***
Не знаю, сколько прошло времени, но я проснулся от того, что дверь открылась снова и свет опять озарил комнату. Испугавшись, я съеживаюсь, прикрывая лицо руками, больше от страха, чем от света. Аккуратно меня приподнимают и кладут под мою голову мягкую подушку. — Так тебе будет удобнее, Тэ, — успокаивающее говорит Майкл. Открываю глаза и моргаю несколько раз. Голова ужасно болит, а щека так еще больше. Тот грустно смотрит на мое лицо: — М-да… И за что же он так тебя… Он на секунду отворачивается и подносит мне ко рту стакан с водой. Мне страшно пить то, что мне предлагают в этом доме, поэтому я отвожу голову в сторону. — Не бойся, это просто вода. Нам уже нет смысла усыплять тебя, — говорит тот. Жажда и вправду невыносимая. Желудок пустой, во рту все еще суше, чем в прошлый раз. Я поворачиваю голову, и еле-еле приподнимаясь на локтях, принимаю воду и залпом осушиваю стакан. — Я принесу тебе еще, если ты не скажешь Чонгуку, что я к тебе заходил, ладно? Непонимающе смотрю на него. Что значит не говорить Чонгуку? Они играют в хороших и плохих полицейских? Мне стало намного легче после стакана воды, но я ужасно хочу еще. Поэтому коротко, одобрительно киваю несколько раз, чтобы попить еще. Вскоре Майкл вновь появляется в комнате со стаканом воды. Теперь он включает свет. Я вновь жмурю глаза, но свет уже не так режет зрачки. — Прости, но так ты быстрее привыкнешь к свету, — говорит он и садится напротив меня, протягивая мне какую-то таблетку и стакан воды. — Выпей, это обезбол, будет легче. Тэхен, я понимаю, что ты не понимаешь, что происходит. Но чтобы ты все усвоил, у тебя хотя бы не должно быть мигрени, — тот говорит очень уверенно, — просто выпей таблетку, это аспирин. Поверь мне, когда Чонгук вернется, то он точно не будет предлагать тебе помощи и уговаривать поесть или попить. Так что лучше сделай это сейчас. Его слова очень убедительны. По крайней мере, я точно усвоил то, что Чон точно не будет сюсюкаться. Голова действительно раскалывалась. Посмотрев еще несколько секунд на Майкла, я беру с его ладони таблетку и запиваю ее еще одним стаканом воды. Вода падает в пустой желудок, издавая булькающие звуки, хоть как-то заполняя его. Хочу есть. Майкл тяжело вздыхает и поправляет волосы. — Что это все значит? — спрашиваю я. — Зачем я здесь? Какой я день тут? — Сегодня суббота, вечер. Ты проспал ночь, потом проснулся днем, когда… Когда у вас не сложилось диалога с Чонгуком. Сейчас около восьми вечера. Чем же они меня накачали, что я проспал сутки. Тяжело вздыхаю и аккуратно ложусь на мягкую подушку. — Тебе интересно, зачем ты здесь… Тэхен, ты тут не случайно. Ты работал в дивизии капитана Ли. ВВС Франции получили информацию о том, что его дивизия осенью 2021 года осуществляла разведку биолабораторий. Его экспедиция нанесла удар по лаборатории на юге Японии, но она не была уничтожена до конца. Через несколько дней там была совершена зачистка. ВВС уверены, что там разрабатывается оружие японцами. Новое биологическое оружие, которое Япония поставляет Четвертому Рейху. Чонгук работает на ВВС Франции, и ему было поручено найти того, кто участвовал в той зачистке. Это ты. Что за бред? Кроме меня там было еще пять пилотов и более сотни людей, работающих «на земле». Понятия не имею, о чем он говорит… Что за бред они несут? — У нас есть ряд и-мейлов, перехваченных из Японии. Они написаны на японском языке. Это диалог главы ВКС Кореи и генерала Ли. Нам нужен тот, кто переведет их. И нам нужна информация о сливе данных Четвертому Рейху… — Я ничего не знаю о сливе данных и биолабораториях, — говорю я. — Тэхен, — тот пытается изобразить отчаяние, — мы видели твои документы, ты знаешь японский. Осенью ты осуществлял вылет … — Я знаю, про какой вылет ты говоришь! Но я не знаю ничего о биолабораториях! — Голос мой повысился и практически прорезался. Ты не будешь мне напоминать о том дне! Внутри все опять закипело. Кажется, что сдерживать себя я долго не смогу. Это что, двадцать первый век? Как наше человечество от полета в космос вновь докатилось до похищения людей, приковывания их к батареям, чтобы вытрясти побольше информации? — Тэ, я разговариваю с тобой спокойно. Я тебе не Чонгук, ладно? — тот произносил это, не повышая голос ни на тон. — Если хочешь показать свой характер, который я уже видел, то подожди, — тот потряс рукой, убирая рукав с запястья, и взглянул на часы, — полчаса. И тогда покажешь, что твой голос уже почти прорезался. — Еще раз. Мы видели твои документы. Ты осуществлял атаку на биолабораторию? — Да. — Я не стал врать, вылет действительно был. — Ты совершал зачистку вместе с пятью пилотами на следующий день? — Да. — Смотрю ему в голубые глаза, которые уже не кажутся такими привлекательными. — Значит, ты видел, что там разрабатывается? — Нет. Майкл поджимает губы и качает головой. Его руки скрещены на груди, и он внимательно смотрит на меня. Тот молча поднимается с пола, опираясь руками о колени. — Видимо, ты хочешь поговорить об этом с Чонгуком. Мысли о том, что тот придет ко мне, вызывают ужас и дрожь проходит по всему телу. — Нет! — Мои глаза расширяются, а брови умоляюще свожу домиком. — Майкл, ты же знаешь, ты же видишь, что я правда не знаю, чем они занимались! Пожалуйста, отпусти… — Тэхен, прости, я не могу. Тебе придется с ним поговорить… И дверь тут же закрывается. Я подаюсь телом вперед, надеясь, что смогу хоть как-то ухватиться за дверь, хоть за что-то, но вновь темнота.***
