Мелодия Души

Долго Цилин плутал по университетскому городку ища нужное общежитие. Он расспросил не одного студента о том, как добраться до нужного здания. И, когда всё же дошел, был остановлен бдительным охранником. Тот долго изучал бумагу, подписанную Шэнь Вэем. - Так понимаю, больше я не услышу криков этого мальчишки по ночам, - мужчина хмыкнул, возвращая лист Чжану. – Его сын был той ещё проблемой. Вечно хныкал и врал, что его здесь обижают. Да и папаша этот не лучше был. Часто трёх парней к себе водил. - Кто? – Цилин изо всех сил старался сдержать свою темную сторону. У Се лично сказал, что ни с кем не встречался. Он не стал бы врать. - Как их… Ван Юэбань, с исторического факультета. Он учился на пару курсов старше. Кан Цзян, учился на менеджера. Ван Мэн. Тоже на менеджера учился. Их и водил к себе этот папаша недоделанный. А ты, я так понимаю, четвертая его жертва? Он гулящий. Ребёнка, вон, уже успел где-то сделать себе. - Ключ! Грозный голос, похожий больше на звериный рык, заставил охранника отдать ключ, назвать номер комнаты и этаж. Цилин, пригвоздив мужчину к полу одним лишь взглядом, отправился искать комнату У Се. Слушать наглую ложь о своём человеке он не собирался. Ван Юэбаня парень знал лично – тот был близким и надежным другом Наивняшки. Кан Цзян и Ван Мэн учились вместе с У Се и У Лином в одном классе и были подчиненными семьи У. Им тоже можно было доверять. История Лю Сана, конечно, интересовала парня, но он хотел узнать о ней лично от У Се. Вряд ли тот станет скрывать правду и врать о том, что действительно не причём. Наивняшка несколько раз тихо, чтобы слышал лишь сам Цилин, повторил, что не является мальчишке родным отцом. Но вот то, что ребёнок часто жаловался на то, что его обижают сильно озадачило Чжана. Конечно, У Се не даст сына в обиду. Но и особой власти над ситуации не имел. Поставив мысленную галочку о том, чтобы потом расспросить лично обо всём. Загнав свои мысли и размышления в дальний угол, Цилин остановился. За раздумьями он успел подняться на третий этаж и сейчас предстояло самое сложное – найти комнату, в которой все студенческие года жил У Се. Поплутав немного по коридору, Чжан, худо и бедно, смог всё-таки найти нужную дверь. Повозившись с замком, он с огромным трудом смог открыть замок и попасть внутрь. Сняв с плеча рюкзак и поставив на полу, парень осмотрелся. Тонкий слой пыли на обшарпанном деревянном столе; стопка книг по истории; альбом для рисования; фломастеры и карандаши – всё создавало ощущение, будто бы человек уезжал отсюда второпях. - У Се никогда бы не оставил книги на столе. Он берёг их как зеницу ока, - проходя к столу, тихо произнёс Цилин. Обернувшись, он мельком глянул на спальный мешок, лежащий на полу; скрипучую кровать на разъехавшихся железных ножках; деревянный шкаф, распахнутый настежь. Вся комната выглядела так, будто бы живший здесь человек пытался уехать как, можно быстрее не думая о том, что забыл что-то взять. Чжан, оценив масштабы и проведя в голове не хитрые расчеты, пришел к выводу, что никакой чемодан не потребуется –, все вещи вместятся в его рюкзак. Вздохнув, он достал из кармана черных джинсов сотовый и, набрав номер Юэбаня, стал ожидать, когда же тот поднимет трубку. Ждать, на удивление, пришлось не долго. - Сяогэ? Что звонишь? - Я в Пекине, в комнате, где жил У Се. Приехал за его вещами. Почему его комната выглядит так, будто бы в ней проводили обыск? - Он съехал в спешке, забрав только самое необходимое. У него почти не было вещей. Вся его стипендия шла на покупку вещей для Лю Сана и продукты. Мальчик быстро рос и многое становилось ему мало буквально через месяц. После того, как он съехал месяц назад, кто-то приходил в его комнату и искал личный дневник. Но найти не смогли. - Где он лежит? - В стене за тумбочкой можно вынуть несколько плиток. Там полость. Он держал все ценные вещи там. Посмотри. Если дневник там, то забирай. Наивняш говорил, что дневник, это единственное, что он не может позволить видеть никому кроме Чжан Цилина. Не знаю, чего такого там понаписано, но кроме тебя, никто не имеет права