***
Следующий день настал для меня спонтанно и болезненно. Во-первых, я уснула и проспала всю ночь на диване в гостиной, из-за чего у меня теперь болит спина. Во-вторых, я забыла про будильник, который нежданно и негаданно напомнил о себе, благополучно заорав мне на ухо. Вот вам и доброе утро. Пришлось, сжимая губы, ковылять тихонько в сторону ванной, ибо приводить в божеский вид себя нужно. В зеркале на меня смотрела девушка с бледной кожей, синяками под глазами и потрескавшимися губами. Губы. Они запульсировали, стоило провести по ним языком. Да уж, выгляжу так, словно на восемь лет назад вернулась, когда хоронили отца. Время было, конечно, отвратительное, как и состояние. Воспоминания всегда давались мне с трудом, с криками и слезами. Даже брат несколько недель после боялся ко мне близко подходить, но я знала, что он рядом, он со мной, значит, можно дышать и смотреть на этот мрачный и холодный мир. Теплые капли разогрели моё замёрзшее тело. Кровь тут же забурлила, разгоняясь по венам и ударяя в голову. Только не хватало от этого всего в обморок упасть, а то будет картина маслом — голая девица в душевой валяется без сознания. Меня потом Вадим засмеёт, ибо как такая, на его взгляд и мнение (трепло то ещё, когда выпьет) дерзкая девчонка могла свалиться прямо в ванной комнате… Аж мурашки побежали, стоило представить лицо соседа. Пора бы выбираться из-под душа. В комнате царила тишина, постель была заправлена, а вещи разложены по своим местам. Даже сумка не валяется, ибо осталась в коридоре. Ой, у меня же в ней коробки с капсулами кофе, а я блин, ими дубасила медиума. Данное осознание меня повеселило, ибо кто ещё будет применять насилие к такому человеку, как Олег Шепс? Узнай об этом его фанатки, мне бы пришел конец, при чем скоропостижный. И даже наличие, как выяснилось только сейчас, лёгких отметин на запястье от его пальцев меня бы не спасло. Ладно, кофе ждать не будет, а время не остановится только по моему хотенью. Пришлось быстро переодеваться, благо из шкафа ничего не вываливается. Рубашка и брюки самое то для учебы, правда снова будут взгляды странные, ибо неуклюжие люди не поймут, почему другие предпочитают надевать белую одежду — она ведь быстро пачкается. Да, в первое время и я сталкивалась с такими явлениями, как пятна на светлой одежде, а потом стала куда аккуратнее. Пару взмахов кисточкой от туши, насколько возможно ровные стрелки, бальзам на губы и я готова. На всё про всё минут двадцать. С удовольствием загружаю новую капсулу в кофемашину и жду своего кофе. Ярослав, конечно, надоедливый, но вполне себе симпатичный мужчина. Однако те слова, которые он произнес в тот самый вечер несколько лет назад перечеркнул моё к нему отношение. Лучше бы продолжал молчать, честно. Как друг он пойдет, как тот, кто подбивает клинья — шагай мимо. Об этом он осведомлен, в принципе. То, что у него не проснулась гордость, не мои проблемы. Естественно, я понимаю, что наши взаимоотношения не такие, какие должны быть. Ненормальные. Неправильные. Не в зоне понимания других людей. Однако наше такое общение, в какой-то степени, взаимовыгодное (да-да, несмотря на то, что я все время хочу скрыться от Филинов). Он веселится, а я получаю небольшую компенсацию в виде кофе. Вот и всё, мы обоюдно, видимо, трепим друг другу нервы и при этом не хотим воспринимать вполне себе обычные слова как «да» и «нет». Упрямство в нашей крови. Усмехнулась и с радостным настроем разместилась на подоконнике. Привычка сидеть на подоконнике пошла с детства, когда сначала сама с кряхтением забираешься и потом с любопытством смотришь вниз, где ходят с моей высоты маленькие человечки, животные и машины, а после слышишь ворчание мамы за спиной и смех папы. Правда эти поползновения происходили только тогда, когда мы навещали бабушку в её квартире. Для того, чтобы к ней прийти, приходилось подниматься аж