POV Тэхен
Следующим утром я проснулся, когда рядом уже никого не было. Открываю глаза и глубоко вздыхаю. Смотрю первым делом на часы и вижу, что почти полдень. Удивленно приоткрываю рот и вскидываю брови. Давно я так долго не спал, накопившаяся усталость дала о себе знать. А главное, что впервые меня не разбудили и сквозь сон я даже не услышал, как Чонгук ушел. Настроения не было с самого утра. Обыденная рутина: приготовить завтрак, прибраться, запустить вещи в стирку, побегать в зале. Удивительно то, что такая жизнь стала для меня абсолютно нормальной. Все реже вспоминаю про квартиру, за которую продолжаю платить, не живя там. Я прекрасно понимал, что скоро и мне, и Чонгуку придется отправиться на фронт. Более того, я был к этому готов. И даже в случае, если меня не призывали, то пошел бы сам. Но что-то подсказывает мне, что пилотов тактических истребителей призовут в первую очередь, учитывая, что Корея к тому же поставила несколько единиц новейших истребителей Франции. Пока я бегал по дорожке и жил в этой… тюрьме, которая словно стала домом, за окном уже начали падать листья с деревьев. Было невероятно красиво, и этот лес, окружающий территорию дома, напоминал мне о старых временах, когда я мог себе позволить ездить в такие места отдыхать. Но вскоре мне позвонили, когда было уже около четырех часов дня. Это Чонгук. Беру трубку. — Алло? — говорю я и замедляю скорость до шага. — Тэхен, собирай документы к завтрашнему дню, — он не здоровается, не уточняет, что именно надо взять, а просто коротко и быстро бросает эту фразу. — Какие документы? — уточняю я, снимаю с дорожки полотенце и протираю пот со лба. — Паспорт, военный билет, личное дело, — говорит он, — завтра тебя ждет серьезное испытание, родной. От чего-то сердце начинает быстро биться, но только не от страха. Наверное, от волнения, что я наконец-то нужен. Отхожу от беговой дорожки, полностью останавливая ее нажатием на кнопку, и подхожу к окну, опираясь о стекло предплечьем. — Завтра будешь летать на Чэнду-20, покажешь мастер-класс остальным пилотам. Не подведи, Тэхен. На лице сама появляется улыбка. Чувствую невероятную гордость. — Ого… — только и могу выговорить я. Слышу, как его взволнованный тон постепенно сменяется на более мягкий. — Да, сегодня один из последних дней, когда мы можем еще говорить о спокойной жизни, — говорит он и со смешком выдыхает. Киваю головой, будто бы он меня видит. Улыбка не сходит с моего лица. — Мне пора, вечером увидимся, не планируй ничего, — отвечает тот. — Хорошо, — соглашаюсь. Мы прощаемся, и я сразу же иду собирать документы. Захожу в комнату и вспоминаю, что часть вещей осталась на моей квартире. Чертыхаюсь про себя и начинаю тревожно думать о том, где же они могут быть. Может, Чонгук все же их взял? Решаю узнать это, когда тот приедет, надеясь, что это будет скоро. Прохожу в гостиную и включаю новости. Опять одно и то же, постоянные разговоры о войне, идеи, предложения, которым нам пудрят мозги и никогда не приведут свои слова в исполнение. Слова о мобилизации, жалобы на плохую работу военкоматов, все как всегда во время военных действий. Однако именно в тот момент, когда я решаю пройти на кухню и сделать себе очередную чашку кофе, слышу то, что пугает меня больше таких вещей. — …убийство в клубе вчера ночью… — говорит ведущая по телевизору. Резко останавливаюсь, и по спине пробегает холодок. Подбегаю вновь к дивану и делаю громче звук на телевизоре. — … в результате перепалки был убит Джон Маккинли. Согласно проведенному следственным комитетом анализу, произошла драка, в результате которой мужчина получил увечья, несовместимые с жизнью. Скорая приехала слишком поздно, и он скончался на месте. Расследование заведено. Глаза в ужасе расширяются. Брови недовольно сводятся вместе, и все, что я ощущаю — дикий ужас внутри и учащенное сердцебиение. Меня опять начинает тошнить. Я откидываюсь на спинку дивана, скрещиваю руки на груди и нервно начинаю кусать щеки и губы изнутри. Это был первый раз, когда я узнал, что Чонгук убил ради меняPOV Чонгук
