We’ll Both Be Fine

Нилу потребовалось две недели, чтобы понять, что он никогда не будет соответствовать стандартам Кевина. Дошло до того, что он видел холодный неодобрительный взгляд Кевина каждый раз, когда моргал. Половину времени Нил не понимал, что делает не так, а другую половину не мог ничего изменить. Он пробегал милю быстрее, чем любой из них, но они всё равно были лучше и сильнее. Кевин знал, что Нил неопытен, но он не прощал его ошибки. Нилу не нужна была жалость, но ему нужно было понимание. Когда он уступил и попросил у Ники совета, как вести себя с Кевином, Ники только улыбнулся и сказал: «Я тебя предупреждал». Это никак не помогло терпению Нила. К счастью, злиться на себя и ненавидеть снисходительную версию тренерства Кевина у него не было ни времени, ни сил. Две недели он играл с этой неблагополучной группой, а Кевин по-прежнему не подавал никаких признаков того, что узнал его. Кевина волновало только то, насколько низко Нил падал на его площадке, насколько Нил мог судить, с каждым днём это становилось всё ниже и ниже. Две недели презрительного игнорирования и грубых комментариев Кевина подточили решимость Нила не напрягаться. Ему было всё равно, если бы он снова отшиб себе руки, если бы это означало, что Кевин перестанет постоянно к нему приставать с ошибками, как к неумелому дошкольнику. С каждым днём он все больше мирился с тем, что оставляет Майло без его присмотра. Аманда одобрила это решение и теперь брала на себя ответственность за Майло всякий раз, когда Нилу приходилось уходить. Это было нелегко, он то и дело оборачивался, чтобы проверить, как там мальчик, но потом понимал, что находится в квартире Аманды или у Ваймака. Такая привязанность Нила раздражала. Первые два-три года жизни Майло Нил был насильно разлучен с ним из-за того, что тот был неопытен, а его мать пыталась научить Майло не тормозить их и выживать самостоятельно. Первые несколько месяцев Нил ссорился с Мэри больше, чем когда-либо прежде. Потребовалось несколько ударов с её стороны, чтобы Нил наконец понял, что это нужно для их выживания. Нил должен был хорошо приспособиться к тому, что Майло не всегда будет рядом с ним. Он попытался вернуться в игру и не отвлекаться. Всё было для экси — и утренняя пробежка, и часы, проведенные в спортзале, и послеобеденные тренировки, и более длительные пробежки по вечерам после ужина. Он делал петли вокруг кампуса, поднимался и спускался по лестнице на стадионе. Что бы он ни делал, он был слишком медленным, каждый вечер засыпал с такой болью, что едва мог переодеться в пижаму, чтобы лечь в постель. Майло беспокоился за него, но Нил перед сном уверял его, что с ним все в порядке. К началу третьей недели он уже не мог заснуть, так как был слишком занят анализом ошибок дня. Так Нилу было легче следить за спиной Майло, но отсутствие сна почти разрушило его сосредоточенность. Однажды ночью он с отвращением отбросил одеяла и вышел из квартиры. Он старался не разбудить Майло, который еще в младенчестве научился спать тихо, но крепко. На улице была кромешная тьма, наверное, около двух часов ночи, было недостаточно прохладно, чтобы была нужда переодеться из пижамных штанов. Он быстро согрелся, когда отправился в штат Пальметто. В районе было мало уличных фонарей, но когда Нил дошёл до Периметр-роуд, извилистой улицы, которая огибала штат Пальметто, путь был освещен лучше. Даже в темноте Нил знал дорогу к стадиону наизусть. На парковке, как обычно, стояло несколько машин, Нилу показалось, что он видит движущуюся фигуру охранника на соседней стоянке. Он набрал код входа на стадион «Лисов» и открыл дверь, затем замер с рукой на полпути к выключателю. Свет уже горел. С запозданием он понял, что прошел мимо машины кузенов. Он так привык видеть её здесь, когда они встречались на тренировках, что не подумал, что она не на месте. Он хмуро посмотрел через плечо, гадая, не услышал ли Ваймак как он уходил и не позвал ли остальных проверить его, затем захлопнул дверь и трусцой побежал к раздевалке. Он проверил все комнаты, но не нашёл никаких признаков того, что там кто-то есть. Он растянулся в фойе, а затем протиснулся через заднюю дверь. Он услышал звук рикошета мяча от стены, но из-за сидений стадиона, расположенных по обе стороны от входа на корт «Лисов», он не мог видеть, где находятся остальные игроки на площадке. Он уже почти дошёл до внутреннего корта, когда наконец заметил Кевина. Кевин стоял один на первой-четвертой линии с ведром мячей и методично отбивал их в стену. Нил молча наблюдал за ним, гадая, что за странное упражнение он выполняет. Прошло с десяток бросков, прежде чем Нил понял, что он пытается отбить их все с одной и той же точки. Кевин оттачивал прицеливание правой рукой. Наблюдая за тем, как Кевин сражается со своей рукой посреди ночи, яростно и безжалостно, Нил почти простил его. Кевин был