POV Тэхен
Следующим утром я проснулся от мужских голосов, которые раздавались внизу. Приоткрыв глаза, я осмотрелся. За окном сквозь занавески ярко светило солнце. Перевожу взгляд на тумбочку, касаюсь пальцами экрана смартфона — всего десять часов утра. Мой режим абсолютно сбит, и возвращаться в военную жизнь будет тяжело. Приподнимаюсь на локтях и когда сажусь на край кровати, зад начинает неприятно болеть. Ухмыляюсь. В голове картины вчерашней ночи… Его крепкие руки, прикосновения, низкий голос, его… Признание? Все это заставляет меня вернуться к жизни. Тянусь, накидываю сверху халат и продолжаю прислушиваться к голосам. Пока не могу разобрать, кто пришел, но догадываюсь, что Майкл. Тихо иду по коридору, чтобы меня не было слышно, и когда подхожу к лестнице, то слышу четко: — … это несерьезно, — говорит Майкл, — подумай, что Тэхен скажет, узнав об этом. Сердце пропускает удар. Я не должен подслушивать разговоры, но тело словно само цепенеет на месте, только из уст Майкла прозвучало мое имя. Прислоняюсь поближе к стене и прислушиваюсь: — Ты знаешь, что я человек слова, если я сказал и поспорил, что он станет моим, а он стал моим, то Итон об этом узнает. Раскрываю рот и опираюсь головой о стену. Тихо хныкаю, после чего качаю головой. — Разговор был о двух неделях, ты уже проиграл ему, Чонгук… Слышу удар о стол и скрип стула, отчего дергаюсь сам. — Я, — шипит тот сквозь зубы, — не проиграл. Уже тогда он был моим, вам ясно? — Слушай, разговор был про секс, его же не было и… — Майкл, что ты пытаешься мне сказать? — Не вороши прошлое, Чон, — размеренно успокаивает того Майкл. — Прими поражение и не сделай еще хуже своим поведением. Что будет, если Тэхен узнает о споре? А? — Ты знаешь, что я люблю его, и теперь это не имеет значения. Я… — Да ты по уши влюбился в него, Чонгук! Второй стул громко отодвигается. — И как ты собираешься служить с ним, а? Ладно, я и Итон еще в курсе про голубизну, что теперь поселилась в наших войсках, а другие? Что будет, если они узнают о вас? А они узнают обязательно, потому что Итон не умеет держать язык за зубами! Тэхен справится с этим? Я не уверен. Что скажет капитан Шарль? А если в полку начнется осуждение? Повисает недолгая пауза, и я слышу, как стулья уже тихо двигаются. — Ты же знаешь, что ты назначен главнокомандующим, Чонгук? На моих глазах наворачиваются слезы. Я прикрываю рот ладонью и пытаюсь сдержаться, чтобы Чонгук не услышал и не увидел моих слез. — Что? — Да, Шарль изменил свое решение. Сегодня узнаешь об этом, теперь ты главнокомандующий, а я глава Девятой дивизии. Он посчитал, что жертвовать твоим умом слишком глупо в такой войне. Повисает тишина. Я руками протираю лоб и восстанавливаю дыхание. Поспорил значит, добился, промолчал и ничего не сказал. Какой я идиот, это же было ясно сразу… Его показушность в клубе, просьбы поцеловать его… — Чонгук, даю тебе совет. Если не хочешь, чтобы все было, как и с Енджуном, то скажи Тэхену обо всем сейчас. Я же вижу, как ты смотришь на него, точно так же, как на Ена. Не повторяй прежних ошибок и признай поражение, повысь Итона и объясни все Тэхену. Это лучше, чем он узнает об этом из чужих уст. — Что с должностями? — Чонгук игнорирует замечание Майкла. — Ты главнокомандующий, я Девятой дивизии, Итон пока неизвестно. Шарль думает оставить его либо в городе, в диспетчерском центре, либо отправить с нами в тыл, но пока… Делаю глубокий вдох, поправляю волосы и спускаюсь. Я услышал слишком много. Ступаю аккуратно по лестнице, когда оба поворачивают взгляды на меня и Майкл замолкает. Чонгук встает из-за стола. На его лице расцветает искренняя улыбка, но верить в нее мне не хочется. Когда я прохожу мимо стола, парень крепкими ладонями подхватывает меня за талию и притягивает к себе. — Доброе утро, соня, — шепчет тот, прижимаясь ко мне всем телом и зарываясь лицом в шею. Майкл с улыбкой наблюдает за нами, а я подыгрываю, скрывая все, что чувствую на самом деле. — Доброе. — Натягиваю улыбку и позволяю ему короткими поцелуями осыпать шею. — Ты как? — тихо спрашивает тот, намекая на прошлую ночь. — Замечательно, — отвечаю и перевожу руки ему на плечи. — Привет, Майкл. — Упираюсь в грудь Чона и киваю в сторону друга, когда мужчина наконец-то дает мне немного пространства, но продолжает прижимать к себе. — Вы завтракали? — улыбаюсь я. — Нет, Чонгук даже кофе мне не предложил, — пошучивает Майкл. — Я отчего-то не удивлен. — Пожимаю плечами и ухожу на кухню. — Кофе, чай? — Эспрессо, если можно, — слышу за спиной голос Майкла, а сам уже подхожу к столешнице. Достаю капсулу с верхней полки, привставая на мысочки, как крепкое тело тут же касается моей спины. Закрываю глаза, но не от удовольствия, а от раздражения. Он заключает меня в крепкие объятия и касается носом задней стороны шеи. — А меня даже не спросил, — шепчет тот и вжимается еще сильнее. — Мне так тяжело дышать, — говорю я, пытаясь делать свой голос максимально дружелюбным, и игнорирую вопрос про кофе. Тот ослабляет хватку и кладет голову мне на плечо. Он покачивается со мной в руках, пока я жду загрузки кофемашины. — Зачем Майкл пришел? — начинаю я. Чонгук разворачивает меня к себе и заглядывает в мои глаза. Мне кажется, что после прошлой ночи отношение