Конец игры

      — Они решили созвать совет сект до начала празднований Чуньцзе. И пока шиди Лю останется на пике целителей, школа может просить лишь мастера Шэнь.       Юэ Цинъюань светился бодростью и доброжелательностью так ярко, словно это и не он буквально прошлым вечером с бесконечно уставшим видом подпирал стену в Доме целителей. Но судя по тому, как Шэнь Цинцю едва заметно кривил губы, абсолютно никакого восторга солнечно-позитивный утренний визитер у него не вызывал, вот только и прогнать того прочь при таком количестве свидетелей он не решался. Зато беззвучно постукивающий по раскрытой ладони веер с головой выдавал повышенную степень раздражения лорда Цинцзин.       В отличие от Учителя, Шэнь Юань успел раза три поблагодарить небеса и всех возможных богов за то, что Юэ Цинъюань внезапно явился на пик этим утром в сопровождении нескольких учеников, демонстративно обставив свой визит как официальный. И если бы не глава Юэ, утренняя тренировка наверняка превратилась бы в публичную порку одного окончательно угодившего в дерьмо младшего ученика.       — Тем более, — Юэ Цинъюань дружелюбно улыбнулся застывшим неровным строем ученикам, — что шиди Шэнь не так давно упоминал о необходимости практики для младших учеников.       Сопение Мин Фаня прямо над левым ухом Юаня стало громче, а по строю пробежались едва слышные шепотки. Воодушевленное возбуждение учеников не укрылось от Шэнь Цинцю — Учитель чуть сильнее шлепнул веером о ладонь.       — Как же все так удачно сложилось, глава Юэ, — неизменно ледяным тоном произнес он, — что из всех прочих пиков только Цинцзин сейчас может отправить помощь в Шуанху?       Шуанху? Что за Шуанху? Шэнь Юань сосредоточенно покопался в памяти, но не смог припомнить ни одного эпизода в новелле, который был хоть как-то связан с этим названием. Может, это был какой-то сгенерированный кусок сюжета, который должен был закрыть гигантскую дырень под названием “годы обучения Ло Бинхэ минули в мгновение ока”?       Погрузившись в собственные мысли, Шэнь Юань пропустил мимо ушей ответ Юэ Цинъюаня и вновь вернулся к происходящему вокруг, лишь когда лорд Цинцзин процедил короткое:       — Хорошо.       Кажется, сияние ауры позитива вокруг Цинъюаня в этот момент стало еще ярче.       — Какие вещи потребуются? Я дам все, что назовет шиди.       Да он же тебя ни во что не ставит, чего ты так радуешься, — мрачно подумал Шэнь Юань, но тут же вздрогнул, потому что взгляд сине-зеленых глаз оказался нацеленным прямо на него, словно Учитель сумел прочитать его мысли и теперь желал прожечь в наглом ученике дыру.       — Думаю, лучше обсудить это в тепле, — пристальный взгляд Шэнь Цинцю чуть сместился куда-то за левое плечо Юаня, — Мин Фань. Если младший ученик не знает, куда себя деть от безделья, то потрудись найти ему занятие.       — Да, Учитель!       Энтузиазм в голосе старшего ученика заставил Шэнь Юаня насторожиться. Не то чтобы он надеялся избежать наказания за вчерашнее, наоборот, даже успел смириться с тем, что Шэнь Цинцю не побрезгует воплотить в жизнь свою угрозу напялить на него ошейник или и вовсе вышвырнет из школы, но…       — Продолжайте тренировку, после полудня урок каллиграфии в Павильоне заката, — Шэнь Цинцю запахнул рукава, наконец убрав свой убийственный веер с глаз долой, и развернулся. — Прошу главу следовать за мной.       Уважительно склонившись вслед уходящим лордам вместе с остальными учениками, Шэнь Юань украдкой облегченно выдохнул. Вот только момент облегчения продлился недолго, поскольку еще до того, как он разогнулся из поклона, чья-то крепкая рука вцепилась в его шею, заставляя замереть в полусогнутом положении.       — Учитель велел найти способ развеять твою скуку, звереныш.       О, черт…              Система вернула ему контроль над телом в тот самый момент, когда дозорный передал потерявшегося младшего ученика прямиком в руки Мин Фаню, топтавшемуся на пороге дома Учителя.       