***
Иорвет отправился в Малый Махакам. То, что Роше удалось так быстро и почти безболезненно вытащить из застенок, куда его, надо сказать, весьма оперативно затащили заговорщики — большая удача. Камень с души, разумеется, не упал, но у Иорвета сейчас и не было времени на размышления. Он вбежал в квартал нелюдей как стрела, огляделся по сторонам. Худшие опасения подтвердились: в них тоже шли активные бои. Он увидел своих эльфов, искал судорожно глазами фигуры других командиров. — Vernossiel! — крик потонул в шуме улицы. Он искал её глазами, а в уме стоял только образ крошки Эирвина. Эирвина аэп Идуала, гордого сына своего народа, чей отец пал жертвой человеческой ненависти. Алая пелена заполонила единственный глаз. Иорвет знал, где живёт Верноссиэль в Малом Махакаме. Она расположилась в одной из лачуг, которую проще было снести, чем отремонтировать. Он спешно направился туда, продираясь сквозь густо матерящихся краснолюдов и своих эльфов, каждый из которых приветствовал его боевым кличем скоя’таэлей. Они тоже строили баррикаду. Нужно было сдержать опьянённых местью горожан. — Иорвет, мы с тобой! — Слава Иорвету! Бойцы специальных эльфских отрядов поднимали к небу сабли. Они приветствовали своего командира. Того, кто вёл их когда-то путём Аэлиренн. О, у Иорвета определённо будет время на то, чтобы подумать, когда он свернул не туда. И свернул ли? Если он выживет. А если не выживет? Всё-таки, Иорвет прожил уже достаточно долгую жизнь для бывшего офицера «Врихедд», для командира скоя’таэлей, просто для не городского эльфа. Долгую и не особо счастливую. И горько было признаваться сейчас себе в том, что единственным лучом света в непроглядной тьме последних лет этой долгой жизни больше века, был человек. Человек, чью родину он сейчас будет защищать. Немыслимо. И всё же нет. Он будет со своим народом. Со своим народом и своей любовью. Киаран, по счастью, был цел и невредим. Названный брат руководил организацией обороны квартала. — Где Верноссиэль?! — Иорвет подбежал к нему, потряс за плечи. Киаран, на чьём лице была до этого сосредоточенная гневливость, почти исконная ярость его народа, опешил. Он явно тоже волновался за Иорвета. — Иорвет, o Dana! Я думал, ты… — Где Верноссиэль и Эирвин?! — оборвал его Иорвет. — Верноссиэль с мальчиком в безопасном месте. Иорвет смотрел в лицо Киарану. Что подразумевал аэп Эасниллен под «безопасным местом»? В городе сейчас были одни баррикады. Город превратился в поле боя. Где в этом побоище найти место для ребёнка? — В безопасном?! — У неё… в доме. Улица мелькала перед его взглядом, проносилась, все звуки смешивались в единый грузный шум. Мимо пронеслись краснолюды, размахивая блестящими топорами. Иорвет шумно хватал ртом холодный воздух, обжигавший лёгкие. Губы пересохли, глаза слезились от ветра. Он преодолел ряды лачуг, оббежал прилавок какого-то торговца овощами, а потом остановился у той самой двери. Иорвет нервно дёрнул ручку, внося тело на заплетающихся ногах внутрь. Молясь, что не увидит там ничего, чего бы не хотел видеть. Он прошёл дальше в дом, минуя узкий и маленький коридорчик. Ноги в сапогах трещали по деревянному и полусгнившему полу. В горле застыл комок. Не в силах терпеть это всё, Иорвет выскочил прямиком за небольшой арочный проём. И замер. Эирвин и правда обнаружился, прижавшийся к Верноссиэль. Она крепко обнимала его, напевая старую эльфскую колыбельную. Иорвет стоял в проёме. — Elaine blath, feainnewedd… — Dearme aen a’caelrne tedd… — вторил тихо Иорвет. Верноссиэль подняла блестящие синие глаза на командира. Они оба замолчали, понимая, что не хотят нарушить сладости детского сна. Где-то за стенами бушевал гром разгорающейся битвы. Этот ребёнок умудрился крепко спать, пока улицы города заливаются кровью.***
Через густые темерские леса уже продиралась лёгкая чёрная пехота. Большаками ехала тяжёлая конница, хлопали крылья на блестящих под луной шлемах. Когда Белое Пламя услышал о заговоре против нового регента, приказ был лаконичен и справедлив до боли — армии выдвинуться в Вызиму, заговорщиков доставить в Город Золотых Башен. Не щадить мятежников. Представитель Нильфгаарда на территории своего вассала получил этот приказ. Расквартированные в темерских городках нильфгаардцы ехали в предместья Вызимы. Чёрная разведка знала о том, что делает их коллега Талер. Чёрная разведка знала о каждом шаге Роше и Иорвета. Через неё многое знал сам Талер, но не делился этим с Роше. Информаторов всегда должен знать кто-то один. На горизонте показалась темнеющая глыба замка Маравеля. Бывший союзник, а теперь предатель, копающий под метрополию. Он укусил ту руку, что его кормила, а теперь за это будет повешен. Был приказ взять его живым. Но если мёртвым — император тоже не расстроится. На войне, как на войне. Нильфгаардцы соединились с отрядами Роше и Иорвета в ближайшем лесу — спасибо блестящей работе Талера, который, конечно, после обсуждения плана облавы скрылся в лесу. Он плохой боец и хороший организатор. Каждому своё. Лучники Иорвета, получившие, наконец свои новые стёганки и наплечники от квартирмейстера, заняли позиции на холмах. Иорвет уже совсем оправился — или гнев и ярость заставляли находить в себе силы на войну. Он поправил щиток с эмблемой нового отряда. Лилии и стрелы. То, что нужно. То, ради чего теперь его эльфы живут. Эльфы его похорошели и подлечились. Некоторые