Чонгука ко мне несколько поменялось. Он шел к принятию своих чувств постепенно, и жестокость медленно пропадала, но не уходила совсем. В его глазах я теперь вижу блеск, но после услышанного ответить тем же самым не могу. Много вопросов теперь у меня. Например, кто такой Енджун, что с ним случилось, что вообще произошло между ним и Итаном? Но если спрошу сейчас, станет ясно, что я все слышал. — Вопросы по службе, — отвечает Чонгук и касается ладонью моей щеки. — Что-то произошло? — аккуратно интересуюсь я. — Небольшая перестановка, — отвечает тот. — Теперь я буду главнокомандующим, а Майкл — капитаном Девятой дивизии. Одобрительно киваю головой несколько раз. — С повышением, главнокомандующий Чон, — улыбаюсь я. Вижу, что он тянется за поцелуем, но делаю вид, что не замечаю этого, разворачиваюсь к столу, забираю чашку эспрессо и удаляюсь с кухни, обходя Чонгука и оставляя его позади. После завтрака, который прошел в несколько напряженной обстановке, Чонгук и я поехали в мою съемную квартиру, чтобы забрать оставшиеся вещи. Чон чувствовал мое напряжение, но пытался его разрядить непонятными разговорами, сплетнями и прочими неинтересными мне вещами. В моих же мыслях были только вопросы о Енджуне и их споре с Итаном. Когда мы приехали в квартиру, я понял, что дверь вскрыта и ключ не нужен. сразу накатывают воспоминания о том дне, когда мой чемодан был украден. И это сделал Чонгук. Он совершал по отношению ко мне столько ужасных вещей, но почему-то я все еще нахожусь с ним. Мысли сразу же улетучиваются и рассеиваются, когда крепкая рука ложится мне на плечо. Видимо, почувствовав напряжение, сковавшее мое тело, Чонгук сказал: — Прости. Я глубоко вздохнул и покачал головой. — Это уже в прошлом. Я не хочу, чтобы оно пробиралось в мои мысли и лишало настоящего, — ответил я, проходя вглубь единственной комнаты и поднимая с пола вещи, что были разброшены, когда в квартиру вломились. — Мы и так потратили слишком много времени на это, — я издал смешок. Пока я поднимал с пола вещи, за моей спиной послышались шаги. Вскоре крепкая грудь коснулась моей спины, и внутри все нездорово вспыхнуло… По телу прошелся жар, горячо отдал в виски и распространился по всему телу. Я напрягся, не понимая такой яркой реакции организма на его присутствие. Но когда спина согнулась надо мной еще сильнее, я быстрее поднял вещи и встал с пола, убирая их в чемодан. Это был не жар возбуждения, это был страх. Опять. Чонгук же был невозмутим. Но я ощутил, как он ухмыльнулся, наверное, как всегда, толкнул язык за щеку и развалился на диване, широко раскинув руки и ноги. Вскоре комнату заполнили звуки военных новостей, которые немножко отвлекали. — Ты боишься меня? Его прямолинейные вопросы всегда заставали меня врасплох. Я, кажется, покраснел и еще быстрее начал собирать разбросанные вещи, что, кажется, веселило его еще больше. — Нет, — пожал я плечами. — Почему тогда избегаешь? — Я нахожусь с тобой в одной комнате, у меня нет возможности тебя избегать, — посмеялся я. — То есть ты бы ушел, будь возможность? Я глубоко вздохнул и, выпрямившись, опустил плечи: — Чонгук, — назвал его по имени, — я… Не понимаю, что… — «что чувствую к тебе» осталось так и не сказанным, когда меня оборвала речь мужчины с телевизора. — … после объявления всеобщей мобилизации УФКБ были нанесены два ракетных удара по грузовым складам в аэропорте Инчхона с авиалайнеров, прошедших в Желтое море. Это нарушение конвенции о пребывании на территории внутренних вод. Такое поведение недопустимо, таким образом, Южная Корея начала мобилизацию морского флота. Мое сердце пропустило удар. — На западном фронте немецкие дивизии вошли на территорию Франции и остались в пятидесяти километрах от Меца… Дальше я не слышал ничего. — Мец, это же всего в пятидесяти километрах от Нанси, то есть они будут там уже скоро. — Покачал я головой, в ушах раздавался гулкий стук сердца. Чонгук глубоко вздохнул и выключил телевизор, что я обернулся. — Шарль не организовывал срочные собрания, значит, это не так опасно, как мы думаем. — Чон положил крепкие руки на мои плечи. Я выпучил глаза. — Как может быть не опасно то, что немецкие войска вошли на нашу территорию? — Я не верил своим ушам. Конечно, как военный я прекрасно понимал, что такое их статистика и что такое новости. Правды там от силы десять процентов, но конкретно в этой ситуации врать просто негде. То, что немцы вошли — это факт. — Ты слышал, о чем мы говорили с Майклом, ведь так? — Крепкие руки ложатся на мои плечи, от чего глаза сами медленно закрываются. Его вопрос вновь застает меня врасплох. Чонгук полностью проигнорировал новости о мобилизации моей страны и мой подступающий страх. Я киваю раз головой. — Ты слышал все? — чуть тише говорит он, и я ощущаю теплое дыхание на своем лице. — В этом причина? Поворачиваюсь к нему лицом. — Что еще ты утаил, Чонгук? — не выдерживаю я, — Ты обещал, что ты раскроешься мне, что… — Я не обещал, — прерывает тот. Замираю. — Почему ты не рассказал мне? Ты… — качаю головой. — Да теперь я еще больше не понимаю тебя! Ты не говоришь в открытую о своих чувствах, ты врешь, скрываешь то, что нельзя скрывать, если мы в отношениях… — Потому что время еще не пришло, — уверенно отвечает тот. — Да, моя