на шестой этаж пешком, так как лифт почти все время был сломан. Да и здание не пахло новшеством, то есть было старым. В доме на подоконнике больно не посидишь, так как смотреть во дворе было нечего. Те моменты, когда с ворчанием мне приходилась двигаться, ибо Даньке тоже было интересно, я вспоминаю с улыбкой. Брат хоть и был проказником, но очень меня любил, как и я его. Он был моей поддержкой и опорой в трудные и не совсем радостные дни. Вот только тем же лучиком надежды я для него не являлась. Чтобы не разреветься, хоть макияж и не потечёт, я уставилась в пол и начала болтать ногами. Это действие отвлекает от мыслей прошлого. От зудящих ран внутри. Как оказывается непросто от того, что нельзя увидеть, что твориться у человека на душе, ведь есть умельцы, скрывающие свои эмоции, в то время пока всё у них в душе рушится. Я услышала шаги раньше, чем соседка появилась в проёме кухни. Чувствовала телом, как она смотрит на меня, пытаясь уловить настрой и состояние. Внешне я выгляжу хорошо, так что волноваться ей не о чем. — Доброе утро, — поприветствовала я Еву, которая так и сканировала меня взглядом. Улыбнулась. Губы тут же заболели. — Спасибо за заботу. — Обращайся, — последовал мне ответ, а после Ева расположилась рядом с кофемашиной. Я всё ещё ощущала, да и видела, как она следит за мной. Ну что за недоверчивый человек? — Как ты себя чувствуешь? — Куда лучше, — я по-прежнему давила улыбку и пыталась никаких признаков того, что вчера со мной происходило не показывать. Ну, по крайней мере утро вечера мудренее, мысли прояснились, ощущения не такие уж и противоречивые. — Не смотри так на меня! — невольно засмеялась, узрев сомнение в карих глазах, и спрыгнула с подоконника. Немного размышления и решение пришло само собой. Заверив девушку в том, что в институте полный завал, ибо экзамены никто не отменял, чтоб их, а люди злобные и любят трепать чужие нервы, я с ожиданием уставилась на Еву. Девушка не подвела — облегчено выдохнула и улыбнулась. На радостях, что она мне поверила, я обняла её и оставила на кухне. Всё бы ничего, но пары в институте ждать меня не станут. Я хотела сразу покинуть квартиру, но этого сделать не удалось, так как на телефон пришло уведомление. В общем чате общались во всю, по большей части обсуждая место, куда бы хотели сходить на выходных. Данное действие, — прочтение сообщений, — заняло не минуту, а куда больше, поэтому пришлось быстро прощаться с соседкой и бежать на остановку. Лекции в институте тянулись так долго и муторно, что хотелось выть и одновременно просить помилования, ибо четыре пары полнейшая пытка. При чем последняя, самая не любимая мной со второго курса, шла психосоматика. Отпроситься — не вариант, прогулять — меня потом словесно «приласкают». Остаётся сидеть на третьей парте и трещать с Ангелиной, которая и без того весь день что-то рассказывала, ибо другого выхода не было. Нет, конечно, был ещё один — внимать поток знаний, который пытался впихнуть в нас Филин, но кому это надо? Лично мне этого не надобно. Ярослав и так, если захочет, меня завалит на летней сессии, а конспект можно будет стрельнуть у кого-нибудь из одногруппников. Окей, на крайний случай попросить Гелю взять вон те тетради на столе у преподавателя. — Третий ряд, я вам не мешаю? — поинтересовался Ярослав Вадимович, глядя в упор почему-то на меня, — Тишину сделать не хотите? Не то, чтобы мы разговаривали шепотом, но и не так уж громко, чтобы быть отчитанными. Ангелина сбоку недовольно выдохнула, закатила глаза и, подперев щеку рукой, выдала то, что я совсем не ожидала от нее услышать, хотя стоило быть к такому готовой: — Ярослав Вадимович, если честно, вы нам очень мешаете обсуждать важную, в наше время, тему, — она так тяжело вздохнула, что невольно промелькнула мысль о том, что препод нам правда мешает обсуждать важнейшую тему в нашей жизни, вот только