***
Лиззи выписали из лазарета через два дня, когда миссис Грасс удостоверилась, что девица не упадёт в обморок, едва лишь ступив за порог её царства. Элизабет была приятно удивлена, когда её навестили сёстры на следующее утро после визита отца. И хотя в основном щебетала без умолку Лидия, Китти и Мэри тоже удавалось вставить пару слов. Однако Элизабет насторожило, как часто в речи самой младшей сестры проскальзывало имя Джорджа Уикхема. — Вы подружились? — с осторожностью спросила она у сестры. — Ах, ну как можно не подружиться с таким душкой?! — воскликнула Лидия, мечтательно глядя вдаль. — Он харизматичный, умный, обаятельный, общительный. Не то что этот сноб, Дарси. — Лидия, прошу тебя, будь осторожна в знакомствах. — Ты вечно так говоришь! У тебя просто предрассудки о слизеринцах, как и у всех гриффиндорцев! Надувшись, Лидия вскочила с места, убегая из палаты. Китти, бросив взгляд вслед младшей сестре, раскрыла сёстрам немного больше: — Лидию всё время видят в компании Уикхема и ещё нескольких слизеринцев со старших курсов. Не самых… лояльных к маглам и маглорождённым. Пожалуй, я догоню Лидию и попробую разговорить её. Кажется, она всерьёз увлеклась тем слизеринцем. Старших сестёр эта новость несколько озаботила: мало того, что Лидию не волновали приличия, и часто Джейн и Лиззи краснели за её выходки, так она ещё и связалась не с самой доброй компанией змеиного факультета. Это грозило вылиться в серьёзный скандал для их семьи. Лиззи направлялась в сторону башни своего факультета, когда услышала нарастающий шум, явно походивший на нарастающую драку. Напомнив себе, что в обязанности старосты входит предотвращение конфликтов между студентами, Элизабет вышла из-за угла и оторопела: её сестра Мэри плакала над разбитыми очками, а заслоняющий её Ричард не на шутку был готов сцепиться с отпрыском Малфоев. Лиззи подбежала к сестре, помогая ей подняться, взмахом палочки починила разбитые очки, отдавая их Мэри. — Что произошло? — тихо спросила она сестру, пока вокруг них собирались студенты. — Я шла из библиотеки в башню Когтеврана, когда они вышли мне навстречу. Я хотела обойти, но… — Мэри всхлипнула, нервно сжимая в руках книги и мятые свитки. Внутри Элизабет закипала ярость. Поведение некоторых студентов переходило все границы. Лиззи бегло осмотрела сестру на предмет ссадин или синяков, после чего встала рядом с Ричардом, сжимая пальцы на его плече: — Остыньте, мистер Фицуильям. Мы не имеем права затевать драку. Ричард обернулся на Элизабет, пылая праведным гневом, но что-то во взгляде подруги заставило его мгновенно протрезветь от ярости. Он впервые видел Элизабет настолько злой. Мисс Беннет являла собой образец спокойствия, добродушия, приветливости, и даже если она была в дурном настроении, это мало кто мог понять, потому что на её лице была безукоризненная улыбка. Теперь же на лице Элизабет не было даже тени улыбки, всё её существо рвалось нарушить запрет школы, запустить в мерзавца пару крепких проклятий, чтобы неповадно было. Слизеринец ядовито улыбнулся, нахально заметив: — А у львят кишка тонка — нарушить правила. Ах, да, вы же старосты, — протянул он последнее слово. — Ну, давайте, накажите меня на баллы. Элизабет вдруг заметила в толпе профессора Фезерстоуна, после чего на ум пришло иное решение: — Я вызываю тебя на дуэль. Как старшая сестра мисс Мэри Беннет, я имею полное право вступиться за её честь и достоинство. И это никоим образом не нарушает правил Хогвартса. Все вокруг стихли, по толпе пробежались шепотки, студенты недоумевали