прикасаться к этому предмету. Цилин, промычав в ответ, что-то похожее на: «я понял», сбросил вызов и убрал телефон обратно в карман. Если У Се сказал, что только один человек имеет права смотреть его дневник, значит там было что-то действительно важное. Отодвинув прикроватную тумбочку, он одним легким движением своих сильных и крепких, словно сталь, пальцев, выбил плитку. Осколки упали к его ногам, демонстрируя дневник, в чёрной обложке, и жестяную банку. Любопытство взяло верх и, прежде чем взять дневник, Цилин потянулся к банке. Ему было интересно, что такого важного хранилось там, раз У Се прятал её от посторонних глаз и, похоже, забыл забрать второпях. Крышка поддалась неохотно, являя миру подвеску в виде дракона; бархатную красную коробочку; засохший маленький букетик первых цветов и несколько сложенных пополам фотографий. В груди заныло, когда пальцы коснулись серебряного дракона. Чжан хорошо его помнил. Эта подвеска была первым и единственным подарком, который он сделал У Се, спустя месяц после того, как они начали встречаться. И букет первых цветов парень хорошо помнил. Он собрал их по дороге в школу и подарил на крыше. На том самом месте, где У Се его впервые сфотографировал, а после стал утаскивать обедать в укромные местечки. - Я думал, ты давно выкинул эти безделушки, - Цилин усмехнулся. После того, как он исчез, ничего не сказав, он не думал, что У Се сохранит его скромные подарки. Куда разумным решением было бы просто их выкинуть и вычеркнуть из своей жизни того, кто однажды так поступил. Наивняшка не был обязан помнить о предательстве того, кого любил, и кто не пожелал остаться рядом с ним. От осознания того, что его продолжали любить все эти года подогнулись ноги. Тяжело оперевшись о тумбочку, Чжан дотянулся до дневника и, забрав вещицу из нищи, перебрался на жалобно скрипнувшую кровать. Его не могли любить. Он никогда никому не был нужен. Полукровка, которого приняли в клан Чжан только из-за особенной крови. Человек, в чьем теле обитает мистический зверь. Он – цилинь, который лишен всяких чувств и умеет лишь одно – убивать. Он приучен отнимать чужие жизни. Из него сделали послушное, совершенное оружие. Такого никто и никогда не полюбит. Но так ли это? У Се никогда и ничего не требовал в ответ на свои чувства. Он молчал, когда было больно. Не жаловался, когда Цилин причинял ему боль. Наивняшка лишь улыбался и пытался успокоить разбушевавшуюся тьму, овладевшую его другом и любимым. - Глупый. У Се, ты такой глупый! – парень с шумом выдохнул. Притронуться к фотографиям и бархатной коробочке он так и не решился. Может быть потом, когда сможет наладить отношения с наследником семьи У, он позволит себе узнать, что именно заснято на снимках. «Почитай его дневник. Мне интересно», - потребовал зверь, завозившись и вновь напомнив о себе. Решив не вступать в полемику с собственной Тьмой, Чжан открыл дневник примерно на десятом листе от его начала. Взглядом пробежавшись по иероглифам он, вздохнув, начал про себя зачитывать: «День 25. У меня всё никак не получается вести дневник каждый день, но я пытаюсь исправиться. Если он вернётся, то, боюсь, я не смогу сдержаться и разрыдаюсь, как ребёнок. От счастья. Сегодня двадцать пятый день с того момента, как Мэньюпин исчез. Мне хочется верить, что он не бросил меня. Но… сколько бы не пытался, всё никак не могу связаться с ним. Я знаю о клане Чжан. Пытался поспрашивать у них, но мне дали от ворот поворот и сказали больше не появляться на пороге их поместья. Что ж. Буду продолжать поиски дальше. Цилин, я обязательно тебя найду!» Парень, прикрыв глаза, пролистал дневник немного вперёд, остановившись где-то примерно на середине, вновь посмотрел в текст. И от увиденных строк, глаза медленно стали округляться. «День 234. Из-за учебы почти не успеваю вести записи. Но дни продолжаю считать. И это так смешно. Пытаюсь погрузиться в изучение материала, чтобы не отставать от программы по двум профилям. Я не смог определиться и подтвердился на историческом профильном и историческом педагогическом. Теперь я историк и историк-педагог. Надеюсь, что