более требователен к себе, чем к окружающим. Он устанавливал для себя невероятно высокие стандарты и стремился к ним всеми силами, и ему было непонятно, почему другие не могут поступать так же. Нил наблюдал за Кевином, но не сразу понял, что за ним наблюдает кто-то ещё. Ему не нужно было приглядываться, чтобы понять, кто это; интенсивность взгляда другого мужчины заставляла его нервы напрячься. Он не повернулся, чтобы посмотреть, где находится Эндрю, но повысил голос настолько, чтобы Эндрю услышал. — Ты не хочешь с ним поиграть? — Нет, — ответил Эндрю, находясь где-то слева от Нила. Нил подождал, но Эндрю не стал уточнять. — Я думаю, ему будет полезнее, если ты будешь играть. — И? Нил медленно повернулся, проследив взглядом за пустой домашней скамейкой и за сиденьями за ней. Эндрю сидел на первой лестничной площадке, примерно на десять ступенек вверх. Он наклонился вперед, сложив руки на коленях, и пристально смотрел на Нила. Пустое выражение его лица поражало. Прошло уже несколько недель с тех пор, как Нил в последний раз видел его трезвым, он уже привык к мании Эндрю под действием наркотиков. Нил чуть было не обвинил его в том, что он снова нарушил условия условно-досрочного освобождения, но тут вспомнил, который час. Эндрю, скорее всего, отошел от наркотиков, чтобы поспать. Более интересным, чем спокойное поведение Эндрю, была мешковатая футболка и треники, в которые он был одет. На встрече с Нилом в Милпорте Эндрю надел рубашку с длинными рукавами, с тех пор Нил видел его только в экипировке. Теперь, когда громоздкая защита и перчатки не мешали, Нил смог наконец разглядеть фирменные аксессуары Эндрю: чёрные повязки, охватывающие его руки от запястий до локтей. Как слышал Нил, это была саркастическая шутка, призванная помочь людям отличить близнецов друг от друга. Зачем он надел их посреди ночи, Нил не знал. Да ему и не нужно было спрашивать. Эндрю знал, на что он смотрит. Он засунул два пальца в ремешок на противоположной руке и вынул длинное тонкое лезвие. Металл сверкнул в свете верхнего освещения, когда через несколько секунд Эндрю задвинул его обратно под темную ткань. — Это твоя медленная попытка самоубийства или у тебя действительно есть ножны, которые ты хранишь в повязках? — спросил Нил. — Да. — Это не тот, которым ты пытался порезать Ники. Сколько ножей ты носишь с собой? — Достаточно, — сказал Эндрю. — А что будет, если судья поймает тебя с оружием на площадке? — спросил Нил. — Я думаю, это немного серьёзнее, чем красная карточка. Тебя, скорее всего, арестуют, и, возможно, даже отстранят всю команду, пока не решат, что нам можно снова доверять. И что тогда? — Я бы горевал вечно, — отмахнулся Эндрю. — Почему ты так ненавидишь эту игру? Эндрю вздохнул, как будто Нил был намеренно туповат. — Меня не настолько волнует экси, чтобы ненавидеть его. Просто он чуть менее скучен, чем жизнь, поэтому пока я мирюсь с ним. — Я не понимаю. — Это не моя проблема. — Разве это не весело? — спросил Нил. — Кто-то еще спрашивал меня о том же самом два года назад. Должен ли я рассказать тебе, что я ему ответил? Я сказал «нет». Такая бессмысленная игра, как эта, никогда не может быть веселой. — Бессмысленная? — повторил Нил. — Но у тебя настоящий талант. — Лесть неинтересна и ни к чему не приведёт. — Я просто констатирую факты. Ты продаёшь себя. Ты можешь стать кем-то, если только попробуешь. Улыбка Эндрю была маленькой и холодной. — Ты будешь кем-то. Кевин говорит, что ты станешь чемпионом. Четыре года — и ты станешь профессионалом. Пять лет — и ты станешь звездой корта. Он обещал тренеру. Он обещал школьному совету. Он спорил до тех пор, пока они не подписали согласие. — Он… что? — Нил уставился на него, кровь шумела в его ушах, пока он пытался осмыслить слова Эндрю. Эндрю должен был лгать ему; Кевин не мог говорить о нём такие вещи. Кевин, насколько мог судить Нил, едва выносил присутствие на одной площадке с ним. Какой смысл Эндрю говорить такую очевидную ложь? Неужели он хотел раззадорить Нила? — Потом Кевин наконец-то дал добро на твое подписание, и ты сразу же приступил к работе, — сказал Эндрю. — Любопытно, что человек с таким большим потенциалом, с таким весельем, который мог бы «стать кем-то», не захотел ничего из этого. Почему так? Если Эндрю говорил правду, то Кевин определенно лгал им всем, Нил мог предположить только одну причину, по которой он пошел на такое. Может быть, Кевин все-таки вспомнил о нем и говорит все, что нужно, чтобы завербовать Нила. Но если это так, то как много Кевин знал? Как много он понимал или помнил о том, что произошло восемь лет назад? Знал ли он имя Нила? Знал ли он, что это имя означает? — Ты лжёшь, — сказал наконец Нил, потому что ему нужно было, чтобы это было правдой. — Кевин меня ненавидит. — Или ты его ненавидишь, — сказал Эндрю. — Что может заставить такого наркомана, как ты, ненавидеть «лицо» экси? Я не могу решить эту задачу. Концы с концами не сходятся. — Я не математическая задача. — Но я все равно тебя решу. Нил отвернулся, не сказав больше ни слова. Кевин собирал мячи, потому что закончил тренировку. Откуда-то взялся прохладный воздух и забрался Нилу под рубашку. Он с запозданием пожалел, что не надел бандаж и не надел больше одежды, чем футболку. Нил чуть было не поднял руки, чтобы скрестить их на груди, но это привлекло бы внимание. Когда Кевин направился к двери, Эндрю двинулся за Нилом. Нил услышал шорох ткани, когда Эндрю встал, а ботинки Эндрю тихо постукивали по лестнице, когда он спускался. — Ты — загадка, — сказал Эндрю. — Спасибо. — Не спасибо, — сказал Эндрю, проскользнув мимо Нила и не оглянувшись. — Мне как раз нужна новая игрушка, чтобы играть с ней. — Я не игрушка. — Ну, посмотрим. Кевин снял шлем, как только за ним закрылась дверь площадки. Он смотрел прямо мимо Эндрю на Нила. Нил смотрел на него в ответ, ища правду на лице Кевина, ища какую-то причину за громкими словами Эндрю. Кевин не мог слышать их разговор на площадке, но Нил все равно ожидал, что он назовёт Нила настоящим именем. Вместо этого Кевин спросил: — Почему ты здесь? — Я хотел потренироваться. — Как будто это тебе чем-то поможет. Это было грубо, но это было именно то, что Нил должен был услышать. Эндрю солгал ему. Нилу стало немного легче дышать, когда он увидел, как Кевин ставит ведро с мячами на землю у его ног. Кевин положил ракетку и шлем на домашнюю скамейку, чтобы снять перчатки и защитные щитки. Эндрю взял их, как только Кевин снял их, заправил перчатки под мышку и продел пальцы через ремешки защитных щитков. Он зацепил шлем Кевина за защитную решетку спереди и стал наблюдать, как Кевин снова берет ракетку. — Эндрю? — спросил Кевин. — Уже готов, — ответил Эндрю и направился в раздевалку. Нил не смотрел, как они уходят. Он сел на домашнюю скамейку и уставился на площадку, слушая, как за ними закрывается дверь. Он протянул руку и взял мяч из ведра, ощущая его в своих ладонях. — Корт, — прошептал Нил, а затем устроил себе сильную встряску. Он сжимал мяч до боли в пальцах, мысленно прослеживая свои шаги назад. Он отправился в Аризону, затем через Неваду в Калифорнию. Он вспомнил пляж с черными песками на затерянном побережье Калифорнии, где его мать окончательно отказалась от борьбы. Он даже не подозревал, что она была так сильно ранена, когда столкнулся с отцом в Сиэтле. Встреча с ним потрясла их обоих до глубины души, но, как и каждый раз, когда их настигал один из людей отца, Нил все же убедил мать отправиться в убежище за Майло. На этот раз это было сложнее. Его мать была слишком молчалива и сосредоточена, пока он кричал и умолял. В конце концов она дала Нилу минуту на то, чтобы уничтожить вещи Майло и схватить его, после чего заставила Нила бросить его на произвол судьбы. Майло был удивлен, увидев их, но, как обычно, промолчал и не стал протестовать, пока его книги и одежда были разгромлены. Нил заставил его лечь на сиденье и спать, пока они не доехали до следующей остановки. Майло было не по себе, когда от Мэри исходил такой сильный запах крови, что Мэри заставила его выпить жидкое снотворное, от которого он отключился в считанные секунды. Его мать почти всю дорогу до Орегона истекала кровью, но он не думал, что это серьезно. Он не знал, что она истекает кровью изнутри: почка и печень разорваны, кишечник поврежден до неузнаваемости. Он не знал, когда она поняла это, догадалась ли она в Портленде, что что-то серьезно не так, но была слишком напугана, чтобы остановиться, или же она не видела, что ее ждет смерть, пока они не пересекли границу Калифорнии и она не начала терять сознание. Ей следовало бы отправиться в больницу, но вместо этого она направила их по коварной тропе к затерянному побережью. Они остановились в шести футах от прилива, и она заставила его повторить все обещания, которые когда-либо вытягивала из него: не оглядываться назад, не сбавлять темп, никому не доверять. Быть кем угодно, только не собой, и никогда не быть никем слишком долго. И если бы речь шла о его выживании или выживании Майло, он выбрал бы свое и оставил мальчика умирать. Нил не сдержал обещания, но пообещал, потому что мать не выглядела так, чтобы спорить в этот раз. Когда Нил понял, что она прощается, было уже слишком поздно. Она умерла, задыхаясь, пытаясь сделать ещё один вдох, выкрикивая что-то, что могло быть словами, его именем или страхом. Нил до сих пор чувствовал, как она впивается ногтями в его руки, от этого воспоминания его всего трясло. Когда он дотронулся до её живота, он почувствовал, что он был каменным, вздувшимся и твёрдым. Он только один раз попытался вытащить её из кресла, но звук засохшей крови, оторвавшейся от винила, как липучка, убивал его. Нил не дал себе времени подумать о том, что делать дальше. Он