Утром поднимаюсь рано, потому что сегодня я должен собрать и предоставить информацию по Девятой дивизии, которую веду в эту, не побоюсь слова, войну. Я работал с некоторыми ребятами оттуда, знаю, что эти парни люди умеющие, но вот с новобранцами предстоит невероятное количество дел. Нужно организовать форму, жилье, пропитание и множество вещей, ответственность за исполнение которых лежит на мне. Точнее, мне нужно спросить с тех, кто обязан это организовать. Быть генералом — очень ответственное занятие. Я получил его, когда участвовал в войне в Иране, тогда мы с Майклом вели пятые и седьмые дивизии, обе сухопутные. С самого утра начинается бардак. Один не на рабочем месте, другой забыл закупить часть необходимого продовольствия, третий не выходит на связь. Эта подготовка меня удручает. И вот я сижу в своем кабинете, звоню по необходимым отделам, необходимым людям, чтобы получить хоть какую-то информацию. — … значит, он пишет объяснительную сегодня же! — срываюсь на крик в трубку и тут же громко кладу ее. Тяжело вздыхаю и берусь обеими руками за голову. Если сегодня эти придурки не начнут достойно выполнять свою работу, ни о какой срочной мобилизации речи не может быть. Ухожу в свои мысли и несколько минут смотрю в потолок, все еще оттягивая голову назад за волосы. Но меня сбивает один звонок на мой личный телефон. Это Майкл. — Я очень занят, перезвоню, — отвечаю я, когда ровно сажусь и облокачиваюсь о стол локтями. — Стой, Чонгук, это не менее важно, — говорит тот. — Да? Поэтому ты позвонил мне на мобильный, когда мог бы подойти ко мне из соседнего кабинета? — слегка улыбаюсь и начинаю поворачиваться на своем стуле. Слышу, как Майкл вздыхает. — Слышал о Чэнду-20?— начинает тот. — Да, насколько я знаю, они стоят в Нанси. Сейчас бы у границы оставить единственные рабочие истребители. — Я закатываю глаза и слегка прокручиваюсь на стуле. — Их поставят в Орли. — То есть их привезут сюда, а летать на них некому? — ухмыляюсь я этому безумию. — Белуга. — А-а-а… — одобрительно киваю. Поставить истребители на Белуге — гениально. Правда гениально. — В общем, не важно, как их привезут себя. Факт в том, что уже сегодня они будут в Орли. Ты ведь помнишь тех трех парней, которые проходили практику с Тэхеном? — Да, Сэм, Найл и Алан. Один вроде даже воевал где-то в Иране. — Завтра Тэхен нужен нам в Орли. Панель Чэнду и вооружение отличается от Рафаля. Он должен завтра показать парням управление этой машиной. Не знаю, насколько это точно, но уже через несколько дней, возможно, полетят на Нанси. Я глубоко вздыхаю и внимательно слушаю, что передает мне Майкл. — А парни вообще в курсе? — Нет, Шарль передал мне, а я передаю это тебе. — Мне? Вопросительно приподнимаю брови и беру в руки карандаш, который начинаю перекатывать между пальцев. — Да, Чонгук. Кажется, это будет Первый авиационный дивизион из четырех Чэнду. И… ты же понимаешь, кто станет главнокомандующим? — слышу небольшую улыбку и гордость в его голосе. Я понимаю, Майкл. — Да. — Именно поэтому передаю дело тебе. Думаю, тебя устроит помощь Первого дивизиона с воздуха при необходимости. Я ухмыляюсь и откидываюсь на спинку стула. — Принял, Майкл. Эти трое сегодня где? — Я скинул тебе их номера, позвони, и они приедут. — Есть, — соглашаюсь и сразу открываю свою почту. — Удачи, Чон. Предупреди Тэхена. Он нам нужен. — Ага, — соглашаюсь и кладу трубку. Считаю обязательным пообщаться с этими тремя пилотами. Захожу на почту и нахожу их телефоны. Решаю позвонить на рабочий. Но когда вижу имена… Что-то меня останавливает, и я решаю посмотреть их дела. Очень удобно, будучи генералом, иметь доступ ко всему документообороту ВВС Франции. Нахожу их личные дела. Внимательно изучаю документы и понимаю, что парни действительно неплохие. Один воевал в Сирии, другой в Палестине, а вот Алан Блейк помимо войны на стороне США, воевал еще и за Японию, в то время как Тэхен воевал на стороне Кореи. Не нравится мне это… В конце концов, звоню каждому лично и приглашаю их в Министерство обороны к часу дня. Заказываю пропуска и жду. Без опозданий, к положенному времени, в комнату заходят трое мужчин. Я бы сказал, не мужчин, а молодых парней. На вид они не старше Тэхена, возможно, даже помоложе. Одеты в рубашки и джинсы, не особо-то и официально. — Сэр, вы желали нас видеть, — говорит Сэм и отдает честь. Смотрю на их поведение оценивающим взглядом, слежу за их телодвижениями. Сразу понятно, что Найл самый неуверенный в себе. Жмется сзади, опустив взгляд, либо смотрит по сторонам, на стены кабинета, рабочие места, словно осматривается. Он боится. — Так точно, — говорю я, — присаживайтесь. Они послушно садятся. Алан — самый уверенный из них. Он смотрит прямо мне в глаза. — Вы были выбраны для прохождения практики на Дассо. Алан, Найл и Сэм, вы трое показали достойные навыки, но их недостаточно для войны, что мы ведем сейчас, — говорю я, когда те вопросительно смотрят на меня, — с вами проходил практику Ким Тэхен, если помните. Обращаю внимание, как после этой фразы Найл и Сэм переглядываются. Первый приподнимает уголки губ и краем глаза смотрит на парня. Тот ловит его жесты и тоже слегка улыбается в ответ. Оба не могут сдержать широких улыбок и, чтобы я не заметил, опускают головы. — Да, сэр, — отвечает Алан, игнорируя хихиканья его коллег сзади. — Я сказал что-то смешное? — Выглядываю из-за