вторник, 20 сентября. Склады
Кадзуха лежал на холодном полу, монотонно скребя по шероховатостям. Чем дольше он тут находился, тем больше понимал, что это пуская бетонная коробка из которой только два выхода: дверь и на тот свет. Тело почти не слушалось, холод становился невыносимым, а кислород словно заканчивался в этом душном, отвратительно маленьком пространстве. Скарамучча не появлялся со вчерашнего дня. И Кадзуха должен признать, что он задыхался от одиночества. Говорить вслух с самим собой было слишком страшной затеей. Что, если он сойдет с ума раньше положенного? Его больше пугало, что он не знает ни который час, ни какое время суток. Сколько прошло? Часа четыре, а может все восемь. Кошмарнее, чем пытки избиением или мучительные допросы сутками напролет. Когда Кадзуха окончательно потерял надежду, не позволяя себе зайтись в рыданиях лишь из-за осознания, что обезвоживание организма принесет ему ещё больше проблем, в коридоре раздались мягкие шаги, которые он бы и не заметил, если бы по линолеуму не скребли когти. Зефирка шла в его сторону, а значит и ее хозяин готов объявиться. Скарамучча передвигался лучше, чем вчера, по прежнему медлительно, стараясь не делать резких движений, но шел, не приваливаясь к стенам. Походка статная, как и раньше, мягкая, игривая, дающая однако понять властность. — Твой завтрак. Даю тебе десять минут на еду. — Который час? Кадзуха встрепенулся, садясь. Зефирка пристально наблюдала за ним, странновато поскуливая. Со стороны он, должно быть, выглядит ужасно, взять хотя бы перепачканные в крови пальцы, изодранные от постоянной возни по шершавому полу. — 12:37. Секунды тоже сказать? Каэдэхара промолчал, осознавая, что прошли уже сутки. С таким временным разрывом можно просто сойти с ума, но может он уже не в себе? Когда он успел разворотить руки до крови? Спал ли он? Почему вообще валялся на полу посреди комнаты? Тарелка оказалось приятно тяжёлой, и Кадзуха принялся поглощать кашу, стараясь не задевать руками пищу. Когда он последний раз мыл руки? Скарамучча сидел поодаль, поглаживая свою псину, и молчал. Сегодня напряжение будто снова витало в воздухе. Кадзухе хотелось дотронуться, убедиться, что вчера и позавчера были настоящими, что Скарамучча держал его в своих руках, целовал и позволял дотронуться. Дал надежду, дал почувствовать себя чуточку лучше, нужным и желанным. А сейчас топтал все, закрывшись в своей скорлупе. Выползал ли он из своей раковины на самом деле? Каэдэхара не был тем, кто может ответить на этот вопрос. — Твое время вышло. Кадзуха замер на мгновение, вдруг вцепляясь в остатки еды и стакан воды, до которого не успел дотронуться, глубоко задумавшись. — Что-то ещё? Кадзуха видел это смешанное чувство на чужом лице: то ли беспокойство, то ли раздражение. Он принялся поглощать воду большими глотками, лишь бы успеть утолить жажду. — Обезбол можно? — Крыску беспокоит лапка? Кадзуха слышал издевку в голосе, теперь доносящемуся словно сквозь вату, он смотрел на лицо, вчера казавшееся ему потрясающим. Сегодня он видел на нем лишь презрение и непонятное уродующую гримасу, не желающую сползать. Скарамучча выпрямился, замахиваясь правой ногой, и обрушил на лодыжку Кадзухи весь вес, весело усмехаясь в лицо. От боли зазвенело в ушах, и Кадзуха скорее почувствовал, чем услышал собственный сдавленный вой, сквозь наглухо сомкнутые челюсти. Поднос выпал из рук, посуда опрокинулась, разлетаясь по полу сверкающими осколками. Кадзуха свернулся калачиком, обхватывая конечность, безустанно пульсирующую от боли. — Тебе следует знать свое место.вторник, 20 сентября. 08:38. Департамент службы безопасности