брошенным словам мисс Элизабет Беннет, славящейся своей безукоризненной способностью сводить любой конфликт на нет. Лиззи, тем временем, обратилась к декану Гриффиндора: — Профессор Фезерстоун, по правилам, я должна просить вас присутствовать во время дуэли во избежание применения непростительных заклинаний. Малфой с недоверием смотрел на девицу перед собой: — Ты что, рехнулась? Я с седьмого курса. Элизабет смотрела в ответ так отрешённо-спокойно, что где-то глубоко внутри юноше стало не по себе. — Я попросила бы вас соблюдать нормы этикета, мистер Малфой. Подобное поведение недостойно наследника древнего чистокровного рода. Профессор Фезерстоун кивнул в ответ на просьбу ученицы: ему нечего было противопоставить, все фразы были сказаны согласно протоколу, и подобные дуэли действительно имели место в Хогвартсе с давних времён, если студенты были непримиримы. — В таком случае, выберите секундантов, место и время, — произнёс он, глядя на дуэлянтов. — Здесь и сейчас. Моим секундантом будет мистер Фицуильям, — ответила Элизабет. Малфой лишь фыркнул, кивая в сторону Джорджа Уикхема: — Вот мой секундант. Элизабет сбросила с себя мантию, передавая её Ричарду, с тревогой наблюдавшему за всей этой сценой. — Ты уверена, Элизабет? — тихо спросил он. — Ты едва оправилась от переутомления. Лиззи улыбнулась другу, кивнув: — Я здорова, не беспокойся обо мне. Дуэлянты подошли друг к другу, толпа же разошлась в стороны, расчищая место для поединка. Кто-то из старшекурсников ставил щиты, чтобы толпу не задело, кто-то делал ставки, сможет ли мисс Элизабет победить в назначенной ею же дуэли. Где-то за спинами студентов маячили другие преподаватели. — Никаких непростительных заклятий, а так же заклятий, наносящих непоправимый вред организму. Победителем будет считаться тот, кто останется стоять на ногах и будет способен продолжить дуэль. Десять шагов от данного места. Прошу, леди и джентльмен. Малфой скалился, глядя на девицу на голову ниже себя: — Пожалеешь, мерзавка. Элиза ничего не ответила, лишь отвернулась, отсчитывая десять шагов. Она видела беспокойство в глазах Ричарда, испуг и маленькую надежду в глазах Мэри, азарт в глазах студентов. Она обернулась через десять шагов, направляя палочку в противника. В её голове был блестящий план. Малфой ничего не успел сказать, как Элизабет сделала витиеватый взмах палочкой, заставляя противника рухнуть на колени. В коридоре послышался звук рвоты. Слизеринец выронил палочку, его выворачивало недавним ужином, он не мог ничего с этим поделать от накатившей слабости. Все смотрели на него со смесью недоумения и отвращения. — Что ж… Изящно, неординарно, и, пожалуй, справедливо, — протянул профессор Фезерстоун через минуту попыток Малфоя прекратить свои мучения и хотя бы взять в руку волшебную палочку. — Мисс Беннет, вы победили. Вы удовлетворены? — Вполне, — ответила Элизабет, спокойно глядя на профессора. Воистину, она хотела унизить соперника, и она сделала это самым неожиданным для всех способом. Декан Гриффиндора кивнул, убирая барьеры и громогласно объявив: — Расходитесь, дуэль окончена. И позовите миссис Грасс. Он взмахом палочки отменил действие рвотного проклятия, даже убрал извергнутое из студента, чтобы лишний раз не гонять завхоза замка. Элизабет проходила мимо профессора, когда услышала его тихий голос: — Вы поступили не очень мудро, мисс Беннет. Унизить соперника, вместо причинения физической боли — иногда действенно, но может очень сильно разозлить противника. Посматривайте себе за спину. Лиззи остановилась