обсуждение сериала никак не является важным! Блин, я даже на секунду забыла о том, что у нас, вообще-то, пара, — А тишины у вас с нами, третьекурсниками, не будет. Ну, если до этого на нас смотрел исключительно Филин, то теперь и все остальные одногруппники, которые с интересом переводили взгляд с нас на начинающего закипать Ярослава. Его, к слову, легко можно вывести из себя, если знать куда бить. Ангелина знала и пользовалась этим, я, если на то пошло, тоже была в курсе этих мест, вот только ими почти не пользовалась. Ругаться с мужчиной так себе удовольствие. У Ярослава, я даже со своего месте вижу, лицо бледным стало от злости. Да, мужчина являлся тем, кто именно бледнеет, когда закипает, а не краснеет, из-за чего выглядит устрашающе вдвойне, нежели бы стал помидоркой и из ушей такой пар бы пошёл. Ох, произвел бы эффект, но увы и ах. — Кажется, Ангелина, вы очень хорошо знаете материал, значит без этой темы спокойно обойдетесь на экзамене, — Ярослав Вадимович выдохнул, оперся бедрами на стол и сложил руки на груди. Эта такая попытка выгнать девчонку из аудитории? Смекалка у нее работа хорошо, вот только такими методами проверять не стоит человека. Геля даже не шелохнулась, только глаза сощурила. Вот точно! Она выводит его, а он её! Блин, достали эти Филины со своими разборками. Нужно ли вмешиваться? Если девушка сейчас откроет рот, то скандала не избежать, ибо смекалка смекалкой, а братца всё-таки она явно недолюбливает. Черт с вами, если не вмешаюсь, взорвется атомная бомба, а я жить хочу, на минуточку! Обо мне подумайте, идиоты этакие, пожалуйста! — Ярослав Вадимович, простите наши грешные души, мы не хотели вас отвлекать от вашей же лекции! — выдала я и слегка подалась вперёд, внимательно следя за реакцией препода. — Продолжайте, мы внимаем. Шах и мат, Филин. Сложила руки, аки приличная студентка и кивнула в знак того, что готова слушать мужчину. Боковым зрением заметила, как на меня с лучезарной улыбкой глядит Ангелина. Через несколько секунд она повторила мои движения и уставилась на своего брата, который, я прямо уверена, проклинал нас мысленно, но вслух ничего не произнес, только выдохнул и продолжил читать свои конспекты. Однокурсники остались вполне довольны хлебом и зрелищем, поэтому вернулись к прежним позам, то есть уставились на кафедру, где во всю распинался Ярослав. Через час, когда звенит спасательный звонок с пары, мы всей гурьбой вывалились в коридор. На выходе из аудитории меня и Ангелину пытался перехватить Филин, но мы не дались без боя, поэтому влились в поток однокурсников и оказались около лестницы едва ли не первые. Геля, хохоча, побежала вниз, я поспешила следом. Если не поторопимся, нас догонит мужчина, а нам этого ой как не хотелось, вот только всё обернулось тем, что девушку кто-то окликнул из преподавателей и она, махнув мне на прощание рукой, ибо разговор точно не минуту будет длиться, потопала к ожидающей персоне. И вот, думая, что свобода так близка, я едва ли успела облегчено вздохнуть, как меня на ступеньках института схватили за шкирку. Потянули назад за воротник плаща и едва ли не потрясли, словно я нашкодивший котенок, которого нужно проучить. Окей, косяк имеется, признаю, но, блин, зачем так-то хватать? — Ну и куда мы собрались, милая? — голос Филина был тихим, проникновенным и до ужаса пугающим. Попадос… А ведь мне это что-то напоминает, из такого болезненного и неприятного прошлого.***
