивэн черного цвета. — Ты уже прочитал договор? — Да. Ты явно удивишься от его содержания, — Эдуард завел машину. — Как сам? Что с семьёй? — Человек, побывавший в криманальной организации уже никогда не найдет место получше. Я же ушел как только я оплатил все долги и учебу дочки… Думал вот теперь задышу полной грудью! — с горечью в голосе вздохнул Эдуард. — А потом понял, что семейная жизнь — это совсем не моё. Я даже не предполагал, что с женой мне будет так скучно. Она всегда бесилась, если я не надевал обручальное кольцо, когда я не приходил домой во время… Типичная баба. Сука, подрезал! — Эдик стукнул по приборной панели. — Кто таких на дорогу пускает… — Ты не рассказал до конца. — А, так вот. Я стал гулять. Много гулять. В общем перетрахал как минимум 10 женщин. — Что-то мало для 2-ух месяцев… — Хе, так это были мои полноценные любовницы. Мне было хорошо с ними. Они дали, накормили утром, и я свободен. А вот с женой не так… Обязанности появляются, понимаешь. А я уже не могу отдать свою преданность никому, кроме организации. Поэтому я здесь. — Ты горд этим? — смотря на дорогу, спросил Рухи. — Чем? — Тем, что поставил организацию выше родных. А ещё перетрахал 10 женщин. — Не горд, но и не стыжусь. Аль-Хайтам лишь слегка кивнул. Хайтам решил заглянуть в документы. Он действительно удивился щедрости другой организации. Там было сказано, что организация В предоставит все нужные вещи организации А. При этом в дальнейшем организация В ждёт ответной помощи от организации А. Такое ощущение, что они вообще и не враги... Это показалось не столько весёлым, сколько странным исходом. После часа пребывания в пути, Эдуард остановился на парковке, чтобы заправиться бензином и кофе. А Рухи в это время отошёл в туалет. Когда тот обратно сел в машину, ещё раз решил бегло пройтись документам. — Хайтам, — парня отвлек Эдуард. — Держи свой кофе. Не знаю какой ты там больше любишь, но я взял американо. Аль-Хайтам снова сложил бумаги обратно в чемоданчик и взял стаканчик с горячим напитком. Мужчины поехали дальше, уже не останавливаясь на кофе. Место встречи двух организаций являлось заброшенная лечебница времён войны. У входа, как солдат, стоял мужчина в костюме. — Твой выход, — Эдуард похлопал по плечу Хайтама. — Вы Аль-Хайтам? Рад знакомству, — сухо произнес мужчина. — А как вас… — мужчина в костюме лишь показал свою карту сотрудника. Его звали Жимель. — Давайте перейдем к главному, — пока Рухи открывал чемоданчик, Жимель начал рассказывать об этом здании. — Когда ведь дедушка вашего босса им владел. Сильный был мужик… Пока они стояли у входа, к зданию подъехала ещё одна тонированная машина, а из здания вышел мужчина средних лет с рыжими волосами и толстыми линзами в очках. — Аль-Хайтам, посмотри мне в глаза! — сзади стоял Вернес. — Я всегда понимал, что тебе плевать на всё, дарованное тебе здесь кроме денег! А после смерти твоего брата тебе вообще мы стали не нужны, но почему же просто не укатится к чертовой матери?! — Вернес, ты не меняешься… Из года в год одно и то же. Ты не разбираешься в людях…***
Я смотрел на брата, он смотрел на меня. Каждый день один и тот же сон. Он сидит на полу со своими игрушечными кубиками. Но они его не привлекают. Брат сидит один, бабушка забыла про него. Он на минуту отвлекается от меня на свои кубики. Аккуратно ставит красный на зеленый. Потом жёлтый на красный. Он хочет поставить синий кубик, но башня разваливается. Брат плачет. Но почему-то после этого я всегда оказывался на его месте. Вот я сижу перед кубиками и отчаянно пытаюсь поставить синий кубик на жёлтый. Всеми силами удерживаю конструкцию, но она