POV Чонгук
Возвращаюсь домой после рабочего дня в Министерстве. Генерал Эммануэль восторгался Тэхеном. Какое совпадение, что он попал именно к нему на практику! Ему придется долго объясняться перед этим стариканом, почему его нет. Рейх наступает с невероятной силой. Мы получили ПВО со стороны США, Корея еще пыжится, помогая Англии своей древней артиллерией, но генерал Эммануэль уверен, что США окажут помощь нам помощь и поставят ряд «солнцепеков». Я видел их в действии в Иране… Огромная пусковая установка, запускающая ракеты, сжигающая все на своем пути. Кажется, что воздух раскаляется до двухсот градусов, жар такой, что броня танков начинает плавиться… И люди до сих пор уверены, что человечность существует. Пока есть люди, производящие вооружение, ни о каком мире и гуманности не может быть и речи. Но сегодня добавляется очередная головная боль… Шарль требует от нас переведенных писем и информации уже сейчас! Но, блять, кто же знал, что это снотворное так на него подействует. Я ударил Тэхена так сильно, что теперь это задержит нас минимум на день. Но он должен знать себе место. Еду домой в ужасном настроении. Когда прихожу домой, Майкл сидит на диване и смотрит новости. У меня уже сил нет смотреть за этой войной, сбросьте уже ядерную бомбу на весь этот прогнивший мир, так станет всем легче! Громко хлопаю дверью, чтобы парень услышал. Прохожу в темную гостиную, освещённую золотым светом люстры, как в замке, и бросаю очки и ключи на стол. — Привет, — говорит Майкл, оборачиваясь на меня. — Что-то ты сегодня не в настроении. — О, правда? — Натягиваю улыбку и развожу руками в стороны. — Шарль уверен, что нам поставят еще вооружения, ты представляешь… Блять, если нам действительно с тобой придется воевать нашим дерьмом, с салагами, которые в жизни оружие не держали, ты представляешь, что это будет? А корейцы… Они, блять, хитрые. — Вожу пальцем в воздухе. — Откуда у немцев их вооружение? Майкл глубоко вздыхает, не решаясь мне ответить. — А этот Тэхен. — Берусь двумя пальцами за переносицу. — Он сказал тебе что-то? Тот покачал головой. — Чонгук, кажется он реально не знает… После его слов я громко рычу, беру подушку с дивана и бросаю в стену. — Да как он, блять, не знает, если он работал с ними? Ему медаль за что дали? — Ты такой умный! Вот иди и поговори сам! — Майкл взмахивает руками и выключает телевизор. — Я тебе сразу говорил — это не он! Не генерал Ли сливает данные немцам, блять! От Тэхена нет никакой пользы, если будешь мучить его допросами! Пусть просто переводит письма, Чонгук. — Да Шарль с меня кожу снимет, если окажется… Но тут парень резко встает и отталкивает меня. Я не ожидаю таких действий и делаю еще несколько шагов назад. — А если у него окажутся качественно переведенные письма? — Письма… — тихо говорю я. — Чон, успокойся. Выдохни, выпей, потом поговоришь с ним. — Он ел? — спрашиваю я. — Нет, — отвечает тот, — но я советую дать ему поесть, иначе толку от него не особо много. Плюхаюсь на диван и закрываю лицо руками. Его… Гуманность. Он не получит никакой еды, пока не скажет мне хоть что-нибудь дельного. Я весь на нервах, что меня трясет. Мне ни в коем случае нельзя сейчас заходить к нему, иначе я убью его. — Мне пора, — говорит Майкл. — Умоляю, не наделай говна, пока меня не будет. Ничего не отвечаю, все так же закрывая лицо руками. Слышу, как немного постояв, он все-таки уходит. Поужинав в тишине, ощущаю, как злость и агрессия плавно прошли. Решаю допить чай и поговорить с ним, хотя бы попытаться. Тэхен был в комнате на первом этаже. Изначально это помещение должно было быть гардеробной, но как хорошо, что я забил и не доделал эту комнату. Прохожу вдоль коридора. Я любил темные оттенки цветов, особенно темно-серый и темно-коричневый. Все в основном было в дубе, включая коридор, который соединял гостиную со спортивным залом, несколькими спальнями и моей маленькой, теперь уже тюрьмой. Дойдя до комнаты, я открываю дверь. Тэхен не спит. Парень лежит на полу. Подушка? Видимо, Майкл принес, что ж, ничего. Парень, свернувшись калачиком, лежит на твердом деревянном полу. Включаю свет. Теперь могу получше его рассмотреть: волосы спутанные, глаза слегка прикрыты, опять жмурится от