Мелодия Души

Цилин, пообещав вернуться через четыре дня, держал путь в Пекин. Личные чувства требовали ослушаться приказа семьи. Нет. Он не позволит Чжан Ци Шаню осуществить задуманное. Пусть целью станет только У Лин. Он, а не его скромный и тихий брат-близнец, выбравший спокойное ведение бизнеса и воспитание ребёнка своими главными целями. «Пусть клан делает всё, что угодно с У Лином, но не трогают У Се!» - мысленно рассуждал Цилин. Он не был готов подчиниться родственникам и подвергнуть дорогого человека ещё большей опасности. Тот ни в чём не виноват! «Ты пометил его, насытившись кровью», - тёмная сторона, так тщательно спрятанная в глубинах души, завозилась, напоминая о себе. «Вздор! Я не мог испробовать его крови. Если кровь У Лина или У Се попробует кто-то из клана Чжан, то это породит страшные беды», - Цилин попытался запихнуть свою тьму обратно в клетку. «Ты попробовал его кровь и теперь ничего не изменить», - зверь довольно заурчал, сворачиваясь клубком. Ему нравилось наблюдать за растерянностью человечной своей сущности. Чжан не знал, что и делать. Если его темная сущность права, то он действительно совершил страшную оплошность, запустив обратный отсчёт. Теперь, до рокового дня, осталось меньше двух недель. Если он ничего не сможет придумать и предпринять за это время, то быть беде. Размышляя о своём неподобающем поведении, Цилин смотрел на облака, проплывающие за бортом самолёта. Его глупая влюблённость могла навредить У Се сильнее, чем каверзы У Лина. Прокручивая в голове вопросы, которые следовало задать Шэнь Вэю, Цилин, когда самолёт приземлился, покинул аэропорт. Он был встревожен состоянием У Се и обеспокоен своим собственным поведением. Если так пойдёт и дальше, то он не сможет быть со своим человеком. - Цилин? – около парня, едва не сбив с ног, остановился мотоцикл. Человек, сняв шлем, тряхнул головой. – Я Чжао Юнь Лань. Шэнь просил встретить тебя. Чжан, закинув за плечи рюкзак, вопросительно приподнял одну бровь. Он не звонил своему родственнику и никому, кроме У Се, не говорил, что поедет в Пекин к профессору. - Шэню позвонил его студент У Се и сказал, что ты приедешь к нему в гости. Он беспокоится, что ты плохо знаешь город и попросил, чтобы тебя встретили. «Снова он беспокоится по пустякам», - мысленно улыбнувшись, Цилин кивнул, принимая сказанное к сведению. - Кто ты Шэнь Вэю? – нетактичный вопрос. Но он обязан был это знать. Профессор не был тем, кто станет поручать постороннему что-то важное. - Его парень, - Юнь Лань усмехнулся. – Садись и поехали. Мне ещё в департамент нужно. Я, вообще-то, работаю. Но для А-Вэя у меня всегда найдётся время. Под ребрами больно сдавило. Два занятых человека могли найти друг на друга время и быть вместе. А он? Исчез ничего не сказав. Прятался, боясь показаться на глаза. Он трус. А У Се ему верил и ждал. Затолкав свои далеко не радостные размышления туда же, где обитала звериная сущность, Цилин принял предложенный шлем и, закрепив его на голове, сел позади Чжао Юнь Ланя. Ездить на мотоцикле было не в новинку. Но, вот, ехать с кем-то – это было впервые. Чжан не сильно любил прикосновения и тесный контакт. Он охотно позволял У Се висеть на нём, обнимать и тискать. Но другим это всё было строго настрого запрещено. Но сейчас пришлось сделать исключение и самому обнять человека перед собой. А иначе никак. Иначе он очень быстро окажется головой в какой-нибудь канаве, придавленный чужим весом и транспортом. - Домчу с ветерком, - газуя на месте, предупредил Юнь Лань. – Держись крепче! Ничего не оставалось, кроме как внять совету и держаться. Ему нужно было поговорить с Шэнь Вэем и вернуться в Ханчжоу как