плеча Алана и внимательно смотрю на двух смеющихся пилотов. Меня раздражает такое ребячество. Собираю руки вместе на столе в кулак и двигаюсь еще чуть правее. Эти двое тут же замолкают и внимательно смотрят на меня. Их уголки губ медленно опускаются, а взгляд приобретает покорный вид. — Я задал вопрос. Алан ухмыляется идиотизму его коллег и подставляет руку под подбородок, слегка покачиваясь на стуле туда-сюда. — Нет, сэр, — отвечает Найл. — Тогда почему вы смеетесь? Алан начинает прожигать меня взглядом, все так же надменно покручиваясь туда-сюда, пока его знакомых отчитывают. — Простите, сэр, — вновь отвечает Найл. Еще несколько секунд внимательно смотрю на них, после чего продолжаю. — Тэхен был пилотом на новых Чэнду-20, которые нам поставила Корея. Завтра вас и Тэхена ждут в аэропорту Орли. При себе иметь форму, личное дело, все необходимые документы, паспорт и военный билет. Он покажет различия в техническом оснащении истребителей, и вы вчетвером сделаете первый учебный вылет на четырех Чэнду-20, как Первый дивизион, — говорю я, периодически смотря на пилотов. Они несколько раз одобрительно кивают. — Вам ясно? — Да, сэр, — отвечает Алан. Откидываюсь на спинку стула. — Тогда увидимся завтра, — говорю я. Парни по очереди поднимаются со стульев, отдают честь, на что я медленно прикрываю глаза, и те поспешно удаляются из кабинета. Глубоко вздыхаю. Какое-то время еще смотрю на часы. Почти два часа дня. Рабочий день еще не закончен, но пока ни один из отделов не дал мне необходимой информации. Решаю спуститься вниз и выпить кофе. Закрываю кабинет на ключ и ухожу. Автомат с кофе находился на первом этаже, там же были столики и стулья, где можно было посидеть, отдохнуть и попить кофе. Наливаю в бумажный стакан эспрессо. Запах кофе приятно ударяет в нос, но когда делаю глоток, понимаю, что он просто отвратителен. Странно, мне ведь никогда не нравился кофе в офисных автоматах, но почему-то я все продолжаю его пить. И пока я ищу место, где можно присесть, замечаю, что эта троица сидит за столом и что-то обсуждает. Не могу не использовать этот момент и сажусь рядом за их спинами, так, чтобы меня не было видно. Сажусь и слышу их разговор: — … потому что, — говорит Алан, — вы можете вести себя нормально, когда с вами общается начальство? Слово субординация вам знакома? — Посмотрю, как ты будешь говорить о субординации, когда этот Тэхен будет учить тебя, как летать на истребителе, — саркастически отвечает второй. — Как сосредотачиваться… Вы видели его? Честно слово, таких жеманных людей я еще не видел. — Еще одного пидораса нам не хватало… После этого парни заливаются тихим ехидным смехом. — Он же в Японии воевал, Алан, вы там с ним не пересекались? — интересуется Сэм. — Такое возможно, но даже если и пересекались, то только в воздухе, хотя я бы с ним и на земле несколько раз пересекся… — остальные смеются вновь. — Фу, началось… — Не знаю. Мне не нравится эта идея, что новобранцу сразу дадут полномочия… Но приказ есть приказ. Стулья со скрипом отодвигаются, и парни покидают кафе. Я продолжаю сидеть, ощущая мерзость от услышанного. Алан, кажется, гей, и ему очень не повезло, что они работают со мной. Но завтра все встанет на свои места.***
Еду домой с работы, по дороге звоню Тэхену и предупреждаю о том, что завтра мы выходим на работу. По пути заехал в магазин, купил нам вина, решил заказать еды в ресторане. Честно говоря, никогда в жизни так не делал и не очень хорошо себе представляю, как правильно. Беру неплохое дорогое вино, заказываю итальянскую кухню, наверное, ее любят все… Закуски, спагетти, десерты. Мысли о том, что я пытаюсь сделать приятное Тэхену, заставляют меня испытывать чувство стыда за самого себя. Приезжаю домой и вхожу. В руках сумки с вином, в другой — еда из ресторана. — Тэхен, я дома! — громко говорю, чтобы он меня услышал. Тэхен выходит с кухни. А я чувствую, как внутри все зажигается, но он молча берет еду из моих рук. Удивительно, но парень не выглядит таким жизнерадостным, каким казался по телефону. Он не смотрит в глаза, его губы напряжены, брови слегка нахмурены, и он нервно кусает щеки изнутри, что делает всегда, когда нервничает. Ну вот, опять… — Привет? — вопросительно произношу я, когда снимаю пальто и иду за ним. Он расставляет вино и еду на столе. — Привет, — улыбается он. И опять тишина. Меня начинает выводить его постоянное недовольное настроение, когда прихожу домой с работы. Словно вечно, пока меня нет, что-то происходит. Чувствую, что мое настроение резко начинает меняться, но пока могу его контролировать. — Что-то случилось, родной? — спрашиваю я и подхожу к нему ближе. Парень достает коробочки и расставляет на столе. Руками касаюсь его