Мои любимые истории.

Персонажи: Россия, Тула. Примечание: Время действия - зима 1943-го. - Тула, подай, пожалуйста, лопату...- в ответ только тишина, но сидящий рядом парень тяжело встает, а снег скрипит под его сапогами. Обувь все еще единственная целая часть одежды на нем, а остальное все сотни раз перештопано и зашито. Однако он упрямо не расстается со своим темным обмундированием. Промерзшая насквозь земля отчаянно сопротивляется интервенции, но все же с третьего раза удается воткнуть лопату на пару сантиметров вглубь. Надо было вырыть могилу, чтобы не оставлять за собой слишком заметных следов в виде трупов. - Последнее время...- Россия тяжело выдохнул, с силой втыкая металлическую часть снова в землю, а потом налегая на черенок.- Ты неразговорчив... Стоявший рядом парень снова промолчал, глядя на попытки создать в природе ненужную ей дыру. Снег, который покрывал всю землю в лесу почти что метровым слоем, был утоптан прошедшим недавно войском. Отряды партизанов неспеша догоняли отходящих немцев. В войне наконец-то произошел перелом, пусть и далось это гигантским трудом. - Даже чересчур...- хмыкнул Иван, через полминуты все же отбрасывая в сторону стылый ком земли, вытирая испарину со лба. Зимы выдались холодным, убивая минусовыми температурами не только врагов, но и защитников. Все же выборно замораживать пространство Генерал не умел. - Ну, скажи что-нибудь, а то я чувствую себя сумасшедшим,- улыбнулся Россия, поворачиваясь на сына. Тула отвел взгляд, обнимая себя левой рукой за предплечье и ничего не говоря, буравя взглядом снег. Брагинский подождал еще пару секунд, а потом вздохнул и продолжил копать. Тишину леса стали нарушать только тяжелые всхлипы земли, прощающейся со своими частями, да дыхание. - Мне снилась война сегодня,- раздался вдруг хриплый и низкий голос, бархатистые нотки которого стерлись из-за простуженных легких. Иван сбился с темпа, пропахивая лопатой землю и чуть не врезаясь в собственную ногу. - Да? И что тебе снилось?- улыбнулся он, радуясь, что собеседник все же решил подать голос, третий раз за день. Тула вздохнул и покосился на кучу трупов, что лежала рядом на снегу, пачкая его черным и красным. Белый снег ему нравился больше, но его теперь можно было встретить только в лесах. - Горящие трупы. Много трупов. И ты тоже горел,- побил свой рекорд в словах Тула, продолжая разглядывать снег под ногами. Сны снились ему редко, а в основном ночью он не спал, изучая взглядом темное небо. Бессонница, которой он раньше не страдал, была крайне отвратна, но зато спасала от таких кошмаров. - Плохой сон,- мотнул головой Иван, убирая челку с глаз и вонзая лопату в землю, углубляя своеобразную могилу. Горка черной земли на снегу постепенно росла.- Ты слишком... Много думаешь о войне... Мне вот подсолнухи снятся. - Не могу не думать. Надо сражаться, пока не выиграем,- четко и категорично отрезал туляк, который говорил достаточно быстро, но иногда проглатывая окончания от непривычки. Иван его, однако, хорошо понимал. - Если ты продолжишь так... То не доживе-ешь...- Россия вытер рукавом лоб, торжествующе глядя на творение своих рук, именуемое братской могилой. Тула недовольно нахмурил тонкие черные брови. Однако вслух ничего не сказал, пользуясь тем, что невысказанный вопрос стал витать в воздухе. - Потому что надо уметь отвлекаться. Иначе...- Иван замолк, а потом кивнул на кучу трупов. Тут были и советские солдаты, и немецкие, и французские, и итальянские. Хоронили всех вместе, все-таки, раз пришли все мы в мир на равных условиях, то и уйти должны также. Людей сгрудили в могилу, стараясь класть осторожно и ровно, все-таки нельзя относиться к мертвым с легкомыслием. Комья земли полетели обратно, перепутавшись с серым снегом. - Ну, вот и все,- Россия улыбнулся, опираясь на лопату и глядя на свою работу. Та не была особо красива, но зато надежна. Тула вздохнул и опустил голову ниже, глядя на могилу исподлобья. - Сладких снов,- буркнул он, прощаясь с мертвыми воинами, а затем отворачиваясь. Трупов ему хватало с головой, поэтому смотреть на них больше не хотелось. Брагинский нахмурился и, перехватив лопату поудобнее и схватив оставленный лежать на снегу автомат, догнал уже ушедшего на пару шагов туляка. - Тула, посмотри на меня. А то я скоро забуду, какие у тебя глаза,- улыбнулся Россия мило и добро, ловя сына за плечо. Парень застыл, а спина у него тут же напряглась. Ему не хотелось, чтобы кто-то смотрел на его лицо. Хотя бы потому, что от старых черт там мало что осталось. Но не выполнять такую просьбу-приказ было чревато. Он все же повернулся, поднимая глаза на отца. Брагинский-старший провел ладонью по чужому лбу, убирая отросшие черные пряди волос назад, обнажая лицо целиком. И недовольно хмурясь. Кожа побледнела, цветом напоминая снег или пергамент, стала тонкой и сухой, как у стариков. И без того выдающиеся скулы обнажились еще сильнее, щеки впали, а остро вздернутый нос стал резко выделяться. Губы были обветренными, такими же бледными, тонкими и искусанными. Но сильнее всего изменились глаза. Вместо живых черных огоньков на лице теперь были две пустые дыры, будто колодцы куда-то вглубь Ада. Иван покачал головой. - Ты совсем измотал душу. Еще немного, и назад уже не вернешь...- он вздохнул, а потом щелкнул туляка по носу, улыбаясь. Парень хмыкнул и мотнул головой, начесывая челку обратно на глаза. - Попробуй улыбаться чаще! И думай о чем-нибудь приятном и любимом. Например, о чае, ты ведь любишь чай!- Иван обнял его одной рукой, прижимая к себе. Он был теплым и, несмотря на редкие волны холода, исходившие от него, был вполне удобен для использования в качестве грелки. Туляк же был холодным и постоянно мерз. - Некогда,- мотнул он головой, касаясь кончиками пальцев кобуры на поясе.- Война. - Но это не конец света. И на войне есть место радости, поверь мне. Если ты так близко подпустишь войну к себе, она опалит тебе душу. И обратно уже не вернешь, я знаю... Ты хочешь быть таким, как сейчас? Думаю, все любили тебя тем, кем ты был прежде. Нашим улыбчивым Тулой. - Того Тулы уже нет,- парень мотнул головой, отворачиваясь и буравя взглядом снег у подножия сосен и других высоких деревьев.- И того времени не будет. Я умею учиться на своих ошибках, Россия.