Не ожидавший такого сюрприза Шэнь Юань попросту оказался на земле, пока мозг, вновь получивший руль в свои руки, отчаянно пытался понять, в какую сторону его нужно проворачивать.       Было ли то везением, что Шэнь Цинцю уже готовился ко сну и единственным свидетелем окончательного позора Ло Бинхэ стал старший ученик, Юань старался не думать. Но пока он в очередной раз за этот блядский вечер пытался подняться на подрагивающие ноги пусть теперь уже и по собственной воле, Мин Фань с мрачным лицом выслушал короткое пояснение ситуации от заклинателя.       Если дозорный смотрел на ползавшего на четвереньках мальчишку с явной долей сочувствия, то взгляд темных глаз старшего ученика не обещал ничего хорошего. И это самое «ничего хорошего» наступило ровно тот момент, когда заклинатель верхом на мече растворился в ночном небе.       Ухватив вяло отбрыкивавшегося шиди за воротник, Мин Фань без лишних церемоний проволок его прямо по земле к дровяному сараю и швырнул в горько пахнущую древесиной темноту. Дверь захлопнулась с громким треском, а следом о петли брякнул наружный запор.       — Утром Учитель решит, что с тобой делать, — донесся до Шэнь Юаня голос шисюна, — и только посмей испариться отсюда за ночь.       За ночь Шэнь Юань никуда не испарился. Он вообще потерял всякое желание даже просто шевелиться — так и пролежал, свернувшись подрагивающим калачиком на своей скудной лежанке, пока снаружи не забрезжил рассвет. Чуть погодя по его душу по обыкновению явился Мин Фань, тычками и пинками сопроводив на утреннюю тренировку, где их уже ждал Шэнь Цинцю собственной персоной. И судя по тому, что впившийся в Юаня взгляд Учителя больше напоминал пару ледяных копий, тот уже был прекрасно осведомлен о ночных похождениях младшего ученика. Вот только прилюдное линчевание так и не свершилось — абсолютно внезапно на Цинцзин явился «герой без плаща» Юэ Цинъюань с каким-то Очень Важным Делом и переключил все внимание на свою более весомую персону, а исполнение наказания легло на плечи старшего ученика.       Шэнь Юань ожидал чего угодно: что его изобьют плетью до полусмерти, отправят наматывать круги вокруг пика до кровавых мозолей и потери сознания или даже просто скормят каким-нибудь демоническим тварям из ближайшего леса. Но точно не того, что Мин Фань притащит его на общую кухню ученического дома и велит отдраить все до блеска, приставив к нему наблюдателем другого ученика.       Так, оставшись лишь в компании огромного и весьма грязного кухонного помещения, жалкого куска ветоши вместо тряпки и представителя «обезьяньего трио» вместо надсмотрщика, Шэнь Юань медленно моргнул.       То есть… Бить его не будут? Или будут, но не сейчас?       Нервно рассмеявшись сквозь зубы, он скомкал ветошь и отбросил ее в сторону.       — Эй, блаженный, — окликнул его от двери довольный своим господствующим положением ученик, — шевелись, тут должно все сиять чистотой до полудня!       — Слушаюсь и повинуюсь, — на грани слышимости процедил Шэнь Юань и взялся за пустое ведро.       — Чего ты там бормочешь?       — Говорю: воды надо набрать!       За водой, к счастью, не пришлось идти аж к источнику в роще — на заднем дворе кухни имелся аналогичный родник, для удобства стекающий в прямоугольный каменный водоем. И пока «надсмотрщик» отпускал тупейшие шутливые советы вроде «быстрее тут все будет языком вылизать», Шэнь Юань натаскал воды в большую железную посудину, висевшую над очагом. Он еще не настолько сошел с ума, чтобы пытаться отмыть запекшийся жир пополам с пылью ледяной водой. И поскольку этот мир пока что был далек от изобретения облегчающих жизнь моющих химических средств, то пусть хотя бы вода будет горячей. А пока она нагревалась, Юань принялся убирать заполонившую все горизонтальные поверхности посуду.       