яркого освещения. Левая щека касается подушки, а на правой вижу покраснение. Это заставляет меня улыбнуться. Он пальцами свободной руки касается пола, проводя по неглубоким зазорам между досками. Только открываю дверь, как он тут же переводит взгляд на меня. На потрепанном лице тут же появляется недовольство. Закрываю за собой дверь и прохожу к нему. Он молчит, но я вижу страх в его глазах. Провожу обратной стороной указательного пальца по покрасневшей щеке. Тэхен задерживает дыхание и прикрывает глаза. Господи, как же быстро колотится его сердце. — Смотрю, Майкл пытается создать тебе комфортные условия, — ухмыляюсь. — Посмотри на меня, — говорю сурово. — Тэхен, давай ты будешь хорошим мальчиком и просто расскажешь мне, что знаешь о Ли. Тишина. — Я тебя прошу по-хорошему, родной. — Приближаюсь чуть ближе к его лицу, проводя рукой по щеке и крепко гладя скулу, шею, касаюсь плеча. Он вздумал играть со мной в молчанку? У меня были такие. Они часто молчат до момента, пока не захотят испражниться или жажда, или голод не замучают их. Но здесь… — Может, ты голоден? — спрашиваю еще раз. Тот продолжает лежать на подушке и смотрит на меня. — Ты что, не хочешь есть? — Приподнимаю одну бровь. Тишина. Он решил меня спровоцировать… — Ты знал, — я провожу рукой по ее плечу ниже, дохожу до предплечья, — что однажды у меня были дела с корейцами. — Касаюсь его талии, которая кажется невероятно тонкой, ведь парень лежит на полу. — Помню, это был генерал отряда сухопутных войск, который защищал каких-то арабских девушек в Иране, — провожу рукой ниже и касаюсь его бедра… — с детьми. Наблюдаю за его взглядом. Ох, сколько же в нем ярости, когда Тэхен слышит о насилии над гражданскими. Как же этот красавчик романтизировал войну в своих фантазиях. — И я выстрелил в него, на их глазах… Вижу, как чужие губы начинают содрогаться. Дыхание учащается. — …и они кричали. Но я не пристрелил их, в отличие от твоего командира, Ли. Ты же знал, что он расстреливал девушек, которые жили в городе неподалеку от тех лабораторий? — Он крепко сжимает зубы и закрывает глаза. Я убираю руку с его бедра и резко приподнимаю с пола. — Что же вы нашли за этими стенами, что никого из города не оставили в живых?.. — Я крепко держу Тэхена за плечо. Черные глаза так ярко блестят от скопившихся слез. — Это было биологическое оружие? Очередной вирус? Или новое вооружение? Может быть, то оружие, которым ваша страна сейчас снабжает немцев? — с каждым словом я готов сорваться. Тэхен просто смотрит на меня, хлопая своими длинными ресницами. Я больше так не могу. — Что ты знаешь о переписке Ли с корейским правительством? А? — Я крепко сжимаю его плечо, слегка потряхивая парня. Он слегка приоткрыл рот, но не издал ни звука. Дыхание тяжелое, глаза такие мокрые, что кажется, он вот-вот заплачет, но держится. Больше так не могу, понимаю, что сорвусь еще раз, но ударить Тэхена второй раз значит, что он получит сотрясение. Резко отпускаю его, бросая на пол. Он успевает упереться руками. — Поздравляю тебя, ведь сегодня ты остаешься без ужина и без похода в ванную комнату, — говорю, когда встаю с пола и собираюсь выйти из комнаты. И только я собираюсь уйти, как планирую нанести последний удар. — Ах да, те девушки… Их расстреляли потом мои солдаты. Жаль, правда? — И громко захлопываю за собой дверь.***
POV Тэхен
Не помню, как провел ночь… Но только дверь закрылась, слезы сами полились из моих глаз. То, что говорит Чонгук, ужасно жестоко и отвратительно. Как он может… Я слышал, о чем иногда говорили военные в моей дивизии, но в основном они осуждали действия насильников и сексуальных маньяков, в том числе мой бывший молодой человек. В их отряде с насильниками разговор был короткий, но так жаль, что химическую кастрацию они не использовали, а надо было бы. С каждым часом я убеждался, что Чонгук еще опаснее, чем кажется. Но даже если мне придется испражняться в этой комнате, я не скажу ему ни слова. Тот понял, что для меня самое страшное — насилие. В особенности над женщинами и детьми. Чонгук прощупал слабые стороны и бьет прямо по ним. Я его ненавижу. Ночью спалось ужасно, я очень сильно хотел есть и пить. Если это плен двадцать первого века, то от такого становится еще хуже. Лишить человека базовых потребностей оказалось самым страшным, что может произойти. Единственное, о чем я думал — как бы сдержаться и дождаться Майкла, чтобы попробовать еще раз поговорить с ним. В его глазах есть сочувствие. Пока он хотя бы адекватно разговаривает со мной, надежда на спасение есть. В конце концов, они держат меня не просто так. Их задача не только узнать про разработки в биолабораториях, но и перевести перехваченные письма. Им придется в конце концов пойти мне на уступки. Потеряв счет дням и часам, я вспомнил про свою семью. Что же с ними. Я не выхожу на связь минимум второй день! Они единственное, что у меня есть в жизни, единственное, ради чего я могу и отдам жизнь, если понадобится. Паника. Меня опять охватывает паника и истерика. Дыхание сбивается, и я открываю глаза, но передо мной лишь темнота. Теперь я точно не смогу спать до утра…***