вытащил Майло с заднего сиденья, где тот всё ещё был без сознания, а затем отнёс его подальше от её трупа. Нил сжёг машину, вылив на сиденья все запасы бензина, которые они купили по дороге. Он не заплакал, когда загорелось пламя, не вздрогнул, когда вытаскивал её остывающие кости. Он набил рюкзак всем, что от неё осталось, отнес на две мили вниз по пляжу и закопал так глубоко, как только смог. Он взял на руки своего спящего сына и пошёл дальше. К тому времени, когда он снова нашел шоссе, он онемел от шока. Когда поздно вечером Майло проснулся, он вяло огляделся по сторонам, изучая обстановку. Тихим голосом он спросил: — Где бабушка? Этот вопрос выбил из Нила все силы, он упал на колени на обочине дороги, отплёвываясь. Майло был обеспокоен и потрясен состоянием Нила, он неудержимо дрожал, не в силах проронить ни слезинки. Не приукрашивая, Нил сказал Майло, что она умерла, что ее забрали плохие люди. Она не вернется, и отныне они будут только вдвоем. Майло пытался сдержаться, но в конце концов Нил застал его плачущим во сне, где он думал, что Нил не услышит. Каким-то образом они добрались до Сан-Франциско, но пробыли там всего один день, после чего отправились в Милпорт. Он делал шаг за шагом, милю за милей, день за днём, потому что все остальное было слишком тяжело для него в его горе. Нил уставился на площадку перед собой и сглотнул раз, два, борясь с подкатывающей к горлу тошнотой. Вот почему контракт Ваймака, забота Эбби, помощь Аманды, высокие амбиции Кевина и слова Эндрю в конечном счете ничего не значили. Не имело значения, что они предлагали или обещали ему. Нил не был похож на них. Он был никем и ничем, и всегда им будет. Корт был не для таких, как он. Он брал то, чему мог научиться, и наслаждался этим, пока мог, но это был сон, от которого ему рано или поздно придется проснуться. Если он захочет чего-то большего, то ему будет ещё труднее от этого отказаться. После того как этот сон закончится, они с Майло вернутся к смене личностей и оглянутся через плечо. Он опустил мяч обратно в ведро и отправился в раздевалку. Убедившись, что Кевин и Эндрю действительно ушли, он переоделся в свою форму и отправился на площадку для тренировок. Он изматывал себя, вкладывая все свои мысли в движения, которые он делал, чтобы не думать ни о «Лисах», ни о корте, ни о своем прошлом. Когда он наконец закончил и всё убрал, уже рассвело. Он слишком устал, чтобы возвращаться к Ваймаку и знал, что вернется только тогда, когда тренер будет смотреть утренние новости, а Майло ещё пару часов будет спать, поэтому он принял душ, оделся и заснул на одном из диванов Лисов. Проснувшись около полудня, он снова отправился в квартиру. Ключи помогли ему войти в здание, но дверь Ваймака снова оказалась незапертой. Нил подумал о том, что надо бы поговорить с тренером о слабой безопасности и о том, что это может угрожать его ребенку, но потом забыл об этом. Даже приоткрыв дверь на пару дюймов, он услышал яростные голоса, которые спорили. Он приложил ухо к щели и затаил дыхание, силясь разобрать слова. — Чёрт возьми, Кевин, я сказал, садись! — Я не буду этого делать! — ответил Кевин. Если бы Ваймак не произнес его имя, Нил не узнал бы его голоса. Голос Кевина был искажен страхом и паникой. — Как ты мог позволить ему сделать это? — Я не имею права голоса, ты это знаешь. Эй! Раздался сильный стук тел о стену, и Нил, воспользовавшись борьбой, проскользнул внутрь. К этому времени Майло уже должен быть надежно спрятан у Аманды или он на это надеялся. Он закрыл дверь так тихо, как только мог, но его старания оказались напрасными. Было похоже, что Ваймак и Кевин опрокидывают все, что принадлежит Ваймаку, Нил вздрогнул от резкого звука бьющегося стекла. — Посмотри на меня! — потребовал Ваймак. — Посмотри на меня, чёрт тебя побери, дыши! — Я предупреждал Эндрю, что он придет за мной. Я говорил ему! — Это не имеет значения. Ты подписал со мной контракт. — Он может выплатить мою стипендию в одно мгновение. Ты знаешь, что так и будет. Он бы расплатился с тобой и забрал меня домой, а я не могу туда вернуться. Я не могу, я не могу, я не буду, я… Я должен уехать. Я должен идти. Я должен уйти сейчас, пока он не пришел за мной. Может быть, он простит меня, если я вернусь. Если я заставлю его преследовать меня еще больше, чем сейчас, он точно убьёт меня! — Заткнись! — сказал Ваймак. — Ты никуда не пойдёшь. — Я не могу сказать Рико «нет». — Тогда не говори ни слова, — сказал Ваймак. — Держи рот на замке и позволь нам с Эндрю говорить. Да, Эндрю. Только не говори мне, что ты забыл об этом психопате. У меня есть номер Бетси на быстром наборе. Хочешь я соединю тебя с её офисом, чтобы ты мог поговорить с ней? Хочешь сказать ему, что ты думаешь о возвращении? Последовало молчание. Нил ждал, затаив дыхание, пока Ваймак снова заговорит. На этот раз он говорил тише, но