можно скорее. Лю Сан приглянулся парню и с ним хотелось познакомиться поближе. Узнать мальчишку лучше, чтобы стать для него другом. Цилин не собирался претендовать на место У Се в воспитании мальчишки. А-Сан мог звать его старшим братом, дядей, другом. Да кем угодно, если Чжан сможет остаться со своим Наивняшкой и помогать в воспитании ребенка. - У Се смышленый парень. Почему он беспокоиться о тебе? Вы близки? – из-за встроенного передатчика можно было легко переговариваться. - Мы встречались, когда учились в последнем классе старшей школы, - второй вопрос Юнь Ланя поставил Цилина в тупик. Он не знал, что и ответить. – У Се всегда таким был. - Похоже, он тебя действительно любит, - усмехнулся Чжао, сворачивая на одну из боковых улиц. Так было быстрее. – До А-Вэя я встречался с одним парнем. Думал любовь до гробовой доски. Но, когда заболел, понял, как ошибался. Ему было плевать, что со мной и как. Он перестал звонить и проигнорировал мою просьбу принести лекарства. Пришлось собирать себя в кучку и идти в университет. Там я и познакомился с Шэнем. - Почему ты думаешь, что он любит меня? - Когда он учился, то часто бывал у Шэня на квартире. Консультировался по поводу дипломной работы и научных трудов. А-Вэй любит готовить. Он помог У Се подтянуть этот навык и позволял не приходить на некоторые пары. Буквально через полгода учебы У Се усыновил ребёнка. С его малышом было некому сидеть и на пары к А-Вэю он ходил со своим мальчиком. Из-за этого над ним часто издевались. Но суть не в этом. У Се часто расспрашивал меня, что главное в отношениях и как ничего не испортить. Один раз он обмолвился о тебе. Сказал: «я не обижен на Цилина за то, что он бросил меня. Похоже, у него были свои причины так поступить. Я лишь жалею, что не смог поговорить с ним перед его уходом». Цилин жадно вслушивался в каждое слово. Наинвяшка пообещал рассказать ему историю появления Лю Сана позже. Он только обмолвился, что мальчик не был его родным сыном. То, что Шэнь Вэй проникся симпатией к своему студенту и позволял не приходить на некоторые пары – не могло не радовать. Этот человек, который не хотел ссориться с кланом Чжан, пошел против самого себя и принял У Се на свой факультет. - Помню, когда Лю Сану было четыре годика, У Се попросил меня присмотреть за ним. Он сдавал важные экзамены, а его друга не было в Пекине. Ох и устроил мальчуган моему отделу. Я начальник особого отдела и у меня в подчинение всего несколько человек. Остальные – духи и кот. Лю Сан долго бегал за Да Цином, лопоча что-то о том, что котика нужно погладить. Нашему изобретателю спутал все чертежи и отключил компьютер. Мне пришлось звонить Шэню и просить, чтобы У Се сдал экзамены первым. Иначе меня могли побить мои же сотрудники. «Он попросил посторонних, а не тебя, присмотреть за ребёнком», - звериная сущность завозилось. Ревностный цилинь, о котором Чжан успел давно позабыть, вновь дал о себе знать. Цилин не хотел ревновать. У Наивняшки не было выбора. Пан Цзы не мог присмотреть за ребёнком, а оставлять Лю Сана одного в общежитии был не вариант. Конечно, он попросил о помощи того, с кем был знаком. «Заткнись!» - рыкнул на свою темноту парень. Чжао Юнь Лань делился с ним историями о прошлом. Он не собирался вставать между ним и У Се. Да и кому захочется связывать свою жизнь с парнем, у которого непонятно откуда взялся ребёнок. - Будь настойчивее, если не хочешь потерять своего У Се. За ним бегало куча девчонок. Но он был занят воспитанием Лю Сана и не обращал на них внимания, - Юнь Лань, остановив мотоцикл около университетского парка, добавил, - Кабинет Шэня на втором этаже главного здания. Если заблудишься, спроси