Мои любимые истории.

Персонажи: Тула, Пензенский. Примечание: Время действия - современность. - Серьезно?! С ним? Он меня съест! Сначала убьет, а потом съест! - Пензенский, не смешно. - А что?! Это правда, ты страшный, я тебя боюсь!- усиленно закивал головой парень, все еще с надеждой глядя на приоткрытую дверь. Но оттуда в него кинули сумку с вещами, а потом дверь захлопнулась, как бы ставя точку в разговоре. Блондин, получивший сумкой в живот, возмутиться не смог из-за отсутствия воздуха в легких. - Учитывая, что ты был каннибалом, бояться надо мне,- заметил Тула, глядя на прекрасную полутораспальную кровать в комнате. Она была одинока, и ее одиночество очень волновало квартирантов. Точнее, одного из них. - Все равно..- кое-как умудрился вдохнуть Пензенский, отпуская свою сумку и позволяя упасть ей на пол, а потом еще и повалиться на бок. Тула уселся на кровать и, немного на ней попружинив, остался доволен средним коэффициентом жесткости матраса. Нельзя же страдать бессонницей в ужасных условиях. - Если я тебя так напрягаю, можешь спать на полу,- пожал плечами туляк, которого ничего не напрягало, поэтому он начал раздеваться, чтобы наконец лечь и попробовать уснуть. Все-таки нельзя нарушать распорядок такого веселого квеста. - Ага, размечтался! Не буду я на полу спать...- забурчал Пензенский, открывая сумку и пытаясь найти там свою любимую пижаму с кроликами. Однако, кто-то очень юмористичный то ли случайно, то ли специально перепутал его сумку с сумкой Мордовии. Правда, осознал Пензенский это тогда, когда добрался до более "женских" предметов гардероба. - Великолепно! Еще и спать в одежде...- он разочарованно плюхнулся лицом в подушку, комкая пальцами наволочку. Тула удивленно выгнул бровь. Он уже успел стащить с себя черную водолазку и такие же черные джинсы, оставаясь в одних трусах. Ибо на дворе лето, а система кондиционирования предусмотрена не была. - Разденься,- предложил крайне логичное решение Тула, залезая с ногами на кровать и обнимая одну из подушек, которых, к счастью, было две. А вот одеяло одно. - Ага... Чтобы мы голые рядом лежали и... Иу-иу!- блондин заверещал, отрываясь от подушки. Туляк закатил глаза и лег, подминая под голову свою подушку и закрывая глаза. Ему чужие проблемы были не интересны, пока они не касались его непосредственно. Пензенский посидел, посидел и решил, что он лучше почитает, а потом, успокоив себя литературой, преспокойно уснет. По крайней мере, в плане было именно так. Поэтому он, притянув к себе сумку сестры, стал искать там хоть какие-то наметки на литературу. Хотя бы состав на обороте пачки жвачки, тоже ведь чтение, как никак. Но нашлась почти что книжка. Маленькая, потрепанная, средней толщины, в обложке с какими-то розами. Такой книги у Мордовии не было, видимо, кто-то перепутал свою сумку с ее. Все-таки сумок было много, а у Поволжья не было денег на что-либо оригинальное, поэтому многие их вещи были похожи. - Если это не Божье указание, то я даже не знаю...- пробормотал он, садясь поближе к окну, чтобы было светлее. Тула на своей половине кровати лег на спину и, уложив скрещенные кисти руки себе на живот, попробовал уснуть так, в позе фараона. Авось прокатит. Книга оказалось не книгой, а мангой. Сахалин, главный просветитель семьи о тонкостях японской культуры, показывал такие и рассказывал, как их читать. Даже демонстрировал парочку своих, каких-то детских. Пензенский, вздохнув и решив, что лучше так, чем никак, перевернул конец книжки и, еще раз ознакомившись со схемой чтения японского произведения, стал листать картинки и вчитываться в редкие реплики. Сначала все было хорошо. Тула притворялся аристократически незагорелым фараоном, а манга повествовала