Дверь резко открывается, слышу громкие два шага и понимаю, что все-таки провалилась в сон. Резко открываю глаза, громко ахнув от неожиданности. Тут же маленькая комната освещается ярким белым светом. Как давно я не видел солнечные лучи… Жмурю глаза и падаю лицом в подушку, уже рефлекторно прикрывая голову. По шагам и действиям понимаю, что это Чонгук. От страха, охватывающего меня, сон как рукой снимает, хотя я проспал, возможно, меньше двух часов. Чон одет в серые брюки и черную кофту. Крепкая рука берет меня за край кофты около ключиц и притягивает к себе. Рефлекторно хватаюсь за его запястье. Его глаза другие при таком ярком утреннем белом свете. Только сейчас обращаю внимание, какие они большие. Холодного темного цвета. — Выглядишь не очень, — говорит он. — Наверное, хочешь принять душ, поесть? — Чон все еще держит меня буквально в нескольких сантиметрах от себя. — Что с моими родителями? — сурово спрашиваю я. Чонгука озаряет довольная, практически победная улыбка. Я знаю, что теперь он будет использовать это, чтобы вытрясти из меня информацию. Но у меня возникла идея. — Ты все-таки решил заговорить, Тэ, это приятно. — Тот продолжал удерживать меня. — А то я думал, что раз ты не используешь язык, он тебе не нужен. — Что с моими родителями? — стиснув зубы, прошипел я. — Родной, меняю информацию на информацию, — тот слегка ухмыльнулся и приподнял мой подбородок. Его мерзкая физиономия очень близко ко мне. Чон слегка прикрыл веки, и я вижу, как его взгляд упал на мои губы. Свободной рукой я резко хватаю его за футболку, точно так же, как тот схватил меня. От неожиданности Чонгук ослабляет хватку, и я грубым движением толкаю его на пол, забрасывая ногу на пах, и нависаю сверху. Тот ударяется головой о жесткий пол. — А теперь слушай меня… Тот поднимает разъяренный взгляд. — Я дам тебе информацию. Я назову тебе две вещи, одна из них правда, а одна из них — ложь, ты возьмешь на себя, мразь, ответственность за свой выбор? — Я наклоняюсь к нему и шепчу это ему на ухо. Сжимаю его футболку так крепко, что пальцы белеют. Я так хочу его ударить со всей силой, как боксерскую грушу, но понимаю, к чему это может привести. — Рискни… — Его рука грубо касается моих волос, и тот оттягивает мою голову чуть назад, когда я все еще нависаю над ним. Чонгук сильно сжимает мои волосы в хвост и смотрит мне в глаза. Его нос буквально в миллиметре от моего: — Первое, — начинаю я, — я уничтожил биолаборатории, от них ничего не осталось. Второе, только я выйду отсюда, ты не будешь спокойно спать, потому что если у меня появится малейшая возможность, я убью тебя и даже не моргну. — А теперь, — жестко произношу. — Что с моими родителями? Внезапно Чонгук тянет меня за волосы, сбрасывает с себя. Он нервно встает, поправляя на себе штаны и футболку, после чего разъяренно смотрит. — Я пытался с тобой по-хорошему, но ты не оставляешь мне выбора… — произносит тот. Я тяжело дышу, поправляя волосы, корни которых больно ноют. Тот медленно приподнимается на локтях. Он садится напротив меня, а его грудь так часто поднимается и опускается, будто тот пробежал марафон. Голова опущена, а кудри прикрывают взгляд, но только тот рукой смахивает с лица, как я вижу его черные глаза. И опять сильный удар. Вновь падаю на пол, но тот не церемонится и собирается уходить. Я касаюсь свободной рукой щеки: — Что с моими родителями?! — как не в себя кричу я. Дверь захлопывается и закрывается на ключ с обратной стороны. — Что с ними, сука?! — Слезы начинают сами появляться на моем лице. Мой вопрос опять остается без ответа. Ладонями закрываю лицо. Оно болит ужасно. Вспоминаю, как родители хотели меня оградить от этой злосчастной поездки. Надо было их слушать…***
Еще несколько часов, кажущимися бесконечностью, прошли. Как дверь спокойно открывается и в нее входит Майкл. — Привет, Тэ, — говорит он и присаживается напротив меня, ставя поднос прямо передо мной. На нем огромный сэндвич, большой графин с водой и чашка кофе. Боже мой… Мне хочется всего. Ровно сидя, я держу свободную руку на коленке и внимательно смотрю на Майкла. — Я уверен, что ты очень голоден. Чонгука нет, он будет только к вечеру. Если будешь хорошо себя вести и пообещаешь мне, что никуда не убежишь и не набросишься на меня, то я отстегну тебе руку, и ты сможешь поесть, походить, и я даже проведу тебя в туалет. В том случае, если Чон не узнает ни о чем. Майкл говорил, как всегда, спокойно, ни разу не переходил на повышенные тона. Разница между ним и Чоном была на лицо, непонятно, как они могли