у студентов. - Спасибо, что подвёз, - Цилин, вернув шлем, кивнул на прощание. Ему определённо следовало помедитировать в одиночестве, чтобы вернуть контроль над разумом. Он не мог ревновать. Это было не разумно и глупо. Кто он вообще такой, чтобы ревновать У Се? Тот жил без него шесть лет. Он давно мог обзавестись своей собственной семьёй. Забыть раз и навсегда о Чжане и о том, что тот бросил его. «Он – твоя Пара. Он – твой парень!» - услужливо напомнил зверь, побуждая вновь всколыхнуться чувствам. Цилин зажмурился. Нет. Нельзя давать волю эмоциям и ревновать. У Се заслужил быть счастливым. С ним или без него – решать только наследнику семьи У. Но он всегда любил молчать о своих чувствах. За него постоянно говорили жесты и поступки… Проплутав по коридорам университета больше сорока минут, Цилин, не без помощи нескольких студентов, смог всё же найти кабинет своего родственника. Оставалось дело за малым – задать несколько интересующих вопросов. - Шэнь Вэй? – проходя в кабинет, уточнил Цилин. Он едва успел уклониться от брошенного учебника. - Хочешь доставить мне очередные проблемы? – мужчина недовольно посмотрел на вошедшего парня. – Чжан Цилин, я и так пошел у тебя на поводу и позволил У Се поступить ко мне на факультет. Что ещё ты от меня хочешь?! - У Се умирает, - не так, конечно, он планировал начать разговор. Но выбора не было. – Ему осталось пять месяцев. Ты был его куратором. Может что-то странное замечал? Черные, как сама ночь, глаза Шэнь Вэя округлились. Он удивленно уставился на родственника. Не похоже, что тот шутит. Да и при прошлом их разговоре Цилин явился лишь из-за Наивняшки. - Уверен, что он умирает именно из-за болезни? – профессор выглядел весьма озадаченным. - Месяц назад он проходил обследование в одной из пекинских больниц. После этого вернулся в Ханчжоу. Любой болезни требуется время, чтобы развиться. Что ты знаешь об этом? - Только то, что твой У Се полный идиот! – Шэнь Вэй ударил ладонью по столу. – Три месяца назад у него была защита диплома. Там присутствовал Чжан Ци Шань. Он лично поздравил У Се с окончанием учебы и подарил две алые гвоздики. Мне показалось это странным. Живым людям дарят нечетное количество цветов. Когда У Се пришел через несколько дней на вручение дипломов, то выглядел он не очень хорошо. Сказал, что соседи сильно шумели из-за чего у его сына разболелась голова и он не спал всю ночь. А теперь вопрос: зачем он принял цветы? - Ци Шань? – парень похолодел. Шесть лет назад он скрыл от своего кузена правду, солгав, что У Се не сможет поступить в университет. Не хотел ли Ци Шань, узнав правду, отомстить таким образом своему непослушному родственнику? - Да. Он, - кивнул профессор. – Цилин, пусть У Се и курил слишком много, но он внимательно следил за своим здоровьем. Если бы был болен, то об этом значилось бы в документах при поступлении. Ни одна болезнь легких не может развиться так быстро. - Есть ли способ вылечить его? – Чжан хотел знать всё, что могло бы помочь ему. - Боюсь, что нет. У Се и У Лин – дети предназначенные потомкам цилиня. Их принесут в жертву через два месяца. Ци Шань настаивал на их необразованности, чтобы они не предприняли попытки сбежать. Сейчас то, что У Се болен, клану Чжан на руку. Он умный юноша. Боюсь, вам не суждено быть вместе. Ты влюбился в него и твоей карой станет медленная и мучительная его смерть. Если ты попробуешь на вкус его кровь, то сделаешь только хуже. - Я… уже пробовал её. Потерял контроль и укусил его, - Цилин опустил голову. Его ненадёжная память стерла всю важную информацию. То, что он старался не забывать оказалось забыто. - Голова, я так понимаю, тебе для красоты