рядом с профессором, так же тихо отвечая: — Он был бы зол при любом раскладе: унизь я его, или же причини я ему физическую боль. Но я боялась не удержать чувства в узде, если бы позволила себе хоть одно боевое заклинание. — Вы бы применили одно из непростительных заклятий или увечащих? — с удивлением спросил Фезерстоун. — Нет. Но если бы я дала волю гневу, я бы вспомнила все заклинания, которым меня учили. А иные заклятия из моего обширного списка далеко не безобидны. Декан Гриффиндора некоторое время внимательно смотрела на ученицу своего факультета, прежде чем выдать: — Десять баллов Гриффиндору, за прекрасную выдержку и неординарные использования заклинаний во время дуэли, мисс Беннет. Профессор ушёл вслед за миссис Грасс, на носилках уносившей слизеринца. Одновременно с этим к ним подошёл Уикхем: — Я впечатлён, мисс Элизабет. В вас много бесстрашия, вызвать на дуэль студента, который гораздо более сведущ в боевых заклинаниях, и при этом выйти победительницей, не нанеся ни единой раны сопернику. Я в восхищении. Элизабет вежливо кивнула Уикхему, намереваясь пройти дальше вместе с Ричардом и Мэри, когда услышала: — Прошу, не беспокойтесь относительно мистера Малфоя, я смогу убедить его не мстить вам. Он принял вызов и был наказан за самонадеянность. И, мисс Мэри, прошу, простите обидные слова, сказанные в вашу сторону. Мэри лишь отвернулась, ничего не сказав, прячась за сестрой и её товарищем. Лиззи же не преминула отметить, что причина испуга и сломанных очков явно была не только в словесных оскорблениях. Так и не дождавшись ответа, Уикхем коротко поклонился компании и направился в сторону лазарета за своим другом. Элизабет же почувствовала робкое прикосновение к своей руке. Обернувшись, она увидела благодарный взгляд сестры: — Спасибо, Лиззи. Перед Элизабет стояла не чопорная, вечно всех поучающая девица, гордящаяся своими познаниями и начитанностью. Перед ней стояла испуганная младшая сестрёнка, которой отчаянно требовалась защита, тепло и сестринская ласка. Они будто вернулись в детство, когда малышка Мэри цеплялась за руку старшей сестры на прогулке, глядя вокруг наивным, чуть испуганным, но любопытным взглядом. Элизабет мягко приобняла сестру за плечи, ласково ответив: — Не могла ведь я спустить всё с рук обидчику моей младшей сестрёнки. Мэри вспомнила, как часто Лиззи и Джейн защищали её в Хартфордшире от мальчишек-забияк, с какой радостью брали её с собой на прогулки, как они вместе таскали каштаны и яблоки из соседских садов, улепётывая с визгом, пока их не поймали за руку. Джейн и Лиззи всегда были рядом, даже когда родителям не было дела до третьей дочери. Они вместе с ней радовались первым получившимся заклинаниям, первым высоким оценкам, заработанным баллам. Мэри не блистала красотой или талантами, всё, что у неё было — прилежность и усердие, с которыми она пыталась заслужить родительскую похвалу. Девушка вдруг снова заплакала на плече сестры, цепляясь за её мантию. Где-то сбоку Ричард протянул ей платок, Лиззи шептала что-то успокаивающее, смиренно ожидая, когда закончится внезапная истерика сестры. — Я… я знаю, что н-не красива, я не у-умею нич-чего сверхъес-стес-ственного. Ни талантов, ни милой внешности. Но… я так хочу, чтобы меня з-заметили, чтобы мною гордились, — всхлипывая произнесла Мэри. Элизабет зажмурилась, думая о том, что Мэри повезло меньше всего из сестёр в отношении любви родителей. Старшая, Джейн, была первым, идеальным ребёнком. Её обожали все, кто видел. Элизабет была так похожа нравом на отца, тянулась за