vergebung

      Тяжесть баскетбольного мяча в руке ощущается великолепно, особенно когда он отскакивает от асфальта, находит свое идеальное место в ладони и… летит. Тёмный зрачок отражает его в себе и тот момент, когда он с высокой точностью попадает в кольцо.       На университетской площадке никого, пара вот-вот кончится. Может быть, кто-то наблюдает за ним из окна, мечтательно вздыхая, Чонгук же пусто и едва ли удовлетворенно смотрит, как мяч укатывается под скамейку и не спешит его подбирать. Вытирает футболкой пот с лица.       Последнее время зверь внутри Чонгука беснуется и это действительно беспокоит. Он то радуется, то злится, его переполняют эмоции и, кажется, он немного оживает. Тот, кто последние годы дышал через раз, тихо поскуливая, сейчас соскребает свои последние силы и старается твёрдо встать на лапы. Старается сделать последний рывок к тому, кому его хозяин боится показаться на глаза. — Потрясающе! — в спину Чонгука врезается весёлый голос и звонкие хлопки ладоней. — Мне всегда было интересно, почему ты не хочешь вступить в баскетбольный клуб? Такой талант пропадает.       Альфа смотрит краем глаза, как его обходят и дергает головой, направляясь к скамейке, чтобы забрать свои вещи. — Я был бы не против увидеть тебя в баскетбольной форме, — смеется, — с твоими навыками, уверен, ты стал бы капитаном.       Чонгук кривится. Чужая лесть чувствуется ядом на языке. — Чего тебе, Пак? — Откуда грубости столько? — дует свои пухлые губы омега и подскакивает к Чонгуку. Садится на скамейку, ногу на ногу закидывает. — Давно с тобой не разговаривали. Я соскучился. — Три дня, — душит в себе желание послать парня куда подальше. — Целых три дня, — наигранно удивляется Чимин, прикрывая рот ладошкой и охая, — иногда мне кажется, что ты забываешь обо мне. Совсем перестал здороваться.       Наверное, Чимину не стоит знать, что альфа и помнить его не хочет. Ни его имени, ни внешности, ни голоса и даже противного запаха, от которого уже давно тошнит. — Занят, — отрезает Чонгук. Хватает сумку и, подбирая мяч, уходит с площадки. Настырный омега срывается за ним. — Прогуляемся? — Много дел. — Ну Чонгук-и, не будь таким злым, знаю же, что нет никаких дел, — Чимин не отстаёт даже тогда, когда альфа ускоряет шаг. — Готов поспорить, если бы на моем месте был тот заморыш, — выплевывает слова, кривя губами, — ты бы не думая отправился куда угодно. Это разбивает мне сердце!       Чонгук резко останавливается и смотрит на омегу. Внутри что-то сжимается, колющее и неприятное. Не может понять из-за чего: из-за упоминания Юнги в целом или того, с каким пренебрежением это сказано. Даже через много лет, тая обиду, Чонгук не может себе позволить хотя бы мысленно грубо отозваться о том, по кому скулит его зверь. — Так какого хрена ты еще здесь и трахаешь мой мозг? — рычит он.       И удивляется откуда столько злости, но по какой-то причине не жалеет. В следующую секунду, когда не видит на лице Чимина никаких эмоций, кроме глупой пустой улыбки, скалящий зубы и рычащий зверь внутри стихает. Альфе всегда было сложно понять этого парня. То ли он до ужаса глупый, то ли за глупостью своей умело прячет жуткое чудовище. — Соскучился, сказал же, — Чимин как ни в чем не бывало жмет плечами и щурится, всматриваясь в чужие чёрные глаза, да так хитро, что Чонгуку становится не по себе. — А ещё Юнги твой, кажется, кого-то себе нашёл, — хихикает, пристально наблюдая. — И что с того? — резко и холодно, омегу веселит чужая злость. — Видел их на прошлой перемене вместе, неплохо смотрятся.       Провокация выбивает землю из-под ног альфы. Понимает, что вестись на неё верх глупости и наивности, но лишь одна мысль о том, что кто-то рядом с Юнги, на полных правах и омега ему весело улыбается, сжимает сильнее цепи на шее зверя. Впивается под истерзанную долгими годами кожу, душит, ломает кости и скулящий звук Чонгука доводит до едва сдерживаемой истерики. — Конечно, с тобой бы лучше, ведь он твой истинный, — продолжает Чимин, широко улыбаясь, и делает шаг, обходя парня. — Ох, истинность такая редкость в наши дни, мне так жаль, что у вас ничего не сложилось. В конце-то концов он оказался обычной шл…       Чонгук хватает его за грудки, ткань трещит в сжатых до боли пальцах, а в глазах Чимина пляшут и веселятся бесы. — Да когда ты уже рот-то свой поганый закроешь? — рычание вырывается из самых недр души альфы, вот только никакого эффекта не производит. — Чонгук-и, — Чимин поднимает руку, ведёт пальцами по чужим скулам и говорит так мягко, тягуче, — ты и понятия не имеешь на что я готов ради тебя.       