о школе и крутом парне, а так же о парне, который был умен, но не популярен. Из-за чего и страдал. В общем, типичная история, и Пензенский особо не вникал, больше интересуясь любопытной окантовкой страниц, состоящей из роз. Но ближе к концу книжечки что-то пошло не так. Точнее, не так пошло что-то примерно в середине, когда популярный и крутой парень затащил очкарика в пустой класс, якобы под предлогом одолжить книгу, которую он в нем забыл. Но драки не было, хотя поэт честно надеялся на нее. Сначала было много разговоров, которые сводились к тому, что очкарик, в сущности, неплохой человек. Пензенский частично был согласен, ему нравилась рисовка галстука на умном, но непопулярном парне. Сам он как-то нет, а вот галстук просто бесподобен. Но не все было так спокойно. Сначала популярный парень полез обниматься с непопулярным. Это было нормально, все-таки обнимашки нужны всем, даже занудным дутикам. Но эти обнимашки были какие-то не такие. Может дело было во внезапных розах, которые появились на фоне, может в том, что очкарик покраснел и начал лепетать какую-то ерунду, а может в том, что парень обнимал его за талию. А потом все стало настолько плохо, что у Пензенского начали краснеть щеки, а волосы на затылке, не сдерживаемые резинкой, явственно зашевелились. Где-то под ложечкой неприятно покалывало, но парень продолжал листать страницы, вопреки всему и логике тоже. Но вот цветные картинки стали показывать откровенно недвусмысленную сцену, которая явно намекала на поцелуй парней, а красные щеки Пензенского приблизились по цвету к закату, однако он мужественно перевернул страницу дальше. - Что читаешь?- раздался прямо около уха бархатный и низкий баритон, а чужие жесткие волосы щекотнули щеку. - А-а-а-а!!!!- закричал блондин и упал с кровати на пол, впечатываясь носом в гостеприимную сумку, которую не стал убирать на стул, а просто отодвинул ногой в сторону. Манга упала куда-то на кровать. Тула, который полез полюбопытствовать, поняв, что заснуть ему все равно не судьба, удивленно свесился с кровати. Он не знал, что заглядывание через плечо может привести к такой бурной реакции. - Чего орешь?- поинтересовался он, глядя на брата, который развалился на полу, напоминая подстреленного на охоте зайца. Однако, умереть Пензенскому было не судьба, поэтому он вылез из сумки и сел на пол. И тут же прихапал к себе книжечку, чтобы временный сосед не посмотрел. - Да так... Напугал... У-у-уф...- поэт приложил руку к груди, чувствуя, как за плотью и ребрами дико заходится сердце. Щеки все еще краснели, но постепенно краска отхлынула от них. Тула пожал плечами и, поняв, что книгой с ним не поделятся, уполз обратно к подушке и своим пистолетам. Пензенский заполз обратно на край кровати. То и дело бросая косые взгляды на бодрствующего соседа, блондин снова открыл мангу. Ему было принципиально дочитать любую книгу, которая попала в его загребущие руки, до самого конца. И изменять принципам из-за какой-то манги он не собирался. Но, как оказалось, решение было поспешным. Создатель истории решил не останавливаться на поцелуях (которые обошлись поэту пунцовыми щеками, которых, к счастью, не было видно со спины), а пойти дальше. Мнения читателей он не спрашивал, а читатель был против такой откровенной анатомии в деталях. Краснота переползала со щек на лоб, уши и шею, от кожи, казалось, шел пар, а сам Пензенский то и дело оттягивал ворот футболки, пытаясь дать разгоряченному телу немного прохладного воздуха. - Может тебе раздеться?..