городские Seidhe вступили в его отряд. Удивительно было снова предчувствовать битву с Роше. Не против Роше, а с ним — за одно. Плечом к плечу. Перед тем, как началась битва, Иорвет крепко поцеловал его на удачу. Он чувствовал, что никто из них сегодня не погибнет. Бряцанье булавы о заклепки на ремне. Шорох касания сабель о кольчужное полотно. Так и расстались. Роше пошёл со своим отрядом дальше, к лесу, там, где около замка возвышался старенький, возведённый ещё до рождения короля Меделла, донжон. Было принято решение разделиться. Роше, подумав, что в стороне башни может быть явная засада, отозвал своих людей в сторону. Где-то в листве шуршали арбалетные болты. Где-то за их спинами. Ему совершенно точно не показалось, что около башни кто-то крутился. Рука сама тянулась к рукояти. Дыхание стало тяжёлым. — Сегодня в Вызиме весьма пасмурно, не так ли? Роше обернулся на голос и увидел перед собой обезображенное шрамом лицо. На груди мужчины в плаще пылала алая лилия. Такая же, как у всех, кто поддерживал мятежников. Он сразу понял, кто перед ним. В голове вспышками пронеслись вся та информация, которую он получал последний месяц от разведки и личных информаторов. — Действительно, — ответил Роше и в ту же секунду выхватил меч из лилейных ножен. Герд из Корво, человек, чьё имя походило больше на ведьмачью кличку, хоть ведьмаком он и не был, решился на последний и отчаянный шаг. Сейчас или никогда — так ведь говорят? Кажется, у любого участника этой истории был свой взгляд на правду и справедливость. Роше плавно начинал обходить Герда, задавая траекторию… вдруг резко бросился вперёд прямо на него и нанёс несколько быстрых и точных ударов, метя по слабым и уязвимым местам, но ожидаемо встречаясь вместо этого с клинком противника. О, противников он недооценивал в исключительных случаях. В единичных, можно сказать. И каждый такой раз оставался на теле шрамами, а в памяти отпечатывался напоминанием об ошибке, что иной раз могла стоить и жизни. Вот значит как. Наёмник, которого почти выследила его шпионка, оказался под боком. Выжидал момента, а потом выскочил из-за угла как бешеный пёс. — Придётся убить тебя, Вернон Роше, — взгляд Герда стал стальным, почти прозрачным. — Боюсь, тебе этого не удастся. Меня не так просто убить. Два меча схлестнулись. Роше не знал, из каких последних сил удерживал напор весьма сильного противника, видимо, помогала лишь только неиссякаемая вера в то, что он сражается за правое дело. Сапоги вязли в скользкой грязи. Все воспоминания единой картинкой проносились в голове. Служба Фольтесту, скоя’таэли, осада замка Ла Валетт, дракон, Иорвет… Иорвет. Как глупо. Он готов умереть уже с этим именем на устах, прямо как в тех глупых рыцарских романах. Новиград, Дийкстра, Радовид, Иорвет. Иорвет. Имя застывало на онемевшем языке. Ужасом наливались глазные яблоки. У одного из них за спиной — больше века. У другого — нет и сорока годков. Такая пропасть пролегала между ними, но что-то столкнуло их. Связало их судьбы навек. Немилосердная, странная судьба. «Вот ты подобралась совсем близко ко мне. Ты всегда шла по пятам за мною, теперь, когда я обрёл нечто большее, хочешь забрать в свои холодные объятия. Я не обернусь.» Вернон Роше сегодня не собирался сдаваться костлявой старухе. Пусть обломится, пусть подавится. Он собирался жить. Жить ради тех, кого любит. Жить вопреки. Как и всегда. Они отходили всё дальше, под стоны и лязг собственных мечей, пока Роше не почуял за спиной стену. Он не сразу понял, на что напоролся, испугался на миг, что загнан в тупик. Это была стена полуразрушенного старого замка, от которого-то и остался фактически один донжон. Крупная кладка камня холодом обожгла спину, рука скользнула по ней, а потом Герд, сделав ещё пару выпадов, бросился внутрь башни, вбегая по лестнице наверх. Роше последовал за ним. Такими темпами, оба мечника достигли самой верхушки донжона. Герд не торопился уступать, атаковал быстро, ловко. В какой-то момент Роше даже начало казаться, что его соперник явно увлекался какими-то особыми стимуляторами — на вид он был ровесником, а двигался быстрее. Не ведьмак, но искусный воин. Вернон обходил наёмника, тот следил за ним, как хищный зверь, высчитывая момент для броска. Не выходит: Роше опережает его. Выпад — блок. Вернон тяжело дышит, он напряжен и в его глазах соперник видит какое-то ужасающее жестокое возбуждение. Почти звериное, волчье или собачье. Роше имел неосторожность взглянуть в глаза своему врагу. Он знал, насколько это может быть опасно для него самого, но знал также и то, что таким образом можно дезориентирован соперника. Клинки сшиблись с лязгом и скрежетом. Роше принял атаку на гарду, увёл в сторону, извернулся и навершием рукояти поддал Герду по зубам. Затем Роше совершил серию успешных контратак, на четвёртой из которых, их мечи схлестнулись так, что каждый из соперников в этой позиции хотел пробить оборону другого, и нанести финальные удары, которые, вполне вероятно, могли завершить эту схватку. «Скоро всё закончится» — пронеслось птицей в голове Роше. Роше замахнулся и, когда противник неудачно попытался отразить атаку, смертельно ранил его. Герд заклокотал коротко, а потом грузно осел на каменный пол. Что же, собаке — собачья смерть? Так бы сказал Роше, если б сам не был носителем «собачьей» клички. Кровь змейкой струилась по полу. Роше пнул с ненавистью тело. Вскрикнул яростно. А потом всё затихло. Будто и не шёл тут минуту назад яростный бой в узком пространстве, где каждый удар может стать смертельным. Роше тяжело и сбивчиво дышал. Он прислонился к стене башни, а потом выглянул в небольшое узкое окошечко. Ему было больно вдыхать, он отчего-то сильно вымотался. Нужно было спускаться, показать, что он жив и здоров, соединиться с отрядами. Он опустил взгляд к телу вновь, а потом опустился на корточки, стал шарить по карманам наёмника. Из них он выудил несколько записочек. Алую лилию с груди он сорвал. Как трофей.***