тонкой талии сзади, подхожу чуть ближе и вдыхаю запах волос. Даже не смотря на его поганое настроение, он выглядит прекрасно. Носом отодвигаю темные пряди, спадающие на ухо, но не вижу никакой реакции. — Все в порядке, Чонгук, — молвит он. Можно по пальцам одной руки сосчитать, сколько раз он называл меня по имени. Обычно ничего хорошего это не предвещает. — Итальянская кухня, спасибо. — Он натягивает улыбку, делая вид, что все действительно хорошо, но это ложь. — Не знал, что купить, думал, это всем нравится. — Обнимаю парня крепче, обхватывая талию полностью, и беру руки в замок на его животе. Опять никакой реакции. Тэхен разжимает мои руки и проходит к полкам, встает на цыпочки, когда берет бокалы и ставит их на столе. Молча отхожу в сторону и наблюдаю за ним. Скрещиваю руки на груди и никак не могу понять, что за очередную претензию он держит в себе. Мы садимся за стол, и я разливаю вино по бокалам. Парень ничего не говорит, просто сидит, потупив взгляд, и залипает на вино. Руки держит то у себя на коленях, то нервно скрещивает на груди, бегает взглядом по столу, а потом вновь садится ровно. — За новую реальность. — Я поднимаю бокал. Парень натягивает улыбку, смотрит мне в глаза, все еще с опущенными бровями. Звон стекла тихо раздается на кухне. Мы делаем глотки вина и ужинаем. Разговор не складывается. Задаю вопросы и получаю однозначные ответы. Тэхен не расположен к общению. Он совсем не ест, лишь постоянно пьет вино, осушая уже второй бокал, когда я еще не закончил с первым, и просит еще. Смотрю на него суровым взглядом, практически не моргая. Слега вьющиеся волосы спадают на лоб, прикрывают виски, ресницы и глаза. Он смотрит на эти остывшие спагетти уже почти четверть часа. Я больше так не могу. Глубоко вздыхаю, кладу приборы и откидываюсь на спинку стула. — Ты совсем не ешь сегодня, — констатирую я. — Не хочу, — Тэхен смотрит на меня и презренно прищуривает глаза. Глубоко вздыхаю. — Что не так? Снова, — делаю акцент на последнем слове и приближаюсь к нему. — Ты хочешь опять напиться или что? Парень встает из-за стола и молча начинает убирать посуду. — Сядь! — говорю я и резко отодвигаюсь от стола. Тэхен успевает поднять тарелки, нервно выбрасывает свою еду в урну, а затем ставит посуду в раковину. — Я не хочу разговаривать с тобой, — шипит он. Начинается… Начинается снова! Не выдерживаю. Хватаю крепко его за руку и притягиваю к себе. Он сжимает зубы и грубо пытается меня оттолкнуть. Я не ожидал такого сопротивления, но все равно продолжаю его держать. Тэхен агрессивно вырывается и толкает меня. — Что опять с тобой происходит! Что не так сегодня, блять, Тэхен? — я просто перестаю его понимать. — Давай! Толкни меня посильнее! Может, приложишь меня к раковине?! М? — он разъяренно смотрит на меня. Тэхен видел этот репортаж, и он узнал про смерть Джона. Этого я хотел меньше всего. — Ты убил его, Чонгук! Ты говорил мне, что он будет жить! Как ты мог, ты… чертово животное! Отпускаю его, когда парень кричит на меня. Я отсюда вижу, как бешено и сильно колотится его сердце, как руки трясутся, как расширяются от злости зрачки. — Это случайность, Тэхен, и ты прекрасно знаешь, что я не хотел его убивать. То, что скорая не успела доехать… — Я не хочу слышать тебя, Чонгук! — Тэхен вновь отмахивается от меня рукой. Он обходит меня и идет к столу, берет два бокала, хочет поставить в раковину, но я не даю ему этого сделать. — Да? В таком случае ты можешь уйти, если тебе хочется. — Складываю руки на груди и делаю шаг ближе к нему. — Да? А у меня есть возможность уйти? — повышает голос тот. — Я уже давно не держу тебя здесь, не заметил? — теперь мое время говорить. Он тут же замолкает. Парень крепко сжимает ножки бокалов, что, кажется, вот-вот их разобьет. — Или тебе просто стало комфортно? Стало комфортно жить с таким мудаком? М? — делаю шаг вперед. Тот пятится назад и качает головой. — Почему ты такой жестокий, Чонгук? — Жестокий? Я был жесток к тебе последнее время? Или я был жесток к твоим обидчикам? Это я устраиваю ебаные истерики каждый раз, как прихожу с работы? Или это я танцую с левыми мужиками, которые меня чуть не насилуют, а потом снова устраиваю скандалы? Он сжимает зубы на мои слова, и ноздри его часто вздуваются. — Ты так сильно меня не переносишь, что живешь со мной? А? Давай, уходи, в чем проблема? Только не забудь, что завтра тебе на работу, родной, — ухмыляюсь ему. — Зачем ты говоришь все это? Дело… Теперь парень вновь выглядит как невинная овечка. Взволнованный взгляд бегает туда-сюда. Он всегда так делает, когда не может ничего ответить. — Нет, Тэхен, дело в этом. Тебя все устраивает, тебе нравится чувствовать свое моральное, — показываю в воздухе