Чонгук брезгливо отталкивает омегу: — Но, видимо, не заткнуться.       Тот смеется только и жмет плечами. Его совсем не пугает чужая ярость, не трогает боль, не смущает липкое отвращение. Скольких он погубил ради того, чтобы сейчас стоять здесь и смотреть в пустые глаза человека, в зрачках которого мечтает видеть свое отражение? Скольких ещё погубит, чтобы навеки приковать его к себе? И не оглянется ведь; даже на секунду не задумается, что где-то ошибается и делает что-то не так. Его истина в этом мире — идти по чужим головам. — Так что насчёт прогуляться? — неожиданно весело произносит Чимин, а у Чонгука мурашки табуном по коже пробегаются. Ему и неприятно, и немного страшно. Что-то в этом всем есть ненормальное. — Здесь недалеко открыли новое кафе, было бы здорово попробовать их фирменное пирожное. Помнится, ты любишь с заварным кремом и голубикой. — Довольно, — разворачивается Чон и уходит неспеша. Он не помнит и дня за последние пять лет, чтобы в его холодильнике не было коробочки с этой волшебной ягодой. — А на лимоны вот аллергия, — хихикает, лисьей поступью вышагивая следом, — а ещё виноград. Терпеть не можешь его, — гордится своими знаниями о альфе, не понимая, как это звучит со стороны. Чонгука бы холодный пот пробил, но чужую осведомленность сваливает на очень давнее знакомство. — А ещё знаю, что ты каждый вечер…       Договорить ему не дают. В воротах появляется запыхавшийся Тэхен и машет другу рукой. — Гук-и, я нашёл его! — и в ладони свой телефон держит. Подходит ближе, игнорирует всеми силами прожигающего его взглядом омегу. — Представляешь: завтракал в кафетерии и оставил там. Благо официант добрый, выключил только, говорит, что названивал кто-то, словно до того света пытаясь достучаться. — Брат? — спрашивает Чонгук. Тэхена в момент передергивает. — Земля мне пухом, если это Хо, — и включает телефон. И правда с десяток сообщений, около двадцати пропущенных звонков и наверняка завалены все мессенджеры. — Если что, — громко сглатывает Тэхен, смотря на имя контакта, который присылает новое сообщение с явной угрозой, — свои похороны доверяю тебе, дружище.       А потом звенит звонок и студенты толпой вываливаются из университета. Кто-то ещё стоит в компании друзей, весело смеясь, кто-то спешит домой. Ким вот загнанной в угол крысой строчит своему омеге сообщение. Тот разошёлся не на шутку, сказал стоять на месте и ждать своей участи. Под всем этим давлением Тэхен не сразу замечает прошмыгнувшего мимо Юнги, несущегося прочь на всех парах, зато без внимания Чонгука ушлый омега не остается. Цепким взглядом врезаясь в идеально ровную спину, прикрытую шелковой тканью блузки, альфа дико стонет где-то внутри. Там, где не слышно, в обители его еле живого зверя. А зверь ведёт сухим носом, желает надышаться любимым запахом, ведь когда последний раз Юнги был так близко к нему? Сколько лет назад это было?       Пока Чонгук смотрит на того, кого годами наивно обкладывал виной за все свои несчастья, не замечает, как его сверлят со спины жгучим, ядовитым взглядом. В нем то ли ревность, то ли ярость такая, что в пору прятаться в бункер, глупо надеясь, что не заденет. — А этот какого хера здесь забыл? — слышится позади звонкий голос Хосока, обращённый к Чимину. — Тебя спросить забыл, где мне находиться, — тихо, воздух в миг становится удушающим. Оба альфы притихают, смотрят выжидающе. — На каком по счету члене память проебал? — Хо, — осторожно одергивает его Тэхен, но ожидаемо получает острый взгляд своего мальчика. — А тебя я полдня ищу! — с гоночной скоростью меняет цель омега, размахивая руками. — Есть серьёзный разговор, — косится на других двух стоящих рядом, намекая, чтобы те скрылись из виду, и Чимин жмет плечами: — В гробу я слышал ваши секреты, — машет рукой на прощание и скрывается в толпе, доставая телефон из кармана и быстро печатая одно единственное сообщение:

Чимин:

Я передумал. Не снимай на камеру, хочу поучаствовать в этом сам. Скинь адрес, куда его повезёшь.