дружить. Да, противоположности притягиваются, но мне всегда казалось, что это просто романтизация ненормального поведения. Противоположности не притягиваются, в таком случае мы бы с Чонгуком должны были идеально подойти друг другу, но я скорее покончу жизнью самоубийством, чем поверю в это. Все еще смотрю на Майкла и не совсем понимаю, могу ли я верить после того, что произошло. Но предложение кажется спасением после нескольких дней, проведенных взаперти. Парень делает глубокий вздох: — Ну, если ты не хочешь… — Он утрированно пожимает плечами и отводит голову в сторону. Понимаю, что он собирается уйти, и тут же подаюсь вперед телом: — Обещаю, — говорю, протягивая руку вперед, и виновато опускаю взгляд. — Если расскажешь Чонгуку, я больше не смогу приносить тебе передачки, — ухмыляется тот. — Я ничего не скажу ему, — сурово отвечаю парню. Еще несколько секунд смотря в мои глаза, тот медленно закрывает веки и медленно кивает головой. Из кармана джинсов Майкл достает ключ и начинает открывать замок на наручниках: — Только без глупостей, — предупреждает тот напоследок, когда со звоном расстегнутый наручник бьется о батарею. Удивительно, но я чувствую себя свободным человеком. Потираю кисть руки, которая неприятно ноет. Я сразу же набрасываюсь на сэндвич. Он кажется невероятно вкусным, словно это блюдо из ресторана высокой кухни. Я так голоден, что, кажется, могу съесть еще пять таких порций. Майкл не смотрел на меня, видимо, чтобы не смущать, и делал что-то в своем телефоне. И тут я вспоминаю: где мой телефон, где мои вещи? Но в первую очередь задаю вопрос, который тревожит меня сильнее всего: — Что с моими родителями? — спрашиваю я. — С ними все в порядке, не волнуйся. — Майкл вновь начинает пялиться в телефон. — Но я не пишу им уже два дня, мне необходимо связаться с ними. Мама с папой волнуются за меня. — Ты пишешь им, не переживай, — улыбается тот. — В смысле? — Чонгук отвечает им с твоего телефона на все сообщения, так что с ними все в порядке. От этой фразы я широко раскрываю рот. — Но… как… — Не верю своим ушам. — Ты думаешь, что люди, которые нашли тебя, узнали информацию о твоей службе, не смогут разблокировать айфон? — На этих словах парень двигается к открытой двери. Действительно… Как я мог понадеяться на их манеры? Начинаю вспоминать, что у меня в телефоне. Черт, да там же все… Заметки, пароли, социальные сети! А фотографии? Мысль о том, что Чонгук пользуется моим телефоном, заставила меня покраснеть. Вспоминаю про свои полуобнаженные фотографии, сделанные в зеркало в зале, про видео, где мы пьяные целуемся с парнем в клубе… — Ну? Ты так и будешь тут сидеть? — спрашивает Майкл, когда я ушел в свои мысли. — Можно мне в ванную? — попросил я, вставая с пола. — Да, только, к сожалению, если ты примешь душ, Чонгук поймет, что ты выходил, поэтому прошу тебя не палиться, — улыбнулся тот. — Я буду на кухне, направо по коридору ты попадешь в гостиную, а там в арку, — объяснил путь Майк и удалился. — Ванная слева по коридору. Как же приятно потянуться и слегка размяться после двух дней на твердом полу. Поясница очень болит, но лицо ноет не меньше. Тяжело вздыхая, я вышел из комнаты и посмотрела по сторонам. Масштабы дома меня удивили. Коридор был очень просторным. Видимо я был на первом этаже, судя по виду из окна моей маленькой тюрьмы. Так как я постоянно была на полу, то до окна не дотягивалась. Там росло несколько больших деревьев, видимо дом был в лесу. Как и сказал Майкл, слева была ванная комната, совсем небольшая, видимо не единственная. Я прошел к раковине и взглянул в зеркало. Мой вид был ужасный… Правая щека красная и опухшая, небольшой синяк у скулы. Просто кошмар. Так хотелось принять душ и смыть с себя весь этот позор и грязь, но я не мог. Дом был очень большой, выполненный в темных цветах. Паркет был темно-коричневого цвета, одинаковым в коридоре и гостиной, стены тоже выполнены под дерево, терракотовые, кое-где висели картины в очень красивых золотых багетах. Казалось, что я был в какой-то резиденции состоятельного правителя, увлекающегося охотой. Так мне показалось из-за большого количества темного дерева в интерьере. В гостиной был огромный диван, два кресла, ковер, на котором стоял стеклянный стол, фортепиано, плазма и красивая резная лестница, ведущая на второй этаж. Я решил не компрометировать себя, поэтому послушно прошел к Майклу на кухню. — Рад, что ты не решил сбежать, — сказал тот. — Я просто знаю, что это бессмысленно. Тот ухмыльнулся. — Да, — пожал тот плечами, — надеюсь, что ты и дальше будешь таким и расскажешь мне, что все-таки происходило в лабораториях. — Майкл, я не знаю, что там происходило, и тем более не знаю, что Ли мог сливать немецкой стороне. Вы нашли не того, Майкл, — говорил я, прикладывая руку к груди. — Ли даже не знал немецкого языка, как он может