кавычки, — превосходство. Тебе комфортно жить с таким мудаком, как я, правда ведь? Иначе почему ты все еще здесь? М? — Делаю шаг ближе и смотрю на него сверху вниз. — Потому что у меня нет выбора, — он говорит это и сам не верит своим словам. Парень пытается сохранить зрительный контакт, когда я делаю шаг ближе. — Уходи, — говорю я. — Ты свободен. Чувствую, что если он не заткнется сейчас, я не смогу больше сдерживаться. Тэхен должен замолчать и уйти. Кровь закипает, чувствую невероятную обиду и ярость. — Ты мне омерзителен. И с этого момента я больше за себя не ручаюсь. — Собирай вещи и сваливай, понятно?! Он приоткрывает рот, и я вижу, как яростные карие глаза начинают блестеть ярче из-за скопившихся в них слез. Губы начинают трястись, и Тэхен делает то, чего я не ожидал. Бокал пролетает справа от моей голову и разбивается о стену, что я еле успеваю увернуться от него. Остатки вина красными полосами пачкают стену. Посуда с треском разбивается, осколки стекла разлетаются по кухне, когда Тэхен убегает наверх.POV Тэхен
Halsey & SUGA — Lilith (Diablo IV Anthem)
Сердце не выдерживает. Я паникую от того, что не помню себя в тот вечер. Почему, когда он сказал, чтобы я уходил, внутри меня все рухнуло? Не мог же я привязаться к нему. Не хочу привязываться к людям, но разве теперь я могу отрицать это? У меня не было ответов на его вопросы: почему я не ушел, когда у меня была возможность? Точнее, ответы были, просто мне все еще не хочется это признавать. Бегу по лестнице, залетаю в комнату и хочу закрыть за собой дверь, наваливаюсь на нее руками. И слегка скатываюсь по ней вниз, из-за чего залакированное дерево неприятно царапает ладони. Начинаю собирать свои вещи, ноутбук и все, что лежало на столе. В голове я уже придумал себе, что вернусь в свою квартиру, как всегда начну много работать, чтобы уйти от ненавистной мне реальности. Откладываю в сторону письма, которые Чонгук должен забрать. Но тут дверь открывается. Чон все еще разъярен, но не так, как на кухне. Мужчина сдерживается, сжимая сильно руки, его грудь высоко поднимается под черной футболкой, а волосы растрепаны. — Оставь все на месте, — сухо говорит тот и подходит ко мне. Встречаюсь с ним взглядом, держа в руках свой смятый домашний костюм, который хотел убрать, и пячусь назад. — Нет, — шиплю я. — Тэхен, ты как всегда выпил и устраиваешь истерики. Мы оба были неправы, положи все, поспи, и завтра мы тихо поговорим, — он говорит это так спокойно и уверенно, что моя буря внутри успокаивается. — Мы? Нет никаких «мы». Он закрывает глаза и глубоко вздыхает. Парень опускает голову и качает ею. — Оставь меня в покое… — говорю я. А дальше я в прострации. Не помню как, но буквально через несколько секунд моя поясница становится прижатой к подоконнику окна моей комнаты. Чонгук опирается руками о него по бокам от моей талии и внимательно смотрит на меня. — Я не отпущу тебя, Тэхен. Ты мой, понятно? Черт возьми, я буду терпеть все твои вечные истерики, буду выслушивать твои беспочвенные претензии, но ты никуда не уйдешь, ясно? — говорит он, и его глаза опять становятся черными. Зрачки расширяются так, что роговицы практически не видно. — Ты мне говорил, что ты будешь хорошим… — отчаянно говорю я и смотрю на него. — Я и был таким, Тэхен. А еще я говорил, что никто не подойдет к тебе, а я отвечаю за свои слова. Мы смотрим друг другу в глаза. — Помнишь, ты спрашивал меня, любил ли я кого-нибудь? Этот риторический вопрос заставляет мои колени трястись. Не в состоянии что-либо сказать, я просто киваю. Конечно, я помню этот вопрос, помню, как спросил, как мы тогда стояли на кухне, и тогда он впервые был добр ко мне. — Так вот, я любил лишь одного человека, любил его больше себя, но у нас ничего не вышло. Потому что моя любовь выглядит вот так. Я собственник. Никто не смеет подойти к тому, кто мне не безразличен, понятно? Потому что я люблю агрессивно и жестоко. По моему телу проходит табун мурашек. Он стоит так близко, что я чувствую его тепло всем телом, от груди до паха. — И да, у меня есть чувства к тебе. И мне надоело, что ты не можешь определиться в себе. Поэтому решай сейчас, — его уверенность и прямота поражает меня, — либо ты уходишь, и я никогда не подойду к тебе, либо ты остаешься и принимаешь все как есть. Смотрю внимательно на него. Его длинные ресницы, пухлые губы, черные глаза и мужественные черты лица… Не могу больше врать себе. Да, у меня есть к нему чувства, такие чувства, которых я всегда боялся. Да, я люблю ужасно жестокого человека. Да, я люблю того, кто омерзительно вел себя со мной и издевался. Но это тот человек, который держит свое слово. Мне казалось, что мы с ним две полные противоположности, однако я ничем не лучше