      Долго ответа ждать не приходится, что Чимина несказанно радует: Сообщение от Песик: Как скажешь. Есть какой-то план?

Чимин:

Я и без плана заставлю его жрать землю под моими ногами.

Сообщение от Песик: Только нас веселья не лишай *адрес*

Чимин:

Не переживай. Этого уродца на всех хватит.

      Что Ёнбин пишет в сообщениях дальше, Чимин уже не читает. С силой сжимает свой телефон, скрипя зубами. Клянётся, что места живого не оставит на теле блядского омеги, от которого Чонгук взгляд отвести не может. Столько лет говорит, что злится, что виноват, что предатель, а смотрит как на восьмое чудо света. И чем только заслуживает такое внимание?       И что, что он истинный. Не такая уж это и проблема. Восемьдесят процентов людей живут без них и ничего, не жалуются. Чимин думает, что в порошок сотрёт Юнги, искоренит само его существование, а Чонгука, если нужно будет, запрёт. Посадит на цепь и будет кормить, любить и делать счастливым. Выколет ему глаза, чтобы больше ни на кого не смотрел; ноги раздробит, чтобы не сбежал. Да что угодно, лишь бы быть с ним.       Чимин резко останавливается. Перед глазами стеклянная витрина магазина; перед глазами он сам.       О чем он только что думал…? Сердце больное, опустошенное пропускает удар.       Как он дошёл до этой грани…? Боится сам себя.       Взгляд в отражении испуганный и потерянный. И если не чудовище там — в стеклянной витрине, — то точно мираж.       И ведь он всего-то хочет быть счастливым. Проводить свое время рядом с тем, без кого сердце биться отказывается, без кого дышать сложнее. Почему другие имеют на это право, а он нет? Почему, в конце концов, все встают на его пути?       Он ведь не виноват, да? Он просто отстаивает свое место рядом с Чонгуком. А все те, кого полиция до сих пор не может найти, сами напросились. Где они сейчас? На дне реки? Под толстым слоем земли? Их ли кости трещат, сгорая в очередном, устроенном дружками Ёнбина пожаре? Чимину их не жалко.       Чимин улыбается своему отражению.       Не мираж.