ломается. Я сжимаю синий кубик. Я снова строю башню. Я снова пытаюсь прижать истерзанный синий кубик на жёлтый. Под моим давлением башня снова падает. Я плачу. После этого сна мне всегда было плохо. Я тосковал по родителям, по дому, по Арахари. По брату. Тогда я начал думать о нём, понимать очень важные вещи. Ведь мы с братом похожи. Мы с братом оба урода. Мы с братом оба не может достроить башню. В тот день я прогулял школу и уехал в село. Бабуля сидела неподвижно на диване, еле слышно сопя. А брат играл на ковре со своим единственным мишкой. Игрушка была такой же грязной, как и он сам. Истощенный и бледный брат посмотрел на меня. — Пливет, — он подполз ко мне и попытался прижаться к моей ноге. Я поднял часть тела, рука малыша оказалась прямо под моей ногой. Я наступил на нее. — Хайтам! — бабушка проснулась. — А чего братик твой плачет? Ударился где-то? — Дети бывают очень непонятными, — ответил я. — Он уже не такой маленький. Но, к сожалению, остаётся тяжёлым дитём… Давай покушаем, а? — Уже сегодня мне надо будет уехать. Не хочу трястись в дороге с полным желудком. — Ладно, — бабушка пальцем позвала Рухи на крыльцо. — Брату твоему недолго осталось. Он уже считай школьник, а не умеет нормально разговаривать и двигаться. Я уже стара очень тоже. Скоро слягу. Но вот в одиночестве не хочется умирать нам обеим, Рухи… Ты понимаешь? — Да. Я помогу.***
Аль-Хайтам в шоке посмотрел на Эдика. Тот ехидно улыбался за спинами всех. Рухи понял. Заправка, кофе… Всё было так просто, так очевидно… Говорить что-то Вернесу бесполезно. Он в гневе, у него в руках пистолет. Жизнь Хайтама закончится именно здесь. — Ты знаешь, что написано в документах, которые ты держишь сейчас? — спросил Вернес. Аль посмотрел на строчки текста. Да, это были совершенно другие документы. Организация А отдавала часть районов влияние Организации В за оказание помощи и обязывалась пожизненно оказывать ей поддержку в любом деле. Рухи догадывался, что не всё так просто, но можно же было ещё раз перечитал документы! Парень стоял не шевелясь. Эта ошибка, если не убьет, то точно кардинально изменит ему жизнь. Вернес кивнул Эдуарду, тот вытащил свой пистолет и прицелился в голову Хайтама. — Подождите, я могу… — Аль-Хайтам в спешке побежал навстречу Вернесу. Из-за разной высоты дороги ему пришлось немного пригнуться, чтобы удержать равновесие. Но Эдик всё равно выстрелил. Пуля прошла сверху макушки парня и полетела дальше. В Лаврития. Прямо в грудь. Вернес вскрикнул от увиденного, он побежал к мужчине, не обращая внимания на Рухи. А Эдуард уже был не в силах держать оружие и тем более целиться в противника. Аль-Хайтам воспользовался моментом и побежал в сторону поля, что находилось совсем близко. Он не видел, куда направляется. Хайтаму было плевать куда бежать, главное, чтобы подальше от заброшенной лечебницы. На машине Эдика он уехать не мог, совершенно не умеет водить. Да и не сразу Рухи об этом даже подумать успел. Парень бежит со всех ног прочь. Он спотыкается, но не останавливаться. Словно что-то его толкает вперёд. Это был страх. Невозможно сильный страх. Аль даже толком не мог понять от чего он. От страха пули или от чего-то ещё. Только когда Хайтам начал задыхаться, он начал сбавлять скорость. Между высокими растениями ему постоянно мерещились какие-то фигуры, что ещё больше усиливало панику. А в один момент он увидел своего мертвого брата.***