его. Мы два жестоких человека с чересчур завышенным эго и гордостью. Два грешника, которые никак не могли признаться друг другу в своих чувствах. Я выдерживал слишком долгую паузу, когда отвел голову чуть в сторону, чтобы не встречаться с его взглядом. — Тэхен. — Он мягко заправляет волосы мне за ухо и пальцами касается моего подбородка. Разворачивает мое лицо к себе и заглядывает в самую душу. — Ты знаешь ответ, — сдаюсь я и слегка улыбаюсь. — Скажи мне. — Он опускает взгляд на мои губы и прикрывает веки. Закрываю глаза и поддаюсь вперед. Тянусь к его губам с диким желанием поцеловать. Это будет мой ответ. Но тот слегка отодвигает голову назад, при этом прижимаясь бедрами к моим. Я хватаю воздух в легкие.POV Чонгук
— Скажи мне, — опускаю взгляд на его пухлые, слегка приоткрытые губы. Тэхен боится сказать, он боится быть преданным и отвергнутым снова. Парень лишь поддается вперед к моим губам, хочет поцеловать. Однако я хочу слышать его. Поэтому слегка отклоняюсь назад, при этом двигаясь бедрами вперед. Он громко вбирает воздух в легкие и прикрывает глаза. Тэхен больше не сможет сопротивляться. — Чонгук зачем… — шепчет он в приоткрытые губы. — Хочу понять тебя… — Пододвигаюсь к нему еще ближе. Одной рукой провожу по волосам на затылке и опускаюсь на ее шею, притягивая к себе и касаюсь нашими лбами. — Ты останешься моим? — шепчу ему на ухо. — Что бы не произошло, в каких бы странах и частях света мы не были, но ты будешь моим?.. Пожалуйста… Хрупкое тело содрогается в моих руках. Тэхен кладет руки мне на плечи и упирается о них, пытаясь держать дистанцию. Моя рука спускается вниз по талии, касается его бедер и останавливается на внутренней стороне. Его ресницы трепещут, а глаза закатываются под почти закрытыми веками, что в слабом освещении комнаты практически не разглядеть. — Да… — едва слышно произносит он, после чего нам обоим сносит крышу. Губы агрессивно впиваются друг в друга. Языки борются, словно на ринге. Тэхен сам толкается глубже в мой рот, притягивая за волосы к себе. Его зубы попадают по моим, доставляя неприятные ощущения. Мы буквально съедаем друг друга и не попадаем в единый ритм.Ultraviolet — Freya Ridings
Когда он приоткрывает рот, слегка высовывая язык, я аккуратно втягиваю его, касаясь зубами, от чего парень издает тихий стон, похожий на писк. Втягиваю глубже в себя, облизываю несколько раз его рот, пока руками блуждаю по мягкой медовой коже под футболкой. Веду ладонью по животу, цепляю ногтями соски и стягиваю ненужную вещь с него, наконец-то наблюдая красоту его аристократичного тела. Мягкие контуры, тонкая талия и впалая линия на животе… Он глубоко дышит, тонко постанывая на выдохе, жмется ближе ко мне, и напряжение в моих штанах растет с каждой секундой. Тэхен не теряет времени и трясущимися руками стягивает через мою голову футболку, отбрасывая ее в сторону. Его правая рука ведет ногтями вниз по четким кубикам пресса и касается выпирающего бугорка на штанах. Когда он уверенно сжимает его, первый стон слетает с моих уст, и Ким сразу же мокро целует меня, забирая его своими губами. Развязываю одним движением веревку на штанах и растягиваю пояс, отчего вещь спадает на пол к его длинным стройным ногам. Белья под ними нет… Я впервые вижу его полностью нагим перед собой. Он невероятно красив, но из-за того, что в комнате практически темно, а его очертания сводят меня с ума, не могу сфокусироваться и хорошенько его рассмотреть. Я сам расправляюсь с брюками. Он обвивает руками мои плечи. Глубоко вздыхает и пьяным взглядом смотрит в глаза. Его рот так пошло приоткрыт, что я не могу удержаться и пока он опускает руку, натирая мой член через ткань трусов, я веду большим пальцем по его влажным губам. Тот закрывает их и слегка высовывает язык. На что я проникаю большим пальцем ему в рот и прижимаю язык к нижним зубам, когда он начинает медленно втягивать и облизывать палец во рту. Это выглядит так грязно и так заводит, что бедрами я поддаюсь ближе ему в руку. Тот замечает это и стягивает руками последнюю ткань на моем теле вниз. Крепко сжимает влажный член и проводит по нему сверху вниз. Закрываю глаза и чувствую, как активно выделяется у меня слюна и не только. Тэхен начинает уверенно двигать рукой, а другой берется за мою руку. Теперь мне не терпится попробовать его. Я убираю палец из горячего рта, что парень с причмокиванием отпускает его, и тонкая нить слюны тянется за ним. Опускаюсь рукой к его промежности и сразу же отодвигаю ткань в сторону. Не могу больше терпеть, слишком долго ждал. — Ты опять такой мокрый, Тэхен… — шепчу ему на ухо, на что тот вновь тихо постанывает и поудобнее усаживается на подоконнике. — Мне нравится, что хотя бы своего возбуждения