его светом, он души в ней не чаял. И хоть миссис Беннет ревновала к такой привязанности второй дочери, но в душе любила её. Мэри же родилась раньше срока. Слабая, болезненная, родители боялись, что она и вовсе не доживёт до своего первого дня рождения. И, по всей видимости, они решили не привязываться к девочке, чтобы уменьшить хоть как-то боль от возможной потери. Но Мэри выжила, она росла и развивалась, была ничуть не глупее старших сестёр, разве что чуть слабее физически. Но родителям уже было не до неё, на подходе уже была Китти, а следом и Лидия. И если Китти пыталась быть нужной младшей сестре, цеплялась за её внимание, то Мэри вдруг обнаружила, что осталась одна. Старшие сёстры были заняты учёбой, заводили друзей с невероятной лёгкостью, обладали прекрасным чувством юмора и недурной внешностью, в то время как Мэри слышала в свою сторону даже от миссис Беннет неосторожные укоры в сторону своей невзрачной внешности и замкнутости. Мэри решила взять умом и начитанностью, но везде слышала смешки по поводу её нравоучений и заумных фраз. А в душе так и оставалась маленькой девочкой, которая хочет хоть немного тепла, внимания и ласки. Ричард тактично отошёл чуть в сторону, оставляя сестёр наедине. Заметив чуть дальше по коридору кузена, он быстрым шагом догнал его. — Фиц! Дарси обернулся, вопросительно глядя на Ричарда. Гриффиндорец отдышался, прежде чем попросить: — Пожалуйста, если услышишь в гостиной Слизерина или где-то ещё, что Малфой замышляет что-то против Элизабет, дай мне знать. Дарси отвёл взгляд, пожав плечами: — Разумеется. Про себя же слизеринец подумал, что если что-то и будет затеваться против мисс Элизабет Беннет, то он и без помощи кузена пресечёт это. Хотя бы в благодарность за заботу о мисс Дарси.Часть 12
15 декабря 2023 г. в 21:46
Вопреки ожиданиям, дни до Рождественских каникул потянулись медленно, несмотря на всю занятость Элизабет. Девушка ещё сильнее углубилась в изучение книг из Запретной секции библиотеки, строча на пергаментах эссе для профессора Боунса; проводила ночные патрули, исполняя обязанности старосты; даже записалась на дополнительные занятия по колдомедицине по настоянию всё того же профессора по защите от Тёмных искусств. Учёба поглотила девицу с головой, и даже Ричарду с Эдвином было трудно порой вытащить подругу из-за учебников и пособий. В конце концов, было логичным исходом — попасть в лазарет с переутомлением. Элизабет не помнила, как оказалась на больничной койке, помнила лишь обеспокоенные голоса Джейн и миссис Грасс, а потом — блаженную темноту и сон без сновидений.
Очнувшись, она с удивлением обнаружила рядом с постелью Эдвина.
— Ты проснулась. Наконец-то. Я начал переживать, что ты пролежишь в беспамятстве не меньше трёх суток. Кажется, мисс Джейн слегка переборщила со снотворным и успокоительным отваром.
Лиззи медленно села на постели, подмечая, что одета была в свою ночную рубаху, а волосы были переплетены в косу.
— Что произошло? Я помню, как сидела в библиотеке за эссе, — слабым голосом спросила она друга.
— Там я и нашёл тебя. Собирался позвать на пятничный вечер в Малый зал, но обнаружил тебя без сознания на пергаменте с очередным эссе. Никогда не видел Джейн в такой панике, когда она прибежала следом за нами в лазарет. Она не отходила от тебя последние сутки, и миссис Грасс пришлось напомнить ей о том, что колдомедик должен быть беспристрастен, когда речь идёт о пациентах, даже если это близкие люди. А уж как Ричард переполошился. Никогда не видел его настолько серьёзным и обеспокоенным.