На рассвете заговорщики сами распахнули ворота вступающим войскам. Это работа партизан Роше — Бьянка прикинулась предательницей и договорилась со стражей, что приведёт Роше на рассвете. Она сыграла так убедительно, что ей поверили. Бьянка поприветствовала стражу, за её спиной был небольшой конвой, ведущий лже-Роше. Глупые солдаты, конечно, не знали, как Роше выглядит. Но вместо того, чтоб сдать товарища, Бьянка подала знак, и в распахнутые ворота влетела лёгкая конница. Талер и Роше приняли решение ловить заговорщиков, спрятавшихся в замке, на живца. Возможно, заговорщики того и ожидают. Облава, устроенная королевской гвардией, могла как и застать их врасплох, так и запутать. Если изменники ожидают ареста, то могут предпринять последнюю попытку сопротивления. Если же их не окажется в Темерии… Бросив взгляд на тёмную дорогу, которую постепенно осветили факелом, мятежные солдаты поняли, что едет конвой регента. Но, само собой, это оказалось ловушкой. Мнимый регент был всего лишь переодетым солдатом. Роше плохо помнил, как заскрипели петли тяжёлых ворот замка, как округа загрохотала лязгом металла. Вечерняя мгла наполнилась предчувствием крови и смерти. — Темерия! — Бьянка, разгорячённая и ловкая, бросилась в бой, уводя за собой солдат. В то же мгновение раздались встревоженные голоса мятежников: «Мы окружены, уходим!». Краем глаза Роше заметил, как со стороны конюшен выехали две фигуры в чёрных плащах и масках. Сжав зубы, он развернул коня, помчавшись за ними. Замок огородила живая стена: темерская королевская гвардия, нильфгаардцы, эльфы Иорвета. Вернон прижал голову к шее лошади, обернулся скоро. Мятежники помчались от замка к лесной дороге, туда, где она сопрягается с ближайшими селеньями, а дальше — глушь. Роше обогнул ловко эту стену, чувствуя, как вслед летят стрелы. Далеко они уйти не смогут — это Роше понимал. Это чем-то походило на королевскую охоту, на которую выезжал весь двор вместе с королём. Королева Анаис на такую охоту выезжала только раз, но дичь, которую Вернон собирается добыть для неё сегодня, гораздо ценнее вепря или фазана. Бьянку, которую чуть не задело мечом врага, вытащил Киаран, отбив его атаку, прикрывая собой. Вэс улыбнулась ему. Он улыбнулся ей. Погоня утомляла всех, но напряжение, будто зависшее во влажном воздухе, окунуло и заговорщиков, и их преследователей, в небывалый всплеск адреналина. — Ker'zaer! — За Темерию! За королеву Анаис! Всё дальше и дальше уносились от его слуха вскрики умирающих и тех, кто эти жизни отнимал. Где-то послышался возглас Иорвета, высокий и грозный. В самом же деле, Роше не успел уехать слишком далеко. Арбалетный болт, меткий и стремительный, пробил голову его коня и тот повалился. — Sparle! — кричал Иорвет, командуя своими бойцами. Арбалетный болт сбрил перо за ухом — арбалетчик тут же был убит стремительной беличьей стрелой. Началась погоня. Иорвет тут же разделил отряд — часть осталась на стенах, ими командовал Киаран. Замок скоро будет полностью взят темерскими войсками. Мятежники были застигнуты врасплох, много уже было убитых, раненых и бежавших. Иорвет забрал себе пятерых самых манёвренных эльфов, они оседлали беснующихся под ними коней и помчались вслед за Роше. Его темный плащ щёлкал на ветру, и вдруг Роше упал, подняв облако пыли. Иорвет даже не испугался. Бывший офицер «Врихедд» и партизан знал, что паниковать никогда нельзя. Тем более, он прекрасно видел, что убита лишь лошадь. Роше невредим. С души скатился не просто камень, а глыба. Один из эльфов убил мятежника, Иорвет, пришпорив своего скакуна, догнал его лошадь. Труп повис в стремени, зацепившись за него ногой. Эльф не стал терять время — Роше избавится от такого груза сам. Он ударил лошадь по крепкому заду ладонью, свесившись из седла, и засвистел, обращая на себя внимание. — Роше, лошадь! Догоняй! Эльфы Иорвета мчались во весь опор. Скоя’таэльские стрелы догоняли людей Маравеля одного за другим. Иорвет поднялся в седле и выстрелил. Тетива зазвенела, укусила нежную щеку. Стрела вгрызлась в плечо графа Маравеля. Он не убит, но ранен, едва не повалился из седла. Маравель застонал глухо и как-то обидчиво, будто не ранен был, а глубоко задет морально. Солдаты быстро настигли его. Иорвет возвращался обратно удовлетворенный. Маравель был ранен и пленен. Роше, грязный от травы, чужой крови и земли, отделался лишь парой ссадин. Когда они настигли мятежников, стало совсем темно. Фырчали в лесной мгле лошади, звенели бронёй нильфгаардские солдаты. Роше коснулся пальцами маски второго «беглеца», обнажая россыпь золотистых волос. Это была Бригида Пепеброк. Ничего поразительного. Развязка именно такая, какая ожидалась. Эмоций уже не оставалось. Дело было кончено. Вернон поднялся, расправил спину. Всё ужасно