ты не можешь скрыть… Касаюсь руками влажной промежности. Тэхен течет так сильно, что кажется, не требует подготовки. Провожу пальцем между половинок и размазываю смазку с члена на колечко мышц. Проникаю в разгоряченное тело одним пальцем, когда Тэхен откидывает голову назад. Его рука сильнее сжимают мой член, который колом стоит. Он двигает руками в такт движениям моего пальца в нем, от чего кажется, что мы оба кончим слишком быстро. Я целую его шею, не боясь оставить несколько красных отметин, чтобы все знали, что он мой. Веду языком выше, когда он наконец-то возвращает голову на место и мягко облизывает мои губы. Отрываюсь от них и веду к его уху. Пальцем двигаю чуть резче, чем обычно и одновременно добавляю второй. В это время парень поддается бедрами вперед, точно так же, как я поддаюсь его руке. Языком провожу по мочке уха и мокро облизываю его. Тэхен не сдерживается и протяжно стонет. Стонет что-то не членораздельное, но я тут же останавливаюсь, понимая, что мы оба уже давно на пике, но замирая пальцами в горячем и узком отверстии. — Слишком быстро, родной, — задыхаясь, произношу я, когда тот наконец-то выпускает член из моих рук. Его грудь резко и часто поднимается. — Сегодня я возьму все, что принадлежит мне… Касаюсь лбом его и чувствую, как тот облизывает пересохшие от частого дыхания губы. Не медля, я обхватываю одной рукой его талию, а Тэхен перекладывает обе руки мне на плечи. Другой рукой выхожу из разработанного входа, подвожу член к мокрой промежности. Так плавно и беспрепятственно вхожу, что мы тихо постанываем в унисон. В нем так узко и хорошо, Тэхен так умело принимает. Делаю два медленных движения, упираясь в чувствительную точку, что в пространстве комнаты раздаются хлюпающие звуки и неровное дыхание. Поднимаю одной рукой его стройную ногу под коленом. Тэхен ею обхватывает мой торс, больно надавливая пяткой на область над копчиком, а другой я обхватываю его тонкую талию. Двигаюсь в разгоряченном мужчине, которого буквально ломает от моих движений. Он стонет мне в шею, периодически облизывая ее языком, жмется всем телом к моему, его руки хаотично сжимают то мои плечи, то опускаются к лопаткам, то ногтями впиваются в талию, оставляя красные следы. Набираю и контролирую темп, чтобы не кончить слишком быстро. Стоит мне замедлиться, как он моляще стонет, так высоко, но приятно. — Тебе нравится, когда жестче, верно? — шепчу я ему на ухо и ладонями чувствую, как его тело покрывается мурашками. — О-о-о… ты так течешь, когда тебе говорят пошлости… — слегка улыбаюсь и кусаю его сладкую нижнюю губу, на что тот тихо мычит. Плотные стенки сжимаются вокруг моего члена, заставляя оргазм приближаться быстрее. — Такой правильный, но любишь, когда тебя берут жестко… — шепчу ему в губы и с рыком закусываю нижнюю, отчего он хнычет мне в рот. Резко поддаюсь бедрами вперед и замираю в горячем стройном теле. Его ресницы дрожат, когда он закатывает глаза на горячем выдохе рот в рот. — Я бы взял тебя в первый же день нашей встречи… На кухне, прямо на столе, — поддаюсь бедрами резко вперед, ощущая, как он вновь сжимается, а брови заламываются домиком, — и в клубе… В машине, на заднем сидении, чтобы ты впивался ногтями в мою спину от того, как тебе хорошо… Тэхен протяжно стонет, хватается одной рукой за край подоконника, а другой больно впивается в мое плечо ногтями… Он на грани. Я замираю. — Чонгук, пожалуйста… — шепчет он, а я кусаю его мочку уха. — Я бы имел тебя так, что ты умолял бы меня кончить… Он широко открывает рот и поддается бедрами вперед. Я и сам на грани. Вновь резко двигаюсь в стройном теле. Замираю и вновь волнообразно толкаюсь вперед. — Пожалуйста, — стонет он. — Вот так… — Я вновь облизываю его ухо и начинаю часто ровно двигаться в нем, набирая темп. Рукой, что я поддерживал его ногу, перевожу на член и начинаю поглаживать его в такт движениям. Тэхен часто дышит, громко стонет, что заводит меня еще больше. Мое дыхание с рыком содрогается, когда я уже практически кончаю. Надрачиваю ему активнее, и тот крепко сжимают мои бедра в надвигающемся оргазме. Вскоре его тело содрогается, он громко стонет, впиваясь руками в мои плечи, а головой больно упирается в мою грудь. Тэхен обильно извергается на низ моего живота, что семя стекает по моим бедрам. — Тэхен, так быстро… — еле произношу я. — Тебе придется совсем немного потерпеть, — надрывающимся голосом говорю я, ощущая, как его ломает. Парень становится гиперчувствительным после того, как кончил, его руки больно царапают спину, он пытается увести свои бедра. Я ловлю его руками, крепко удерживая, вхожу в том же темпе, становится сложнее, но то, что он с громкими высоким стоном пытается вырваться, заставляет