На улице так темно, что глаз выколи, всё равно ничего не увидишь. В принципе без глаз не видно, но да ладно. Темнота в пять утра не удивительна — зима вступила в свои права. Легкий морозец щипал щеки и нос, отчего хотелось сильнее укутаться в шарф и не показывать оттуда лица. А ещё хотелось скорее оказаться дома, в тепле и желательно в кровати. — Василиса! — окликнул меня Ярослав, стоило мне сделать несколько шагов в сторону остановки. Ой, нет-нет, я так устала после долгой и громкой ночной смены в клубе, что не было никакого желания задерживаться здесь даже на несколько минут. Тем более клуб уже как двадцать минут считается закрытым. Единственное, что мне хотелось — это оказаться под одеялом, но никак не среди сугробов с начальником один на один. Холодный ветер подхватил мои волосы и хлестнул ими же меня по лицу. Мысленно выругавшись и в очередной раз посетовав на то, что не ношу шапку, я сделала вид, что не слышала Ярослава и поспешила убраться восвояси. Авось не погонится следом, ведь мы и так разговаривали несколько часов кряду, поэтому смысла моей задержки на работе я не видела. Своё обещание выполнила, совесть чиста, можно умывать руки. Однако меня поймали за капюшон куртки и потянули на себя, едва ли не оторвали от земли, будто я ничего не весила. Блин, я что, котёнок, который где-то нагадил и теперь его решили проучить? Ярослав, зараза этакая, за что? — Ну и куда ты пошуршала? — голос мужчины заставил меня съежиться, словно я и правда где-то накосячила и теперь имею право быть наказанной.***
Филин встряхнул меня, будто во мне не было моих пятидесяти пяти килограмм, и резко дёрнул на себя, из-за чего я спиной впечаталась прямо в его руки, которыми он тут же приобнял меня за плечи. Его прерывистое дыхание коснулось щеки, отчего у меня побежали мурашки по коже. Он бежал, точно, но мы с Ангелиной не настолько расхулиганились, чтобы следовать за нами. Тем более Геля осталась в институте, а поймали именно мою персону. Где справедливость? Несколько секунд прошло с того момента, как меня поймали, а мне уже хотелось, чтобы эти зеленые глаза не смотрели прямиком в душу, ожидая, когда я наконец-то сдамся и приму его эти мне не нужные чувства. Это надоедает. Это утомляет. Это не приносит никакого удовольствия. Как друг, знакомый, приятель — Ярослав отличный, с этим не поспоришь, но как парень или будущий муж — не очень. Сугубо для меня. — Отпусти, — попросила я и предприняла попытку вырваться, однако успехом она не увенчалась. — Мы ещё на территории института, тебе слухи так нужны? — попыталась я достучаться до здравого смысла мужчины, но его это, естественно, не волновало. — Ты ведь знаешь мою позицию, — даже без лишних движений было ясно, что он отмахивается от моих слов, как от назойливых мух. — Давай пообедаем? — Нет, — уверенно заявила и головой покачала в разные стороны, ибо на кой черт мне с ним обедать? — Не будь букой, Василиса. — Не будь мудаком, Ярослав, — парировала я и снова дернулась, так как руки мужчины по-прежнему покоились на моих плечах. — Василиса, — наигранно ужаснулся Филин, отпустив меня, чтобы я имела возможность увидеть его лицо. — А как же соблюдение субординации? — Идите-ка Вы, Ярослав Вадимович, нахрен, — отозвалась я и чуть ли не бегом припустила к воротам института. Чем быстрее я окажусь за пределами учреждения, тем легче будет затеряться в толпе. И вот где Ангелина, когда она так нужна? Однако беда не приходит одна. Убегая от преподавателя и одновременно оборачиваясь, ибо Ярослав шел за мной, словно я была его добычей и меня при любых обстоятельствах нужно поймать, я умудрилась в кого-то врезаться. Да что ж ты, милая Василиса, будешь делать? Сумка с характерным звуком выпала из рук и плюхнулась ровненько рядом с ногами неизвестного пострадальца. Правда через несколько секунд я пожалела, во-первых, о том, что не смотрела вперед, во-вторых, лучше бы я не поднимала взгляд на того, в кого моя тушка врезалась. Голубые глаза прошибли не хуже тока, только не физически, а ментально. А вот уже легкое прикосновение к моей ладони запустила по телу вполне ощутимый разряд, из-за чего невольно пришлось отступить и во все очи уставиться на медиума. Боже, в каком месте я снова успела накосячить? — Извините, — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать и резко наклонилась