быстро стихло, будто и не было парой минут назад здесь ужасающей резни. Хорошо, что мятежников удалось взять живыми, уж очень хотелось судить их по всей строгости законов Империи. — Господин регент, — послышался звучный голос человека с южным акцентом. Вернон обернулся и увидел уже знакомого ему генерал-лейтенанта армии Нильфгаарда Гармона аэп Гренекана. С этим человеком Роше встречался не только во время подписаний договоров о вассалитете, но и на относительной недавней присяге эльфов королеве и императору. Стоило отметить, что аэп Гренекан был не самым невыносимым офицером Нильфгаарда. — Генерал-лейтенант? Роше пытался отдышаться, но давалось это ему с трудом: он явно выдохся, сердце болезненно кололо, спина покрылась потом. — Вы не ранены? — нильфгаардец бросил взгляд на связанных мятежников, потом глянул снова на Роше. — Нет, генерал-лейтенант. Что не скажешь о моем коне, — Вернон печально усмехнулся. Да, вороного нильфгаардца в этой ситуации было весьма жаль. К лошадям многие военные привязывались крепко-накрепко, как к настоящим друзьям. За всё свои жертвы, а лошади точно так же воюют наравне с людьми. — Полагаю, вы можете взять одного из тех, что остались в конюшнях. — Благодарю, генерал, но этот вопрос уже улажен. Вернон посмотрел на Иорвета, чей зелёный мундир со стрелами и лилиями был запачкан бурой кровью. — Glòir aen Ker'zaer! Мятежники схвачены. В замке остались лишь слуги, — доложил один из имперских солдат, молодой южанин с горящими глазами. — Барон Кимбольт бежал, — заключил Роше, не зная наверняка, но делая логичный из ситуации вывод. Вполне возможно, что барона и вовсе к этому моменту не было уже в Вызиме и окрестностях. Он мог уехать в Новиград или Третогор. Впрочем, с бароном и его прихвостнями они разберутся чуть позже. Цепные псы Темерии направятся в погоню за беглецом, настигнут его, а потом судят. Роше не сомневался. — Вероятно, — кивнул аэп Гренекан. — Что с городом? — Коннетабль удерживает столицу. Погромы подавлены, мятежные войска деморализованы и готовы сдаться, — доложил солдат. Вернон раздраженно потирал ушибленное плечо. Да, былая молодость явно ушла бесповоротно. Он побеспокоится о собственном здоровье куда позднее, стоит проверить не только суставы, но и весь организм. Иорвет не удержался — познакомил раненого пленника со своим кулаком. Выместил злость за то, что он собирался отравить Роше. К чёрту самого себя — Роше бы не пережил отравление. Это страшно злило. — Я убил его, — вдруг сообщил Роше. — Кого? Кого из всех? — нахмурился Иорвет. — Герда из Корво. Наёмника. — Ты мог арестовать его! — возмутился Иорвет. — Мог, но он напал. Так вышло. Что сделано, то сделано. И так много крови. — Удивительно травоядно для тебя, mo dh'oine. После удара Иорвет успокоился. Темерские войска стягивались к ним, он ожидал, очищая саблю от крови. Среди эльфов и темерских партизан не было потерь, лишь несколько раненых. У Киарана ссадина на лице, но ничего серьезного. Воодушевление. Сейчас регент Вернон Роше примет капитуляцию у мятежников, они соберутся на совет с Наталисом, и этот день будет закончен. Вместе с этим они отсекли одну голову у гидры заговора. Иорвет утёр лицо платком, взглянул на него — весь серый от пыли. Особое ликование Иорвет чувствовал отчего-то потому, что бывшая любовница Роше пойдёт под суд вместе с остальными заговорщиками. Интересно, что там в Третогоре? Наверняка нильфгаардские войска подавили тамошний мятеж ещё быстрее, чем он затух в Вызиме. Роше понятия не имел, что сейчас с Аддой и о чём она думает, да и не хотел. Главное — Иорвет с ним, рядом, он жив, он едва заметно улыбается ему в темноте. Всё вернётся на круги своя. Но как прежде — всё-таки не будет. Бьянка слегка хромала, опиралась на плечо Киарана, который помогал ей дойти до лошади и залезть на неё. Они о чём-то тихо переговаривались, а потом вдруг замолчали. Посмотрели друг на друга. От внимательности Иорвета не скрылось то, с каким смущением Киаран глядел на Бьянку. В город они въехали ночью, когда стало уже спокойно. Пейзаж, открывшийся им, был удручающим: брусчатка ещё была окрашена тёмной кровью, в воздухе веял запах нечистот и смерти, а также тянуло дымом — что-то поджигали. Роше опустил взгляд вниз, вздохнул, увидев вьющуюся змейкой ещё свежую кровь. Это был раненый мятежник. Впрочем, Роше не собирается быть слишком жестоким. Не так он хотел начинать правление юной королевы Анаис, пусть и под его протекцией. В замке их встретил Наталис, бледный и уставший. Всё было понятно без слов. Эта ночь тяжело далась им всем. Наталис стоял в комнате у большого стола. Судя по немного повреждённому интерьеру (был расцарапан темерско-нильфгаардский двойной герб), заговорщики успели и сюда добраться. Но сейчас это не имело уже значения. Благодаря верности темерских войск и отрядов своей королеве и регенту, восстание удалось подавить. — Коннетабль. Наталис передал Роше бумаги. Вернон стянул бархатистую перчатку, взял их в руку. Это были приказы от императора, а также донесения о мятеже и погроме в столице. — Много убитых? — Среди солдат? Нет. — Мирное население? — Было проинформировано о мятеже. Есть пострадавшие в районе нелюдей. — коннетабль покосился на Иорвета. Вернон уткнул глаза в стройные буквы, стал вчитываться. В рапорте кратко пересказывались все события последних суток. — Офицеры, перешедшие на сторону