- решил побыть добрым Тула, предлагая брату не умирать от жары в одежде, ибо краснеющие уши были видны даже ему. Однако пензенец почему-то отреагировал на обычную просьбу как-то необычно. Крупно вздрогнув, он обернулся на Тулу, который полусидел, опираясь спиной на подушку. И, сощурив глаза, отвернулся обратно к своей книге. - Ну, как хочешь,- пожал плечами туляк, оскорбившись в своих лучших чувствах, ибо не каждый день он хочет кому-то помочь. Обижаться вслух он не стал, конечно, а улегся на бок и снова закрыл глаза, не оставляя попыток уснуть. Манга кончилась. У Пензенского дымились щеки, а все мысли в голове были настолько провокационными и экстремистскими, что пора было самого себя сажать за решетку. А еще пальцы крепко сжались на несчастной книжице. - "Все, я почитал... Пора ложиться спать",- возникла какая-то отвлеченная, будничная мысль в голове. Потом рядом возникла мысль о том, что и правда стоит раздеться, а то он не заснет из-за жары. А потом особо пикантная сцены манги запретила думать о двух полуголых парнях в одной полутораспальной кровати. - А-а-а! Хватит об этом думать, хватит! Хватит! Хватит! Хватит!- Пензенский принялся стучаться головой об книжицу, предварительно соскользнув с кровати. Тула, которому мешали пытаться уснуть такие крики и экзекуция, привстал, опираясь на локоть и мрачно глядя на брата. Примерно на пятом ударе он решил вмешаться в судьбу книги и лба. - Тебе помочь?- любезным голосом предложил он. Пензенский прервался и перевел взгляд на низкого, щуплого, но вполне неплохо сложенного брата в одних трусах, который лежал на кровати. Фон из роз и блесток фантазия дорисовала как-то сама собой. - Как?- хрипло выдохнул блондин, который теперь не то что спать с Тулой, вообще находиться с ним в одном помещении боялся. И вообще с кем-либо, кроме сестер. - Быстро и часа на три,- туляк показал пистолет, пару раз поворачивая его, чтобы до поэта дошло поскорее. Блондин выдохнул и успокоился. Его всего лишь хотели убить. - Нет, спасибо,- отказался он от данной услуги, засовывая скандальную мангу поглубже в сумку сестры, а потом и закрывая молнию, на всякий случай. Вдруг книжка решит сбежать и ночью ему присниться. - Ложись спать. Иначе Московская прибьет,- посоветовал Тула, ложась обратно, запихивая пистолет под подушку и пытаясь устроиться максимально удобно, ерзая по кровати. Пензенский все же подумал и снял бриджи, аккуратно повесив их на спинку кровати, однако остался в футболке, ложась на самый край кровати, противоположный лежащему брату. И стал смотреть на стену и на часть окна. За окном был лес. - "Ничего такого, что он лежит там сзади. Он просто лежит. В конце концов, он мелкий, а я сильнее",- примерно так и убеждал себя Пензенский. Однако сон не шел, и несколько часов он лежал, пиля взглядом стену и думая о ямбе и стихах Золотого века, чтобы не думать о розах и цветастой манге. За спиной раздавалось мерное дыхание - Тула все же уснул, чему явно сам был рад. Логика и опыт подсказывали, что если его разбудить, они немного запачкают стену кровью и мозгами. Но ночь была длинна, а судьба подготовила Пензенскому еще одно испытание. И, как всегда, оно было внезапно и подготовиться времени не было. - "Так, стихи. Значит... Ночь, улица, фонарь, аптека... Нет, это не то. Что-нибудь оптимистичное, легкое, может, колыбельну..."- додумать свою несомненно правильную мысль блондин не успел. Тула опять заворочался на своем месте, переворачиваясь и каким-то мистическим образом оказываясь буквально вплотную к отвернувшемуся поэту. Пензенский буквально всей спиной чувствовал едва касающийся лопаток острый мальчишеский локоть, а шеей - легкое дыхание. Щеки снова начали неумолимо краснеть. - "Думай о поэзии, думай о поэзии, думай о трупах, думай о чем угодно, только не о той манге!!!"