мне кончить буквально через несколько секунд. Я успеваю выйти и кончаю ему на живот. Мы касаемся лбами и потираемся носами, когда оргазм отступает. Тяжело дышим в унисон, а Тэ еще тихо-тихо постанывает. Упираюсь руками по бокам от его покрытого мурашками дрожащего тела. Ноги не слушаются, хочется лечь. Его руки мягко проводят по моим плечам, опускаются к запястьям и удивительно мягко поглаживают. Нам хорошо. Мы были безумны и от этого нам хорошо. Может это и не так плохо, что мы оба так долго скрывали свои желания. Я уже мягко целую его трясущиеся и искусанные губы, а Тэ руками забирается в мои волосы. Улыбаюсь ему и чмокаю в лоб. — Мне надо в душ, — шепчет он, массируя мою голову, отчего по телу проходят мурашки. — Пошли вместе, — говорю я. Тот кивает, и я беру его за руку. Мы заходим в душ в его комнате. Я включаю свет, что резко режет нам глаза, отчего мы оба жмуримся и слегка смеемся. Я никогда не принимал душ вместе с парнем или девушкой. Я в принципе никогда не хотел обнимать, целовать и просто находиться с тем, с кем у меня был секс, но Тэхен не как все. Мы заходим в душевую кабину, и он начинает обмывать живот, ноги. Мы стоим под струями теплой воды, и я обнимаю его. Вода стекает по нашим лицам, а мы все не можем остановиться и целуемся, иногда глотая воду вместе с и без того мокрыми поцелуями. — Оказывается, мне хорошо с тобой, — ни с того ни с сего произносит Тэхен. Улыбаюсь этой фразе и крепче обнимаю его. Сейчас понимаю, каким идиотом был. Нашел бы подход к нему раньше, у нас с Тэхеном было бы больше времени спокойно пожить вместе, а не несколько дней до отправки на фронт… Глажу руками его мягкую кожу и упираюсь подбородком о его макушку. — Прости, — шепчу я. — Я больше никогда, слышишь? — Поднимаю его лицо за подбородок и смотрю в прекрасные медовые глаза. — Я тоже, — легкая грустная улыбка не сходит с аккуратного, еще покрасневшего лица, и Тэхен глубоко вздыхает. Вскоре мы вдвоем выходим из душа, и когда он оборачивается в полотенце, я замечаю что-то на его ребрах под рукой. — Тэхен, это что? — спрашиваю я, оборачивая полотенце вокруг бедер. Парень пытается прикрыться, но понимает, что уже поздно. Тот опускает плечи и слегка напрягает губы. Поправляет мокрые волосы и ностальгически улыбается. Я подхожу ближе к нему. Сначала мне показалось, что это какой-то шрам, но это не он. — Тату, — говорит он. — Я надеялся, ты не увидишь. Вопросительно смотрю на него. — Что? Как? Ты же на службе, разве… — Да, — пожимает тот плечами, — смог договориться. Он оборачивает полотенце на талии и поворачивается боком, показывая правые ребра прямо под красивой грудью. Там черная надпись, я не понимаю что это. — Это родители написали мне, когда мне было девятнадцать. «Горжусь», это верхнее, — говорит он и показывает на первое слово, написанное размашистыми китайскими, кажется, иероглифами, — а это «Все получится» — он проводит рукой по нижней надписи, — верхнее писал папа, а нижнее — мама. Они всегда говорили мне это, и я решил запомнить. Набить тату навсегда. В военкомате я просто умолял, чтобы мне разрешили не сводить их. В принципе, их совсем не видно, место такое… Я провожу рукой по чернилам. Тэхен внимательно смотрит в мои глаза. Это слишком удивительно для меня, но заставляет улыбнуться. Я просто не знаю, какого это, когда тобой гордятся и верят в тебя. — У тебя действительно такая замечательная семья, — говорю я и делаю чуть шаг назад. — Это правда, — улыбается тот. — Они не просто так говорили тебе это, тобой и вправду можно гордиться, — киваю я. Парень мягко улыбается. — Да, — соглашается он, — возможно, у тебя тоже будет семья, и тогда твои дети набьют то же самое, — улыбается тот. Я просто молча киваю. Он невероятно добр ко мне. А эта его фраза заставляет меня покраснеть. Чувство как-будто разочарования нахлынывает на меня. Мне не остается ничего, кроме того, как смотреть на него и думать, что я Тэхена не достоин. — Эй, ну ты чего? — Он чувствует мое смущение и подходит ближе, касается моей щеки. Качаю несколько раз головой. Я ведь действительно никогда не чувствовал искренности от людей вокруг меня. Ни от кого, кроме него. — Я не оставлю тебя, — улыбается он. — Я верю что ты не такой мудак, каким кажешься на первый взгляд, — колко шутит Тэхен и заставляет меня улыбнуться. — Я буду с тобой. Наклоняю голову чуть в сторону и все молчу. — Так, как-то слишком много непонятной нежности, нет? — отшучивается он, чувствуя, что так мне проще. — Пошли спать. Завтра тяжелый день, мне еще форму найти надо, — тихо смеется тот и берет меня за руку. Я знаю, что он не сказал мне в тот вечер, что хотел. Но я буду ждать его, буду ждать столько, сколько потребуется, где бы он ни был.