общаться с ними? Лаборатории были уничтожены, от них не осталось ничего, выжженные поля, я лично присутствовал там, и… — В голове всплыли ужасающие картины: людские крики, жар, ярко-оранжевый свет, черный густой дым, «крик баньши» Ченду… — …даже не представляю, что там можно было разработать. Видимо, Чонгук так уверен в предательстве корейской стороны, что не видит ничего другого, пусть поискал бы людей, которые пришли туда после нас. Тот слушал меня очень внимательно, смотря куда-то в пол. Я верил, что Майкл понимает, что парни схватили не того. — Чонгук отказывается признавать, что схватил не того, поэтому и гнет свою линию, — продолжаю я, — но ты, Майкл, ты же понимаешь, что я ничего не знаю… — Прикладываю руку к груди вновь. — Тэхен, я верю тебе. Но Чонгук работает на Шарля, тот уверен, что корейская сторона сливает информацию, и он поручил Чону нарыть данных о Локтионове. Шарль так на него давит, что у него не оставалось выбора… Если ты ему не скажешь, я даже не знаю… — Майкл, вы взяли не того, умоляю тебя! Я готов переводить вам письма, только, пожалуйста, убеди Чонгука в том, что я не вру! Майкл, я не вру! — Нервно трясу парня перед собой, не совсем отдавая отчета себе в действиях. Наверное, это был первый раз в моей жизни, когда я о чем-то умолял мужчину и мне даже не было стыдно. Майкл был единственной надеждой на спасение, потому что Чон был озабочен своей идеей. Парень покачал головой и, недовольно простонав, опрокинул голову назад. Он был намного выше меня ростом, как Чонгук, что мне приходилось вставать на мысочки, чтобы хоть как-то быть с ним наровне. Когда Майкл опустил взгляд, то взял меня за руку. Он не ответил мне ничего, а повел назад в комнату. — Майкл, ты слышишь меня? — Не сопротивляясь, я плелся за ним и совсем не понимал его действий. Парень смотрел суровым взглядом впереди себя и крепко держал мою руку. Неужели это все было иллюзией, чтобы вытащить из меня информацию? Но, не получив ее, тот обозлился? — Пожалуйста, не запирай меня там… — шепчу я, когда вновь оказываюсь в маленькой тесной комнате. — Чонгук скоро придет. Он ответил мне так сухо, что я ужаснулся. Майкл завел меня в комнату и вновь защелкнул наручник на моем запястье. Понятия не имею, что нашло на Майкла, когда тот вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Тяжело вздыхаю и опять ложусь на пол. Надеюсь, что этот ужас скоро закончится…***
POV Чонгук
С самого утра я был в ужасном настроении. Тэхен не сказал мне ни слова, лишь спровоцировал в очередной раз вспышку гнева своим упрямством и молчанием. Эта сука общается только с Майклом, что заводит порой меня еще больше, но хотя бы это этого есть польза. Надеюсь, что за то время, пока меня не будет, этот миролюбивый и гуманный идиот не сделает никакой очередной хуйни. Если после общения с ним Тэ не заговорит, то мне придется пойти на крайние меры. У меня был выходной, заслуженный выходной, который мне испортили с утра. Мне необходимо отвлечься. Этот темноволосый парень, звали которого Хосок, никак не сдавался и пригласил к нему домой. Мне хотелось расслабиться, но не так, как всегда. Обычно я ездил в клуб, где снимал какого-нибудь фигуристого мальчика, мы уединялись в ВИП комнате и потом не виделись. Однако сегодня мне не хотелось ехать в клуб с орущей музыкой, пересекаться с тупыми-идиотами-людьми, поэтому я воспользовался его предложением. — Ты сегодня какой-то напряженный, — говорит Хосок, когда я прошел в его небольшую квартиру и развалился на диване в гостиной. Парень жил в Париже, не совсем в центре, но и не на окраине. Вроде как он жил с парнем, но не лишал себя прекрасной возможности провести время со мной. — Работа, — говорю я, лежа на диване и смотря в потолок. Мысли о Тэхене вновь оказываются в моей голове. Иногда я начинаю сомневаться, что парень замешан в предательстве. Не может же он так глупо защищаться, если знает правду? — Может, ты хочешь поесть? — интересуется Хосок, сбивая мои мысли. — Я могу приготовить тебе стейк. Ты позвал меня, чтобы показать, какой ты прекрасный парень и муж? Его уверенность иногда подбешивала. Было очевидно, что он пытается поразить меня его умениями не только в сексе, но мне похуй на другие его умения. Однако я прекрасно знал, что пассивки любят ушами, поэтому иногда лучше лишний раз улыбнуться и сделать ему комплимент. Глубоко вздыхаю и поворачиваю к ней лицо: — Иди сюда, — улыбаюсь я, приглашая рукой. Все. Одной улыбки достаточно, чтобы тот быстрыми шагами подошел ко мне и сел сверху. Руками он обнимает меня за шею и широко улыбается. Так непринужденно касается своим лбом моего. Ему хочется романтики, что ж, ладно. — Уверен, что не голоден? — Он обводит большим пальцем мою скулу и ведет им до подбородка. — Уверен. — Опускаю взгляд на пухлые губы и съезжаю бедрами чуть ниже, чтобы оказаться прямо