Судя по всему, ученики были предоставлены сами себе и еду в том числе готовили самостоятельно. Чистые стопки посуды перемежались небрежными кучками грязной, кое-где даже остались объедки или вовсе нетронутые ингредиенты для обеда. Полнейший хаос, свойственный самому типичному школьному общежитию.       Монотонный ли труд окончательно опустошил голову или это организм попросту устал психовать несколько дней подряд, но Шэнь Юань ощущал себя на удивление спокойным. Однако вместе с безмятежностью пришло еще и безразличие. Какая теперь разница, что с ним произойдет дальше? Выхода нет. Помощи не будет. Побег невозможен. Даже умереть нельзя, но умирать он и не хотел.       Игры со смертью и так были неотъемлемой частью его той, настоящей, жизни. Получивший при рождении целый букет хронических, врожденных и врожденно-хронических болезней, самой незначительной из которых была ужасная близорукость, Шэнь Юань привык к мысли, что его жизнь никогда не будет полноценной. Именно поэтому он так любил фэнтезийные новеллы и их околобожественных протагонистов, преодолевающих собственными силами все невзгоды. И очутиться в теле пусть даже избитого и недокормленного подростка, который тем не менее обладал крепким здоровьем, демоническим иммунитетом и острым зрением, было равносильно бесценному подарку. Хотя бы этому Юань все еще мог искренне радоваться, даже оказавшись в этом дурацком кошмаре, выхода из которого попросту не было.       Глядя на рыжевато-серые разводы, украсившие рукава и подол верхнего ханьфу, он только вздохнул. Похоже, генеральная уборка на общей кухне окончательно приведет в негодность его многострадальную ученическую форму. Еще вчера утратившая свою белизну одежда теперь своим состоянием близилась к той самой ветоши, которой Шэнь Юань остервенело натирал столы. Соученик не преминул отпустить по этому поводу несколько ядовитых комментариев, но Юань с легкостью его проигнорировал. Похоже, что после всего пережитого у него появился иммунитет к идиотским оскорблениям тупых школьников. Надо же, и тут сплошной буллинг…       В конце концов «надсмотрщик» устал кидаться подколками в непробиваемую стену полнейшего игнора и уселся на пороге спиной к Шэнь Юаню, судя по звукам принявшись мастерить из травинок свистульку.       Без постоянного пристального внимания заниматься уборкой стало куда проще. Рассортировав посуду на чистую и грязную, Юань с некоторым трудом уместил вторую в явно предназначавшуюся для ее мытья объемную лохань. Интересно, уборка свинарника на общей кухне подразумевает и необходимость надраить за учениками грязные тарелки и сковороды? Если да, то тут он и до заката не справится, куда уж до полудня. Впрочем, хотя бы соскрести с них объедки он вполне мог.       Странное этого было ощущение — выбрасывать еду, когда собственный желудок подвывает от голода. Но размазанный тонким слоем липкий рис, остатки тушеных овощей и какой-то вонючей рыбы вызывал исключительно отвращение. Думал ли Мин Фань, отправляя его на кухню, что младший ученик голодал уже как минимум два дня? Может, это было обязательным пунктом в списке «сто и один способ унизить Ло Бинхэ» — заставить его втихаря давиться чужими объедками? А потом и вовсе можно предъявить ему кражу еды или что-то в этом роде, ведь в первый день Мин Фань с большим удовольствием нарек его вором.       — Ты становишься чертовым параноиком, — невесело проворчал Шэнь Юань, выбрасывая очередную порцию заветрившихся овощей.       Он разобрал почти весь бардак на столе возле печи, когда в дальнем углу за нагромождением котелков разного размера ему попался плотно прикрытый плетеной бамбуковой крышкой трехъярусный короб, от которого все еще исходило слабое тепло.       