Горо бежал по ровным тротуарам первого округа, считающегося центром Вселенной не иначе. Самый роскошный округ, пристанище сливок общества, богатый и полный излишеств, которые не все в нем могли себе позволить. Воровать здесь было поистине потрясающе. Азарт, риск, охрана, вооруженная до зубов, камеры видеонаблюдения, работающие превосходно, сигнализации, чистые улицы и зажиточные поселенцы, чьи карманы полны купюр и мяса. Только сегодня Горо здесь не как вор и барыга. Сегодня он законопослушный гражданин, сжимающий в кармане разрешение от главы Камисато, разрешение, которое сдвинет дело с мертвой точки. Департамент службы безопасности. Место власти и взяток, коррупции и закона. Начальник сделал глубокий вдох и толкнул тяжелые двери. Мраморный пол эхом разносил каждый его шаг, холод окутал с головы до ног, по сравнению с уличным теплым воздухом здесь словно поселилась зима. Большие помещения часто плохо нагревались, здесь царила прохлада даже в жаркие летние дни, когда народ задыхался от горячего воздуха и безветренной погоды. Горо прошел вперёд, раньше он бывал здесь. Пару лет назад его вызвали после пройденной реабилитации. В тот роковой майский день, когда сумерки уже опустились над городом, на поле, заваленное трупами приземлился вертолет со спасателями. Лежа под несколькими остывающими телами, Горо проклинал спасателей за нерасторопность. Словно штат выжидал, когда все точно сдохнут, и лишь опосля послал на разведку. Команда кричала, чтобы выжившие откликнулись. Начальник отряда изо всех сил старался сказать хоть что-то, когда почувствовал, что кровь начала заполнять рот. И сколько бы он не брыкался, захлебывался все сильнее и сильнее. Жизнь не пронеслась перед глазами, лишь мерзкое ощущение, что он в шаге от спасения, бессильно и позорно умирает. Из глаз брызнули слезы то ли от напряжения, то ли от злости, которая не могла найти выход. Его мельтешение заметили. Беспомощные конвульсии стали тем самым спасательным кругом. Очнулся Горо уже в лазарете, где и узнал, что является единственным выжившим. Он так героически отталкивал своих солдат дальше, подставляясь под пули. Неужели все погибли? Даже Кадзуха, которого он закрыл своим телом? Ради чего он геройствовал, если смерть не захотела с ним сразиться или забрать, чтобы сейчас не испытывать чувства стыда и бессилия. Через пару недель Горо прибыл в департамент службы безопасности. Более злачное место в тот год было сложно представить: шумные коридоры, в которых не протолкнуться, секретари, бегущие со стаканчиками кофе из кабинета в кабинет, с грохотом захлопывающиеся двери. И она. Царица. Преступница, гордо вышагивающая по зданию государственной службы в красном платье с глубоким декольте и в меховой накидке в этот жаркий день. Дыхание сбивается, в ушах стучит то ли сердце, то ли цокают каблуки по мрамору. У Горо поджилки тряслись от ее близости, Царица была властной и пугающей, глаза ее пылали яростным праведным огнем, в котором она сожжет всех неугодных. За ней выбежал руководитель департамента. Горо нырнул за колонну, прислушиваясь к их разговору, стараясь выцепить главное из общего гомона, тяжело дыша. Голова чутка кружилась от страха, но мужчина прилагал все усилия, чтобы не упасть в обморок, выдавая себя с головой. — Задание прошло не успешно, руководитель Юй, это провал. — Всего один выживший, всего один, — мужчина пытался ухватить Царицу за рукав, — Мы об этом позаботимся. — Поздно, — женщина одернула руку, собираясь уходить, — Слишком много людей видело его. Возможность убить этого ушлепка представится ещё не скоро. Горо почти не дышал, чувствуя как бинты, опоясывающие его ребра, душат, сковывают. Он слаб, слишком слаб, чтобы выбежать и начать горланить. Слишком слаб. Нужно уходить, если он зайдет в кабинет, уже может никогда не вернуться. Он не ошибся, спасатели действительно медлили. Медлили, ведь нуждались не в выживших, а в трупах. Мужчина потянул за ручку кабинета руководителя, входя без стука. Сегодня он здесь хозяин. Руководитель сидел за столом, бездумно водя ручкой по листку бумаги, и вздрогнул, стоило кому-то поймать его за бездельем. — Кто Вы? — У меня распоряжение от главы Дома Камисато. Знакомство излишне, если руководитель присмотрится повнимательнее, то без труда узнает одного из самых разыскиваемых людей Хогвидтауна. Мужчина уставился на распоряжение, словно это была бомба, а не простой клочок бумаги. Горо молчал, разглядывая руководителя. Тому