Заходи

×××

      Свет аккуратно обступал приоткрытые жалюзи и, как кот, украдкой и без единого звука спускался по подоконнику на пол, а оттуда опять лез на кровать. Горе пару минут как открыла глаза и эти же пару минут как уверовала в Бога, потому что голова на утро почти не болела. Она медленно вытянула правую руку вперед, ловя солнечные пятна и отмечая, что, уходя вчера из дома, не взяла ни одного кольца. Ощущение наготы быстро сменилось волнением, когда взгляд неожиданно упал вниз и замер на безмятежном лице в нескольких сантиметрах от ее. Солнце переплетало свои лучи со светлыми волосами и рисовало небесно-райское свечение вокруг девушки напротив. Может, это все еще сон? Горе, кажется, не далека от того, чтобы начать перебирать все известные ей молитвы, ведь перед ней лежал ее ангел-хранитель во плоти и крови. Подобравший ее без задней мысли, разрешивший остаться у себя, успокоивший, давший ей свою одежду, стеревший макияж с ее заплаканного и безобразного лица; да и просто оказавшийся рядом в ужасно сложный момент. Горе ощущала события последних дней чьим-то глупым безвкусным фанфиком (и в глубине души надеялась, что автор любит флафф). Интересно, будут ли они после этого друзьями или разойдутся как в море корабли? Ей бы не повредил такой человек, как Эля. Будет тяжело покончить с этим всем и уехать обратно в Красноярск —тогда Горе растеряет всё к себе уважение. Она будет валяться на кровати в своей комнате, смотреть взахлеб "Импровизацию" и изредка делать вылазки на кухню, чтобы совсем уж не сойти с ума от собственной бесполезности. К черту. Наруто учил никогда не сдаваться, и она не сдастся. Да и нельзя расстраивать сестру.       Горе еще одну лишнюю секунду задерживает взгляд на длинных ресницах, легко бросает его мимо губ, очерчивает линию челюсти и ниспадает им вместе с солнцем и отдельными прядями волос по шее. Просыпайся она с таким видом перед собой каждый раз, точно была бы уволена за множество опозданий на работу. Горе вдруг одернула себя, нахмурилась и попыталась бесшумно приподняться на локтях. Убедившись, что этот скрип-шорох не нарушил сна Эли, она продолжила движение и полностью села. Посмотрела немного за спину и, не обнаружив никакой реакции на звук, с ловкостью пантеры (едва ли) перекинула правую ногу через Элю вниз на пол; на мгновение замерла, метнув глаза к спящей и обратно, и оттолкнулась левой от матраса, пропрыгивая на уже стоящей ноге пару раз и, наконец, останавливаясь обеими на полу. Успех.       Горе с победным, хоть и безмолвным, ликованием осмотрела еще раз комнату на предмет наличия своей грязной одежды, нашла ее и резко почувствовала себя в своей тарелке. После чего, привстав на носочки, стала уверенно красться в сторону кухни. Там она заметила в раковине вчерашние кружки и, будто так и должно быть, она потратила полторы минуты, чтобы их помыть. Горе уселась на один из двух одиноких стульев, поджав левую ногу к груди и растянув свои руки по столу.       Ну и угораздило же...       Нужно найти жильё. Иначе нет смысла ехать туда за своими вещами. Кажется, Эле придется одолжить ей телефон. А Горе придется остаться навечно в долгу перед своей спасительницей. Что за день такой вчера был? Она не помнила всё с доскональной точностью, но была уверена, что ничего слишком странного не сделала. Кроме того как попросила поспать с ней. Зачем? Самой бы знать. Но, вероятно, без человека рядом уснуть после таких американских горок она бы самостоятельно не смогла. А так, в доме, наполненном чужими запахами, уткнувшись носом в не свою футболку и пытаясь выровнять дыхание, пока тебя нежно гладят по щеке и вторят "всё будет хорошо, ты не плохая, ты этого не заслужила", расслабиться было минимум закономерно.

— Или она меня не гладила, погодите...

