vergebung

      Последние дни — может быть даже недели, — после разговора с Намджуном о том, что он готов дать Чонгуку ещё один шанс, Юнги живёт как в вакууме. Он, вроде, счастлив. Часто смеётся, когда гуляет по выходным с Чихо и Хосоком, но смех этот доносится откуда-то снаружи, где его самого нет, а внутри тишина: глухая, давящая на голову, иногда звенящая в ушах противным ультразвуком — это зверёк его внутренний скулит по тому, кто за почти три месяца учёбы даже не показался на глаза своему омеге, а ведь он где-то рядом.       Каждый день, перешагивая порог учебного заведения, Юнги его чувствует. Улавливает в лёгком шлейфе кишащих студентами коридоров, самый потрясающий в мире запах.       Хочется обнять себя за хрупкие плечи, впиваясь в кожу под шелковой тканью тонкими пальцами, расцарапать её аккуратным ногтями, но вместо этого он делает глубокий вдох, наполняя свои лёгкие дурманящим ароматом до краев и, выпрямляя спину, гордо идёт вперёд. Затыкает одно ухо наушником, чтобы не обращать внимание на скулеж. — Привет, Юнги, — здоровается одногруппник и машет рукой.       В этом месте он не изгой. С ним неплохо общаются другие омеги и даже несколько альф и, если честно, ему это безумно льстит. Он не привык к такому вниманию, поэтому очень часто смущается и не знает, что говорить в ответ. Его зверьку тоже приятно, мурлыкает немного, нежится от чужой заинтересованности, ведь до этого другие люди только боль и причиняли, до сих пор причиняет его альфа, хоть и не намеренно. По крайней мере он на это надеется.       Так и живут из крайности в крайность: то утопают в болезненном, ледяном одиночестве, то пропитываются новыми яркими и теплыми ощущениями. — Ночью снился сон, что пятница, — прижимаясь лбом к парте бубнит Хосок, — проснулся — понедельник. — Время быстро пройдёт.       Чон косится на настенные часы: — Тогда почему последние две минуты длятся уже три часа?       Юнги улыбается и записывает за преподавателем. Ему совсем не мешают разговоры друга. Наоборот, это то, чего он был лишён в школе. Вся эта лёгкость и непосредственность, небрежность даёт понять, что он действительно живёт той жизнью, которую заслуживал изначально.       Да, его галочка в списке счастливой жизни — это когда есть друг, который во время пары отвлекает тебя глупыми разговорами. — Пять минут до конца, не умрёшь, — шуршащий шёпот и Хосок вдруг замолкает, только через секунд десять Юнги понимает почему. — Это же целых… семь с половиной часов, какой ужас, — и поворачивает голову на бок, прижимаясь к холодной парте уже щекой. Смотрит на старшего омегу и не понимает откуда в нем столько терпения слушать эту нудятину.       Ну да, это же Юнги — синоним к слову «терпение».       А после пары они спускаются в студенческий уголок, потому что дальше окно. Затариваются напитками, какими-то снеками и ещё Хосок берет сэндвич, ссылаясь на то, что не ел с утра.       Памятник нужно поставить тому, кто придумал это место. Они удобно усаживаются на кожаный диванчик, расчехляя ноутбуки, чтобы подготовиться к следующей паре, а там был задан какой-то небольшой доклад на тему профессии. Конечно, Юнги расписал все с большим энтузиазмом, поскольку быть педиатром его мечта. Хосок же едва смог нацарапать больше семи страниц, отплевываясь от каждой строчки, как от зараженной. — Ну короче, а потом он говорит, что это не его проблемы. Представляешь? Я ему помогаю, а он, значит, не его проблемы, — возмущается Чон, отпивая из трубочки, — и откуда только такие берутся?       Юнги не слышал примерно половины этой истории, пытаясь выучить наизусть текст. Хочется произвести хорошее впечатление, но он учтиво улыбается и жмет плечами. — Ты ведь не слушал меня, да? — щурит глаза младший и подпирает рукой голову. — Извини, Хо, мне нужна отличная оценка, но я уже все, — он закрывает файл и переводит все внимание на друга, который вопросительно выгибает бровь. — Ну что? — А мне вот, походу, отворот-поворот сделают и я даже не страдаю из-за этого, — разводит руками и ставит стаканчик на столик.       Большая перемена ещё не закончилась, а у них впереди целая свободная пара. Совсем нет никаких мыслей, чем можно было бы заняться. Поблизости даже серьёзных торговых центров нет, чтобы прошвырнуться по ним. — Слушай, а что, если… — начинает Хосок, но его внимание притягивают две высокие, подошедшие к их столику фигуры.       Альфы, один с немного скучающим видом, второй же по-доброму улыбается и обводит омег заинтересованным взглядом. Оба невероятно высокие, возможно даже играют в баскетбол. Чон, кажется, видел одного на баскетбольной площадке университета. — Мы можем присесть?       Юнги сразу тушуется. Прижимает к себе свой ноутбук и сильнее вжимается в диванчик. Сразу видно — не привык. Возможно, к нему вообще впервые так подсаживаются, а Хосок вот хитренько улыбается, замечая взгляд одного незнакомого ему альфы, направленный на друга. Настоящий красавчик и фигурой хорош. Сдался Мину этот Чонгук, тут вон какие парни подкатывают.       