буду ими. Дядя Саньшен всегда хотел, чтобы я хорошо учился и получил достойное образование. Мне нравится археология, но из-за смерти дяди я побоялся туда поступать. Сегодня двести тридцать четвертый день со дня ухода Цилина. Надеюсь, он в порядке и его никто не обижает. У меня сердце болит, когда вспоминаю о его синяках и ссадинах. Ребёнка нельзя обижать! Жаль только, другие этого не понимают. Мэньюпин, боюсь, когда ты всё-таки вернёшься, то не пожелаешь меня видеть. Я… усыновил ребёнка две недели назад. Лю Сан сын моей одногруппницы. Клянусь, я не его родной отец! Боюсь, если напишу об этом, то кто-то прочитает и навредит мальчику. Когда ты вернёшься я обязательно расскажу тебе, почему воспитываю Лю Сана. И почему этого не делают его родители. Но я ни за что не отдам мальчика им. Цилин, береги себя и постарайся не влипать во всякие неприятности. Я обязательно дождусь твоего возвращения! Буду ждать сколько потребуется. Если потребуется ждать вечность – ничего. Я обязательно дождусь тебя. Только возвращайся скорее!» Парень, пролистав ещё несколько листов, с удивлением обнаружил, что половина из них вырвана. Было ли на них что-то важное? Узнать об этом теперь можно было только лично от У Се. «День 1943. Никогда не думал, что воспитание ребенка такое сложное дело. У Лю Сана особенный слух из-за чего часто болит голова. Ближайшие детские сады отказались принимать его. Все ссылаются на то, что нужно согласие двух родителей. Что за бред?! Проблему смог решить несколько дней назад совершенно невероятным образом. Профессор Шэнь Вэй разрешил приводить мальчика в университет. Теперь Лю Сан частый гость в кабинете профессора. После того, что он устроил в спецотделе я побаиваюсь просить Чжао Юнь Ланя посидеть с мальчиком. Цилин, а ты знал, что профессор совсем не такой, как о нём говорят? Он только со студентами своими строгий. А в домашней обстановке совсем другой. Я частенько бываю у него на квартире. Мы обсуждаем мои дипломные работы и научные труды. Чжао Юнь Лань парень Шэнь Вэя. У него такой интересный сотрудник есть. Да Цин. В кота превращается. А-Сану нравится очень его гладить. А ещё профессор Шэнь разрешает Лю Сану сидеть в его кабинете, когда я на лекциях. И это так странно. Но не об этом. Чжан Цилин, что с тобой происходит? Мне не спокойно на душе. Я слышу голоса, и они всё настойчивее. Я не боюсь умереть или сойти с ума. Мне страшно, что ты можешь пострадать. Почему ты никак не желаешь показаться? Почему продолжаешь прятаться? Если это из-за того, что ты вбил себе в голову, мол я сержусь на тебя, то ты птица тупик. Тупик – это вид морских птиц из семейства чистиковых отряда ржанкообразных. Обитают на побережьях Атлантического и Северного Ледовитого океанов. Гнездятся в норах на птичьих базарах. Питаются рыбой, в основном песчанками. Пишу это, если ты, вдруг, не понял, с какой птицей я сравниваю тебя. И прости, но, дурная твоя головушка, я точно уши тебе надеру, когда вернёшься! Ушел, ничего не сказал. Если надеялся, что я разлюблю тебя, то фигушки. Я всё так же люблю только тебя одного. Возвращайся скорее! Люблю тебя!» На этом дневниковые записи обрывались. На последнем листе лишь значилось несколько наспех написанных слов: «Кто-то хочет избавится от меня. Думаю, в цветах был яд. Я спрятал цветы в подвале магазинчика Пан Цзы. Цилин, будь осторожен с ними. Этот яд провоцирует болезнь легких. Я не знаю, как мне вылечиться от него» Чжан, захлопнув дневник, поднялся. У Се оставил для него подсказку не надеясь на то, что парень когда-нибудь сможет прочитать записи. Наивняшка не называл имени Чжан Ци Шаня. Похоже, он не был уверен в причастности клана Чжан к яду на цветах. Или не хотел подозревать тех, кто мог оказаться родственниками человека, которого он любил. «И зачем тебе его книженции?» - зверь снова зашевелился, напоминая о себе. Он ощущал тревогу Цилина, как свою собственную. «У Се бережно относится к книгам. Они дороги ему, и он бы никогда не стал разбрасывать их и забывать», - раздраженно отозвался парень. Сейчас ему было не до собственной Тьмы. Он хотел поскорее