вина, что я не рассказал тебе про спор с Итаном сразу, но будем честными, услышал бы ты меня, скажи я раньше? Поверил бы мне? Или с криками и скандалом ушел? Я думаю, что второе. — Он делает еще шаг ближе ко мне. — Ты говоришь, что не понимаешь меня, но я точно так же не понимаю тебя… — Он касается ладонью моей щеки. — То ты сбегаешь и ненавидишь меня, то сам приходишь ко мне, то целуешь, а то готовишься меня ударить. И при этом ты хочешь знать все обо мне, ты уверен? Я замолкаю и не могу ничего сказать в ответ, пугаясь его напору. — Ты думаешь, что мое отношение к тебе неискреннее? Я не буду врать, что сначала спорил с Итаном, что пересплю с тобой, но чем больше я находился рядом, тем сильнее влюблялся. Я слабею около тебя, Тэхен, и это то, о чем говорил Майкл. Ты думаешь, почему я не говорю тебе, что «люблю»? Потому что боюсь, что тогда единственным, что убьет меня, будешь ты. Качаю головой и перевариваю все, что он говорит мне. — Что произошло с Енджуном? — спрашиваю я. — Я расскажу тебе об этом, когда будет подходящее время, хорошо? Киваю несколько раз головой. — На что ты спорил с Итаном? — На его повышение, — отвечает он. — Хитрец. Чонгук издает смешок. — И ты правда… Проиграешь ему? — Да, — пожимает тот плечами. — Не хочу ворошить это. Мне уже неважно, что он подумает, раз ты со мной. — Ты уверен, что… — я качаю головой. — Он не выглядит как человек, внушающий доверие, разумно будет оставлять его подле тебя? — Оставь эти размышления мне, Тэхен. — Тот делает шаг ближе и обнимает меня. Я молча обхватываю ладонями широкую и крепкую спину. Прижимаюсь к крепкой груди и глубоко вдыхаю запах его духов, который стал родным. Но что-то внутри все равно не дает мне покоя, поэтому, когда ощущаю поцелуй на своем лбу, который касается носа, а следом губ… Не отвечаю. — Тебе противно после вчерашнего? — тихо спрашивает он, не отпуская из объятий. Я распахиваю глаза: — Что ты. Нет, но… — Что тогда? — стою, склонив голову, но макушкой ощущаю властный взгляд. — Я… Мне кажется, что что-то внутри все еще не позволяет мне… — Тебе противно от своих чувств ко мне, потому что это аморально? Потому что мы мужчины? Его голос жесткий и размеренный. Мне кажется, что он видит меня насквозь. И знает лучше, чем я сам себя… Потому что я не хочу быть тем, что убьет тебя Чонгук. — Прости, Чонгук, — качаю я головой, — ты просил дать тебе время, и теперь я прошу тебя о том же самом. Но тот лишь кивает головой. — Поехали. Опоздаем. И тепло пропадает. Пусть это будет искуплением моих грехов перед тобой, Тэхен. Но я буду ждать снова столько, сколько потребуется.POV Чонгук
Мы доезжаем до аэропорта Орли. Четыре красивых Ченду-20 красуются за каменными блоками, что их можно увидеть со стороны магистрали. Тэхен наклоняется ближе к лобовому стеклу и с глазами, полными восторга, рассматривает самолеты. Он так горит этим, и мне хочется, чтобы со временем он смотрел такими же глазами на меня. Я ничего не говорю, не нарушаю такой нужной нам тишины, лишь любуюсь им. Он в черном костюме, которые невероятно ему идет. Иногда мне кажется, что этому парню лучше бы стать моделью. Подъезжаем к КПП, и охрана выходит к автомобилю. Осматривает джип полностью, просит выйти нас из машины, открывает багажник, бардачок, абсолютно все. — Ваши документы, — сурово просят те. Мы показываем удостоверения. Охранник делает шаг к Тэхену. — Руки в стороны, — командует тот и касается его везде, где только можно. — Вы еще в трусы ко мне залезьте, — недовольно шепчет Ким, когда охранник проводит ладонями в перчатках по внутренней стороне бедра. — Мы и так показали вам пропуска. — В стране мобилизация, атакованы пограничные переходы, вот и требования такие. Вы военный или нет? Возмущается еще тут, — прыскает тот, и Тэхен тут же замолкает. Я издаю смешок и, когда нас пропускают, хлопаю Тэхена по плечу. Тот нервно стряхивает мою руку, и мы проходим в аэропорт. Народу стало в разы больше. Последний раз я был в Орли несколько лет назад, и мне аэропорт казался вымершим, а теперь работа тут кипела похлеще, чем в министерстве. Мы двигаемся с Тэхеном мимо суетливых военных, врачей, офисных сотрудников. Тэхен, игнорируя суету, проходит к кабинету генерала Эммануэля, главнокомандующего ВВС. Он замирает на секунду, после чего делает глубокий вздох и стучит. — Проходите, — доносится из кабинета. Мы открываем дверь, и каково же мое удивление, когда в кабинете рядом с Эммануэлем я вижу министра Шарля. Нервно сглатываю и тут же отдаю честь, растерянный Тэхен теряется на минуту, но после чего повторяет за мной то же самое. — Вот они, — с довольной улыбкой, хлопая в ладоши, говорит тягучим сладким голосом Шарль. — Лучшие! Нет, они лучшие, я вам говорю! Замечаю, как нервничает Тэхен. Тот, кто стал причиной его похищения, теперь, к удивлению, расхваливает его перед лицом главнокомандующего ВВС. Но парень умело прячет свое омерзение за суровой маской на лице. Субординация превыше всего. — Я знаком с капитаном Кимом, но не знаком с капитаном… — Эммануэль хмурится, пытаясь вспомнить имя, но Шарль не позволяет ему договорить. — Главнокомандующим западным фронтом Чон Чонгуком. — Шарль отодвигает два стула и позволяет нам пройти. — Садитесь, парни. Я убираю руку от виска