- блондин крепко зажмурился, начиная глубоко и быстро дышать, стараясь успокоить сердцебиение и дыхание, а так же отодвигаясь подальше. Однако через два сантиметра кончилась кровать. - "Все хорошо-о... До утра еще часов пять, вряд ли он будет ворочаться... Тамбовский говорит, что он спит как убитый",- утешал себя поэт, закрывая глаза и пытаясь снова расслабиться, забыть о том факте, что практически прямо за спиной спит еще один человек. Забыть получилось даже слишком хорошо. Парень все же смог задремать даже в таком неудобном положении. На гране дремы и сна, поняв, что спать на самом краю неудобно, Пензенский перевернулся на другой бок, заодно отодвигаясь от края. И лег прямиком на брата. Голова удобно легла на худое и жесткое плечо, а согнутый и отставленный локоть Тулы как раз уместился под ребрами пензенца. В общем, паззл из них получился идеальный. Ночью Пензенский, который привык, что спит он либо один, либо с людьми терпеливыми, много ворочался. То подушка не там, то сосед неудобно лежит, то под одеялом жарко, то без него холодно, то вообще приснится какая-то фигня, которая не дает нормально полежать. Туляк же спал, как труп, и позволял собой манипулировать как угодно соседу. В итоге, утром блондин проснулся на Туле. - Ммм...- куда-то в чужое плечо заурчал поэт, ерзая и не желая утром вставать и куда-то идти. Тем более с вполне удобного ложа и от милого сна про котиков. Однако "ложе" было против, потому что уже проснулось и молча ужаснулось. А потом залезло рукой под подушку. Пензенский практически снова уснул, но тут в висок уперлось что-то прохладное, железное и достаточно широкое. Парень недовольно замычал что-то. Холодное и металлическое прижалось еще ближе, а потом где-то в районе уха раздался хриплый, спросонья, низкий и бархатистый баритон. - Если не слезешь, застрелю. - А-а-а, Тула!- Пензенский мигом вспомнил где, с кем и при каких условиях он заснул, а затем отпрянул назад, резко просыпаясь. Однако с физикой у него часто были проблемы, поэтому вместо того, чтобы скатиться в бок, а потом убежать, у него получилось только оседлать чужие бедра. И именно в этот миг дверь радостно распахнулась. - Вставай и пой, пар... Мать вашу, че тут творится?!!- Тверской, который пришел выполнять роль будильника, петуха и остальных вестников солнца, явно не был готов к такой картине. Тула тихо выдохнул, сетуя на количество идиотов вокруг него. Пензенский мигом вспыхнул, став краснее помидора. - Пошел вон!!!- вырвав из рук соседа пистолет, он большим пальцем взвел курок, а потом выстрелил. Пуля угодила в стену недалеко от двери, а северный маг понял, что ему тут не рады. И, захлопнув дверь, ретировался. В комнате воцарилась тишина. - Отдай пистолет и слезь с меня,- спустя пару секунд попросил Тула, требовательно протягивая руку. Пензенский вздрогнул и вспомнил, что он тут не один. - Да, к-конечно...- дрогнувшим голосом протянул он, возвращая оружие хозяину и окончательно слезая с брата, скатываясь заодно и с кровати. Футболка сбилась на одно плечо, волосы были растрепаны и торчали во все стороны, а в серых глазах витал некий призрак сумасшествия. - Одевайся, мы проспали,- Тула сел на кровати, потягиваясь и являя миру свое тощее бледное тело, зевая во весь рот. Он в своей красоте никогда не сомневался, да и вообще о ней не думал, позволяя всем желающим любоваться на него в любом состоянии. Другое дело, что желающих не было. - Если что, ничего не было,- на всякий случай сказал Пензенский, вставая с пола и снимая со спинки кровати свои бриджи, натягивая их на левую ногу. Туляк хмыкнул, залезая в черную водолазку с длинными рукавами, которая прятала шрамы на руках. - Я вообще спал. А что ты там себе надумал...- он мельком бросил взгляд на брата, а губы скривились в ехидную усмешку.- Лишь твои фантазии. И не более.