***

— Тебе показать в каком направлении выход? — у Хосока нервы натянуты до предела, когда он смотрит в глаза брата, высоко задрав подбородок.       Он бы спросил у Тэхена все, что хотел прямо при Чонгуке, вот только, если это действительно часть плана, все пойдёт по одному месту. И как бы он сейчас не был зол на старшего, почувствовать облегчение оттого, что все будут с теми, с кем должны — Чонгук с Юнги, Чихо рядом с ними, семья семьёй, — хочется до нервозности. В конце концов, этот гад не улыбался уже несколько лет. Обида обидой, но он все ещё брат Хосока. — Секреты от меня? — тянет старший Чон. — Ты не пуп земли, представляешь? — Это связано с… — и в горле застревает ком. Он не может произнести его имя, словно табу. Язык в узел завязывается. — Юнги, ты прав, — резко заканчивает за него Хосок, — поэтому это не твоё сраное дело, проваливай отсюда.       У Чонгука желваки играют, темнеет взгляд, но он молчит. Сжимает кулаки, сам не знает чего хочет. Он уже так сильно запутался, заплутал в лабиринте чужих сплетен, выстроенных иллюзий и пустых, бессвязных разговоров. Где он… правильный путь? Кого слушать? Куда идти?       Зверь внутри жалобно скулит, его ни во что не ставят, не прислушиваются к нему. Почему он все ещё терпит своего глупого жестокого хозяина? — Жду за воротами, — говорит он, обращаясь к Тэхену, кидает злой взгляд на брата Чонгук и, разворачиваясь, уходит.       Ему бы вытрясти всю информацию из Хосока, докопаться до него. Какое они вообще имеют право скрывать что-то от него о Юнги? Юнги, он ведь… его истинный.       Его…       Заходит за ворота, поднимает голову и видит, как его истинный садится в чужую машину, весело улыбаясь. Чонгук знает эту тачку, ненавидит её владельца. Мерзкий лживый тип, меняет омег чаще, чем дышит. Почему именно с ним?       Это злит ещё больше, из всех возможных альф университета, Юнги вертит хвостом именно перед таким отвратительным человеком.       Что делать?       Зверь рычит, рвётся, натягивает окутавшие его цепи и плевать, что больно, что те кровью его омыты, Чонгук-то не двигается с места — наблюдает тихо, как ангела его светлокрылого увозят. Внутри душа вся изодрана сточившимися когтями, а вой сиреной оглушающей слышится.       И он ничего не делает. Снова.       Где-то позади разговаривают Хосок с Тэхеном и, оборачиваясь, Чонгук замечает бледное лицо брата и то, как Ким, еле сдерживая дрожь в руках, достаёт из кармана телефон. Набирает какой-то номер и, нервно притоптывая ногой об асфальт, слушает гудки. Через полминуты повторят, — опять никто не отвечает. Он так громко выругивается, что слышит даже далеко стоящий Чонгук. До него долетают отрывки фраз очередной, перешедшей на повышение тона ссоры: — Я же говорил, что сообщу, — звучит как оправдание, — я бы в любом случае написал тебе! И уж точно не пошёл бы к этому конченому, ты хоть понимаешь чей он дружок? — Да насрать мне, знаешь ли! — машет руками Хосок. — Ебал я твои планы! Знал же, что не надо было соглашаться! — Да я-то тут при чем?! — Если бы мы не говорили об этом накануне, я бы и не подумал, что ты причастен к этому! — Давай, — недовольно кривит губами, — теперь меня во все обвини.       А ноги Чонгука сами срываются с места и он идёт навстречу к кричащей парочке. Не нравится ему это. О чем они говорят? Что происходит? — Я тебя ни в чем не виню! — Хосок едва не топает ногой и смотрит на альфу так, словно душу готов вырвать и уже тише, шипящей змеей добавляет: — Но если с ним что-то случится — буду. И тебя, и себя, за то, что согласился на твою авантюру и оказался таким беспечным.       Вздох Тэхена чувствуется тяжелым грузом: — Хватит искать виноватых, — шепчет он, — куда они могли поехать, знаешь?       Омега теряется, переводит взгляд на подошедшего брата и хочет что-то высказать, но проглатывает колкие слова. Вспоминает, чем они вообще занимались последние пару часов, о чем говорили, но не может припомнить и одного единственного слова от Юнги о том, куда бы они могли направиться.       Опускает голову, смотрит на немного сбитые носки кроссовок и мотает головой: — Он не говорил. — Совсем ничего? Омеги же любят посплетничать перед свиданием, разве нет? — раздражает Тэхен. — Ну знаешь! — Свиданием?! — взгляд Чонгука бегает от друга к брату. Вроде бы и так все понятно: Юнги уехал на свидание, вот только напряжённая атмосфера и закушенная нижняя губа омеги говорит о том, что все не так просто. — Что случилось? — хмурится, понижает голос на пару октав. — Говорите.       И Хосок, делая глубокий вздох, словно отпуская всю тяжесть с себя, рассказывает.       