Он неуверенно кивает и двигается ближе к Хосоку, уступая место. — Моё имя Ёнбин, — садится рядом с Юнги, пристально в него вглядываясь, — а это, — он указывает на другого альфу, — мой друг Хенджун. Третьекурсники. Может, и ты представишься, прелестное создание? — он подмигивает и Мина в мгновение бросает в жар. Не тот, что когда-то был с Чонгуком, а тот, от которого неприятно сводит желудок. Так чувствуется неприязнь вперемешку со страхом. — Я, что ли? — едва не заикается, а в ответ ему только смеются: — Что ли, ты. — Юнги, — все же лепечет омега и пододвигается еще ближе к Хосоку, очень уж не нравится ему этот парень, — Мин Юнги, первокурсник. А мой друг… — Да, я знаю кто он, — перебивает, отмахиваясь ладонью, на что младший омега вскидывает брови. Откуда это, интересно? Неужели это и есть план Тэхена? Как неуклюже и глупо.       Все, что Ким вчера сказал на просьбу Хосока поведать план: «немного ревности Чонгуку не помешает», но можно было попросить кого-то менее устрашающего подыграть? Этот бугай сейчас взглядом сожрёт Юнги и младший уже видит, как напрягаются угловатые плечи его друга. — Вы что-то хотели? — сглатывая ком в горле от напряжения, осторожно спрашивает Мин. Лишние проблемы ему не нужны. — В душу и сердце ты мне запал, какой день за тобой наблюдаю, все из головы не выходишь, — говорит с насмешкой, облокотившись о спинку диванчика, а взгляд хищный, как у льва, готового схватить за горло свою добычу. А вот второй альфа в разговоре вообще не участвует, как будто ему все равно. Смотрит куда-то в другую сторону, отстраненно.       Хосоку это все ой как не нравится. Он тянется за телефоном, намереваясь написать Тэхену, как его уши улавливают продолжение разговора: — Шутите, да? — совсем тихий голосок Юнги, он даже опускает голову. На него часто давили другие омеги, когда издевались, но теперь противостоять им он вполне научился, но что с альфой делать? — Какие шутки, малыш? — от едкого прозвища тянет блевать. — Может быть, дашь мне свой номерок? А то скоро пара начинается. — Номер телефона? — словно вмиг поглупев, спрашивает Юнги. — Я, вроде, так и сказал, — и протягивает свой телефон омеге. Тот берет его трясущимися руками и не знает, что делать. Он не хочет давать свой номер этому человеку. Альфа совсем ему не нравится, не говоря о том, что пугает до чёртиков, — ну чего? Не помнишь наизусть? — Ёнбин смеётся и забирает свой телефон назад. — Тогда давай сделаем так, — он берет со стола так непредусмотрительно оставленный телефон Юнги и снимает блокировку: — Даже нет пароля? Неужели совсем нечего скрывать? — Нечего, — честно отвечает Мин, а сам хочет выхватить телефон и убежать куда подальше. — Ну и прелесть, — смеется и звонит на свой мобильный с телефона Юнги, заносит его в контакты. — Вот и все, позднее напишу.       Он поднимается с дивана, отдавая телефон хозяину: — Очень милая заставка на телефоне, твой младший брат? — но ответить омеге не даёт прозвеневший на пару звонок. — Мне пора, увидимся и спишемся, — он ещё раз подмигивает, а Юнги уже трясёт, особенно когда он смотрит в спину уходящему альфе.       Хосок все это время без устали написывает Тэхену, который даже не читает. Нашёл время игнорировать. Что за подстава вообще?       Младший злится. Не знает, что происходит. Переводит на рядом сидящего осторожный взгляд и серьёзно начинает беспокоиться. Юнги в разы бледнее, чем обычно, не отрываясь смотрит в погасший экран своего телефона. Его наверняка холодные руки немного подрагивают.       Черт, знал же Хосок, что не нужно было строить никаких планов, особенно лгать. — Хо, — тихо зовёт Мин, — что мне делать?       Ещё немного и телефон выпадет из его рук.       Такой, кажущийся всегда не по годам взрослым и научным жизнью, сейчас выглядит растерянным и явно напуганным, а Хосоку и сказать нечего, ведь Тэхен ему до сих пор не отвечает. Поэтому он жмет плечами и опускает голову, поджимая губы. Он обещал, что Юнги не будет плохо от этого плана. Хосок верит своему альфе.       Спустя две пары на перемене у Юнги телефон разрывается от входящих сообщений. Альфа, — Ёнбин — чересчур активный. Заваливает омегу тонной вопросов, сам рассказывает о себе и больше половины полученной информации выглядит как бред, придуманный специально, чтобы обратить на себя чужое внимание. И Юнги отвечает на все незаинтересованно и однотонно, надеясь, что парню в конце концов наскучит такое общение и он попрощается сам. И, конечно, он ни как не ожидает следующего вопроса: Сообщение от Ёнбин: А как насчёт вечера? Есть какие-то планы?       Юнги поджимает плечи и не задумываясь отвечает у себя в голове, что есть, конечно. У него маленький ребёнок, а ещё куча домашних дел, не считая учёбы.