было уже явно за полтинник, лысина стала ещё заметнее, теперь он мог почтенно называться лысым карликом в своем бархатном костюме, должно быть с вытертыми от постоянного сидения штанами. — Можете проследовать в кабинет номер триста двенадцатый. Вам на третий этаж. Мистер Шин Юн предоставит Вам все записи, что Вы попросите. Горо выскользнул из кабинета тенью, не прощаясь. Третий этаж был не отремонтирован, в отличии от первого, с выложенными мраморной плиткой полами и величественными колоннами. Третий этаж был полон пыли, деревянных дверей и скрипучих половиц. Как только Горо шагнул в коридор, из кабинетов принялись выглядывать, чтобы узнать, какой незваный гость пожаловал. Сразу стало шумно, люди пошли на кухню, кто за чаем, кто за кофе, а Горо принялся считать кабинеты. 309. Без номера. 310. 311. 311а. 312. Здесь. Горо толкнул дверь, скорее чувствуя, как не смазанные петли разразились скрипом, пронесшимся по всему коридору. Возня стала громче, каждый желал знать: кто пожаловал в это безмолвное место. — Я от главы Дома Камисато. Мне необходимо просмотреть записи с камер видеонаблюдения в третьем, шестом, седьмом и пятом округах за пятницу и субботу, соответственно за шестнадцатое и семнадцатое сентября. — Боюсь, камеры пятого округа давно отключены от центральной системы. — Показывай все, что имеется.20 сентября. 16:54. Склады
Кадзуха очнулся от дремы, когда скрипнула дверь в комнату. Казалось, он провалялся без сознания несколько часов, в горле пересохло так сильно, что хотелось прокашляться. Издавать звуки было страшно, и Каэдэхара изо всех сил терпел, чувствуя как по горлу разливаются спазмы и легкая боль. Скарамучча прошаркал в комнату, присаживаясь на корточки, и положил руку ему на лоб, удостоверяясь, что от боли не поднялся жар. — Мне жаль, — Кадзуха надеялся, что его тело не дернулось машинально, — Я оставлю мазь возле двери, обязательно нанеси позже. Голос звучат тихо и скрипуче, словно его обладатель не мог говорить. Кадзухе стало не по себе, но открывать глаза он не собирался, притворяясь спящим. Ладонь прошлась по волосам, погладила по голове, спускаясь ниже, и легла на спину. Тепло разлилось от позвоночника на лопатки, в этой холодной комнате тепло словно обжигало. Скарамучча поднялся. Кадзуха позволил себе открыть глаза. Тот стоял чуть сгибаясь и заваливаясь вправо, одетый в парадный ультрамариновый костюм тройку, на голову была натянута все та же шляпа, кокетливо сдвинутая на бок. Бок явно беспокоил его больше, чем Скара показывал. Чертов ублюдок мог позволить ему нормально наложить повязки, но оказался слишком гордым для этого. — Защищать. Приказ был адресован Зефирке, послушно проскулившей в ответ. Шляпник оставил дверь открытой, уходя вглубь дома. Спустя минуту раздался оглушительный хлопок входной двери. Скарамучча ушел. Что он приказал защищать? Дом? Кадзуху, чтобы не сбежал, пока похититель отсутствует? Кадзуха наконец позволил себе прокашляться, чувствуя как дерет горло. И разрыдался. Вся тяжесть разом опустилась на его тело, словно потолок рухнул, и он оказался под обломками, задыхаясь в агонии. Без шанса на спасение. Мужчина постарался произнести хоть слово, но язык не ворочался. Псина огромной черной тенью промелькнула рядом. Ее дыхание ощущалось повсюду, она наворачивала круги, но Каэдэхара вдруг осознал насколько ему плевать, пусть даже она может сожрать его с голодухи целиком. Кадзуха даже содрогнуться от страха не успел, как Зефирка улеглась рядом, согревая его своим теплом, жар ее тела ощущался ещё сильнее из-за холодного пола. В голове ещё крутилось брошенное невзначай: "Как думаешь, что она будет делать, если очень проголодается?" Кадзуха истерично рассмеялся, вспоминая воскресный день. Он знал, что большие собаки обычно добрые, но внутри все затягивалось в узел от страха. — Уже давно запрещено заводить собак. — Да что ты? - издевательски бросил Скара, нарезая огромный кусок мяса на небольшие кусочки. И где он только брал столько еды, что кормить собаку мясом? Тогда его это так разозлило. Сейчас же он тихо выплюнул: — Если твой хозяин сдохнет — мы следующие. Но он уже точно знал, что не желает шляпнику смерти. 