и улыбаюсь, слегка качая головой. В этом весь министр Шарль, очень эмоциональный и открытый, чему Тэхен невероятно смущается, что видно по тому, как выпучены его янтарные глаза. — Министр Шарль наслышан о твоих успехах, капитан Ким. Главнокомандующий Чон, точно так же, как и я, порекомендовали вас в качестве капитана. Хочу сказать, что теперь на вас возложена невероятная ответственность, потому что каждое Ваше решение будет приводить… — тот тихо кашляет, подбирая слова, — к смерти. Тэхен сглатывает и выпрямляется на стуле. Типичная проверка, которую Тэ обязан пройти. — Вы же понимаете это? — Да, сэр, — точно так же сурово и без эмоционально отвечает тот. — Ваши решения так же будут приводить к смерти мирных жителей, вы же понимаете это? — Да, сэр. — Вы должны беспрекословно подчиняться командам вашего главнокомандующего Чон Чонгука, который, в свою очередь, беспрекословно подчиняется министру Шарлю, вы это понимаете? — Да, сэр. — Вы понимаете, что если будет дана команда уничтожения мирного объекта, ваш дивизион обязан ее выполнить. Мое сердце начинает быстро стучать, я всем телом чувствую напряжение Тэхена после этого вопроса. Тот молчит. Я слегка поворачиваю голову в его сторону и опускаю взгляд. Он нервно теребит пальцами штаны костюма. Не молчи, Тэхен, это просто проверка, отвечай. — Капитан Ким? — Прищуривает брови министр Шарль. Парень молчит, и его дыхание учащается. Пожалуйста, Тэхен… Тэ гулко сглатывает и тяжело вздыхает. Они не должны видеть сомнения в его поведении… — Последний раз, капитан Ким, вы понимаете, что если будет дана команда уничтожения мирного объекта, вы должны ее выполнить? — главнокомандующий Эммануэль переходит на повышенный тон. Слишком сильное давление, Тэ не может так глупо провалиться. Я хочу было встать, как Тэхен, закрывая глаза, громко произносит. — Да, сэр. — И не доли сомнения, это понятно? — Да, сэр, все команды будут выполнены. — Он только сейчас открывает стеклянные глаза и медленно поднимает их на главнокомандующего Эммануэля, словно бросает ему вызов. — Хорошо, капитан Ким, — уже не так довольно, как когда мы только пришли, говорит министр Шарль и складывает руки на груди. Они молча переглядываются с главнокомандующим, и по этому немому разговору мне становится все ясно. Сомнения. — Капитан Ким, вы подходите, — отвечает Шарль, смотря на парня уже оценивающим взглядом, — прошу вас, подождите в коридоре, а вы, Чон, останьтесь. Тэхен поднимается, громко отодвигаясь на стуле, чем привлекает недовольные взгляды. — Благодарю Вас, — цедит тот, приподнимая бровь, после чего широкими шагами уходит из кабинета. Когда дверь громко закрывается, даже я дергаюсь и качаю головой. Что же ты творишь, Тэхен. Эммануэль и Шарль скрещивают руки и смотрят на меня. — Чонгук, — размеренно начинает Шарль, проходясь по кабинету туда и обратно, — ты говорил нам, что Ким Тэхен — лучший в своем деле, это так? — Да, господин министр. — И откуда у тебя такие познания? — Я видел его дело. Большой опыт, навыки управления истребителями пятого поколения, участие в боях в Корейско-Японской специальной-военной операции и… — А что с его личными качествами, Чонгук? — Министр Шарль замирает около полки с книгами. Он проводит пальцем по корешкам и останавливается на одной из книг. Я замираю. — Он… Ответственный, — ужасно строптивый и скандальный, — пунктуальный и… — Ты хорошо изучал его дело? — Оборачивается на меня Шарль. — Да, сэр. — И что ты знаешь о его налете на биологические базы? Сглатываю, потому что знаю только, что этот налет был и все. — Только то, что он участвовал в нем. — Чонгук, я верю тебе лишь потому, что ты самый сильный из всех главнокомандующих, которых я знал. На войне нет места милосердию, если ты хочешь победить. Понимаю, о чем говорит министр Шарль. — Капитан Ким отныне твоя проблема. И любая его оплошность автоматически становится твоей. — Складывает тот руки на груди. — Я вас не подведу, министр. — Отдаю честь. Тот взглядом показывает мне, что я могу идти, а следом добавляет: — Я знаю, но не подведет ли он тебя? — замираю, только касаясь дверной ручки ладонью. — И запомни, Чонгук, никого не любить — это величайший дар, делающий тебя непобедимым, так как никого не любя, ты лишаешься самой страшной боли, — кидает он мне в след, и это ножом проходится по сердцу. Тогда я еще не знал, что фраза эта — цитата Адольфа Гитлера. Я выхожу из кабинета разъяренным. Тэхен сидит на диване и пустым взглядом пялит в стену. В коридоре толпы людей ходят из стороны в сторону, но я иду напрямую, сбивая пару солдат, те недовольно бормочут что-то и оборачиваются на меня. Становлюсь перед Тэхеном и возмущенно смотрю на него. — Это что было, капитан Ким? Его поведение не на шутку вывело меня из себя. Вопрос Шарля о его налете на биологические базы так же ввел меня врасплох. Я же ничего об этом не знаю, но, видя его реакцию на базовый вопрос, могу понять, что с Тэхеном произошло что-то, что до сих пор не дает покоя. Но никакие травмы, никакая душевная боль не должна влиять на тебя, если ты солдат! Тот поднимает на меня взгляд и встает. — Знаете что, главнокомандующий Чон, а не поуправлять бы вам истребителями, раз вы такой умный и классный капитан, самому? — скалится тот и