      Горе мысленно дала себе подзатыльник и который раз, зареклась больше не пить. А вот поесть было нужно, и, движимая чувством голода, она позволила себе по-хозяйски полезть в холодильник, попутно отмечая, что раньше в общагах кухня была одна на весь этаж. Ах, как же похорошела Россия при Пу- О, да, родненький пустой студенческий холодильник, принесенный будто со сходки любителей союзной винтажной техники. На пустых полках располагались странные продукты в духе банки фасоли, старых слипшихся макарон, одинокого яйца с нарисованным лицом, дешёвого сыра небезызвестной марки "Каждый день" и его собрата той же марки — безобразного куска масла. У Горе аж лицо перекосило. Без особой надежды она заглянула в морозильную камеру и — о чудо — обнаружила там упаковку пельменей и что-то напоминающее старый кусок сала. Видимо, Эля со своим этим Таем на пару сидят на диете. Но мамочка тут, и она заряжена на то, чтобы сделать хоть что-то полезное для спящей хозяйки этой обители. Руки быстро шарят по кухонным шкафчикам, отыскивают сковороду, на которую, сразу после обильного обмазывания подсолнечным маслом, летят дюжины две "мясных сатурнов", щепотка соли и перец. Это должно быть вкусно. Горе всегда делала такие себе с сестрой, и та ни разу не жаловалась. Она оставила будущий завтрак на какое-то время, чтобы у того сформировалась корочка, а сама повернулась спиной к соседней столешнице и оперлась на нее локтями. Запрокинула голову назад и отчаянно выдохнула. Нужно забрать телефон, ноут, деньги и документы — без этого ей не снять новое жилье. А закрыть глаза на своеобразную измену и продолжать мириться с дерьмом было ей не по душе. Может, она действительно драматизирует, и целоваться с кем попало, состоя в отношениях, это нормально? Боже, даже звучит отвратительно... и пахнет дешевым быдлянским винстоном. Сейчас бы покур-       Секунду...       Горе поворачивает голову правее и мгновенно продлетает к плите. Пельмени очень качественно косплеили быка во время корриды — густой дым и чувство страха сковывали по рукам и ногам; а она всего лишь забыла добавить молока. Непроизвольно перебрав весь русский матерный словарь, Горе уронила вилку, пооткрывала добрую половину кухонных шкафов и ничего не нашла. И почти впала в истерику, когда за углом двери мелькнула растрепанная Эля с глазами по десять центов. Горе панически налила в стакан воды и без задней мысли плеснула его содержимое в сторону дыма. И кто бы мог подумать, что соединять воду и кипящее масло не самое интелектуальное решение. Сковорода драконом выплюнула столб огня и новую порцию дыма. — Почему на плите огонь?! — Эля завопила, вопросительно глядя на Горе, уже метнувшуюся куда-то и в момент вернувшуюся с щитом из крышки. Старшая выставила правую руку с ним вперед, а левой машинально преградила проход Эле. Та, не зная, чем помочь ситуации, стянула с себя футболку, оставшись в одном топе, и стала раскручивать ей около датчика дыма, чтобы не сработала пожарная сигнализация. Горе смогла изловчиться так, что дотянулась до вензеля, перекрывающего газ, и в тот же момент крышка плотно села на борта посудины, преградив тем самым доступ кислорода. На несколько секунд наступила тишина. — Доброе утро... — Почему пельмени сГорели? — Мои бро всегда со мной. — Что? — Что?       Эля еще пару секунд прожигала дыру в девушке напротив, глаза которой, в свою очередь, пытались не наткнуться на лицо младшей, почти наверняка рассерженное. Но и позволить взгляду опускаться вниз по открытым плечам и оголенным ключицам было едва ли нормально. — И вот я снова налажала... — нечего терять — Горе рискнула ответить на зрительный контакт и тут же поменялась в лице. Эля стояла сложа руки на груди, немного наклонив голову в бок и саркастично лыбясь. — Кажется, сегодня ты отмываешь кухню, — уголки губ говорящей стремительно ползли вверх. Бесплатная рабочая сила еще никому не вредила. — А я закажу нам еды. — Откуда у тебя деньги на доставку? — Горе изумленно уставилась на неё. — Развожу арабов, — с каменным лицом отчеканила последняя. — Разве деньги можно зарабатывать как-то иначе? — Разумеется. Закладки, — они пару секунд молча смотрели друг на друга, пока Эля не взорвалась смехом, параллельно пытаясь выговорить нечто напоминающее "ты останешься без завтрака". Горе втайне возгордилась собой, потому что смогла заставить младшую рассмеяться.

Интересно, ее волосы тоже пахнут гарью?

И откуда у нее всё-таки деньги..?