Элизабет опустила взгляд на свои руки. Меньше всего она хотела волновать близких людей, и, по правде сказать, она и сама не понимала, откуда в ней вдруг проснулось такое рвение к учёбе. Не то чтобы она отлынивала раньше, но и зубрилой не слыла.
— После истории с мисс Лукас ты стала очень скрытной. Я бы даже сказал, что ты отдалилась от всех, ушла с головой в учёбу. Меня, да и не только меня, беспокоит твоё состояние.
Элизабет долго молчала, прежде чем всё же поделиться с другом тем, что было у неё на душе:
— Мне страшно, Эдвин. Я очень сильно боюсь оказаться запертой в клетке. Крёстный прав: я могу пойти на поводу общества, запереть себя в стенах безопасного замка, но я прекрасно понимаю, что это меня и убьёт. Я могу обучать детей самообороне, могу рассказывать им о тёмных существах, могу даже радоваться их маленьким успехам в первых заклинаниях. Но эти несколько месяцев открыли мне глаза и на другую сторону такой жизни: оказаться погребённой под свитками с эссе, каждый день, каждая неделя превратились бы для меня в замкнутый круг. Я не хочу этого. Я не боюсь смерти, Эдвин, не боюсь риска. Но я вспоминаю отца, помню, чем он пожертвовал ради семьи. Имею ли я право предавать эту жертву, подвергать мою семью угрозам?
Эдвин осторожно взял подругу за руку, мягко сжимая её пальцы:
— Лиззи, мистер Беннет не согласился бы на твоё обучение на мракоборца, если бы не осознавал риски. Ты берёшь на себя слишком много ответственности. Да, ты желаешь защитить свою семью, но позволь тебе напомнить: твой отец всё ещё жив, силён и способен защитить то, что ему дорого. Ты должна подумать о том, чего хочешь ты, каким ты видишь своё будущее. Мнение общества может измениться в любую минуту, не стоит слишком сильно уделять этому внимание. Кроме того, с каких пор оно тебя вдруг волнует?
— Девушки среди мракоборцев — огромная редкость. И ты должен знать, какие слухи о них ходят. У меня четыре сестры, Эдвин, я не могу допустить, чтобы пересуды достигли их ушей или как-то им навредили.
— Лиззи, ты ведь знаешь, что пересуды и слухи будут всегда. Даже если ты останешься в замке, рано или поздно пойдут слухи иного толка. Всё, что ты можешь сделать с этим — игнорировать или стараться высмеять их. Что с тобой, ты же всегда находила, чем ответить любым сплетникам? Откуда такая меланхолия и неуверенность в собственных силах?
Элизабет подняла взгляд на друга, покачав головой:
— Я не знаю. Возможно, я просто потеряла ориентир после размолвки с Шарлоттой. Я понимаю, что на этом свет клином не сошёлся, но всё равно. Возможно, ты прав. Я действительно слишком много беру на себя и пытаюсь всё контролировать в своей жизни.
Лиззи почувствовала, как к горлу подступила тошнота, а сознание начало мутнеть. Эдвин протянул девушке чашку с укрепляющим настоем, заметив, как ей вдруг сделалось дурно:
— Выпей, это поможет. Ты действительно сильно переутомилась, прошу, больше не загоняй себя так. Ты никогда не была одна, у тебя всё ещё есть те, на кого ты можешь положиться, даже если с одним из друзей у тебя вышла размолвка. Отдыхай, я навещу тебя завтра.
Лиззи сделала глоток отвара, прежде чем остановить друга вопросом:
— А как ты попал в лазарет? Обычно миссис Грасс не допускает юношей за ширмы к девицам.
Боунс улыбнулся, чуть наклонив голову в бок:
— Миссис Грасс сделала для меня исключение, поскольку именно я доставил тебя в лазарет, да и Джейн поручилась за меня. Кроме того, думаю, положение отца в Хогвартсе сыграло не последнюю роль.