собирается уйти в сторону. Что за детский сад… Крепко хватаю его за грудки и притягиваю ближе к себе, чем привлекаю взгляды остальных. Тот смотрит на меня разъяренным и в то же время каким-то сумасшедшим и пустым взглядом. — О, не можете держаться на публике, так ударьте, в чем проблема? — без эмоционально произносит тот. — При всех… Я хватаю его за предплечье и увожу на лестницу для персонала, которая спускается на минусовой этаж. Там никого нет, и только полупрозрачная дверь закрывается за нами, как я прижимаю Тэхена к стенке. — Ты, кажется, забылся, Тэхен. Почему ты замялся, отвечая на вопрос? Почему мне приходится оправдываться за тебя перед министром? Ты пилот или кто? Он сводит брови домиком, когда я встряхиваю его за плечи. — Выполняй команды твоего нациста-министра сам, тебе ясно? — шипит тот. — Ты понимаешь, что это самая обычная проверка? Чтобы такие гуманисты, как ты, в определенный момент не зарубили на корню все операцию, спасая жизни пары-тройки людей! Потому что когда будет дан приказ об уничтожении военного объекта, всегда есть шанс задеть мирных, это война, черт возьми, и если ты не готов, то и не надо было идти в военку! Он перехватывает мои руки у запястий. — Что произошло во время осады биолабораторий? Я видел твои глаза, Тэхен. Ты был напуган. Тэ отталкивает меня и направляется к двери. — Только не говори, что ты уничтожил пару мирных жителей, после чего совесть не оставляет тебя. Ты не военный, если не можешь с этим справиться. Он оборачивается на меня и делает шаг ближе. — Не тебе судить меня сейчас… — шипит тот, и я вижу в его медовых глазах ярость, которую наблюдал на вечеринке, когда мы играли в «я никогда не». Моя ярость опять взяла вверх надо мной, но его потерянный взгляд, его растерянность. Я восстанавливаю дыхание и спрашиваю, глядя глаза в глаза, отпуская хватку: — Теперь я должен знать все, что произошло с тобой! Так расскажи мне, что было тогда, чтобы я мог помочь тебе. Я не прошу раскрыться тебя мне, как любовника, а прошу раскрыться как для своего главнокомандующего, чтобы… Чтобы я мог поддержать тебя в глазах Шарля. Он замирает и опускает взгляд. Качает головой, и уложенная челка спадает на его лоб. — Дай мне время, — отвечает тот. Повисает недолгая пауза. Хочу сделать шаг поближе, обнять его и поддержать, но только подаюсь вперед. — А теперь мне пора выходить на взлетную, — успокоившись, говорит тот и покидает помещение. — Черт! — стучу я кулаком по стене и выхожу вслед за Тэ.***
Я вместе с министром и главнокомандующим Эммануэлем вышли на ВПП, где Тэхен уже был представлен четырем пилотам. Нам позволено наблюдать за их учебным вылетом. Тэхен вел себя, словно ничего и не произошло, так, как должен себя вести опытный солдат. В первое время мне казалось, что его чересчур повышенная эмоциональность даст о себе знать, но тот держал лицо на протяжении всего времени обучения. Он показывал пилотам основные различия, что были, как мне казалось со стороны, в интерфейсе. Парни с не очень-то и довольными лицами слушали его, порой хихикали, когда тот, слегка волнуясь, оговаривался, но виду не подавал. Он простыми словами и на примерах показывал работу частей крыльев, хвостового оперения, кнопки сброса ракет. Этим не обошлось, он вышел на улицу, грациозно спрыгивая с самолета, и объяснил остальным пилотам, где крепится то или иное вооружение. Парни не охотно, но все-таки слушали его. — Важный момент, в салоне находится кислородное обеспечение, но в целях безопасности носите маску. — Есть, капитан. — Парни отдают Тэхену честь. — В Ченду два места, мне нужен первый, которому я покажу управление. Сэм делает шаг вперед. Тэхен лучезарно улыбается. — Тогда за мной, — кивает тот. — Ну что, Ким, — кричит ему внезапно подошедший мужчина в форме пилота, — покажите им класс! Я вопросительно смотрю на того парня, который горящими глазами наблюдает за Кимом. Тот, уловив мой взгляд на себе, признательно мне улыбается. — Капитан Луи, я был тьютором Тэхена, когда он учился работать на Дассо, — улыбается тот. Я отдаю ему честь в ответ, а когда оборачиваюсь, то вижу истребитель Тэхена уже на ВПП.POV Тэхен
Steelfeather — Heart of Darkness
Двигатели заводятся, мотор ревет, и я чувствую себя на своем месте. Я летал на Ченду несколько лет назад во время СВО и теперь вновь держу руль этой птицы, взмывая в небо. Оно такого нежного золотого цвета, что в глазах начинает слегка рябить, несмотря на специальное стекло моего шлема. Набираю высоту, двигатели работают на почти сто процентов, специально понижаю тягу, тяну штурвал на себя и глубоко выдыхаю. Внизу живота приятно щекочет, а мое ровное дыхание оставляет капли конденсата. Машина взмывает ввысь, и вскоре я выхожу из поля зрения базы, поворачиваю штурвал и говорю в рацию: — Сейчас приготовьтесь, это называется крик баньши. — Я понижаю скорость и опускаюсь на уровень около двухсот метров над землей. — Это действительно машина-убийца, — говорю я и пролетаю практически над головами подчиненных и руководства. Затем набираю высоту, вновь показываю базовые петли, спускаю пару ракет на полигон и делаю то, что люблю больше всего: — Перехожу звуковой барьер, — говорю в рацию. И когда на мониторе цифра достигает тысяча ста километров в