20 сентября. 17:42. Департамент службы безопасности Глаза слипались. Горо отчаялся, проклятия давно перестали сыпаться из его рта. Он потратил слишком много времени в пустую, стараясь просмотреть все имеющиеся камеры, но многие сразу отметал. И вот сейчас мужчина уставился в монитор, изо всех сил дерда глаза открытыми, волосы давно превратились в черти что от постоянного ерошения. Шестой округ. И как Горо сразу не догадался? Все, что ему требовалось — вспомнить про Сотбис-клуб, разузнать, где он находится и следовать за знакомой фигуркой, угнавшей неприметный электромобиль. К своему счастью, Горо наткнулся на камеру, висевшую аккурат напротив входа в Сотбис. Нелегальную камеру, стоит заметить, и, если верить Шин Юну, хозяин клуба лично попросил об установлении, чтобы иметь подстраховку на случай кражи ценных лотов. И крайний случай настал. Горо смотрел на самое неидеальное похищение в своей жизни. Похититель был чересчур колоритным, ярким, излучающим роскошь, был знаком с хозяином клуба, любезно с ним побеседовал. И носил на поясе едва различимый значок, обозначающий принадлежность к Фатуи. Горо видел такой лишь однажды, на одежде в комнате Бай Чжу, брошенной кем-то из посетителей, и ему не составило труда узнать правду. Такое ценное сведение обязательно пригодится в жизни дезертира, которого непременно убьют при встрече. Кадзуха вышел из помещения около десяти вечера, прихрамывая заметнее, чем тем утром. Мужчина крепко сжимал что-то в кармане, должно быть лот все же достался ему. Затем он прижался к стене, не сразу реагируя на опасность. Долго разговаривал с Фатуи, прежде чем пошел кислотный дождь. Горо дернулся, жадно вглядываясь в картинку. Кадзуха сам сел в чужую машину. От безысходности. Должно быть от безысходности? Он спасался от ожогов? Не мог же Кадзуха предать его, переходя на сторону врагов, готовых его убить. Как только машина исчезла из поля зрения, Горо принялся переключаться с камеры на камеру, отслеживая один временной промежуток, но электромобиль как в воду канул. Когда начальник не нашел его и в седьмом округе стало вполне ясно, что и мобиль, и Кадзуха находятся в пятом округе. В округе преступников и бандитов, в самом необитаемом округе, в округе, где Горо умер несколько лет назад, не сумев толком возродиться. Мужчина сорвался с места, не прощаясь.Пятый округ, 20 сентября. 19:15
Горо проехался по маршруту, совершенному похитителей в ночь пятницы, вплоть до пятого округа. Дальше следовало действовать по наитию. С местностью он был почти не знаком, в отличие от Кадзухи, наведывающегося сюда с завидной регулярностью. Искать в жилой зоне не было смысла, Горо направился в окончательно заброшенную часть округа, густо поросшую борщевиком. Главной задачей было не наткнуться на неприятности, фатуи и не обжечься. Какова вероятность, что Кадзуха ещё здесь? Его могли пересадить в другой автомобиль. Как он раньше об этом не догадался? Но кто повезет похищенного человека дальше пятого округа? Пятого округа, где даже участкового больше нет. Это было бы несусветной глупостью. Чем дальше Горо продвигался, тем гуще рос борщевик, обойти его почти не представлялось возможным, приходилось двигаться вдоль нестройных рядов растений, чтобы найти лазейки. Этот "лес" казался бесконечным, не верилось, что всего в нескольких километрах находится седьмой и шестой округа. Спустя четверть часа начальник был уже знатно раздражён, собираясь покинуть это место, чтобы поспрашивать местных, — почему он не сделал этого раньше?— но вдруг понял, что обходит какое-то гигантское строение их борщевика. Кто-то сумел подчинить себе его рост или постоянно ухаживал, чтобы растения не заполонили все вокруг. Горо продолжил продвигаться вдоль ровного ряда растений, пока не наткнулся на "вход", метра три в ширину вырубленного борщевика, создающего коридор, ведущий далеко вглубь.лабиринт. 19:03