между его ног. — Кажется, в прошлый раз нас отвлекли… — тихо шепчет он мне в губы. Я так устал, что мне хочется, чтобы Хосок все сделал сам. Руками я аккуратно касаюсь его оголенной кожи живота, пробираюсь руками под футболки и крепко сжимаю красивые мышцы груди, после чего снимаю с его верх. Целую ключицы и аккуратные соски тут же встают. Провожу языком по правой груди. Слышу томный вздох. Хосок касается моего стояка своим через ткань джинсов и расстегивает молнию. Парень быстро стягивает с меня штаны, за ними трусы. Надеюсь, что он мне отсосет, но тот приподнимается и снимает с себя домашние шорты, под которыми тоже ничего нет… Я останавливаю его и коротко целуя в губы, достаю из кармана джинсов презерватив. Надеваю его, после чего Хосок берет член рукой и садится сверху. Парень сам вводит его полностью. Он опрокидывает голову назад и громко стонет. Слишком громко. Чувствую, как парень пытается взять член на максимум, что он уже крепко упирается в простату. Он так хорош… Я не любитель долгих прелюдий, а с ним они были практически не нужны. Парень крепко сжимает мои плечи, впиваясь ногтями, широко открывает рот, я грубо врываюсь языком, что ему не хватает дыхания и он громко стонет мне в губы. Хосок горячо скачет на члене, что громкие шлепки раздаются в комнате. Обхватываю его тонкую талию, чтобы задержаться в нем подольше, когда тот начинает двигать бедрами чуть вперед, что заводит еще сильнее. Запускаю руку ему в волосы и притягиваю ближе к себе. Его оголенная грудь касается моей. Отвожу его голову в сторону и грубо кусаю в шею. Он тихо смеется и вновь касается губами моих, но не целует. Хосок двигается так уверенно, что чувствую, как скоро кончу. Начинаю резче двигаться в нем, что высокие стоны раздаются еще чаще, приятно режут слух… Кончаю прямо в него. Чувствую, как стройные ноги начинают трястись, прекрасное ощущение… Он громко стонет и сжимает мою шею. Прижимаясь своим лбом к моему, он слезает с меня, крепко сжимая ноги. Улыбаясь, я рукой пытаюсь раздвинуть их и коснуться члена. При моем касании он еще несколько раз дергается и кусает мою шею. Отстраняюсь чуть назад и кладу в приоткрытый рот два пальца, когда парень пошло облизывает их, после чего крепко целует меня в губы. Снимаю презерватив и выбрасываю его в мусорку около кровати, после чего ложусь на спину, а Хосок ложится сверху. Слава богу, он усвоил урок и теперь молчит, тихо отдышивается и не докучает пустыми разговорами. Приобнимаю его просто потому, что нужно, потому что если не обниму, возможно, он обидится и больше не позовет меня. — Не хочешь остаться? — шепчет он, касаясь моих волос. Я приподнимаюсь, что ему приходится сесть на диване. — А твой парень? — спрашиваю я, когда начинаю одеваться. Видимо, мой вопрос застал его врасплох. Он меняется в лице и поправляет волосы. — Как… — Я не такой идиот и прекрасно вижу мужские ботинки около входа и занятые две тумбочки по бокам кровати, — ухмыляюсь. — Я… — Детка, ты не должен этого смущаться, — улыбаюсь я, надевая кофту. — Ты поэтому уходишь? — интересуется тот. Вижу в его глазах волнение и смущение. Лучше бы он так смущался, когда скакал на моем члене. Его вопрос заставил меня посмеяться: — Такие вещи меня не волнуют. Просто у меня есть сегодня дела. — Но сегодня выходной, и… — У меня свой график, — перебиваю я. Парень недовольно кивает. У меня уже нет времени его успокаивать и продолжать лицемерить. Как он не понимает, что меня интересует в нем только секс? Ничего большего. — Мне пора, — говорю я. Он быстро одевается, когда я уже подхожу к двери. — Может, хотя бы чаю? — не успокаивается Хосок. Перед самым выходом я разворачиваюсь и грубо целую его. Он обожает грубые поцелуи. Его тело сразу же расслабляется, и острые ногти снова касаются моей спины. — В другой раз, — говорю я, отрываясь от губ, и удаляюсь. Прости, дорогой, но другой экспонат ждет меня дома. Надеюсь, он будет вести сегодня так же хорошо, как ты…***
Когда я сел в машину, наконец-то зашел в свой телефон. У меня был пропущенный от Итона. Как хорошо, что я ставлю телефон на беззвучный, когда нахожусь с парнями. Перезваниваю другу. Раздаются гудок, и он сразу поднимает трубку: — У меня от тебя висит пропущенный, — говорю я, когда выезжаю от дома Хосока. — Опять развлекался? — слышу ухмыляющийся голос. — Ага, — улыбаюсь, вспоминая стоны Хоби. — Тот парень из клуба? — Да, ты что-то хотел? — Эээ… — протягивает он, — я думал, мы бы встретились и подули? Что скажешь? От этой идеи на моем лице появляется широкая улыбка. Последний раз я курил на прошлой неделе, а с этой работой и нашим не совсем удавшимся планом я так утомился, что после хорошего секса покурить — то, что надо. — Приятно слышать от тебя хорошие идеи, Итон, — тихо посмеиваясь. — Тогда подъезжай туда, где и всегда. Слышу улыбку в его голосе. — Еду.