мятежников, также предстанут перед судом. Что с королевой? Несмотря на то, что Анаис была в Нильфгаарде, нужно было удостовериться, что не перехвачена никакая дополнительная информация касаемо планов мятежников на неё. — Она в безопасности. — Доложите королеве об особенной отваге, проявленной отрядом эльфов Иорвета. Разумеется, утром. — Мои эльфы уже занимаются транспортировкой пострадавших в ходе начавшегося погрома нелюдей. Руководит ими Киаран, — отозвался он. Иорвет сдержал благодарную улыбку, смог не глядеть тепло на Роше, когда он отметил особую отвагу его отряда. Конечно, необходимо было проверить лояльность и мужество нового подразделения. И Иорвет эту проверку прошёл. Один только вопрос мучил Роше: если действительно провокация смогла возыметь успех, что же тогда позволило ему самому одержать победу? Его правда многие невзлюбили, считали предателем. Неужели тех, кто был благодарен ему и верил, было больше? Сложный вопрос. Роше не был уверен, что хочет продолжать размышлять о нём. Лучше перевернуть страницу этой истории. После того, как эльфы транспортируют раненых в лазареты, они устроят пир в таверне в квартале нелюдей, и каждый будет им там друг, товарищ и брат. А командир слишком устал. Может быть, присоединится к концу праздника, когда решит все дела с Роше, видеть которого в бою снова было так сладко и возбуждающе. — Допрос графа и его сообщницы я проведу сам, — Роше оторвал тёмные горящие глаза от бумаг, — завтра. — Разведка доложила, что Пепеброк пыталась подделать депеши, которые намеревалась отправить в Реданию. Лицо коннетабля исказилось усталостью ещё большей. Он сейчас походил не на льва, а на побитого жизнью волка, стареющего и усталого от бесконечной охоты. Было так. — Разберемся, коннетабль. Сейчас главное — держать под контролем ситуацию в столице. Роше снова посмотрел на Иорвета, прищурившись. — Господин командующий, надо составить обращение к эльфам и краснолюдам, проживающим в городе. Необходимо дать им понять, что никакие мятежники не являются выразителями воли законной власти Темерии. Я не допущу разжигания межрасовых конфликтов. — Я бы предложил выпить… за успешное проведение операции, — произнёс Наталис. — Надо же, господин коннетабль! Что ж, давайте выпьем. Поднимая тяжёлый кубок, наполненный красным вином, Роше уже не волновался, что может выпить яд. Иорвет же смотрел на собственный бокал с опаской. — За Север! За Темерию! Многая лета королеве Анаис! — произнёс тост Роше. — За Темерию, — отозвался глухо Наталис. — Gloir aen rhena! — добавил Иорвет, поднимая серебряный кубок. Он пил из такой посуды, пожалуй, лишь в далёкой юности. Он забыл уже прикосновение серебра к губам. Роше посмотрел на него, отставив свой кубок. — Господин регент, я выступлю с обращением к жителям района нелюдей утром лично. Я считаю, это пойдёт на пользу доверию городских представителей старших народов темерской власти, — прибавил Иорвет. Называть самого близкого человека «господином регентом» было немного забавно. Как будто они во что-то играли. Но таков этикет и такова традиция. Иорвет не любил, когда нарушают традиции его народа, поэтому соблюдал и эти, хоть было сложно привыкнуть к дворцовому этикету. Иногда он всё ещё делал глупости, да и кланялся только на эльфский манер, к чему быстро привыкли. Замок тускло горел мутными отблесками свечей. Эти отблески попадали на стёклышки витражей, мерцали в лилейных узорах. Но стены были мрачны, тяжелы и черны. Конечно, это не было похоже на изящество эльфских дворцов и храмов. Человеческая архитектура была куда примитивнее. Роше кивнул. Он потёр пальцем блестящую фибулу в виде солнца. Его лицо было серым от пыли и усталости, но глаза горели агрессивной страстью и решимостью. — Господин командующий, вы можете быть свободны. Полагаю, вам потребуется ванна и свободная комната в замке. Прислуга этим займется. Коннетабль, нам с вами нужно обговорить некоторые моменты, касаемо Редании и Адды в частности. Много времени это не займет. Вернон бросил на эльфа такой взгляд, который означал только одно: Иорвету правда лучше бы отдохнуть, а не лезть в людскую политику больше, чем надо. Иорвет по-эльфски откланялся и ушел за прислугой. Камергер подготовил лучшую из свободных комнат. Просторная, с большой кроватью. Слуги наполнили бадью и принесли вина и фруктов, забрали легкий эльфский доспех, чтоб очистить.***
Иорвет лакомился виноградом и пил вино, вспоминая битву. Горящий взгляд Роше, его движения, чужая кровь на нём — все заставило чувствовать страшное возбуждение. Иорвет не касался себя, потому что знал — Роше придет скоро и спать они не лягут. События последних суток в голове не укладывались. В ней было пусто, да и думать не хотелось. Эльф слишком редко наслаждался нормальной ванной, вином, сладкими ягодами. Городской и мирной жизни он вкусить не успел. Пока что. Но наверстает… Вообще, у него было совершенно множество вариантов того, как начать диалог. Все их он отринул. Прикосновения скажут больше, чем слова. Роше вернулся, почти влетая в комнату. Понятное дело: не хотел, чтобы кто-то заметил, что он направляется именно в комнату, куда отвели командующего. Не то чтобы это кого-то удивило бы, но зачем порождать слухи? Ай к чёрту. Он-то тоже видел те карикатуры… Иорвет ожидаемо сидел в бадье. Роше никогда не видел ничего подобного. Нет, дело было не в бадье и