Юнги:

Да, нужно заботиться о ребенке.

Сообщение от Ёнбин: О, так ты присматриваешь за своим братом? А как же родители?       Юнги больно прикусывает нижнюю губу и уже начинает печатать, что он и есть его родитель, когда приходит следующее сообщение: Сообщение от Ёнбин: Хотя неважно. Ты молодец, что помогаешь и все же нужно уделить время и себе. Посидим часик в кафе? Хочется поговорить с тобой в живую. Ты знаешь, я уже говорил, что давно наблюдаю за тобой. Ты невероятно красивый, и по глазам вижу, что умненький мальчик.       На лице омеги неприязнь. Он морщится и тупо пялится на написанные слова. Кажется поток сообщений прекращается. Что-то есть мерзкое в этом всем. И, возможно, сам альфа хорош собой, красив и даже при деньгах, как он сам говорит, вот только все это Юнги не интересует. Ему совсем другое нужно.       В памяти всплывают слова Чонгука, сказанные омеге пять лет назад в его доме. Сладкие и тягучие словно мед, даже спустя года заставляющее сердце сбиваться с ритма. Сколько раз он прокручивал их в своей голове? Сколько раз упивался чужими любимыми прикосновениями в памяти? Всего-лишь несколько часов вместе, а душа трепещет до сих пор.

Юнги:

Прости, у меня правда нет на это времени.

      Все же решается прекратить бессмысленное и неприятное ему общение. Уже хочет попрощаться и убрать телефон в карман, как тот пиликает уведомлением. Сообщение от Ёнбин: Ты разбиваешь мне сердце, Юнги-я.       Внутри неприятно колет. Сообщение от Ёнбин: Такой милый и добрый, но оказывается очень жестокий) Мне безумно нравилось наблюдать издалека за тем, как ты мило всем улыбаешься. Невероятный, сладкий и нежный мальчик. Никогда бы и не подумал, что можешь так больно уколоть.       До этого шагающий по коридору университета, Юнги останавливается. Хосок куда-то убежал сразу после пары, поэтому и обратиться за помощью не к кому.       Он очень мало общается с людьми, альфами тем более, и что-то разглядеть фальшивое в чужих посланиях ему сложно. Сообщение от Ёнбин: Я прошу совсем немного времени, Юнги-я. Не будь таким холодным, тебе это совсем не идёт. Нет ничего прекраснее сладкой улыбки на твоём милом личике.       Он пишет с некоторыми перерывами, и если бы Юнги не был совсем немного околдован чужими приятными словами, так давящими на его незнающие ласки альфы сердечко, то заметил бы разницу между сообщениями. Словно какие-то из них пишут разные люди, но в его голове: «нет ничего прекраснее твоей улыбки». Ведется как школьник на чужой плоский флирт и даже на пару минут забывает, что ему этот альфа не приятен. Как же хочется услышать такое от Чонгука…       Чонгук…       Юнги сильно жмурится.       Хорошо, конечно, что он решил попробовать дать Чонгуку шанс, вот только нужно ли это альфе? Вдруг у него уже есть омега? Сообщение от Ёнбин: Юнги, сладкий, ну так что?       У Юнги неприятные мурашки от этого «сладкий». Никогда не понимал такие прозвища, особенно если знаком с человеком от силы пару часов. До тошноты вульгарно и неуместно.       И все же… Сообщение от Ёнбин: Всего лишь часок, а после я подвезу тебя до дома.       Он сильнее сжимает в руках телефон, прикусывает нижнюю губу и судорожно пропитывая лёгкие воздухом, пишет:

Юнги:

Только час и сразу же после этой пары.

      И на что он только согласился?       Омега трясущимися руками убирает телефон в карман и обеспокоенно обводит коридор взглядом.       Впервые с ним такое: чтобы кто-то так открыто флиртовал ещё и звал куда-то. Пускай этот альфа чрезмерно настырный, очень странный и местами неприятный в общении, но чувство нужности и заинтересованности от него, направленное на Юнги, приятно греет. К нему ещё никто и никогда так не обращался. Придётся, конечно, объяснить Ёнбину, что им не по пути, но понаслаждаться чужим вниманием немного можно.       Юнги усмехается, заходя в туалет, и сразу же подходит к раковине, чтобы умыться. Смотрит на свое отражение: все как всегда. Может, только щеки немного румянее — улыбается. Вспоминает, что в ту далёкую ночь Чонгук тоже что-то шептал про его улыбку. Про глаза — бескрайнее ночное небо и то, как он звезды в них считал. Говорил, что если и есть магия в этом мире, то она на дне зрачков омеги.       Это было так ярко, дико и мимолетно.       А ещё ужасно хрупко. Они эту хрупкость не сберегли.

***

— Ну и скукотище, — альфа разваливается на диванчике, откидывая руки на спинку, — Да с ним даже говорить не о чем — пустышка. Задница, конечно, зачетная и мордашка симпотная, но не больше, чем одноразовая подстилка, — недовольный голос сквозит пренебрежением, а взгляд сверлит сидящего напротив омегу, — даже с тобой поинтереснее будет, хотя ты тот ещё зануда, — смешок. — Я не просил давать ему оценку и твои предпочтения меня мало волнуют, — Чимин тянется за своим стаканом с банановым латте и начинает медленно потягивать его из трубочки. Вот только стучащие по колену пальцы с лихвой выдают его нервозность, — просто убери это ничтожество с моих глаз. — И куда я его уберу? — Да хоть куда! В первый раз, что ли? — тот огрызается и сжимает пальцы. Стакан страдальчески ломается, выплескивая остатки латте на пол под тяжёлый, переполненный ненавистью и злобой взгляд. — Чимин, — тихо лепечет рядом сидящий омега. Уже не Харин — другая безвольная пешка, что таскается за Паком хвостом.       Он всех их ненавидит. Каждого из тех, кто прикидывается перед ним невинной овечкой и клянётся в беззаветной дружбе.       С каких-то пор — тогда Юнги уже попал в больницу и перестал путаться под ногами, — он начал думать, что доверять даже самым близким друзьям верх глупости. Виноват в этом был, конечно же, Харин. Вот уж кому, а Чимин был уверен, что от этого омеги ему не за чем что-то скрывать. Сказал как есть:       Тогда: — Я… Это я его столкнул, — и сжал собственные колени пальцами.       В тот момент — в момент, когда Юнги летел вниз, — все казалось совсем другим. Время словно остановилось и то, что чувствовал Пак — это победа и превосходство. Вот только не было ликования и звонких колоколов, как и чувство эйфории испарилось с приходом осознания: Юнги не двигался. Чимин видел открытый перелом запястья, видел неимоверное количество крови и руки с ногами, выгнутые под неестественным углом. Весь ужас скрывала мешковатая одежда. Сколько раз после он видел это в кошмарах? — Знаю, — шептал Харин, — видел.       Чимин резко повернул голову — зрачки были сужены, взгляд, готовый разорвать на части. — Почему молчал? — Ж-ждал, пока расскажешь сам, — вздрогнул омега и сделал шаг назад, упираясь спиной в стену комнаты друга.       А потом и вовсе творилось что-то странное. Тэхен, вроде как, поддался на лёгкие заигрывания Харина и крутил мальчишкой как мог. Сводил с ума шутками и теплыми объятиями. Тогда Чонгук редко посещал школу и Чимину ничего не оставалось как закатывать глаза и ловить из толпы раздраженный взгляд Хосока, посылая ему в ответ парочку средних пальцев: мол скоро и твой братец сдастся.       