Поклонившись, он направился на выход, столкнувшись, к своему удивлению, с мистером Беннетом. Поклонившись друг другу, джентльмены разошлись каждый в свою сторону. Лиззи баюкала в руках чашку с отваром, когда из-за ширмы показался её отец.
— Папа?! — с удивлением воскликнула она.
Мистер Беннет сел на стул возле постели дочери, с беспокойством глядя на любимицу:
— Аластер отправил мне депешу с сообщением, что моя любимая дочь загнала себя учёбой в лазарет. Лиззи, это похвально, что ты стремишься к совершенству, но не ценой своего здоровья, дорогая.
Лиззи ухватилась за пальцы отца, горячо сжимая его руку:
— Простите, папа, я, право, не знаю, что на меня нашло.
Джон тяжело вздохнул, отложив трость и шляпу на прикроватный столик. Он бережно сжал ладонь дочери, ласково огладив тонкие пальцы:
— Я догадываюсь, в чём причина, дорогая. Это естественно — сомневаться в выборе своего пути в твоём возрасте, пытаться найти компромисс между желаниями и обязательствами, особенно, когда на тебя начинают давить с нескольких сторон. Я неоднократно делал выговор твоей матери за неосторожные слова об ответственности, которую ты будешь нести после совершеннолетия. Она вкладывает в это понятия гораздо больше, чем должна бы. Хотя и Аластору мне стоит сказать пару ласковых относительно его настойчивого желания затащить тебя в мракоборческий отдел. Они оба желают тебе добра, каждый со своей стороны. Но забывают спросить тебя, чего хочешь ты. Не скрою, мне тревожно от мысли, что тебе придётся рисковать порой своей жизнью. Но если это будет твой выбор — я поддержу тебя, если это сделает тебя счастливой. Ты умная девочка, я уверен, ты сможешь сделать правильный выбор.
Элизабет пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы не заплакать от чувств, переполнявших её. В конце концов, она ответила:
— Я не хочу, чтобы твоя жертва была напрасной. Ты ушёл из мракоборцев, чтобы защитить нас, а я рвусь туда, в пекло.
— Я ушёл, чтобы защитить неразумных детей, неспособных постоять за себя. Защитить жену, беспомощную во время беременности. С тех пор многое изменилось, дорогая. Несомненно, твой выбор может навлечь определённые последствия, но я уверен, что к тому моменту, когда это действительно произойдёт, ты будешь готова принять их.
Лиззи подалась вперёд, крепко обнимая отца за шею:
— Спасибо, папа. Мне стало гораздо спокойнее.
Джон обнял дочь в ответ, поглаживая её по голове:
— Не торопи события, Лиззи. И не загружай себя сверх меры. Что действительно страшно для родителя, так это узнать о недуге любимого ребёнка. Ты успеешь всё узнать и всему научиться. — Мистер Беннет отпустил дочь, тут же ехидно ухмыльнувшись, — Кроме того, ты же не хочешь пропустить рождественский бал в ратуше и не узнать из первых рук, кто же увёл у тебя ветренного жениха?
Лиззи слабо рассмеялась, стараясь скрыть от отца осведомлённость по этому вопросу:
— Пожалуй, сэр, вы правы. Неужели вы смените гнев на милость и сами приедете в Лондон ради такого случая?
Мистер Беннет тяжело вздохнул:
— Я бы с большим удовольствием передал вас на попечение ваших дяди и тёти. Но Эдвард должен будет уехать по делам в Шотландию в этот период, а отпускать вас с Джейн и Мэри только с Амандой — верх безрассудства. Ваша матушка останется с Китти, Лидией и племянниками в резиденции Гардинеров, пока мы будем на балу.
— Неужели матушка решила не идти? — с удивлением спросила Элизабет.