беспокойство придавало его голосу больше хрипоты, чем утешения. — Я не позволю тебе вернуться туда, — сказал Ваймак. — Ничто не говорит о том, что я должен это сделать. По контракту ты принадлежишь мне. Он может присылать нам сколько угодно денег, но ты должен — подписать его, прежде чем он будет что-то значить, а ты этого не сделаешь. Ясно? Пусть мы с Эндрю беспокоимся о Рико, мать его. Ты беспокоишься о том, чтобы сделать свою игру и команду такими, какими они должны быть. Ты обещал мне, что сможешь вывести нас из четвертого матча в этом году. — Это было раньше, — жалобно сказал Кевин. — Сейчас всё по-другому! — КРЭ даёт нам время до июня, прежде чем сообщить новость. Они видели, сколько у нас было проблем с безопасностью после твоего перевода, поэтому они ждут, пока все будут здесь, где я смогу за ними присматривать. Я сказал тебе, потому что ты должен знать, но мне нужно, чтобы ты скрыл это от Эндрю до тех пор. Скажи мне, что ты сможешь увидеть Эндрю сегодня и не сойти с ума. — Эндрю сам разберется. Он не дурак. — Тогда ты должен лгать лучше, — сказал Ваймак жестким голосом. — КРЭ ищет причину, чтобы забрать его у нас, и ты знаешь, что они его не отдадут. Тогда где будешь ты? Они молчали так долго, что Нил подумал, что ему конец. Наконец Кевин сказал: — Дай мне свой телефон. — Если ты думаешь, что я позволю тебе использовать мой телефон, чтобы позвонить ему, то ты… — Жан! — вмешался Кевин. — Я должен позвонить Жану. Я должен услышать, как он это скажет. Видимо, это был приемлемый компромисс, потому что тренер перестал спорить. Нил оглянулся через плечо, размышляя, стоит ли ему уходить. Он не знал, что происходит, но это должно было быть ужасно, если это заставило Кевина так далеко отойти от своей снисходительности. Он размышлял о том, как тихо выскользнуть за дверь, когда Кевин заговорил. Мрачный тон Кевина заставил Нила остановиться, как и французский язык, на котором он говорил. — Скажи мне, что это неправда! — сказал Кевин. — Скажи, что это не так! Нил не услышал ответа, но резкий щелчок захлопнувшегося телефона показал, что это был не тот ответ, которого хотел Кевин. Диван скрипнул под чьим-то весом, Нил представил, как Кевин в отчаянии опускается на подушку. — Подожди здесь, — сказал Ваймак и через несколько секунд вышел в коридор. Он слегка вздрогнул, заметив Нила в конце коридора, но ничего не сказал. Нил смотрел, как тот исчезает на кухне. Он уже узнал звук, издаваемый винным шкафом тренера: щелчок замка и мягкий звон стеклянных дверей. Ваймак вернулся с водкой и передал её Кевину. — Выпей, — сказал он, скрываясь из виду. — Я сейчас вернусь. Ваймак вернулся в прихожую. Нил вопросительно указал через плечо на дверь. Ваймак вышел вслед за ним из квартиры и закрыл за собой дверь. Нил оглянулся в поисках подслушивающих, но все остальные двери были закрыты. — Я не собирался никому рассказывать до июня! — сказал Ваймак. — И что же ты услышал? — У Кевина нервный срыв, — сказал Нил. — Я не знаю, почему. — Эдгар Аллан подал запрос на перевод в КРЭ, сегодня утром он был одобрен. С 1 июня они входят в юго-восточный округ. Прошла минута, прежде чем слова тренера обрели смысл. Когда до него дошел смысл, у Нила свело желудок. Кевину и так было нелегко в Аризоне. Как Нил мог рисковать встретиться ещё и с Рико? То, что Кевин не помнил Нила, не означало, что и Рико не помнит. Нил не хотел на собственном опыте выяснять, что Рико помнит лучше других. — Это невозможно, — сказал Нил. — Не совсем. Они — единственная команда NCAA экси в Западной Вирджинии, так что это было просто — голосование и пара подписей. — Это невозможно! — повторил Нил. — Мы не можем играть с Воронами! Какой здравомыслящий совет выставит друг против друга лучшую и худшую команды? — Тот, кто знает, что от этого можно много выиграть, — сказал Ваймак. — Переход Кевина вызвал много откликов, но он также вызвал много нового интереса к экси. КРЭ хочет довести дело до естественного конца: воссоединение Кевина и Рико на площадке, но на этот раз в качестве соперников — впервые в истории. Неважно, кто победит. Они знают, какую рекламу и финансирование они могут получить таким ходом. — Я не могу играть против Рико, — сказал Нил. — Я не готов. — Рико — не твоя проблема, — сказал Ваймак. — Оставь его Мэтту. Твоя проблема в том, чтобы обойти его защитников и вратаря. — Ты не можешь протестовать? — сказал Нил. —Они настраивают нас на матч, который, как все знают, мы не сможем выиграть. Я могу, но это ничего не даст, — сказал тренер. — КРЭ не принимает ответных предложений, особенно если это означает отказ от Морияма. Тебе нужно кое-что знать о Морияма, но я не хотел пока заводить с тобой этот разговор. Я хотел, чтобы ты немного освоился, по крайней мере, надеялся, что ты лучше узнаешь команду, прежде чем я вывалю это на тебя. Теперь, когда КРЭ заставляет меня действовать, у