Я помог брату. Я видел в нем что-то особенное. То, чего я не видел раньше. Занавес убогости малыша открылся каким-то новым ощущением. Я понял, что в нас течет одна кровь. Что вообще такое эта ваша «кровь»? Неужели и впрямь она связывает нас с другими? Найти работу простому подростку без каких-то рабочих навыков было нельзя. Даже если она есть, то зарплаты там не будет. Я познакомился со старшеклассниками, что промышляли нехорошими веществами. Купил пару пакетиков, а потом попросился тоже стать частью их бизнеса. Со своей работой я справлялся отлично, вот только денег мне всё равно не хватало. Я пошёл выше. Те парни травку сами не выращивали, а закупали у своего друга. Пообщавшись с ним, я понял, что надо копать ещё выше, потому что тот парень тоже владел далеко не всем хозяйством. Так я докопался до своей криминальной организации, которая заинтересовалась мной из-за моего же любопытства. Я рассказал Вернесу про брата и его болезнь. Оттуда он понял мои стремления попасть сюда. Он принял меня. Сначала платили хреново, но относился ко мне Вернес хорошо. А потом стало наоборот. Но мне было плевать. Каждый месяц я приносил брату лекарства и свежие продукты. В один мой приезд мне даже показалось, что ему стало лучше. Но так прошло 2 года, а болезнь не отступала. Для концовки А: Я понял, что мы с ним едины. Он имел ко мне особую привязанность, со временем я тоже начал приобретать ее. Я смогу отвезти его в город. Мы походили по главным местам и поели мороженого. Он слишком много говорил о своих детских мечтаний, но мне я это не выводило. Я вспоминал себя маленького. Бабушка умерла раньше брата. Малыш на похоронах не присутствовал. Я сказал ему, что бабушка улетела собирать облака. Я с ним ещё немного побыл в селе. Там он провел свои последние минуты жизни. Он умер очень скоро после смерти бабули. Я похоронил их рядом. Для концовки В: Я понял, что мы одного поля ягоды. Понял, что он также безобразен. Если он бы дожил до моего возраста, он бы стал моей копией. В нас течет одна кровь. Он просился провести хотя бы один день со мной. Я так и не выполнил его хотелку. Скинул всё на экзамены в школе. Брат не скрывал, что очень огорчен. — Мы одного поля ягоды, но совершенно разные. — Что? — брат стоял возле меня. — Давай поиграем. У меня для тебя новая игра. Малыш обрадовался. Мы зашли за окраину села. В одном месте уже много лет там пытались построить дом. Мы пошли туда. Участок был не огражден, часть строительных материалов своровали. — Эй, малыш, — брат повернулся ко мне. — Ты же любишь играть в волейбол? — я взял камень, размером с мою ладонь. — Лови! Он пролежал там неделю. Его нашли какие-то алкоголики и сообщили в полицию, где дело успешно замяли. Я его похоронил на краю кладбища.***
Хайтам ворвался в старый дом весь потрёпанный и взъерошенный, что напугало Кавеха, сидящего на кровати. — Ты где был?! — кричал Кави. — Тебя не было 2 дня! Посмотри на себя, твоё лицо просто ужасное! Аль-Хайтам посмотрел на себя в зеркало на стене. Он был бледным, а глаза непривычно распахнуты. Парень начал быстро раздеваться. — Ответь хоть что-нибудь! — не унимался Кави. — Что за хуйня происходит? Мы в опасности? Куда вообще ты меня отвёз? Рухи молчал. Он положил грязную одежду рядом с кроватью Кавеха и ушёл на улицу в одних трусах. — Куда ты?! Тварь! Зайди обратно! Блондин всё ещё страдал от головной боли, поэтому за ним пойти не решился. Он сжал кулаки и принялся ждать объяснений. В то же время парень понимал, что ничего Хайтам не скажет. Аль-Хайтам медленно шагал по ступенькам своего крыльца. Ничего не изменилось. Тот же двор с колодцем, тот же обвалившийся забор, та же трава. Всё пахло знакомо, но не чем-то родным. И по этому старому одноэтажному дому Хайтам тоже особо не тосковал. Здесь прошло его детство, здесь же оно и похоронено. Брат, бабушка, родители… Все