час. — Приготовься, — говорю я. И вскоре раздается хлопок. Мы преодолеваем звуковой барьер и на невероятной скорости движемся к западу. Я поднимаю взгляд, небо уже темно-темно синее, словно мы в космосе. В такие моменты хочется остановить время, представить, что ты бороздишь пространства космоса, а не управляешь машиной, что представляет из себя огромную опасность. — Красиво, — ни с того ни с сего говорит Сэм, тем самым возвращая меня в реальность. Я улыбаюсь: — Невероятно красиво, Сэм, не убивала бы эта машина людей, цены бы ей не было, — говорю я и понижаю тягу, чтобы вертикально развернуть самолет. — Что еще может этот аппарат? — спрашивает тот. Ухмыляюсь, увожу руль, делаю смертельные петли, маневрирую, меняю высоту, что уши начинает закладывать, и каково мое удивление, когда я слышу восхищенный смех. — Это невероятно! — говорит Найл. Внутри меня зарождается эмоция, которая не должна возникать у здорового человека, но я счастлив находиться в небе и еще больше счастлив, когда со мной находится человек, который это разделяет. Мы приближаемся к ВПП, разрешение на посадку я получаю сразу же. Шасси аккуратно касаются земли, и мы тормозим. — Это самая мягкая посадка, которую я встречал, — говорит Сэм, когда мы вылезаем из кабины. — Благодарю, — улыбаюсь я. Тот одобрительно кивает мне в ответ. Когда мы с Сэмом подходим к остальным четырем пилотам, то слышу аплодисменты. Это стоит мое руководство, включая Чонгука. Четверо мужчин отдают мне честь, а министр одобрительно кивает головой. Внутри разжигается приятная страсть, вдохновение. Кажется, я опять чувствую себя живым.POV Чонгук
Когда Тэхен был в небе, я ощущал такую гордость, которую никогда не чувствовал за другого человека. В таком юном возрасте он просто король небес. Его техника и уверенность заслуживают лишь восхищения. То, как он горит тем, что делает, заставляет улыбаться. Я не специалист в полетах на тактических истребителях, но то, какие возгласы восхищения слетали с губ Луи и Эммануэля, говорит само за себя. Когда парень приземлился, его глаза горели, как сотни тысяч звезд. И мне не хочется, чтобы ни одна из них не погасла. После Сэма с Тэхеном полетел Найл, а затем и Алан. И каждый, кто спускался и спрыгивал с кабины, был счастливее, чем когда садился. Парни благодарили Тэ, хвалили его навыки и жали руку. Он успешен в своем деле. На полигоне уже темно, я присел неподалеку от входа на базу и наблюдал, как министр и главнокомандующий хвалили Тэ и читали наставления. Парень снимал шлем и так лучезарно улыбался, что на моем лице улыбка так и не сходила. И пока тот общался с руководством, то я заметил, как он начал оглядываться и искать кого-то. Я помахал ему рукой, вставая из-за тени, на что тот облегчено улыбнулся и направился ко мне, последний раз отдавая честь руководству. Мужчины ушли в другом направлении, и кроме меня и Тэ на ВПП никого больше не было. — Ну как? — Тот тяжело дышит, его волосы взмокли, но от этого мужчина не менее сексуален. — Ты лучше всех, — улыбаюсь я. Тот делает шаг ближе, но я останавливаю его. — Не тут, — хлопаю того по плечу. Тэ ухмыляется. — Кажется, ты вдохновил парней, капитан Ким, — говорю я, когда мы направляемся к выходу из базы. Внутри, несмотря на поздний вечер, все равно царит суета. — Думаешь? — аккуратно интересуется тот, когда мы подходим к джипу. — Я видел их глаза, ты заразил их. Уверен, все будет хорошо, только, — мы садимся в авто и синхронно закрываем двери, — не доверяй им. Никогда не знаешь, кто из твоих друзей может вставить нож тебе в спину. — А ты? Его слова заставляют кровь закипеть, а сердце испуганно пропустить удар. — Тебе можно доверять? После всего? Я сглатываю и берусь обеими руками за руль. — На этой войне, — специально делаю акцент, — я один, кому ты можешь доверять. Ни твои парни, ни министр, ни главнокомандующий, а только я, слышишь? — Хотелось бы и в жизни тебе доверять, — выпаливает тот, не подозревая, что делает мне больно. — Не все сразу, Тэхен, — отвечаю я и молча двигаюсь к дому.POV Тэхен
Я перегнул со своей прямолинейностью, когда мы с Чонгуком сели в машину. Как-то не совсем думая, я сказал то, о чем размышлял весь день. Для меня это было вполне себе нормально, учитывая наше общение, но то, как Чонгук помрачнел, пока вел машину, заставило чувствовать себя чуть неловко. — Прости меня, — говорю я, когда мы с Чонгуком последний раз перед отправлением на фронт заходим в его особняк. Он снимает кожаную куртку и оборачивается на меня, словно не расслышал мои слова. Молчит. Я глубоко вздыхаю и откатываю свой чемодан немного в сторону. — Прощаю, — отвечает тот. Я улыбаюсь и поджимаю губы. — Завтра мы уже будем в лагере, поэтому оставь все свои страхи и проблемы сегодняшнему дню, прими душ, полежи в пене, в следующий раз неизвестно, когда сможешь это сделать, — отвечает тот и собирается подниматься наверх. Внутри разливается тепло. Я подхожу к Чонгуку и, пока тот не ступил на лестницу, обнимаю его со спины. Слышу ровное дыхание. — Как ты терпишь меня?.. — Точно так же, как и ты меня, — ухмыляется тот. — Пойдешь в ванну со мной? — спрашиваю я, заглядывая в черные глаза. — Ты устал, тебе надо выспаться, — отвечает тот и пытается расцепить мои руки, но я не сдаюсь. — Это последний вечер до… Мы не можем знать, что будет с нами потом, поэтому… Мне будет приятно разделить этот вечер с тобой, — говорю я. Чонгук разворачивается ко мне лицом и пронзительным взглядом заглядывает в мои глаза. — Тогда бойся, потому что сегодня я заберу все сполна. — Тот поправляет волосы на моем лице, берет меня за руку и уводит наверх.***