меня не так много вариантов. То, что я собираюсь тебе рассказать, является открытым секретом. То есть мы знаем об этом, — он помахал пальцем по кругу, вероятно, имея в виду «Лисов». — Но никто за пределами нашей команды не знает. Это должно остаться в тайне, несмотря ни на что, ты понимаешь? Люди могут пострадать, если это станет известно. Люди могут погибнуть. Нил старался не представлять своего сына при словах «люди могут погибнуть», поэтому он махнул рукой через плечо в сторону дверей квартиры. — А как же они? — Я один на этом этаже, — сказал Ваймак. — Они построили этот комплекс примерно в то же время, когда мы начали строительство «Лисьего корта». Думали, что наша команда станет чем-то особенным и люди захотят жить в этом районе, чтобы быть ближе к стадиону во время игр. А потом мы не смогли нормально играть, поэтому и квартиры не смогли распродать. Нижние этажи заполнены, средние сдаются на время футбольного сезона, но два верхних этажа пустуют. И нет, ни в одну из них нельзя проникнуть, так что даже не думай. Нил оставил это обвинение без комментариев. — Вы тянете время, тренер. Тренер сложил руки на груди и пристально посмотрел на Нила. — Ты знаешь, почему Кевин приехал в Пальметто? — Он сломал руку, — сказал Нил. — И не мог играть, поэтому перевёлся сюда в качестве помощника тренера. Я предположил, что он последовал за Эндрю. — Я привез его сюда, — сказал тренер. — Он появился в моем гостиничном номере на зимнем банкете с окровавленной рукой, не хотел, чтобы мы сообщали Воронам или везли его в больницу, поэтому Эбби перевязала его как могла, а позже я посадил его с нами в автобус до Южной Каролины. — Это не имеет смысла, — сказал Нил. — Как он попал с горнолыжного курорта к тебе в отель? — Он не был в горах, — сказал тренер. — Но он сломал руку во время катания на лыжах? — сказал Нил. — Чушь собачья! — сказал Ваймак. — Это был не несчастный случай. Нил уставился на него пустым взглядом, а Ваймак коротко кивнул, после чего начал объяснять. — За несколько дней до зимнего банкета Юго-Восточного округа в КРЭ проходило собрание, посвящённое окончанию года. Советники NCAA заставили всех говорить о Рико и Кевине. По их словам, у них были некоторые опасения по поводу сезона. Они были уверены, что Рико сдерживает Кевина, что Кевин не выкладывается по полной, чтобы не затмить Рико на площадке. Они хотели узнать, не виноват ли в этом тренер Морияма. В ответ Морияма поставил Рико и Кевина друг против друга. — Рико выиграл, — продолжил тренер. — Но я думаю, что он получил её не совсем честно. Если бы это было так, возможно, все сложилось бы по-другому. Как только тренер Морияма удалил их на ночь, Рико сломал Кевину руку. Это было похоже на удар кулаком в живот. — Что? Ваймак провёл большим пальцем по тыльной стороне руки, прослеживая путь травмы Кевина. — Кевин не рассказывает о своем пребывании в Эверморе, но я могу сказать, что Рико или Морияма не в первый раз подняли на него руку. Просто в первый раз Кевину хватило ума собрать вещи и уйти. Вот тебе и семья, да? — Майло — это все, что для меня имеет значение. Я не верю в семью. — Я тоже. Он говорил серьезно. Нил наконец понял тот взгляд, который послал ему тренер в Милпорте, то совершенное понимание, которое разрушило защиту Нила. Нил вглядывался в его лицо, ища, что скрывается за этим изнеможением. Что бы ни сломило Ваймака, это случилось так давно, что он уже не испытывал горечи по этому поводу, но он определенно все еще был разбит, если так много времени уделял Лисьему корту. — Почему никто больше не знает, что сделал Рико? — спросил Нил. — Потому что Рико — Морияма, — устало ответил тренер. — Вот тут-то и начинается неразбериха. Я надеялся, что они его выбросили, — сказал тренер. — Все говорили, что Кевин больше никогда не будет играть и Эдгар Аллан был вынужден освободить Кевина от контракта с университетом из-за тяжести его травмы, а Тэцуджи не стал спорить, когда я взял Кевина в качестве помощника тренера. Я думал, что они готовы отпустить его. Но Тэцуджи взял Кевина не по доброте душевной. Он растил Кевина, чтобы тот стал звездой. Он вкладывал много времени и денег в развитие Кевина на площадке. Для Тэцуджи Кевин — ценная собственность. Любая прибыль, которую получает Кевин, по праву принадлежит Мориямам. — Но Кевин — инвалид. — У него всё ещё есть имя, — сказал тренер. У Нила голова шла кругом, пока он пытался разобраться во всём этом. — Он хочет, чтобы Кевин перевелся обратно? — Если бы он хотел, чтобы Кевин перевелся, он бы просто сказал об этом, — сказал Ваймак. — На самом деле Кевин не стал бы возвращаться, — с недоверием сказал Нил. — Не после того, что сделал Рико с ним. Ваймак посмотрел на него с жалостью. — Тэцуджи никогда официально не усыновлял Кевина. Знаешь, почему? Мориямы не верят в посторонних или равных. Тэцуджи взял Кевина к себе и занялся его