— Дело не в том, что она не хочет. Но именно на этом балу предвидится появление леди Кэтрин де Бёр с её дочерью, мисс Энн. А она ярая ненавистница маглорождённых волшебников. Мы с вашей матушкой порешили, что это будет попросту безопаснее.
Элизабет кивнула с пониманием, отпивая стылый отвар. Она прекрасно была осведомлена о жестокости и беспощадности леди Кэтрин, чтобы сомневаться в том, что матери могла угрожать совсем не надуманная опасность.
— Что ж, я оставлю тебя, дитя. Мне ещё нужно заглянуть на пару слов к мистеру Боунсу, прежде чем вернуться домой, — в конце концов сказал мистер Беннет, забирая со столица шляпу и трость. — Береги себя, Лиззи, хотя бы ради твоего старого отца.
Элизабет рассмеялась уже менее натянуто:
— Вы вовсе не старый, папа. И, прошу, не ругайте сильно профессора. Он старается дать мне всё возможное для моей собственной безопасности в будущем.
— Но это не отменяет его излишнего напора. Так и быть, я не стану вызывать его на дуэль, — пошутил Джон, оставляя дочь в лазарете.
Аластор встретил старого друга у себя в кабинете в обществе сына. Они о чём-то спорили, когда на пороге оказался мистер Беннет.
— Джон, — кивнул ему мистер Боунс в знак приветствия, но тут же вернул внимание сыну, — Эдвин, я уверен, для паники нет никакого повода. Ты ведь сам неоднократно говорил о том, что Судьба — не единая линия от точки А в точку Б.
— Я не паникую, отец. Я лишь беспокоюсь о сохранности министра, только и всего.
— Сын, я уверен, что на балу будет более чем безопасно. При всей властности, у леди де Бёр не хватит сил, чтобы устроить переворот в ратуше. Но, я благодарю тебя, что предупредил. А теперь, пожалуйста, оставь меня и мистера Беннета наедине.
Эдвин, не смея перечить отцу, лишь поклонился джентльменам и вышел вон. Беннет проводил юношу задумчивым взглядом, после чего спросил у друга:
— Не думаешь, что всё действительно может быть серьёзно?
Аластер вздохнул, накладывая на двери кабинета чары от прослушивания:
— Разумеется, думаю. Но моему сыну пока что не обязательно об этом знать.
Беннет кивнул в ответ, возвращая взгляд на приятеля:
— Согласен, детям не стоит взваливать на себя больше, чем они могут вынести.
Мистер Боунс вдруг приобрёл вид сконфуженный, даже виноватый:
— Прости, Джон. Кажется, я переусердствовал с заданиями для Элизабет.
— Мягко говоря — да. Понимаю, ты воспринял мою просьбу о её обучении слишком близко к сердцу, но такими темпами она скорее умрёт под завалами книг и свитков, чем на опасном патруле. Не пойми меня неправильно, Аластер, дружище, я хоть и просил тебя обучить Лиззи всему, что необходимо знать мракоборцу, но я не требовал, чтобы она узнала всё сразу за короткий промежуток. Джейн, да и Китти писали мне, что Элизабет практически не покидает библиотеку.
Боунс покачал головой, наливая им обоим немного бренди:
— Я не учёл, что Элизабет может воспринять всё настолько всерьёз. И ты прав, мне стоит сбавить обороты. Ты ведь знаешь, для девочек сейчас не проводят обязательное распределение по занятиям, соответствующим будущим профессиям. Иные после пятого курса и вовсе бросают учёбу. Элизабет хоть и оставила необходимые предметы в списке факультативов и обязательных посещений, но я прекрасно осведомлён, что там не будут давать и половины того, что требуется мракоборцам.
— И всё же, я прошу тебя, друг мой: не дави на неё. Ей нелегко даётся решение стать мракоборцем, непросто перестроить свои приоритеты. Ты дал ей вариант пути, по которому она может пройти дальше. Позволь ей самой дозировать информацию. Она способна к самообучению.