не в Иорвете. А в том, с каким взглядом Seidhe глядел на него. Он замер, смотря на Иорвета. Прислонился к дверям, не решаясь подойти. В груди дыхание спёрло: Иорвет выглядел потрясающе. Янтарные пятна света падали на стройные вытянутые гладкие ноги, единственный глаз горел загадочным блеском. На губах цвела улыбка. — Выглядишь просто… — шепнул Вернон, скидывая камлотовый плащ. — Как? — Иорвет улыбнулся ему нежно, чуть привстав, всколыхнув гладь воды. Влажные волосы слегка вились. — Ты в бою выглядел волшебно. Я соскучился по моему Вернону с мечом в руках. Вода уже остывала. Скоро он окажется в горячих объятиях Роше. Роше застыл снова, прищурив глаза. Он стиснул челюсти, но было ясно, что зрелище весьма волнует его воображение. Привычный, такой приросший к его образу шаперон был запылён и слегка потрёпан. Вернон смотрел колко и как-то особенно зверски. Наверно, в такие моменты Иорвет особенно осознавал, чего именно он возжелал в этом мужчине. Грубо было бы назвать это агрессивной сексуальностью, но именно такое неотёсанное и ужасно человеческое определение подошло бы к тому, чем сегодня являлся «господин регент Темерии». — Жаль, что ты уже разделся. Хотел сорвать с тебя одежду… — процедил Вернон, на ходу расстегивая тёмно-синий акетон, обнажая влажную горячую шею. От него пахло потом, войной и чем-то слишком природным, даже животным. Иорвет поднялся из бадьи, выбрался, шлепнув босыми влажными ногами по полу. Роше смерил его взглядом. Да, вечер стоило завершить именно тем, чего они оба хотели. Близостью. — Хочу, чтобы ты снова сделал меня своим. Сейчас, — Иорвет не скрывал то, что он возбужден. Не скрывал прекрасное обнаженное тело. Этот взгляд был до боли знакомым. Иорвет знал, что будет жестко. Он хотел этого. Пот, порох и кровь пахли для Иорвета страшно возбуждающе. Он не удержался и впился поцелуем в его губы, со свистом выдергивая шнурок из акетона. Роше схватил его — Иорвет ухватился за него мокрыми пальцами. Вернон зарычал, скинул акетон на пол, пока эльф стягивал ненавистный шаперон с головы, зарываясь пальцами в волосы. — Я не смогу без тебя, — шепнул Иорвет, и в этом голосе дрожала едва уловимая покорность. Очень несвойственная Иорвету. Они целовались: уже привычно, зная друг друга, выучив каждый вздох и движение рук. Но это был уже не просто поцелуй — двое были единым целым. Банально? Быть может. Избитая романтичность и излишняя чувственность давно уже не смущали их, столько раз оказывавшихся на краю пропасти этой жизни. Иорвет быстро снял с него всю одежду до белья. Роше потянулся к эльфу нетерпеливыми выгнутыми пальцами, схватил за кожу. Он увернулся, ткнулся губами в горячую, остро пахнущую шею, кусая и оставляя засосы. Иорвет сейчас не собирался настаивать на том, чтоб быть «сверху». Он хотел отдаться. Отдаться защитнику не только Темерии, но и половины континента, было бы прекрасно. Роше бы и не спросил о том, чего хочет эльф. Он был зол, по-настоящему вымотан. Жажда крови и желание плотской близости были всегда схожи. Роше подхватил эльфа и одним движением кинул на кровать. Кровать, к их обоюдному несчастью, была застелена шёлком, поэтому тело скользнуло слегка. Роше ухватил его, вырывая задушенный вздох. Иорвет сразу же раздвинул ноги, притянул к себе ближе. Целовал, кусал губы. Иорвет был лёгким, и Роше с легкостью его завалил в постель. Далее дело было за малым. Они выучили повадки друг друга, узнали особенности собственных тел, знали, как надо. Всё было просто и сложно одновременно. Как и всегда. Роше овладевал им не слишком торопливо, но достаточно требовательно, чтобы понять: желание, которое скапливалось комком нервов и напряжения, было удовлетворено. Волосы Иорвета разметались по постели, оставляя тёмные пятнышки влаги на шёлке. Вернон подхватил его крепче, приподнял, а затем уперся коленями в постель, будто намереваясь сломать тому хребет, не иначе. Вернон ткнулся носом в его мокрую шею, улыбнулся, оставил краткий поцелуй, и в этом жесте было высказано больше, чем во всех клятвах любви. Роше ничего не говорил и не шептал, только хрипло стонал, чаще просто вздыхал рвано и удушающе сипловато. Кровать в замковой комнате, пошло-роскошная, совсем им не подходила. Им вообще весь этот замок не подходил, но что делать? Роше двинулся резче и наконец с губ эльфа слетело нечто похожее на вожделенное «да!». Стало совсем душно, будто в пекле. Иорвет зажимал его ногами, поэтому двигаться свободно было практически нереально, однако, Роше было плевать. Плевать, когда губы Иорвета были так близко, когда целовал, требовательно, злобно. Вымещая все эмоции. Близость уже перестала походить на безумную скачку или погоню за удовольствием, любовники наконец поймали общее дыхание, ритм их сердец на мгновение успокоился, и в самый этот момент их тела вознесли их на вершину удовольствия. Вернон распрямил спину, дёрнулся, двинув бедрами пару раз. Роше положил горячую руку на запястье эльфа и ощутил, как оргазм накрыл и его. Иорвет увлёк его в поцелуй, обвил ногами, не давая отстраниться. Стало душно, влажно, да и вообще как-то не очень-то и приятно. Хотелось снова вымыться. Ещё сильнее хотелось спать. — Я люблю тебя, — шепнул эльф, укладываясь на грудь человеку. Тот лишь хихикнул глуповато. — Надо же! — Ну, всё-таки, ты теперь уж точно спаситель Темерии. Роше только глухо усмехнулся, пытаясь отдышаться. В голове было пусто, будто по ней изрядно так шибанули. Тянуло в сон. В эту ночь они спали относительно спокойно. Только старая оконная рама в замке темерских королей билась от ночного ветра.***