обучением, но он также отдал Кевина в руки Рико. Кевин для них не человек. Он — проект. Он — домашнее животное, а на поводке написано имя Рико. То, что он сбежал — чудо. Если бы Тэцуджи позвонил завтра и сказал, чтобы он вернулся домой, Кевин бы вернулся. Он знает, что Тэцуджи сделает с ним, если он откажется. Он будет слишком бояться сказать «нет». Нил подумал, что его сейчас стошнит. Он не хотел больше ничего слышать, он и так уже слишком много услышал. Он хотел бежать до тех пор, пока все это не обретет смысл в его голове, или, по крайней мере, пока лед не покинет его вены. — Тогда зачем было затевать всю эту историю со сменой района? — Мориямы готовы получить прибыль от своих инвестиций, — сказал тренер. — Никто не надеется, что Кевин вернется, но он подписал контракт с нами, чтобы играть. Его высокомерие вдохновляет, в этом году он все еще звезда. Если он не сможет продолжать играть и выступать, фанаты и критики уйдут и забудут о нём. Тэцуджи считает, что он перегорит, поэтому ему нужно воспользоваться моментом сейчас. В этом сезоне наши команды заработают целое состояние. Люди будут следить за нами на каждом шагу и ставить на наши игры. Будут телевизионные ролики, товары и всевозможные рекламные трюки. Тэцуджи натравливает Рико и Кевина друг на друга, зная, чем это закончится. Он выложит все на стол и позволит своим «Воронам» уничтожить нас на площадке. Он получит выигрыш, навсегда закрепит за Рико статус лучшего игрока, а Кевина переведет в разряд обычных игроков. Нил тяжело сглотнул. — А что, если тренер Морияма скажет ему прекратить играть? Тренер молчал целую минуту. — Кевин смог уйти только потому, что Рико сломал ему руку. В конце концов, это была слишком большая несправедливость. Из-за этого мне хотелось бы думать, что Кевин бросит вызов Тэцуджи, но с такой же вероятностью мы никогда больше не увидим его с ракеткой. Но день, когда Кевин навсегда перестанет играть, станет днём его смерти. У него больше ничего нет. Он не был воспитан так, чтобы иметь что-то еще. Ты понимаешь? Мы не можем проиграть Воронам в этом году. Кевин этого не переживет. — Мы не можем выиграть у них, — сказал Нил. — Мы — худшая команда в стране. — Тогда пора перестать быть худшей! — сказал Ваймак. — Пришло время полететь. — Вы же не думаете, что мы сможем, — сказал Нил. — Если бы ты не думал, что сможешь, то что ты здесь делаешь? Ты бы не подписал контракт, если бы уже поставил на себе крест, — Ваймак полуотвернулся. — Мне нужно убедиться, что Кевин не перережет себе вены. Наверное, будет лучше, если он тебя сейчас не увидит. Я могу позвонить Эбби, чтобы она приехала за тобой, если ты захочешь потусоваться с остальными, но мне нужно, чтобы ты держал это в секрете от своих товарищей до июня. Мне нужно время, чтобы понять, как мы будем вести себя в этом сезоне. — Я ничего не скажу, — сказал Нил, сделав пару шагов назад. — И не беспокойтесь обо мне. Я пробегусь, навещу Майло или ещё чем-нибудь займусь. — Кевин должен уйти отсюда к четырём, — сказал тренер. — В это время Эндрю закончит с Бетси, так что Ники заберёт его по пути в её офис. Нил кивнул и ушёл, спустившись по лестнице на первый этаж. Нил подумал, что было бы ужасно, если бы Кевин вспомнил мальчика с отцом-убийцей, но это было ещё хуже. Возможно, Кевин вспоминал того мальчика, когда Кевин принадлежал к не менее ужасной семье. Нил не помнил Мориям, но они наверняка вспомнили бы его, если бы вели дела с его отцом. Мясник из Балтимора не был человеком, которого легко забыть. Как и его жена, укравшая пять миллионов долларов в ночь, когда сбежала с единственным ребенком Мясника. В течение многих лет Мясник выворачивал наизнанку своих людей, выслеживая их. Все его знакомые должны были слышать об этом. Где-то в КРЭ перекраивали и дорабатывали расписание, по которому семья Морияма должна была встретиться с Нилом в ближайшем будущем. Нил должен уйти до этого матча. У него не было выбора. Он играл бы до матча с Воронами, а потом сбежал бы с сыном. Если повезет, то матч придется на конец осеннего сезона, он не станет сильно рисковать линией нападения, уходя в отрыв. Задерживаться даже на такой срок было глупо и убийственно. Нил знал, что им нужно уезжать сейчас, до того, как они встретятся с его товарищами по команде, или КРЭ предаст его имя огласке, или он когда-нибудь выйдет на площадку с Кевином Дэем под руку. Раньше это казалось приемлемым риском, поскольку никто из людей его отца не занимался спортом. Вероятность того, что кто-то из них увидит его по телевизору во время матча, была ничтожно мала, лишь бы Кевин не вычислил его и не выдал. Теперь, когда он знал, кто такие Мориямы, и знал, что они будут следить за ним, не было никакого смысла оставаться и рисковать тем, что отец узнает о Майло. Нил вырос, задаваясь вопросом, почему Кевин и Рико оказались в той комнате восемь лет назад и