Просторная ванная комната его спальни наполняется ароматом пряной пены для ванны, а приглушенный свет и горячее тело позади расслабляют. В джакузи много места для двоих, но нам оно не нужно, потому что мы опять тесно жмемся друг к другу. Молча расслабляюсь в теплой воде, пока крепкие татуированные руки удивительно нежно массируют мою голову, и все мысли в миг улетучиваются. Большими пальцами тот надавливает мне по бокам шеи, ближе к плечам, от чего я издаю тихий стон удовольствия. В ответ слышу тихий смешок. — Ты был молодцом сегодня, Тэхен, — хрипло от подкатившей неги говорит Чонгук. — Да? — интересуюсь я, не в силах разомкнуть глаз. — Мне казалось, что парни меня недолюбливают, — отвечаю я и удобнее устраиваюсь на крепком теле. — Тебе и не нужно, чтобы они тебя любили. Но они тебя уважают, поверь мне. — Да, но смеются, когда я делаю что-то не так, — хмыкаю я. Чонгук подается вперед телом, и я сползаю чуть ниже, чтобы тот смог сесть поудобнее. Всплески воды нарушают тишину, царящую в ванной. Он усаживается в джакузи, его ладони накрывают мои плечи и начинают нежно массировать. — Они будут внимательно следить за тобой. Им просто обидно, что молодой пилот так быстро занял должность капитана. Главное, — тот крепче сжимает мои плечи, отчего я тихо шиплю, — не давай им усомниться в твоей силе и мудрости. Не скупись на замечания, а так же на строгость. Покажешься им слишком мягким, веревки будут из тебя вить, — говорит Чон. — Запутаются, — хмыкаю я. Ощущаю, что Чонгук улыбается. Его руки спускаются ниже по моим лопаткам и обхватывают талию. Отклоняю голову назад и кладу ему на плечо. — Будь осторожен, — шепчу я. — Не волнуйся за меня, родной, и не через такое проходили. Теплота разливается по моему телу, а крепкая рука оглаживает низ живота. Сейчас все проблемы остались в прошлом, а не раскрытые до конца тайны и вопросы не имеют значения, пока я слышу, как наши сердца бьются в унисон. — Где бы ты ни был, я обязательно прикрою тебя, — говорю я и потираюсь макушкой о мускулистое плечо. — Ты ничего не хочешь спросить? — внезапно говорит Чонгук. Я понимаю, к чему тот ведет. Оборачиваюсь к нему лицом и пытаюсь поудобнее развернуться, чтобы обхватить ногами торс, но не справляюсь, отчего чуть не падаю в скользком джакузи, но татуированная рука ловит меня. — Нет, сейчас я не хочу ничего спрашивать и ворошить, — говорю я и касаюсь ладонью его мокрых волос. — Я был таким дураком, — улыбаюсь я и веду большим пальцем по четкой скуле, спускаюсь на шею и увожу ниже к груди. — Вместо того, чтобы наслаждаться настоящим, я пытался рыться в прошлом, а настоящего так и не было. Чонгук рефлекторно облизывает губы, его грудь ровно поднимается, когда моя ладонь проводит меж крепких грудей. — Я люблю тебя, — тихо говорит Чонгук, теряя голос, а вместе с тем и последние капли самообладания. Не успеваю улыбнуться, как горячие губы уже мягко накрывают мои. Гулко выдыхаю через нос и подаюсь вперед. Втягиваю чужие губы и встречаюсь с чужим языком. Он нежно касается моего, увлекает в словно прощальный танец, от чего внизу живота все распаляется еще больше. Обводит нижнюю губу, переходит к верхней и аккуратно, создавая вакуум, втягивает мой язык в себя, утягивая и мое тело с душой за собой. Полностью ложусь на разгоряченное расслабленное тело и животом чувствую, как сокращаются мышцы пресса Чонгука. Руки хаотично глядят его тело, касаются груди, пресса, крепких предплечий, а когда его рука проходится меж моих половинок, я ногтями провожу по мускулистой груди и намеренно касаюсь соска. Видя ответную реакцию, я трогаю его еще раз и скручиваю между двумя пальцами, отчего Чонгук приоткрывает рот и стонет в наш поцелуй. Довольствуюсь собой и игриво закусываю его нижнюю губу, оттягивая на себя. Чужая ладонь, что поглаживает меня меж ягодиц, касается тяжелый яиц и чуть сжимает их, отчего я издаю тихий стон. Один-один, Чонгук. Его указательный палец так дразняще кружит вокруг сокращающегося колечка мышц, и хочется на него скорее насадиться. Он аккуратно надавливает на стенки, что я приоткрываю рот, чем Чонгук сразу пользуется и нежно меня целует, другой ладонью притягивая за лицо ближе к себе. — Смазка в спальне, — шепчет тот в поцелуй, аккуратно проникая указательным пальцем в мое лоно. Глаза сами закатываются под веками, а тело пробирает мелкая дрожь, наконец-то ощущая заполненность. — Не нужно, — шепчу я, когда руками хватаюсь за его плечи и волнообразными движениями пытаюсь насадиться на палец. — Ты уверен? — шепчет тот, аккуратно добавляя второй палец. — Да, — в прострации отвечаю я и откидываю голову назад, когда пальцы раздвигаются внутри меня на манер ножниц. Тихие стоны сами срываются с губ, когда Чонгук, словно в первый раз, подготавливает меня. Он намеренно не касается заветной точки внутри, потому что знает, насколько я чувствителен. Его другая ладонь опускается с