Утром в городе и предместьях и в самой столице уже не было следов бойни. Жители, дезорганизованные и не понимающие до конца, что произошло — сидели по домам и только когда солнце встало уже достаточно высоко, начали выползать на площадь, слушать глашатая. — Жители славного города Вызимы! Кровавый мятеж, организованный изменниками, подавлен. Предатели предстанут перед судом! Роше смотрел на панораму города с балкона замка. Если быть точнее, то с него не было видно главной площади, зато отлично было видно расположившийся внизу королевский садик. Он курил, прислонившись к каменной стене и вдыхал свежий утренний воздух. Его мысли занимала Адда. Это было логично и правильно: нужно было решить её судьбу. А это новый дипломатический скандал. Или нет? Не хватало ещё визита вдовствующей королевы в Вызиму… Так или иначе, Роше не сомневался, что Анаис примет верное решение. На неё будут давить все, включая мать, жаждущую мести, но… последнее слово за ней. Пусть и маленькая, но всё-таки королева. Его королева. Иорвет, едва сумевший подняться с постели, встречал утро в квартале нелюдей. Он ушёл, его ждал его отряд. Оставалось надеяться, что нелюди Вызимы, пережившие попытку ещё одного погрома, послушают его и не станут подбрасывать дров в почти потухший костёр ненависти. Он чувствовал колоссальную ответственность за каждое своё слово. Множество горящих глаз обратилось на него с надеждой. Кто-то смотрел с недоверием и опаской. Иорвет справился с волнением и заговорил. Одетый в простую стёганку, всё так же перевязанный платком, стоящий на бочке, пропахшей капустой — он был совсем свой. На разодетых чиновников и глашатаев нелюди смотрели с ненавистью. Между ними была пропасть. — Вчера вы едва не стали жертвами очередного погрома. Знайте же — этот погром был инициирован теми dh’oine, которые хотят вернуть всё назад, к старым порядкам! Их деяния не отражают воли регентского совета и королевы Анаис. Вы можете сказать мне, что я minteoir, я оставил партизанскую войну для того, чтоб пригреться на должности. Я, Иорвет с Синих гор, всегда хотел одного и так воспитывал свой отряд — мы воюем для того, чтоб каждый эльф и краснолюд мог жить счастливо. Чтоб вы растили своих детей и ласкали любимых. Чтоб вы могли разделить стол с человеком в таверне. Эльфы слушали его, затаив дыхание. — Верген потерпел крах из-за того, что лидер государства не обладала сочувствием к собственным гражданам. Оказалась марионеткой в руках чародеев. Я был там, в Вергене. И я учел все свои и ее ошибки. Я знаю, что нет ничего более разжигающего волнения, чем призыв к спокойствию. Я прошу не слепого повиновения, но доверия. Я верю в то, что уже к Мидинваэрне Вызима для старших рас будет уже совсем другой. Расизм государственный похоронен с назначением на должность регента Роше, юной королеве прививается любовь к эльфской культуре. Расизм бытовой карается законом. Нет, это уже не прежнее сосуществование на птичьих правах, это новая жизнь, жизнь, будучи равными друг другу! Ему аплодировали. Но радовался Иорвет не овациям. Он радовался тому, что среди всех этих эльфов и краснолюдов, в этой толпе, он выцепил улыбающееся лицо Эирвина. После пламенной речи, Иорвет направился в замок. Предстояло очень много работы, трудной, не самой приятной. — Её Величество королева Анаис хочет вас видеть, господин командующий, — Роше слегка улыбнулся, а это значило, что ничего ужасающего за этой улыбкой не последует, — вам стоит одеться в парадный мундир. Проходя через тихие коридоры замка, вперёд к просторной зале, Роше думал о том, что таких-то мероприятий точно он давно уже не наблюдал. Это всё кажется каким-то сном, абсолютно нереальным. Разве можно было подумать ещё год назад, что всё обернётся именно так? Иорвет здесь, в Вызиме, в замке, некогда принадлежавшим тому, по чьему приказу Роше уничтожал отряды печально известного скоя’таэля. Жизнь — лучший из драматургов. Уж поизобретательнее того мастера из Новиграда, который сочинил «Вакмета»… Витражи пропускают солнечные лучи, слепят. Вернон поправляет воротник парадного акетона, а Иорвет морщит нос, не понимая до конца, зачем тот так вырядился. Дурацкую привычку напяливать «тряпку» на голову, видно, человек никогда не бросит. Всё становится только непонятнее, когда Иорвет понял, что впереди, на невысоких ступеньках, прямо у резного трона, стоит Анаис, поправляя сползающую с плеч синюю бархатную мантию, украшенную сверкающими серебряными лилиями. В руке у неё скипетр, слишком тяжёлый для нежной девичьей ручки. Рядом с ней угрюмой тенью стоит коннетабль Наталис, а помимо них в зале — несколько дворян и Киаран. Роше подвёл его ближе и склонился перед королевой в поклоне. Иорвет видел, как янтарно блестят глаза самого близкого человека. Он смотрит с гордостью и любовью. И правда — лучшие драмы пишет госпожа история, сама жизнь подкидывает сюжеты. А Роше вообще по воле случая такие повороты судьбы притягивал — сначала Нильфгаард пригрел Темерию, потом в его жизнь вернулся Иорвет. Как всегда — внезапно, ярко, но уже не больно. Теперь они друг за другом. Плечо к плечу. Иорвет поклонился на эльфский манер маленькой королеве. Королева глядела с