как они это преодолели. Он задавался вопросом, почему их удача и обстоятельства сложились так по-разному, что они смогли стать звездами мирового масштаба, в то время как жизнь Нила так быстро вышла из-под контроля. Он ненавидел и боготворил их всю свою жизнь, завидуя их успехам и отчаянно желая, чтобы они преуспели. Теперь казалось, что он все время ошибался; Кевин тоже не избежал этого. Что бы они ни делали и кем бы ни стали, возможно, они никогда не смогут этого сделать. Нил с такой силой распахнул дверь на лестничную клетку, что она ударилась о стену, и побежал, не успев преодолеть и половины вестибюля. Не добежав до улицы, он разогнался до такой скорости, что едва не упал, но не смог угнаться за своими мыслями. Он добрался до дома Аманды за 15 минут. Она жила не слишком далеко, но достаточно, чтобы, если Нила когда-нибудь разоблачат на корте, у Майло была достаточная фора, чтобы уйти и не оглядываться. Это ещё не было тем, что они обсуждали. Нил не хотел к этому прибегать. Но теперь он был сам по себе. Он поклялся матери, что не позволит ни отцу, ни его людям тронуть сына. Нил вспотел и запыхался к тому времени, когда Аманда впустила его. — Ты ведь не бежал сюда? — спросила Аманда. Нил не потрудился ответить на этот вопрос. — Аманда, где Майло? Аманда поджала губы. — Зови меня Мэнди. Все так делают. Майло в гостиной. Нил последовал за ней в гостиную, где Майло сидел рядом с кофейным столиком и читал, держа книгу прямо перед собой. Он вздрогнул, услышав шаги, но бросился к Нилу, когда увидел его. — Мамочка! — он ухмыльнулся и бросился в объятия Нила. Нил сжал его так сильно, как только мог, не причиняя сыну боли. Ему нужно было это — его ребенок в объятиях, живой и здоровый. — Как так получилось, что ты здесь? Ты сегодня не играешь? Куда ты делся утром? — спросил Майло. — Просто отправился на пробежку. Но сейчас я свободен, так что, может, пообщаемся? Майло был полон энтузиазма, его улыбка выдавала маленькие ямочки на щеках и веснушки на носу. Нил не знал, но Майло был почти точной копией того, как он выглядел в детстве. Мать Нила упомянула об этом, когда Майло исполнился год, сравнивая их, когда она испытывала ностальгию. Она сказала, что с каждым днем он всё больше и больше похож на маленького Натаниэля. Однажды эти слова прозвучали с горечью, Нилу не нужно было спрашивать, почему. Мэнди появилась рядом с ним и похлопала Нила по плечу. — Он умеет читать — удивительно хорошо для трёхлетнего ребёнка. Он сказал мне, что уже знает свои буквы и читает почти два года? Нил поджал губы. — Я бы не назвал это чтением. Сначала он просто переписывал слова, которые видел в книгах, пока они не становились похожими. Потом он просил меня помочь ему произнести их. По-настоящему он начал читать только несколько месяцев назад. — И всё же. Он удивительно смышленый для своего возраста. Ты собираешься записать его в какой-нибудь детский сад? Нил нахмурился. — Нет. Я… Я не могу позволить ему пойти в государственную школу. Мэнди хмыкнула. — Ты всегда можешь отдать его на домашнее обучение. Я могу взять на себя его образование, если хочешь. Нил обдумал это. — Я подумаю об этом, — удовлетворенная этим ответом, Мэнди направилась на кухню. —Что ты читаешь? — спросил Нил. Майло повернулся и поднял свою книгу с того места, где она лежала. Это была небольшая потрёпанная книжка в мягкой обложке с именем Мэнди, нацарапанным на корешке. Майло перевернул её, чтобы прочитать название. Франкенштейн, Мэри Шелли. Нил хмыкнул. Он никогда не читал эту книгу и даже не знает, хороша ли она. — Почему бы тебе не рассказать мне о своём дне? Мысли Нила звучали слишком громко. Ему нужно было думать о чем-то другом. Может быть, если дать Майло возможность поболтать о чем угодно, то это поможет. Майло начал со своего утра, с того, как он проснулся раньше Ваймака и наблюдал, как тот спал полчаса, прежде чем встал на работу, он чуть не умер от сердечного приступа, когда заметил ребенка, наблюдавшего за ним из изножья кровати. Это было хорошим отвлекающим маневром, и Нил постарался отреагировать, когда это было необходимо, чтобы Майло знал, что он его слушает. Через несколько часов Нил решил, что пора уходить, оставив Майло с Мэнди на обед. Он остановился в дверях, наблюдая за тем, как Майло идёт за Мэнди на кухню, оживленно пересказывая что-то, что он прочитал в своей книге. Нил чувствовал себя не в своей тарелке, не понимая, что он вообще чувствует. Майло выглядел довольным. Это слово что-то перевернуло в внутри Нила, он с тоской понял, что Майло начинает обживаться здесь, в Пальметто. Слова матери чуть не свалили его с ног, когда он покачнулся. Если он думал, что они обосновались, это означало, что пора снова уезжать. Но они только что приехали. И, возможно, расслабленное и веселое выражение лица Майло было тем, что Нил не мог позволить себе разрушить. Ещё немного.