Мистер Боунс сделал несколько глотков из бокала, прежде чем ответить:
— Кажется, я слишком привык к тому, что большую часть моих учеников нужно пинать, чтобы они хоть немного воспринимали то, что я им говорю. Они предпочитали набивать шишки шрамами, оторванными конечностями, отравлениями. Я боялся, что Элизабет не хватит этих двух лет в Хогвартсе, чтобы узнать всё, что должен уметь мракоборец.
Беннет покачал головой, выглядывая из окна на просторы Запретного леса:
— Ты мне недоговариваешь, Аластер. Хотя я больше не мракоборец, но я не потерял способностей к аналитике.
Боунс смотрел на напряжённую спину друга и не знал, имеет ли он право обсуждать с ним государственные дела. Ни для кого не было секретом, что общество магов разделилось на два лагеря: прогрессивный, поддерживающий нововведения министра Лафкин; и те, кто не желали ничего менять, для кого на первом месте была чистота крови и власть над королевской семьёй. На министра уже не раз покушались, в самом министерстве плелись интриги, то и дело ему приходилось арестовывать заговорщиков прямо на их рабочих местах. Кроме всего прочего, требовалось следить и за прибывающими дипломатами из других стран. Артемизия обещала учредить отдел международного магического сотрудничества, чтобы мракоборцам было хоть немного легче отслеживать, с какой целью маги прибывали в Великобританию, и им не приходилось заниматься ещё и этой бумажной волокитой.
Аластер вздохнул, вновь отпивая из своего бокала: его горячо любимая Артемизия всегда из кожи вон лезла, чтобы магическому сообществу жилось легче. Но с тех пор как супруга стала министром магии Британии, на его голове добавилось седых волос от беспокойства. И последнее видение сына не предвещало ничего хорошего.
— Знаешь, твои аналитические способности пригодились бы в новом отделе, — произнёс в конце концов мистер Боунс.
Мистер Беннет выдавил из себя смешок:
— Брось, я давно стал фермером. Разве что это отдел по контролю за магическими существами.
— Интересная идея. Стоит предложить её Артемизии, — хмыкнул его собеседник, допивая бренди. — Я не могу сказать тебе много, Джон. Разве что, могу намекнуть. — Дождавшись кивка мужчины, он продолжил, осторожно подбирая слова, — Есть причины полагать, что девушек-мракоборцев никто не будет воспринимать всерьёз вне отдела. И таким девушкам проще будет увидеть и услышать больше, особенно если их лица нигде не будут светиться. Мракоборческий отдел становится всё более закрытым от общественности, мы редко даём интервью, наши лица запрещено печатать в газетах, кроме моего, как главы отдела.
Мистер Беннет вздохнул, отставляя пустой бокал в сторону:
— Вы пытаетесь внедрить Орден в Министерство? Разумно ли это?
— Миззи, то есть, министр считает это необходимым. Она мало кому может доверять, особенно в разгар нового конфликта с Францией. А с другого фронта её пытаются убрать последователи Осберта с их манией чистой крови.
— Осберт был марионеткой Малфоя, так что тут ещё вопрос, за кем именно они следуют.
Беннет обернулся к другу. В свете свечей Аластер казался старше, его взгляд был полон тревоги, лицо осунулось от постоянных переживаний за жизнь жены.
— Не завидую я тебе, дружище. Одно дело, растить сильную дочь. Совсем другое — быть женатым на сильной женщине, не привыкшей отступать даже перед лицом смертельной опасности. Артемизия всегда была авантюристкой, и уж не знаю, какие силы берегли и берегут её голову от действительно серьёзных неприятностей. И иногда мне кажется, что вовсе не с меня Лиззи берёт пример.
Боунс рассмеялся, качая головой:
— Возможно, ты прав: когда Элизабет гостила у нас в детстве, Миззи и правда проводила с ней и Эдвином очень много времени, рассказывая им истории из её жизни.