интересом на эльфа — ее завораживали движения воина, его внешность, не похожая и несравнимая ни с чем. Иорвет наскоро заплелся, и волосы выбивались из причёски. Принесли церемониальный меч. Иорвет все тут же понял — теперь он рыцарь. Пока без пяти минут. Анаис с трудом приняла из рук Наталиса меч — ей было тяжело удержать его в пока ещё детских руках. Иорвет опустился на колени. — За твои заслуги перед королевством. — произнесла девочка, волнуясь явно не меньше чем новоявленный рыцарь, — мы… — …волею богов королева Темерии, правом нашим и привилегией… — трогательно подсказал Роше королеве. — …нарекаем тебя Иорветом Храбрым и посвящаем в рыцари. Его плеч коснулся холод меча. Анаис удерживала его двумя руками, а Роше следил внимательно за тем, чтобы юная королева не выронила его или не поранилась. Иорвет едва сдерживал улыбку. Церемониальный меч маленькая королева едва держала двумя руками, но никому из взрослых мужчин не позволяла приблизиться и помочь. Это её первая акколада. И ей бы хотелось, чтоб все обязанности королевы сводились к балам и посвящениям в рыцари. Акколада завершилась объятиями. Так принято — монарх обнимает своего подданного, новоиспеченного рыцаря. Чтобы его обняла маленькая человеческая девочка, ещё даже вступившая в возраст, когда её начинают интересовать рыцарские романы и кокетство, Иорвету пришлось так и остаться на коленях. В качестве завершения церемонии королева надела на него тяжёлый рыцарский коллар. Пришлось выстоять службу Мелитэле. Иорвет никогда прежде на таких «богослужениях» не был, да и не в них дело. Это всё церемониал, но под ним кроется признание. Выстраданное. Смотря на монахов, облаченных в чёрные мрачные одежды, Иорвет то и дело косился на Роше. Тот отвечал легкой улыбкой. Закономерно последовал ужин, небольшой приём. Нильфгаардские послы и генералы беседовали с Наталисом, потому что Роше решил, что с него пока что хватит этого всего. Они сбегают, наивно смеясь, а Анаис, словно понимая всё, не зовёт Роше назад. Когда день плавно скатился к сизому вечеру, они оба стояли на все том же балконе. Цветы пахли уже умопомрачительно сладко. Дело шло к зиме. Роше прижался спиною к стене, в его глазах играли блики догорающего заката, те же блики подсвечивали глубокие морщины на его лице. — Знаешь, о чём я думаю? — начал вдруг Иорвет. — О чём? — устало выдыхает человек, подставляя лицо лучам закатного солнца. — О том, как всё странно сложилось, — Иорвет выглядит обеспокоенным, точнее, взятым будто в аркан, — мы столько лет были врагами, а потом всё происходило так… — Правильно. Всё сложилось как надо, — осадил его Роше. — Хочется верить. Иорвет выглядит до неприличия грустным. Нет, даже не грустным, а потерянным. Будто стоит на распутье, а направо пойдёшь — счастье сомнительное найдёшь, налево пойдёшь — тоже. Ну, что ж, таково их счастье. Обретённое, несмотря на силу обстоятельств. — А тебя что-то гложет? Мы со всем разберёмся. — Я хочу остаться с тобой. Навсегда. Роше вздрогнул. Ответом Иорвету было невесомое, ласковое прикосновение сухой руки человека к его собственной руке. — Навсегда — это очень надолго, мой человек. Самое удивительное, что маленькая королева приняла волевое, хоть и по-детски наивное (как многим может показаться) решение помиловать свою единокровную сестру. Лёгким росчерком пера, в историю Темерии было вписано весьма прозрачное решение юной Анаис I: «Не желаю кровопролития, не желаю, чтобы сестру мою держали в темнице, желаю, чтобы воцарились между королевствами Севера дружба и согласие.» Всё-таки, Адда правда стала жертвой манипуляций и собственных амбиций, рождённых из перепитий её нелёгкой судьбы. Стареющему императору Эмгыру вар Эмрейсу не осталось ничего, кроме как пойти на уступки примирившегося северного семейства. Что же, кажется, кровь Фольтеста и по сей день портила «чёрным» жизнь. Главные действующие лица заговора были переданы темерскому суду (как известно, самому справедливому в мире). Бригида Пепеброк отделалась тюремным заключением. Мелкие сообщники, такие как Янек, были помилованы. Да, Вернон Роше всё-таки чаще стал выбирать милосердие. Было ли это следствием его усталости и подбирающегося возраста? О, нет. Иорвет вот так точно не думал. Он считал это просто человеческой наивностью и глупостью. Эльфы вскоре завоевали своё право на автономию в Малом Махакаме. Последние обитатели лесов стянулись в Вызиму, где могли наконец открыть своё дело, заниматься ремёслами и создавать семьи. Наивно? Наверное. Иорвет точно никогда бы не поверил в такой исход, если бы ему рассказали. Что-то кончилось. Неумолимый ход времени движется дальше, цикл сезонов гонит своё горящее колесо по склону вниз. Природа постепенно начинает угасать, скоро всё вокруг станет белым, а потом снег растает и цветы вновь раскроют бутоны. Кажется, жизнь устроена так же. Только ухватишь её за хвост, как она выскользнет. Говорят, поэтому так важно «ловить момент». Но это ведь всё просто бредни поэтов из Новиграда, так ведь? Человек смотрит на эльфа, а эльф смотрит на человека. Может быть, это вовсе не счастливый конец. Жизнь непредсказуема, тасует карты как фокусник на базаре. Ничего не поделаешь. Но, так кажется, важнее всего найти свою caerme. Будь это жестокая насмешка или сладостный дар — не важно. Судьбу надо уметь принимать, и тогда, быть может, она улыбнётся тебе во все зубы.