здесь. Остался только он. Парень лёг на траву и уставился на ясное небо. Его будут искать. Из-за него погиб Лавритий, бывший друг Вернеса. Они не сошлись во взглядах и разошлись своими дорогами. А сам Вернес человек двоякий. С одной стороны очень душевный, а через секунду готов обмакнуть твою рожу в луже. Он всегда отпускал своих сотрудников, если они уже нашли денег на что-либо. Но за ними всегда проводили строгий контроль. Это главная ошибка Вернеса. Эдуард прав, если когда-нибудь станешь частью криминального мира, то уже никогда не отмоешься от этого. По Рухи уже ползали жучки, но он не переставал смотреть на облака, принимающие самые разные формы.***
Вечером Рухи молча приготовил лёгкий ужин для Кавеха из того, что было в сумке из города. Потом помог донести его до ванны. Если Кави что-то начинал говорить, то Аль-Хайтам просто закрывал рукой его рот. Они легли вместе и Кавех получил только поцелуй в щеку и напоминание от Хайтама, как тот его любит. Примерно через два часа, когда Кави уже спал, Рухи тихо поднялся, достал свою тетрадь из скрытого кармана сумки и пошёл на кухню. Он облокотился о спинку стула, не решившись что-то написать толковое в дневник. Мысли не хотели собираться а единое целое, а чувства оставались размытыми и непонятными. Парень лёг обратно и, повалявшись ещё пару часов, уснул.***
Кави проснулся рано утром, Хайтам ещё крепко спал. От сухости в горле, Кавех налил себе воды на кухне. На краю стола он заметил какую-то тетрадь с многочисленными записями. Первая запись была написана ещё 7 лет назад. 02.11.20ХХ «Теперь я служу Вернесу. Всё ради брата.» Следующая запись была написана через 6 месяцев. 20.05.20ХХ «Я убит женщину с ребенком. Я их задушил. Всё ради брата. Я купил ему новую дозу лекарства.» Кави нехило испугался. Его опасения подтвердились. Он открыл середину дневника. Там была запись про него. 09.03.20ХХ «Сегодня я пригласил Кави к себе в комнату, пока моего соседа не было в комнате. Я собирался признаться ему в своих чувствах к нему. Я не решался сделать раньше, ведь он был ещё слишком молод. Теперь ему уже 16, думаю, он созрел. Но нам помешал мой сосед, его планы резко поменялись. Я был очень зол.» Может и хорошо, что тогда Рухи не признался. Это бы сильно смутило Кавеха, и ничего было не получилось. Последняя запись была написана, когда они с Кави съехались в квартиру. Хайтам писал, что был безумно рад. Больше Кавеху читать это не хотелось. Он услышал шаги в его сторону, но продолжал держать дневник в руках. Аль-Хайтам остановился в дверном проходе. — Я всё понял о твоём занятии, — Кави кинул тетрадь на стол. — Я всё делал ради брата. А когда он умер уже не мог остановиться, — Рухи подошёл ближе к парню. — Тебе нравилось убивать? — Нет, это просто стало повседневностью… Нам надо где-то укрыться на несколько лет. Они тоже могут навредить тебе. Мы уедем в Мондштат. - … Хотел бы я отказаться… — Кавех повернулся к грязному от пятен пальцев окну. — Хотел бы я, чтобы это был всего лишь дурной сон… Почему же это всё происходит с нами? Я понимаю твою боль за брата, я понимаю почему ты во всё это ввязался… Но почему же ты мне об этом не рассказал? Мы знакомы столько лет, почему ты молчал? Аль-Хайтам приблизится к парню. Он осторожно положил свои руки на его плечи и сжал их. — Я не хотел впутывать в это тебя. Прости, я дурак… Хотя, мне уже нет прощения. Я разрушил всю нашу жизнь… — Мы построим новую, — Кави развернулся лицом к любимому. — Скажи, ты ведь веришь в нас? Расскажи всё, что произошло вчера. Я помогу тебе. Хайтам кивнул и отодвинул стул, посадив на него Кавеха. А сам сел рядом. Рухи потупил