×××

      Эля гипнотизировала телефон настолько усиленно, что курьер привез заказ на десять минут раньше. Правда, сам оказался тем студентом, который боится вахтершу-босса, поэтому попросил девушку спуститься вниз. Она оставила Горе оттирать пригарины с несчастной сковороды и только в лифте подумала о том, что гостье ничего не мешает обнести ее жилище в этот момент. Но из ценного там остался один только дорожный знак и гитара Тая, так что беспокоиться было не о чем.       Эля вошла в кухню, внося габаритный бумажный пакет с надписью "Суши-мастер", потому что тридцатью минутами ранее они решили, что не готовы отдать за пару сырников пятьсот рублей, но готовы потратить столько же на сет роллов. Лучшие экономисты мира могли бы позавидовать этим гениям. Горе встретила еду с уже чистой сковородой и вживаясь в роль рапунцель с какой-то пугающей отдачей. Но, встретившись взглядом с удивленным лицом блондинки, тотчас передумала — вот кому нужно орудовать этим чудесным инструментом. — Надеюсь, ты не большая фанатка запечённых, я взяла их поменьше, — Эля поставила пакет на хлюпенький, даже не икеевский столик, под который были задвинуты две заметно пожившие табуретки. Выдвинула одну из них и уселась на нее по-турецки. Затем поймала на себе внимательную пару темных глаз, обладательница которых всё так же растерянно стояла со сковородой наперевес.

×××

      Горе посильнее натянула капюшон и закуталась в любезно одолженную кофту, потому что кожанка грела плохо. Нервно оглядевшись, она достала из кармана наушники и слегка подрагивающими пальцами вынула оба из капсулы. Настроение было ни к черту. Заглушить бы чем. Будучи пару минут назад не в своем доме, последнее, что ей тогда хотелось — портить настроение Эле и обременять ее своими эгоистичными истероидными мыслями, среди которых громче всех вторил страх. Горе понимала, что рано или поздно ей придется расстаться с уютной общажной комнатой и ее хозяйкой, чтобы забрать вещи, оставшиеся на съемной квартире. Мысли об этом ещё тогда, среди запаха жженого масла на студенческой кухне, заставили вспомнить события прошлой ночи, и вся непосредственность и легкость, царившая между ней и Элей, мгновенно пропала. Горе старалась внимательно слушать, развернуто отвечать и даже сама старалась шутить, однако с каждой следующей минутой она чувствовала, как мысли медленно подтягивают картины вчерашнего вечера-ночи, заставляя сердце сжиматься в архив. Когда они закончили завтракать, Горе, как в состоянии аффекта, стала спрашивать у Эли какой-нибудь рюкзак, упросила дать ей денег на такси, и, отделавшись невнятными и скомканными пояснениями, почти выбежала за пределы здания. Она не горела желанием пояснять куда идет, боясь увидеть в глазах напротив жалость и сочувствие. Это бы ее добило сейчас. Не дав себе ни секунды для лишних мыслей, Горе пыталась найти в своей плейлисте хоть что-то подходившее под настроение и способное заткнуть голоса в голове.