***
Мы с Итоном курили траву неподалеку от моего дома. Я жил в пригороде, вокруг моего участка не было ничего, кроме леса и поля. Это привлекло меня при покупке той земли. Мне было необходимо отдыхать от людей, от шума города, от цивилизации. Особенно, когда я переехал во Францию после войны в Иране. В моем районе полиции практически не было, хотя она была мне не страшна. Просто, чтобы не привлекать лишнего внимания, мы с Итоном курили первоклассную траву прямо в моей машине. У него были хорошие поставщики, что товар первоклассного качества радовал нас спустя несколько часов после звонка. И вот мы уже сидим в моей тачке, выкуривая второй косяк. Окна в машине закрыты, чтобы продукт не выветривался. В голове туманно и расслабление прекрасно окутывает тело. Я потерял счет времени. Итон неплохой парень, обычный. Тоже военный, но, наверное, не из тех людей, которые думают, а из тех, кто отлично выполняют то, что им скажут. Он служил вместе со мной в Иране. Кроме участия в ближнем бою, тот ничем не занимался. Работа стратега чаще была на моих плечах. Зарабатывал он достаточно, потому что однажды получил огнестрельное ранение, заработал на этом кучу бабок и чувствовал себя комфортно. Кроме того, Итон — игрок. Весьма неплохой игрок, проводит в казино иногда несколько дней в неделю, делает бабки и потом прогуливает их в клубах и курит траву. Он сидит на соседнем сидении и делает глубокую затяжку. — Как там твой дружок? — Отлично сосет, — говорю я, — что еще нужно? Тот тихо смеется. — Тебе уж точно ничего… А тот мальчик, который еще пилот? — интересуется он. — Что-то давно о нем неслышно. Где он вообще? Его замечание заставляет меня напрячься. Никто, кроме меня и Майкла не в курсе, что с ним. Даже Шарль. Он считает, что я вытряхиваю из него информацию гуманными методами. — Понятия не имею. — Удивительно, что он отшил тебя, — пытается подшутить надо мной Итон. Закатываю глаза и оставляю его замечание без ответа. — Он красивый такой, фигуристый, с характером… — Итон, поверь мне, если бы я сильно хотел, я бы отымел его на том месте, где имел Хосока, — ухмыляюсь я. Парень тихо смеется и делает еще одну затяжку, после чего кашляет. — Ты прав… А он тебе нравится? Поворачиваю голову к нему и вопросительно приподнимаю бровь. Не понимаю, к чему этот вопрос. — А что? Чел, мне никто не нравится, — закатываю глаза. — Чувства не преимущество. — Ладно, Чон, — улыбается тот, — еще по одной? Одобрительно киваю и парень начинает делать третью самокрутку. Наконец-то я расслаблен и мне хорошо…***
Я приехал домой к девяти вечера, а не к семи, как обещал Майклу. Кажется, от меня все еще пахнет травой, но это не было тайной. Вхожу в дом и вижу, что Майкл сидит за столом и смотрит какого-то политического аналитика на Ютюбе. — Привет, — говорю я и сразу наливаю себе стакан воды, жажда мучает, особенно после травы. Тот принюхивается и ставит видео на паузу. Майкл поворачивается на меня и вопросительно смотрит: — Курил? — Ага, — отвечаю я и присаживаюсь рядом. Он неодобрительно качает головой и убирает телефон в сторону. Майкл не курит ни сигарет, ни траву, поэтому уверен, что так должны вести себя все и постоянно осуждает нас с Итоном. — Ох, Майкл, я заслужил отдых! Не смотри на меня так! — Недовольно развожу руками в стороны. — Отдых? От чего, Чонгук? От избиения Тэхена? — Он приподнимает брови и смотрит на меня, как на идиота. — Он заслужил, — сурово отвечаю я. — Ну, — тот разворачивается ко мне вместе со стулом, — продолжишь в таком же духе, и он вообще нам ничего не скажет. Сделаешь сотрясение и можешь забыть о переводе писем. — Ты общался с ним? Что он говорит? Сжимаю крепко стакан с водой в руке. — Чонгук, он не в курсе… Лаборатории были уничтожены, от них не осталось ничего, по крайней мере, он так говорит. И правда, в 2020 году лаборатории были стерты, Тэ не врет. Дело в том, что они не были отстроены, но остались под землей… Ли не знает немецкого языка, он не мог сливать информацию, разве что используя компетентного переводчика, которых нет у корейцев, — Майкл говорил размеренно, его замечание заставило меня посмеяться. — Кажется, тебе надо сказать Шарлю, что стоит продолжить поиски… Его слова заставляют меня понервничать, благо действие травы еще не прошло и притупляет мою агрессию. То, что сказал Майкл, было то, чего я боялся больше всего — ошибка… Я был уверен, что продумал все до конца, но совсем не видел очевидного — обычной незасекреченной информации об уничтоженных лабораториях. Они находились на южных территориях Японии, корейцы явно не могли отгрохать их заново, значит, там действительно что-то осталось под землей, либо это были другие люди. Качаю головой, а Майкл продолжает. — Тэхен может переводить письма, так мы будем знать больше информации о действиях японцев, но это максимум, что он может сделать. — Парень пожимает плечами. Но он забывает о другом интересном факте: Тэхен все-таки пленник в доме, и перевод писем — далеко не единственное, что войдет в его обязанности. Я молча улыбаюсь. Парень недоумевающе смотрит на меня. — Ладно, — соглашаюсь я. — Пусть переводит письма. — Отпустишь его? Я удивленно приоткрываю рот от нелепости его заявления. — Дружище, как я могу отпустить его после того, что делал? Он будет работать на меня. Будет переводить письма и делать все, что я попрошу, а там посмотрим. — Я пожимаю плечами и встаю со стула. — Я планировал нанять домработника, но зачем мне лишние траты, если это могут делать бесплатно. Возможно, и не только уборку… Майкл закатывает глаза и убирает телефон в карман джинсов. — Ох, Чонгук, не заиграйся… Этот парень не прост, — слегка улыбается тот. — Не меньше, чем я. — Склоняю голову вбок.