дана? – Шэнь Вэй смерил родственника строгим взглядом, полным сочувствия и гнева. – Теперь вы связаны. Я ничем не могу помочь тебе. Лучше езжай в Ханчжоу и проведи это время с ним. Хотя знаешь… я дам тебе пропуск в общежитие. Осмотри его комнату. Он ещё не все вещи оттуда забрал. Может быть найдёшь что-то интересное. Чжан, помедлив, кивнул. Он ощущал себя дурнем, каких не видывал белый свет. Наломать дров одним своим появлением – на такое не каждый будет способен. И как теперь исправить всё? Он не простит себя, если с У Се что-то случится. Если Наивняшка умрет – Цилин последует за ним. Таков закон его любви. Этого не изменить и не исправить. Он – однолюб. Полюбив раз, больше никогда не сможет разлюбить. - Цилин, ты знаешь, что случилось с У Саньшеном, дядей У Се? – наблюдая за впавшим в транс парнем, сжалился Посланник Дисина. – Он умер, когда У Се было четырнадцать. Место смерти и причины так и не известны. У Се обмолвился об этом, когда спросил, может ли не спускаться в гробницы для практики. - Но он говорил, что живет со своим третьим дядей, - медленно произнес Чжан. Он помнил это наверняка. Наивняшка сам сказал ему об этом, когда они учились в одном классе. - Узнавай о всех подробностях у него лично, - Шэнь Вэй, придвинув лист, быстро написал несколько строк. Поставив штамп и печать, он передал всё Цилину. – Вот. С этим тебя пропустят в общежитие. Можешь вещи его забрать с собой. И Цилин… если тебе удастся спасти У Се, то пригласи нас с Юнь Ланем в гости. Этот мальчишка со своим сыном пришлись нам по душе. Общительные и умные. Парень, приняв лист, кивнул. Ему было о чём подумать. Да и хотелось понять, куда же именно он должен пригласить своего родственника? Впутывать Посланника Дисина в дела клана Чжан ещё сильнее не хотелось. Тот не должен был решать проблемы тех, кого почти не видел. Попрощавшись, Цилин покинул кабинет, отправившись на поиски общежития. Слова о том, что Чжан Ци Шань подарил У Се две алые гвоздики, настораживали. Могло ли быть что-то на цветах? То, что могло спровоцировать болезнь? Зная своего кузена, который мог легко пойти по головам, лишь бы достигнуть своей цели, парень не сомневался – Наивняшку не оставят в покое. У Се был предназначен цилиню. Из его крови и плоти должны были сделать эликсир. Но Цилину не нужна была такая жертва. Его человек не должен был страдать из-за глупых предсказаний и пророчеств. Парню не нужна была жизнь, полученная такой ценой. У Наивняшки есть будущее и есть ребёнок. Он не может умереть. Не для того от старался утвердиться на ногах. В его смерти не будет ничего хорошего. Только боль. Но этот дурень не понимает этого. Он слепо любит того, кто должен стать его смертью. Любовь к монстру никогда не приносила счастья. Только боль и страдания. Удел человека, полюбившего зверя, был один – смерть в муках. Но нельзя. Нельзя! У Се не виноват в этом! «Я не дам ему умереть!» - продолжал повторять Цилин в своей голове. Самовнушение помогало редко. Но всё же. «Докажи, что он дорог тебе», - потребовала тёмная сторона. – «Если докажешь, что действительно любишь его, то я не стану убивать его». Сделка с собственной тьмой казалась странной и неправильной. Но Чжану она чудилась той самой призрачной ниточкой надежды, которую он продолжал упрямо искать. И он без раздумий, легко и просто, будто слова ничего не стоят, ответил своему зверю: «Я докажу. У Се будет жить!» Он сделает это, даже если ценой станет его собственная жизнь. Умереть ради любимого не грех. Грех остаться в стороне и ничего не делать. Видеть, как тот, кого любишь, цепляется из последних сил за жизнь. Видеть и не помогать. Это и был самый большой грех.