Camila Cabello - Shameless

      Когда девушка издалека завидела болезненно знакомый подъезд, по телу пробежал холодок. Ещё вчера она хотела вернуться домой как можно раньше, а сейчас на ходу придумывала тысячи причин, почему ей нужно развенуться и убежать отсюда сейчас же. Проходя между старыми лавочками и окидывая глазами давно подпорченную идиотскими надписями дверь, Горе начала копаться в сумке, пытаясь отыскать ключи. Руки не слушались, продолжая жить отдельной жизнью. С трудом открыв тяжелую подъездную дверь, она прошла первый лестничный пролет, осматривая стены вокруг. Пахло старостью и талой водой. Казалось, что за один день ничего изменится не могло, но теперь когда-то родные коридоры ощущались совсем иначе. Исчезло чувство уюта и защищенности, старые детские рисунки, сделанные каким-то доброжелателем ещё в прошлом веке, теперь казались жуткими и страшными. Облазившая краска и исписанный нецензурными надписями лифт вызывали только желание запахнуться кофтой посильнее.       Дойдя до своего этажа, Горе застыла напротив входной двери. Паника за секунду прекратилась, пришло холодное безразличие. Она помнила, как они, наполненные мыслями о прекрасном будущем, когда-то пришли сюда, смотреть первую попавшуюся квартиру для съема. Эта дверь тогда казалась пропуском во взрослую, самостоятельную жизнь, куда Горе так хотела попасть и откуда теперь с ужасом пыталась сбежать.       Она знала, что в квартире никого нет, и не будет ещё часов пять, но страх встретится с ним лицом к лицу пробивался даже сквозь душевную усталость и напускное равнодушие. Не с первого раза вставив ключи, она резким движением открыла дверь. Счет пошел на секунды. Горе понимала, что надолго её не хватит и она свалится без сил быстрее, чем сумеет собрать и сложить всё нужное.       Горе ненавидела себя за слабость в эти минуты. Ну, подумаешь, сделал больно. Предал её доверие, подумаешь? Люди сталкиваются с бедами и похуже, а она сидит на квартире бывшего и не может сложить чертовы тряпки. Будь на её месте кто-нибудь чуть сильнее, уверенние, мудрее... Он бы точно справился без подступающих к глазам слез и тяжести в груди. Он скорее всего бы даже не оказался в такой ситуации.       На столе в маленькой кухне стояла грязная кружка с остатками растворимого кофе. В воздухе витал запах подгоревшей яичницы. Рядом стояла тарелка с полузасохшими остатками еды. Всё напоминало их обычный завтрак перед загруженным днем, однако теперь на столе стояла одна тарелка, одна кружка и одна вилка. Горе больше не считала это место своим домом. Она очень хотела бы. Но не может. На диване лежали разбросанные домашние вещи, отдающие стиральным порошком и духами, рядом находилась пепельница с недокуренной сигаретой. Даже двумя. И обе не ее. Хах... В шкафу она нашла свои документы; ноутбук и зарядка оказались там же, где она и оставила их вчера перед уходом, телефон уже лежал в кармане. Девушка рухнула на кровать, на которую предварительно скинула часть своих вещей со шкафов. Оставшиеся она постаралась засунуть в рюкзак, однако он явно не был предназначен для таких объемов. Спустя пару минут безуспешных попыток, молния стрельнула и отлетела, оказавшись в другом углу комнаты. Горе переклинило, и она с силой швырнула весь рюкзак в ту же сторону. Раздался звенящий удар-хлопок, а на полу появляется паутина разбитого стекла. Все уже собранные вещи оказываются раскиданы у тумбочки и нафаршированы мельчайшими кусочками стекла. Горе реагирует на звук и пытается спасти положение: аккуратно освобождает из опасной ситуации одежду и вроде бы целый ноутбук. До девушки быстро доходит, что виновница торжества — общая фотография, которая раннее стояла на прикроватном шкафчике, куда попал рюкзак. Рамка выглядит еще несчастнее её самой, и тоже полностью разбита. Осколки по очереди падают один за другим, когда Горе, внутренности которой уже попережало строительными жгутами, поднимает фотографию. Четырнадцатое февраля. Она уговорила Его купить билеты на подвальный концерт какой-то местной кавер-денс команды. Она даже попросила незнакомого мужчину сфотографировать их вместе. Чтобы запомнить момент, когда ей ещё казалось, что всё идет по плану. Но теперь это живое напоминание о том дне только раздражало, застряв поперек глотки. На фото Горе, надев свою шапку, которую Он всегда называл нелепой, улыбается, держа Его под руку. Она отрывает от фотографии "себя". Секундная заминка. И остатки рамки вместе с кусками стеклища летят в стену. Иррациональная злость, возвращает в реальным мир, заставляя испытывать ненависть ко всему окружающему. Почему всё именно так? В ту же стену запускается фигурка Аски, подаренная на её день рождения, когда они еще только дружили; какая-то псевдоэстетичная свечка, стопка глупых журналов, лежавшая на той же тумбочке. Ничего из этого не стоит сожалений, ничего не стоит её слез.

Кроме пролитого энергетика

и промокшей пачки сигарет,

— мысленно добавляет Горе.

      Потерянное время, обман, предательство. Какие громкие слова. Да обстоятельства прямо делают из нее королеву драмы. На таких людей как Он не должно тратится столько сил, столько чувств, столько мыслей. Хочется обратно к студентке; там хотя бы бесполезные слезы и самоуничижение прав не имеют.       Частично собрав вещи в незастёгнутый рюкзак и частично скидав остальные в первый попавшийся пакет побольше, Горе остановилась посмотреть на хаос вокруг себя. Бардак и следы разрушений были повсюду, Ему это точно не понравится, но ей было уже всё равно. Ноги подкашивались, когда она подошла к двери и легко толкнула её. — Я хочу домой...