разобраться в причине, породившей болезнь У Се, вылечить его и узнать обо всём лично. И, самое главное, остаться рядом с ним вопреки всему. Складывая вещи Наивняшки и Лю Сана в рюкзак, Цилин пытался вспомнить маршрут до магазинчика Ван Юэбаня. Кажется, это где-то недалеко от университета. Для верности не мешало бы позвонить и уточнить, а не в Пекине ли антиквар. Убедившись, что взял всё и больше ничего не забыл, Чжан покинул комнату У Се, заперев дверь на ключ. Заглянув на вахту и смерив охранника презрительным взглядом, он отдал ключик, пообещав, что в следующий раз за ложные слухи об У Се оторвёт сплетникам языки и затолкает в глотки тем, кто посмеет клеветать на Наивняшку. Уже на улице парень смог выдохнуть и привести свои мысли в порядок. Он не хотел никому угрожать. Это получилось само по себе. Зверь был согласен со своей второй сущностью – терпеть грязные сплетни об У Се нельзя. Их следовало пресекать на корню, не позволяя распространяться. Из раздумий о том, как лучше следует расправиться со сплетниками, Цилина вывел автомобильный гудок. Подняв голову, он с удивлением обнаружил видавший виды минивэн, за рулем которого был Ван Юэбань. - Сяогэ, тебя куда подвести? – Пан Цзы, опустив окном, помахал парню рукой. - В твой магазин, - решив не отказываться, Чжан закинул рюкзак на заднее сиденье, забравшись следом. – После подкинешь до аэропорта? Я обещал У Се вернуться как можно скорее. - Сегодня у тебя ничего не получится. Скоро дождь будет. Погода не лётная. До завтрашнего обеда самолёты могут не вылететь, - Юэбань, заведя мотор, тронулся. – Сяогэ, вы с У Се действительно встречались раньше? - Это так очевидно? – скрывать своих отношений к Наивняшке он не собирался. – Мы встречались, но мне пришлось его вынужденно бросить. Боюсь, мне уже не удастся загладить свою вину перед ним. - Он никогда не сердился на тебя. Говорил постоянно о том, какой ты у него замечательный. Когда к нему пытались клеиться девчонки, он отвечал: «мне до вас нет никакого дела. Мой парень учится за границей и скоро приедет». То, что он открыто признавал ваши школьные отношения, отпугивало многих. Многие в группе считали, что он заделал ребёнка на стороне, изменив тебе, лишь бы только удержать тебя. - Вздор. У Се не нужно хитрить, чтобы удержать меня подле себя. Ему достаточно просто попросить, и я останусь, - Цилин прикрыл глаза, стараясь не сорваться и не сделать хуже. – Пан Цзы, откуда у У Се ребёнок? - Думаю, он сам расскажет тебе обо всём. И Сяогэ, позаботься о Наивняше. За шесть лет я ни разу не видел, чтобы он уезжал домой. Такое ощущение, что он совсем не нужен своей семье. Он никогда не просил у них денег и работал по ночам. Чжан кивнул. Похоже У Се не скрывал того, что не общается с семьей. Но и о своей болезни не стал говорить близкому другу. Что ж. Для Цилина это было только к лучшему. Чем меньше людей знало о болезни наследника семьи У, тем было лучше. - Пан Цзы, почему У Се уехал, не забрав все свои вещи? – нейтральный, но весьма важный, вопрос, который мучал парня с момента, как Шэнь Вэй упомянул о вещах. - По среди ночи он позвонил мне и попросил купить для них с Лю Саном билеты на самолет до Ханчжоу. Сказал, что у него появилось важное дело. Врал или нет не знаю. Но голос его хрипел так, будто бы кто-то пытался придушить его. Знаешь, если он напьётся, то у тебя будет шанс узнать обо всём. Пытались придушить? Да кому Наивняшка успел насолить?! И главное, чем?! Он же тихо мирно растил ребёнка и учился. Кому потребовалось избавляться от У Се?! Или он узнал что-то, чего не следовало знать? «А ты сбежал, как трус, испугавшись, что он узнает правду», - услужливо напомнила Тьма, радуясь тому, как человечная сущность недоумевает. – «Может позволишь мне во всём разобраться?» «Захлопнись!» - рявкнул на самого себя Цилин. Он не должен позволять себе терять контроль. Разберётся со всем своими силами. Распутает этот странный клубок, даже если придётся причинить самому себе боль. Он готов к этому. Готов рискнуть всем ради одного единственного. Если потребуется – он отдаст жизнь за У Се и Лю Сана.