Осторожно подцепив край крышки, Шэнь Юань с любопытством приподнял ее. Его мгновенно окутало облачко ароматного пара. Внутри короба в несколько рядов лежали знакомые белые булочки. Во втором отсеке тоже обнаружились сложенные бок к боку аккуратные маньтоу. И в самом нижнем тоже.       Рот мгновенно наполнился слюной. Нет, все же это долбаная изощренная пытка. Ладно бы еще мерзкие объедки или совершенно не вызывающие аппетита сырые овощи, но эти идеальные, никем не тронутые булочки, которые являлись единственной испробованной им в этом мире едой, чей вкус буквально ощущался на языке…       Шэнь Юань спешно запихнул в рот ароматную маньтоу целиком прежде, чем успел понять, что именно делает. Что-то мазнуло по щеке, скатившись от уголка глаза вниз к краю челюсти. Ощущение повторилось и на второй щеке. Проведя пальцами по подбородку, Юань с некоторым удивлением обнаружил на них влагу.       Картинка перед глазами затуманилась, из забитого мягкой булочкой рта вырвался задушенный всхлип.       Он плачет? Почему он плачет? Снова Система забавляется с телом Ло Бинхэ? Нет, не похоже… Тогда было совсем другое ощущение. Значит, это его собственные слезы?       Шэнь Юань пугливо оглянулся на сидевшего в дверях ученика, но тот был слишком увлечен своей поделкой, чтобы что-то заметить. Непрошенные слезы безостановочно стекали по щекам, щекоча подбородок и шею. Маньтоу, к счастью, удалось хотя бы частично прожевать, но крупные куски все равно царапнули горло и с большой неохотой двинулись вниз по пищеводу.       Отчаянно хотелось раскашляться, но Юань зажал рот ладонью.       Нельзя привлекать внимание. Нельзя.       До чего же ты дошел, Шэнь Юань? Втихую суешь в рот ворованную еду только ради того, чтобы не откинуться от голода. Еще и плачешь над ней, как на поминках близкого родственника. Так глупо…       Он вдруг ощутил облегчение, словно крепко затянутый под ребрами узел из переживаний последних дней внезапно ослаб, позволяя наконец дышать полной грудью. Даже рассмеялся тихо от мысли, что будущий всесильный демонический владыка прямо сейчас должен драить общую кухню и давиться пустым тестом.       Нет, нельзя сдаваться. Все не может закончиться тем, что он смирится со своей горькой участью и просто пассивно позволит потоку сюжета тащить себя на дно бесконечной Бездны. Пусть Система и способна в любой момент вынудить его действовать по сценарию своим безумным методом, но все же и Шэнь Юань нашел способы давления на этот недоделанный кусок искусственного интеллекта. Просто пока придется подыгрывать ей и искать способ выбраться отсюда. Невозможно, чтобы выхода не было, просто не в интересах Системы отпускать свою игрушку.       Слезы наконец иссякли, и Юань спешно утер лицо наиболее чистым участком рукава. Уже без всякого зазрения совести он выудил из короба с маньтоу еще пару булочек и, завернув их в подвернувшийся под руку капустный лист, спрятал за пазуху.       Чуть поменять порядок оставшихся в коробе маньтоу и вуа-ля — вряд ли кто-то вообще заметит недостачу.       Шэнь Юань снова налег на тряпку, представляя на месте не очень чистого стола надменно-ледяное лицо Шэнь Цинцю, кислую физиономию Мин Фаня и гипотетический фейс треклятой Системы. Если уж Система так хочет от него идеальной актерской игры, то он покажет этому дрянному миру самого лучшего Ло Бинхэ. Станет настолько хорошим учеником, насколько это вообще возможно, чтобы Шэнь Цинцю подавился собственным веером от зависти.       И начнет с того, что отдраит этот чертов свинарник до зеркального блеска.              По лицу Мин Фаня было не понять, доволен он или нет. Однозначно озадачен, возможно немного растерян, или даже самую капельку поражен, но точно не зол.       — Ты… — хмуря широкие брови, произнес он и поджал губы, явно пытаясь подобрать нужный эпитет.       Потребовалась по меньшей мере еще одна попытка, прежде чем старший ученик наконец выдал итоговый вердикт:       — Неплохо.       