за сумкой, потому что голос Ярослава донеся достаточно близко. Чёрт, чёрт, чёрт! — Василиса! — оклик мужчины заставил вздрогнуть и в очередной раз инстинктивно отступить. Уж не знаю, что отразилось в моих глазах, когда я невольно встретилась взглядом с Шепсом, но видимо там промелькнуло что-то такое, что заставило сделать его следующее — аккуратно придвинуть моё в миг напряженное тело ближе к себе и обвить рукой плечо, из-за чего я уткнулась носом ему куда-то в шею. — Василиса, ты куда так… — Ярослав, уже достигший нас, явно замешкался, но решил закончить предложение. — … стартанула? — Я немного опоздал, извини, ангелочек, — произнес Шепс достаточно громко и смазано чмокнул меня в затылок. Эм…? От услышанного прозвища я, сама того не заметив, сжала руки и прижалась к груди медиума теснее. Блин, почему рядом с ним я начинаю чувствовать себя так, словно меня поймали с поличным на месте преступления? Еще и Филин, как же всё это не вовремя. — Твой друг? Вопрос, видимо, предназначен мне, ибо хватка на плече ослабла и Шепс слегка отодвинулся, давая возможность двигаться. Я обернулась на Ярослава, который не скрывал заинтересованности во взгляде, не смотря на то, что его брови сошлись на переносице. Ой, что будет! Глянув быстро на, наверное всё-таки можно его так обозвать, спасителя, я снова обернулась к Филину и, смотря прямо в его зеленые глаза, отчеканила: — Это мой преподаватель. Мужчина криво улыбнулся, но решил представиться и даже протянул руку медиуму, не постеснявшись при этом поинтересоваться кем он мне приходится. Проблема, которой таковой на самом деле не являлась, заключалась вот в чем — Ярослав прямолинейный человек и, если ему надо, он напрямую может задать такие вопросы, которые смутят собеседника, но никак не его самого. Благо не спросил о том, а спим ли мы и в каких позах? Я к такому привыкла, поэтому легко могла бы защититься, но в данной ситуации я молчала. Молчала по причине того, что Шепса нисколько не смутила заинтересованность собеседника, а ещё по тому, что он ответил на вопрос Филина. Медиум представился моим парнем и, не прикладывая много усилий, отбрил «препода» от студентки, то есть меня. За эти, казалось, бесконечные минуты, проведенные в объятьях Олега Шепса, который продолжал общение с Ярославом, я впервые ощутила то, чего не чувствовала последние несколько лет — это защищенность. Меня защищают, не я отстаиваю свои права, а именно меня отодвигают от проблем, которые принадлежат мне. Не я топаю ногами и показываю, какая я смелая и готовая решить всё прямо тут и сейчас, а кто-то другой. Тот, кто прикроет спиной, сожмет в своих руках и шепнет — я разберусь. Хоть медиум не говорил такого, от его действий и движений это ощущалось. Его поступок был громче всех слов. Очнулась я от своих мыслей тогда, когда меня потянули за руку. Моргнув, я огляделась и поняла, что мы, оказывается, успели отойти на приличное расстояние от института. И Ярослава поблизости не наблюдалось. Только я, медиум и наши переплетенные пальцы. Когда я схватилась за руку Шепса? Не помню за собой таких поползновений. От неожиданного прояснения рассудка я в очередной раз за эти пол дня дернулась. Ладонь с легкостью выскользнула из чужой руки, а голубые глаза глядели на меня без осуждения или недоумения. Что твориться в твоей голове, а, медиум? — Спасибо, — решила я, хоть и не сразу, произнести слово благодарности. Без его вмешательства я бы ещё стояла около института или всё-таки сидела бы в кафе с Ярославом, чего мне, откровенно говоря, не хотелось. — Значит, тебя зовут Василиса, — как-то задумчиво произнес Шепс, видимо, пропустив мою фразу мимо ушей, а, нет, показалось… — Могу ли я за свою помощь получить номер телефона? Я едва ли не поперхнулась элементарным вздохом. Вот же наглости в человеке. Интересно, ему с таким характером тяжело живется? Или мне просто так повезло?