Тепло. Кадзуха так давно не чувствовал себя в тепле. Страх отступил, он уже сам ближе жался к Зефирке, не в поисках тепла, а в поисках утешения. Прошла уже пара часов, не меньше, и Каэдэхара точно знал, что это его единственный шанс сбежать. Здесь и сейчас он был не готов, но должен был, ради себя. Если он сдохнет по дороге домой — так тому и быть, главное не задохнуться в этой комнате без мебели и окон. Истина была такой простой: крыс никто не ищет. И как бы Кадзуха не надеялся на Горо, тот не придет. Пора было смириться с правдой. — Вставай. Ну же, — мужчина подтолкнул псину, — вставай. Мы должны уходить. Должно быть, Кадзуха идиот. Полный идиот. Конечно Скарамучча приказал Зефирке защищать его, иначе зачем бы ей лежать подле? Каэдэхара не сможет уйти один. Не сможет уйти без собаки, без единственного живого существа, напоминающего про Скарамуччу, верно? Если тот захочет вернуть животное, то придет к Кадзухе прямо в руки. За своим сокровищем, секретом, нелегальной диковинкой, запрещённой уже лет десять. "Беги как только представится возможность" — Мы должны уходить. Кадзуха перекатился на живот, выталкивая себя руками. Если он устоит на ногах — это будет сродни чуду. Колени задрожали, Каэдэхара чувствовал, как левую ногу прошибает волнами боли, и стиснул покрепче зубы, чтобы не закричать. На четвереньках он двинулся по коридору, в поисках чего-нибудь напоминающего костыль. Дом не изменился, разве что теперь Кадзуха рассмотрел и другие комнаты, распахнутые настежь. Окровавленная одежда на кровати, вывернутые шкафы спальни, расстеленная кровать, разбитое зеркало в ванной. Давно разбитое, судя по всему. Вывернутая аптечка. Куча разбросанных пузырьков из-под мази, пустые блистеры из-под сильного обезболивающего. Зачем Кадзуха заполз в ванную? Нужно было скорее убираться, не оставляя следов своих поисков по дому. На веранде нашлись доски, широкие и толстые, тонкие и узкие. Масса ненужного хлама. И длинная, достаточно толстая доска. Скорее достаточно тонкий брусок. То, что нужно. Кадзуха наконец поднялся в полный рост, в полной мере ощущая, что ноги его не держат. — Зефирка. Он звал негромко, спокойно. Приказной тон в отношении животного пугал даже самого пленника. Что, если псина примет это за агрессию и нападет? Но та оказалась на удивление послушной, следуя за своим подопечным, вверенным ей хозяином. Кадзуха опирался на правую ногу и палку, крепко зажатую в левой руке. Впереди был бесконечный лес борщевика, множество петляющих коридоров и слишком мало шансов сразу выбрать нужный путь. Перед ним был лабиринт. А на город уже опускались сумерки. — Давай сделаем это, — шепнул он ободряющую речь, скорее для себя, чем для Зефирке, послушно следующей по пятам. После третьего поворота Каэдэхара понял, что оказался в тупике. И если первый тупик его не слишком огорчил, то четвертый по счету заставил разве что не завыть. Уже почти стемнело, мужчина мечтал прилечь или хотя бы опереться о стену, но вокруг был лишь борщевик. Привались Кадзуха спиной к нему и от спины останется одно обожженное месиво, не прибавившее ему счастья в жизни. Оставалось идти дальше, бесконечно возвращаясь и пробуя новые пути. Ноги ныли все сильнее, силы покидали его, руки начали трястись, воды хотелось настолько сильно, что горло словно драло изнутри. И чем сильнее становилась одышка, тем невыносимее становилась боль. Готовый сдаться пленник почти рухнул на землю, скорее понимая, чем чувствуя, как горячие слезы оставили дорожку на щеке, как Зефирка дернула его да штанину зубами, направляясь в очередной поворот. Кадзуха бы выкрикнул: "Глупая псина!", — но сил не осталось. Он послушно последовал за собакой, пока не понял, что они идут по широкой дороге, не попадая в тупики. Зефирка останавливалась, чтобы дождаться мужчину, затем снова двигалась вперёд. И наконец Кадзуха заметил конец лабиринта. Пятый округ: погрязший в растениях, пустой и знакомый. Яркую табличку "Опасная зона. Вход воспрещен". Кадзуха радостно рассмеялся, чувствуя, как ожоги на лице натянулись до предела, и рухнул на землю, мгновенно отключаясь.