Шэнь Юань лишь коротко кивнул в ответ.       Неплохо. Конечно, неплохо. Если говорить по правде, то даже охренеть как хорошо. Пришлось приложить немало усилий, но к возвращению старшего ученика прежде неопрятная и захламленная кухня стала хотя бы отдаленно походить на обитель божества чистоты. Даже подпевала Мин Фаня удивленно вылупил глаза и замотал головой на подозрительный взгляд шисюна в свою сторону.       Но все было бы слишком просто, если бы Мин Фань закончил на том, что похвалил Ло Бинхэ и отправил его на все четыре стороны.       — Будешь убирать здесь каждый второй день, — велел он и повернулся, намереваясь уйти, — Идем, Учитель ждет.       Как бы не хотел Юань держаться подальше от Шэнь Цинцю хотя бы сейчас — а в идеале и вовсе всегда, — некоторые события всегда будут неизбежными. И самыми неизбежными в данном случае являются учительские оплеухи.       Павильон заката оказался изящным, практически воздушным строением, в котором плоскую крышу держали на себе не стены, а украшенные растительными узорами резные столбы. Видимо, свое название он получил благодаря тому, что отсюда открывался великолепный вид на закат над далеким лесом, но сейчас солнце едва вышло из зенита, а пространство между опорными столбами и вовсе загородили ширмами из-за холодной погоды.       Внутри павильона и правда было очень тепло, чему дополнительно способствовало несколько жаровен. Разбившиеся на группы ученики заняли места вдоль длинных столов. Младшие старательно марали бумагу под присмотром старших, и все выглядели крайне сосредоточенными на своем занятии даже несмотря на то, что размещенное в центре на небольшом возвышении кресло с высокой резной спинкой пустовало.       Усадив Шэнь Юаня на краю самого дальнего от учительского места и, как следствие, самого пустого стола, Мин Фань шлепнул перед ним стопку неказистых листов бумаги, больше напоминавших чью-то уже использованную промакашку, и молча ушел.       Это… следующий этап наказания или что?       Кончиками пальцев Шэнь Юань пролистал бумажки, словно опасаясь, что они внезапно превратятся в ядовитую змею и вцепятся ему в руку, но конечно ничего подобного не произошло. Сидевшие за одним столом с ним ученики, судя по всему на пару-тройку лет младше Ло Бинхэ, в два раза усерднее принялись изображать бурную деятельность, словно опасаясь, что Шэнь Юань заговорит с ними. Зато обнаружившаяся через два стола от него Нин Инъин радостно помахала ему и заулыбалась, полностью игнорируя своего соседа, который изо всех сил старался привлечь ее внимание. Шэнь Юань поспешно опустил взгляд обратно на бумагу.       Надо полагать, Мин Фань велел ему заниматься каллиграфией вместе с остальными? А в чем подвох?       Подвох оказался в намертво засохшей кисти и тушнице, чья испещренная глубокими трещинами поверхность больше напоминала землю, что столетиями не видела воды.       Если бы это безобразие увидел сейчас покойный дед Шэнь Юаня, то наверняка его бы повторно хватил удар — старый господин Шэнь был крайне консервативным любителем всего древнего и традиционного, в частности каллиграфии ранних династий. И эта его любовь благополучно стала спонсором одной из детских травм для младшего внука, которого ежедневно заставляли выписывать иероглифы до ломоты в запястье.       Забавно было бы глянуть на реакцию Шэнь Цинцю, если бы он узнал о том, что его негодный деревенщина-ученик занял первое место в конкурсе каллиграфии по стране в старшей школе. Правда свой талант, как ни крути, придется скрывать. Во-первых, едва ли от Учителя можно ждать чего-то хорошего в сторону любых достижений Ло Бинхэ. Во-вторых, иссушеную окаменелость на писчих принадлежностях не спасет даже ведро воды, а Юаню, по всей видимости, предлагалось… облизать кисть?       