взгляд на столешнице. Там всё ещё стояли чистые тарелки, стаканы, вилки… Холодная раковина со старой губкой рядом. Как будто бы здесь кто-то живёт. Кто-то ждёт. Так какому месту принадлежит Хайтам? Криминальной истории в городе или же сумасшедшим принципам в селе? Кави слушал его ни разу не перебив. Аль-Хайтам рассказал даже больше, чем сам ожидал. Помимо деталей сделки со организациями, он раскрыл весь свой страх потерять свой разум и не стать сумасшедшим. Хайтам рассуждал, как же ему остаться вменяемым. Для концовки А: - … Мне действительно было плевать на организацию. Но я даже подумать не мог, что из-за этого могу потерять тебя. Выходит, я был безразличен к тебе… — Прекрати! Ты вменяемый! Ты же никогда не убивал ради своих хотелок! Почему же зовёшь себя психом? Для концовки В: - … Я боюсь потерять ещё и тебя. Твои волосы, тело, глаза, душа… Всё в тебе заставляет меня помнить о своей жизни. — Ты тоже мне неравнодушен. Тебе надо было рассказать всё сразу… Рухи, я тебя очень сильно люблю!***
А дальше всё как в тумане. Парни приехали домой и забрали все свои важные вещи. Кавех забрал документы из университета. В тот же день они разработали план выезда за границу. Они решили нелегально перечь границу через знакомого пограничника. Уже в Мондштате они поселились близко к городу в небольшой частный домик. Они поменяли имена, подделали документы и немного изменили внешность. Кавех всё же смог продолжить обучение в архитектурном ВУЗе. А Аль-Хайтам пошел работать в малоизвестную контору. Чтобы освоиться на новом месте им понадобилось 3 года. Они привыкли к своему образу жизни, а главное к своему дому. Распорядок дня остался практически таким же. Их страстная любовь всё ещё не угасла. Они молодые и полны сил пробовать что-то новое. Но одновременно и посиделки на кухне доставляли огромное удовольствие. Для концовки А: Теперь Хайтам уже ничего не скрывал от своего парня. А у Кавеха не было в нём сомнений. Прекрасная идиллия продолжится долго. И вот наступил 25-й день рождения Кави. А этот день Рухи специально приготовил домашний торт, а так же купил хороший компьютер, чтобы хорошо игралось ему в геншин. Кави вернулся домой и обалдел от подарка. Он даже сначала обратил внимание на комп, а не на прекрасно одетого Аль-Хайтама. — Дорогой, это всё для тебя! Ты рад? — стоя полуобнаженный в секси-костюме, говорил Рухи. Кави был готов визжать от радости как маленький ребенок. Он прыгнул на Аль-Хайтама и страстно поцеловал. Для концовки В: Мы живём вместе под моим контролем. Как же Кавех искренен, говоря про любовь. Только со мной он будет чист, но хочет ли он сам быть таким? Искренняя ли его любовь ко мне? Или же когда он говорит про любовь, то представляет свободу, а не меня? Каким же он бывает непонятным. Как же это бесит. На 25-й день рождения я подарил ему букет крапивы. Я одел его в серые тряпки. Я считаю это самым чистым и проницательным олицетворением его души. Я вижу в нем всю свою жизнь. Я вижу в нем гниль. Он сидит передо мной и улыбается, держа в руках крапиву. Весь измученный, бледный, сухой и чёрствый. В его глазах была борьба. Борьба за жизнь. Я всегда готов был помочь ему. Ведь самооборона это один из самых важных аспектов в нашей жизни. В дверь позвонили. Я сказал ему открыть её. Он встал и медленно, волоча за собой длинные куски ткани, шёл к двери. Его худые ноги не сочетались с объемами головы. Смотреть на него было одним дискомфортом. Он открыл дверь. Послышались грубые голоса. И вот я уже вижу Кавеха, лежащего на полу. Из его лба течет кровь. Эти люди в деловых костюмах и вправду нашли самую примечательную черту его души.