Говорит о том, как двумя парами ранее, на перемене к ним подошёл познакомиться Ёнбин; как наседал на Юнги и вбил свой номер в его телефон; как написывал без остановки все то время до настоящего момента. Пугал, конечно, омегу своей настойчивостью, вот он и решил пойти на встречу и лицом к лицу объяснить альфе, что не заинтересован в нем. — Юнги, — шлепает ладонью себя по лбу Тэхен, — и кто так делает вообще? — Он раньше с альфами дел не имел, так что хватит осуждать его! — вступается за друга Хосок. Понимает сам, что Юнги поступил крайне глупо, кидаясь в пасть к тигру, при этом трясясь от страха. Выработанная ли это привычка со школьных времен или просто чрезмерная наивность? — И что за план? — сохраняет спокойствие Чонгук, но не будь его глаза так черны, можно было бы увидеть, как от злости зрачок топит собой едва пробивающуюся радужку. — План?! — прикидывается дурачком омега. — О котором вы говорили. — Может, потом? — Тэхен берет телефон Хосока и выискивает в контактах номер Юнги. — Их нельзя оставлять вдвоём. — Тэ, — давит Чон, — что за план? — Не сейчас, — набирает номер телефона, вслушиваясь в гудки, и чувствует как его больно хватают за плечо. Ким недовольно шипит и морщится. — Что за ебаная спешка? Это просто свидание, — рычит Чонгук.       Нет, это не просто свидание. Кто бы знал, как ему хочется сорваться с места, поехать следом и перегрызть глотку гребаному альфе, что посмел хотя бы помыслить о том, чтобы прикоснуться к его омеге. — Почему ты так зол на Ёнбина? — подливает масло в огонь Хосок, вот только уже ничего неважно. На той стороне не берут трубку.       Все плохо. Всё очень плохо.       Тэхен до сих пор помнит тот разговор, несколько лет назад, состоявшийся с Харином. Омега был очень добрым, милым и покладистым, если бы не влияние Чимина… — настоящим сокровищем. Сияющий добротой мальчишка, по крайней мере таким он казался Тэхену. Просто попал не в ту компанию. Он рассказал все: и то, как они изводили Юнги, да и ещё некоторых омег; и то, что Чимин забитого серого мальчика ненавидел всей душой, вот только по какой причине — неизвестно. А после прозвучало, как приговор: «Это Чимин его столкнул», — тихим, дрожащим голосом. Харин понимал, что узнай Пак о том, что он растрепал его тайну — омеге не жить. Так и случилось.       Тэхен долгое время пытался вытащить омегу оттуда, куда его насильно затащили, вот только подхода никак не находил. Тот все чаще смотрел на альфу помутневшим взглядом, да и встречались крайне редко, а потом он и вовсе пропал. Словно под землю провалился. В то время он и познакомился с Ёнбином, мерзким типом. Он часто появлялся в компании Чимина за пределами школы, правда особого значения этому не придавал до одного случая. Это было всего несколько слов, кинутых вскользь. Звучащих и как насмешка, и как предупреждение, мол проболтаешься и платить придётся вдвойне: «Ну и продажную же дырку ты себе выбрал. Можешь не благодарить, что избавил тебя от этой дряни». — Я скажу, — альфу захватывает мгновенная паника. А что, если он с Юнги что-то сделает? Что, если он его так же, как Харина? — Честно скажу, только по пути. — Тэ, — выдыхает Хо. Ему паникующий Тэхен в новинку.       И даже Чонгук больше не задает вопросов, вот только никто не знает, куда нужно ехать. Тэхен ещё раз пробует позвонить, но чужой телефон и вовсе оказывается отключенным. Смачное ругательство, разлетевшееся по округе тонет между домами. Он толкает друга к его машине, сам соображая, что же делать. — О, точно, можно подключить Намджуна, кажется, у него знакомый работает в следственном отделении, — находится омега, когда они занимают места в чёрном мерсе Чонгука. Ловит на себе вопросительные взгляды и объясняет: — Это брат Юнги. — Тот тип на крутой тачке? — присвистывает Тэхен, — а я думал, что это его альфа, — и с хитринкой в глазах косится на друга. Чонгук не реагирует. Почти. Только руль сжимает до скрипа и белых костяшек.       Хосок манипуляцию своего парня прощупывает сразу и пока пытается дозвониться до Джуна, подхватывает: — Я тоже сначала так думал, они бы отлично смотрелись вместе. — И не говори, но он ведь не родной ему брат, может, не все потеряно, — смеется Тэхен. — А может, вы заткнетесь оба? — заводит машину Чонгук и слышит, как Хосоку отвечают.       Омега торопливо рассказывает все, что произошло, выслушивая в ответ ряд десятиэтажного мата, да такого громкого, что тушуются даже альфы, сидящие впереди, а после наступает долгая тишина. Намджун что-то усиленно обдумывает или уже действует: включает ноутбук, пишет кому надо. Время на бортовом компьютере тикает, считая уходящие минуты. Вместе с ними растворяется терпение Чонгука. Есть и какое-то волнение, ведь он не говорил с Юнги пять лет. Захочет ли омега вообще его видеть?       Намджун называет какой-то адрес, говорит, что будет там ждать, ведь по телефону не очень удобно. Ему нужно знать все об этом Ёнбине и даже больше. Никто не говорит, что Юнги похитили, просто он уехал с подозрительным типом, просто на свидание, а Джун уже глотку вырвать ему готов.       У Чонгука пульсирует в висках, пока они едут до места и слушают рассказ Тэхена. Альфа говорит все, что знает и даже то, что ко всему этому причастен Чимин. Плевать… этот омега должен поплатиться сполна за все свои грехи. Вот только… в горле резко пересыхает, когда он хочет рассказать о его причастности к травме Юнги. Не может…       Чимин своими руками едва не убил его и их ребёнка.       Их…       О том, что Чихо сын Чонгука, Тэхен тоже не говорит.