С сомнением покатав кисточку по столу, Шэнь Юань отложил ее в сторону. И как раз вовремя, потому что в павильон неспешно вплыл Шэнь Цинцю, сопровождаемый семенящим следом Мин Фанем. Перешептывания, шорох кистей и шелест бумаги в тот же момент будто бы стали еще тише.       Не снимая теплого мехового плаща, Учитель опустился на свое почетное место и без особого интереса обвел взглядом учеников. Мин Фань как образцовый прислужник замер у спинки учительского кресла, заложив руки за спину. Взгляд темных глаз тут же метнулся к Шэнь Юаню, и явно недовольный бездельем младшего ученика Мин Фань скривился.       Коротко передернув плечами, Шэнь Юань вновь взялся за кисть и демонстративно ткнул ею в тушницу — затвердевший кончик глухо цокнул о камень.       Реально, что ли, плюнуть в эту бесполезную тушницу?       Пока Шэнь Юань делал вид, что увлеченно скребет кистью дно тушницы, Мин Фань чуть склонился к уху Шэнь Цинцю, что-то тому втолковывая. Учитель по прежнему выглядел абсолютно незаинтересованным в происходящем вокруг, поэтому сложно было определить, на что именно в этот раз жалуется ему старший ученик; но хотя бы в сторону Шэнь Юаня Цинцю не смотрел.       «Урок» продолжался около двух часов. За это время Шэнь Цинцю не сделал ровным счетом ничего, что полагалось адекватному наставнику. Только и сидел с отмороженным видом, поигрывая своим дурацким веером и наблюдая, как ученики старательно возят кистями по бумаге. Шэнь Юань тоже пытался изобразить что-то сухой кистью, но добился только того, что один из листов бумаги оказался продырявлен. Весь остаток времени он забавлялся тем, что украшал дырявый листок узором из точек. И, когда над головами учеников раздался мелодичный перезвон, лист оказался заполнен дырочками больше чем наполину.       Едва заслышав местный аналог школьного звонка, ученики дружно встали со своих мест и, низко поклонившись все еще изображавшему каменную статую Учителю, принялись собирать писчие принадлежности.       — Пусть останутся те, чьи имена я сейчас назову, — Мин Фань чуть повысил голос, стараясь перекрыть шум общей возни. — Ян Чэн…       Шэнь Юань не особо вслушивался, чьи имена перечислял старший ученик. Он планировал попросту сгрести свои убогие листы и по-тихому слинять из павильона, затерявшись в толпе. В конце концов, судя по описанию из новеллы, где-то рядом должна располагаться библиотека пика, и было бы замечательно поискать там нормальный учебник…       — Ло Бинхэ, — громом среди ясного неба прозвучало имя, которое Шэнь Юань никак не ожидал услышать из уст Мин Фаня. — Подойди. Быстро.       Деваться было некуда. Прижав к груди стопку бумажных листов, как единственный щит, Шэнь Юань приблизился к учительскому насесту. Нин Инъин, которой не посчастливилось оказаться в числе избранных, тут же встала рядом с ним, словно готовясь защищать от Учителя, Мин Фаня и всего мира разом.       Но ни Шэнь Цинцю, ни Мин Фань не торопились нападать. Убедившись, что все девять названных им учеников столпились перед Учителем, Мин Фань вновь шагнул назад за высокую спинку кресла. Шэнь Цинцю же «ожил» только тогда, когда павильон почти опустел.       Пристально изучив оставшихся учеников, Учитель наконец соизволил заговорить.       — Будьте готовы, через три дня мы покидаем пик. Вы все еще ни разу не бывали на поручениях ордена во внешнем мире, и я думаю, что это прекрасный шанс продемонстрировать свои умения. Я возьму вас в качестве сопровождения на грядущее задание.       Ученики разом оживились.       — Учитель, а что это будет за задание? — голосок Нин Инъин звенел от радостного предвкушения, и Шэнь Юань с трудом удержался от желания прикрыть ладонью болтливый рот девушки.       Да что же ты вечно лезешь без спросу, буйная дамочка?!       Но Шэнь Цинцю отреагировал на бесцеремонность ученицы на удивление спокойно.       — Недалеко от хребта есть небольшой город под названием Шуанху, — терпеливо объяснил он, не меняя своих промороженных интонаций, — вы можете знать его благодаря ярко-синей краске для одежды. Один из крупных торговцев, занимающийся как раз продажей краски, страдает от нападок демона. По его просьбе секта поручила пику Цинцзин разобраться с этим делом.       Услышав про демона, ученики возбужденно загомонили.       — А-Ло, представляешь, настоящий демон! — излишне громко прошептала Нин Инъин, склонившись к Юаню.       Учитель поднял ладонь, призывая всех к тишине, и гомон мгновенно стих.       — Не обманывайтесь, это не увеселительная прогулка. Вы отправляетесь на официальное задание, и малейшая ваша ошибка станет грязным пятном на репутации не только пика Цинцзин, но и всей секты. Надеюсь, мне не нужно говорить, что будет с тем, кто эту ошибку допустит?       — Да, Учитель!       Ученики как по команде дружно согнулись в поклоне. Чуть замешкавшийся Шэнь Юань был на все двести процентов уверен, что последний вопрос был обращен лично к нему.       Не дождешься, чертов змей. Этот ученик собирается показать класс.       — Свободны, — коротко махнул сложенным веером Шэнь Цинцю, — выезжаем на рассвете через три дня.       — Как же интересно! — светящаяся от нетерпения Нин Инъин ухватила Шэнь Юаня за рукав, намереваясь утащить прочь из павильона, но совершенно предсказуемо ей не позволили это сделать.       Крепкая хватка Мин Фаня медвежьим капканом сомкнулась на плече Юаня, заставляя того оставаться на месте.       — Иди на обед одна, шимэй, — ласково произнес старший ученик, — С ним хочет поговорить Учитель.       — Ох, хорошо, — радость на лице девушки поугасла, — увидимся позже, А-Ло!       Впервые Шэнь Юань ощутил острое желание первым вцепиться в руку надоедливой девчонки и умолять забрать его отсюда, но вместо этого лишь мрачно проводил взглядом ее и последних уходящих учеников.       В павильоне теперь остались лишь Учитель и его два ученика: бесценный старший и мальчик-для-битья младший. Мин Фань усилил хватку, вынуждая Шэнь Юаня повернутся лицом к Учителю.       Шэнь Цинцю продолжал восседать в кресле с таким видом, словно являлся не много ни мало самим Императором поднебесной, горделиво возвышающимся над головами смертных на своем золотом троне. Юань привычно сосредоточил все внимание на веере в его руках — драгоценный аксессуар был куда более красноречивым, чем отмороженно прекрасное лицо Учителя. И прямо сейчас веер вновь похлопывал по раскрытой ладони, демонстрируя явное раздражение.       — Кажется, мы только вчера об этом говорили. И ты дал мне обещание.       Веер хлопнул о кожу чуть громче и замер.       Шэнь Юань до боли сжал зубы. Конечно он помнил, правую щеку все еще слегка саднило, и от одного вида треклятого веера это ощущение стало куда отчетливее.       — Отвечай Учителю, — злобно прошипел ему на ухо Мин Фань, впиваясь пальцами в плечо.       — Д-да, Учитель.       Ох, он хотел ответить. Очень хотел ответить, и сделать это совсем другим способом, который вскипевшая демоническая кровь весьма одобряла. Но пусть лучше его считают жалким и никчемным, чем буйным безумцем.       Шэнь Цинцю медленно поднялся на ноги. Изящным жестом подобрав полу плаща, он спустился с возвышения и приблизился.       — Я не так много требую от своих учеников.       Он неторопливо обогнул замерших на месте мальчишек, поигрывая веером. Волочившийся по полу край белоснежного плаща навевал ассоциацию с хвостом огромной белой змеи.       — Быть послушными. Быть дисциплинированными. Помнить о чести и долге…       Он остановился, оказавшись прямо за спинами учеников.       — И не лгать.       Что-то обжигающе-холодное внезапно скользнуло по шее Шэнь Юаня чуть ниже кадыка, но он был не в силах даже шевельнуться, ровно как и контролировать мелкую дрожь охватившую все тело.       — Ты мне солгал, звереныш.       Ледяная петля резко затянулась, перекрывая дыхание.