моей щеки на шею и слегка сдавливает, позволяя поступать лишь необходимому количеству кислорода. Я тихо постанываю и, продолжая держаться одной рукой за крепкое плечо, другой провожу по прессу, касаясь налившегося члена рукой. Тот тихо втягивает воздух сквозь сжатые зубы и подается бедрами вперед, толкаясь в мою ладонь. Я провожу по горячему крепкому члену вверх-вниз, слегка сжимая, и дрочу ему в такт движениям пальцам в себе. Неприятные ощущения плавно уходят на второй план, удовольствие медленно заполняет каждую клеточку моего тела. Я сам слезаю с его пальцев и поудобнее усаживаюсь на его прессе, другой рукой подставляя горячий член к себе. — Ты уверен, что смазка не нужна? — тихо шепчет тот, когда его головка уже медленно входит в меня, доставляя действительно не самые приятные ощущения. — Да, — мой ответ переходит в протяжный стон, когда я, опираясь за его крепкие квадрицепсы позади себя, медленно опускаюсь на крепкий член. — Боже мой, Тэхен, — стонет тот, когда подается бедрами чуть вперед. Толчки тягучие, медленные и плавные. Вода в ванне поднимается и начинает выплескиваться из джакузи на плитку, растекаясь большими лужами. Он так горячо и полно ощущается внутри, что я словно теряю связь с реальностью, и кажется, ничего не существует больше, кроме нас. Хватаюсь за его мокрые скользкие плечи, крепко впиваясь в них ногтями и волнообразно подмахивая бедрами в такт его движениям. Член так приятно распирает внутри, а когда касается заветной точки, не сдерживая себя, издаю громкий протяжный стон: — Ах, Чонгук, — запрокидываю голову назад, а он прижимается ко мне всем накаченным телом, словно пытается полностью заполнить собой меня. Его большие ладони оглаживают мою спину, проводят по ней вниз, вновь поднимаются наверх, пока его губы сладко вылизывают мою шею. От всплесков горькая пена попадает на лицо, затекает в рот, но это лишь распаляет. Обвиваю руками его шею и опускаю взгляд на тяжело вздымающуюся грудь и пресс. Толчки становятся грубее, резче и быстрее, но сегодня я хочу играть по своим правилам. На одном из глубоких толчков удерживаю его: — Стой, стой, — шепчу я, полностью погружаясь на крепкий член, ощущая глубоко внутри, — не торопись. — Прикладываю палец к его приоткрытым губам, которые высыхают от частого дыхания, несмотря на высокую влажность. Тот замирает и не двигается, когда я, полностью вбирая в себя член, издевательски-медленно двигаюсь на нем. — Черт, Тэхен, — шепчет тот, когда мой большой палец оттягивает его нижнюю губу. И внутри у меня все вспыхивает, когда Чонгук, самый настоящий доминант и собственник, аккуратно облизывает мой палец, втягивая в теплый рот. Не могу сдержать тяжелого вздоха, когда его язык обвивает палец и утягивает глубже. Он держит со мной зрительный контакт, когда я проталкиваю в его рот указательный, а следом и средний пальцы. Тот черным сумасшедшим взглядом пожирает меня. Подаюсь бедрами вперед, а пальцами надавливаю на его язык во рту и ввожу их еще глубже, слегка вытаскиваю и повторяю. Оргазм приближается все быстрее, когда я седлаю Чонгука, параллельно трахая его рот пальцами. Чонгук тяжело дышит и убирает с моего лба волосы. Сам ускоряюсь на нем, ощущая разрядку, и первый кончаю с его именем на губах. Тот самодовольно улыбается, когда я стекаю по нему, а мои пальцы медленно выскальзывают из его рта. — Тебе хорошо? — Тот ловит мое лицо в ладони, а я даже не в силах говорить, но Чонгук еще не кончил. — Да, тебе тоже будет хорошо, — горячо мажу по его губам. Набираю побольше воздуха в легкие и погружаюсь под воду, отдаленно слыша наверху: — Ты бешенный, Тэхен! Буквально несколько движений головой в такт с рукой на его члене, как во рту разливается соленый вкус. Выныриваю из воды, громко вздыхая и только немного хватая воздух, как горячие губы накрывают мои, смакуя вкус. Я обхватываю горячее и мокрое тело, а Чонгук уже лежит на мне сверху и тяжело дышит, восстанавливая дыхание. — У меня никогда не было такого крышесносного секса в душе, — шепчет тот и целует мою грудь. — У меня тоже, — ухмыляюсь я и вновь блаженно закрываю глаза. — Даже не знаю, как мне находиться рядом с тобой на службе и не иметь возможности прикоснуться к тебе. Отправлять на задания и надеяться, что с тобой все в порядке, — он говорит это и на душе становится тревожно-тепло, — смотреть, как твои коллеги смеются с тобой и засматриваются на твое тело… Я приподнимаю его голову за подбородок и заглядываю в глаза. — Так покажи им, что никто не может засматриваться на принадлежащее тебе, — говорю я. — Докажи, что пока я твой, никто не прикоснется ко мне. Потому что я нахожусь под защитой самого сильного главнокомандующего страны. Тот приподнимается на руках: — Пока ты мой, ничто тебе не будет угрожать. Я существую, пока есть ты. — Я не разрешаю тебе умирать, пока я жив, — внезапно говорю я, и взгляд того меняется. — Единственная причина, по которой я могу умереть, это ты, Тэхен, все остальное не имеет силы передо мной, — отвечает тот и касается ладонью моей щеки. А я лишь молча смотрю на него и веду головой в сторону горячей ладони. Я вверяю себя Чонгуку. Целиком и полностью. Потому что я его. И пока мы есть друг у друга, ничто в этом мире не представляет для нас опасности.