Но сдаваться было нечему. От прежнего Чонгука едва ли что-то осталось. Зато Харин с каждой неделей проводил все больше времени с Кимом, пока однажды альфа не посмотрел на Чимина как на чудовище. Во взгляде был и ужас, и презрение, и злость, и даже то, чему омега дать название не смог. Что-то тёмное и продирающее до самых костей, опасное, клыкастое. В горле мигом пересохло, а кислород вокруг утратил свои свойства наполнять лёгкие.       Безумие. Харин же не мог все рассказать?       Но чем дальше, тем более тяжёлый взгляд придавливал Чимина к земле, прожигал спину, желая изничтожить.       Не мог…       В то время Чимин и познакомился с Ёнбином, осознавая одну забавную вещь — имея деньги не обязательно пачкать руки самому, чтобы от кого-то избавиться.       Пообещать Харину золотые горы, ласковые объятия и красавца, который эти самые объятия будет дарить и он откажется даже от того, за кем бегал последние несколько лет. Незаметно подсадить мальчишку на наркотики, а дальше… Чимин не особо вдавался в подробности, что альфа в конце концов сделал с Харином, просто однажды омега не пришёл в школу. Не пришёл и на следующий день. Через неделю тоже.       Время близилось к выпуску, молчал даже чрезмерно общительный Тэхен, сжимая кулаки под партой и до крови закусывая нижнюю губу.       Молчал Чонгук. Его слова были растеряны на годы вперед и, кажется, информацию, полученную от Харина, Ким ему не рассказал. С альфой и так было сложно налаживать контакт, узнай он, что Юнги чуть не убил Чимин, последний бы не ходил по земле на своих двоих. Не ходил бы вообще.       Хосок тоже молчал, сложно было что-то говорить. Тишина давила могильным ядом на всех. Изводила неизвестностью, душила толстыми перчатками нашпигованными иглами. Сообщение от Песик: Твой сученыш откинулся вчера. Мне похер, но никто не захочет трахать гниющий передознувшийся труп.       Море ошибок, Чимин едва разобрал текст. Ёнбин сам, видимо, под кайфом, а его друзья ещё более отбитые, чем сам альфа. Как-то омеге довелось увидеть их мельком. Из какой дыры те сбежали он даже не хотел знать.       Харина не стало через три недели после того, как он протрепался Тэхену. Или не протрепался, Чимин не был уверен. Да и не важно. Подозрений было вполне достаточно.

Чимин:

Выкинь, закопай, утопи, сожги.

Мне думать за тебя?

      Сейчас:       Скольких ещё после Харина Чимин скормил этому бездушному зверю? Тех омег, которые хоть как-то пытались контактировать с Чонгуком. Он даже не уверен, живы ли они до сих пор или гниют на дне реки. Его это мало волнует. Особенно сейчас, когда перед глазами появился Юнги. Живой и похорошевший, улыбающийся. Ещё и друзей заводить умудряется. Раздражает до зубного скрежета.       Все же Юнги — живое воплощение ночных кошмаров Пака и тот, кто имеет шанс все сто процентов забрать у него Чонгука. — Мне плевать как, Бин, но через неделю он не должен ходить по этой земле, — откидывает стаканчик в стену, провожаемый несколькими взглядами. Омега рядом тяжело вздыхает и разводит руками, качая головой. Ему не впервой видеть Чимина злым, но последнее время в него сам бес вселился.       Альфа довольно свистит и облизывает свои пересохшие губы, выкатывая звериный оскал: — Обожаю ломать миленьких сладких омежек. — Заплачу вдвое больше, если снимешь на камеру, — заражается чужой улыбкой Чимин и поднимается с места, за ним хвостиком другой омега. — Не доверяешь мне? — Да нет, — жмет плечами и дергает за ручку, — буду наслаждаться просмотром перед сном, — сверкает глазами и за омегами закрывается дверь.       Ёнбин думает, что этот парень сущий дьявол, понимает, конечно, что сам его ручной песик и, вроде как, не против. В конце-то концов тот отваливает неплохие деньги, избалованный сукин сын. Сломать жизнь и даже убить из-за какого-то альфы, психопат. Деньги — другое дело.       Ради денег можно.