Канун Йуле, 1280 год, Вызима.
Зима укрыла предпраздничную Вызиму пушистым, невесомым снежком. В Темерии очень давно не было вот такого Йуле — нарядного, лёгкого, исполненного каким-то по-детски наивным духом праздника. На главной площади города открылась праздничная ярмарка: торговцы выставили игрушки для йульского дерева, милые сувениры, меха и ткани, украшения и очаровательные детские «дуделки». Долгие годы в Вызиме к празднику не готовились так основательно. Во дворце должен был состояться бал-маскарад. Анаис, уже давно ставшая полноправной властительницей своей страны, решила подойти к вопросу проведения праздника с особой внимательностью. Она с великим энтузиазмом раздавала указания декораторам, придворным портным, поварам. Всё должно было быть просто идеально. Идеально, разумеется, в темерском понимании идеальности. Всё утро Вернон Роше провёл во дворце. Он уже давно не был регентом, теперь королева назначила его своим советником. Иные прочили Роше маршальский жезл, но бывший партизанский командир и фактический глава государства только отшучивался, что «выправка не та». Итак, этим утром Роше провёл специальный совет с Анаис, на котором обсуждалась организация большого бала в честь наступления Йуле. Этот праздник был особенно любим Анаис, Роше тоже со временем полюбил его. Теперь ему было, куда возвращаться, было, с кем нарядить дерево. — Ваше Величество, украшения будут доставлены к следующей неделе, — сообщил министр культуры Ла Геер. — Почему так долго? — возмутилась Анаис, покачивая ножкой в бархатной туфельке. — Но, государыня… — Никаких но, милсдарь Ла Геер. Вернон вышел из залы, где заседал королевский совет, чтобы наткнуться на Иорвета, противно хрустящего алым яблоком. Яблочный сок скользил прозрачной нитью по подбородку эльфа, норовил заползти под высокий ворот зелёного мундира. Кличка hen asail перешла от Вернона Роше на всех министров Темерии. Больше всего Иорвета бесил, конечно, министр культуры Ла Геер, ставший с подачи Талера для Иорвета Ла Хеером. Иорвет до сих пор припоминал министру ту попытку снести руины святилища. Роше постоянно шутил, что это Иорвета надо было назначать в министры культуры Темерии. Для бывшего скоя’таэля Иорвет неплохо поднялся в государственном строе новой вассальной Темерии. У него была должность, сытая жизнь, теперь он носил не снятые с тел обноски, а нормальную форму или, в минуты отдыха, дорогие одеяния, которые шил нанятый для этого эльф-портной. Человеческую моду Иорвет не признавал. Стараниями Иорвета нелюдский квартал превратился в один из самых симпатичных и уютных районов города. Но, что самое главное, эльфы наконец обрели уверенность в завтрашнем дне. Снова стали рождаться эльфские дети — всё ещё крайне редко, но каждый раз появление остроухого младенца вызывало настоящую радость, Иорвета звали быть восприемником, звали на традиционный эльфский обряд имянаречения. В Малом Махакаме тоже собирались праздновать Йуле. По-своему, по-эльфски, но пышно, с размахом. С надеждой, что за этой зимой последует счастливая весна. А потом будет Беллетэйн, любимый праздник и людей, и эльфов. — Тебе это всё не очень по душе, понимаю. Но, всё-таки, не цапайся слишком сильно с господами министрами и баронами из совета. Граф Ла Геер не в восторге от твоих выходок. Ипат Велерад тоже. — Не по душе? — Иорвет усмехнулся, — да, mo minne, ты так ничего и не понял за годы. Роше усмехнулся. — Именно так. — Я тоже от них не в восторге. И ты знаешь, как я умею «слишком цапаться», — Иорвет съел своё яблоко вместе с косточками, щелчком пальцев отправил плодоножку в кадку с растениями. Облизал пальцы, стёр сок с лица. Вернон усмехнулся. — Знаешь, была какая-то сказка про принцессу… и семерых гномов? или краснолюды это были? И отравилась она там яблоком. Он встретился с красноречивым взглядом эльфа и замолк. Только слепой не замечал, как неорганично смотрится эльфский командир при темерском дворе. Как прошли эти годы для самого Роше? Надо сказать, достаточно спокойно. Несмотря на очевидные намёки со стороны королевского совета на то, что надо бы подыскать жениха для королевы, у них было и без того много дел. Но эти дела решались весьма скоро, будто само провидение помогало им. Рауль, бессменный теперь уже дворецкий Роше, женился и, кажется, был абсолютно доволен своей должностью и жизнью. Роше дал юноше всё, о чём тот и не мог помыслить. С Иорветом всё решилось окончательно и бесповоротно ещё в ту ночь, когда они подавили мятеж. Когда окончательно встали на одну сторону, сражались плечом к плечу. Киаран и Бьянка? Ах да. У них всё сложилось тоже самым удачным образом. К удивлению Роше, к не удивлению Иорвета.***
С годами Эирвин аэп Идуал превратился из испуганного эльфского мальчишки из гетто в симпатичного и способного юношу. Весь специальный эльфский отряд воспитывал его, Иорвет и Верноссиэль лично передали ему всё, что знали и умели. — Локоть повыше! — давал указания Иорвет, следя за тем, как упражняется в фехтовании на кукле его подопечный. — Он высоко! Я стараюсь, правда! — Мало стараешься! — фыркнул Иорвет, — если бы я так «старался», то уже в твоём возрасте был бы без конечностей! Эирвин в ответ скорчил такую рожу, что стоящий рядом Роше чуть не разразился нервным смехом. Иорвет и правда был если и «отцом», то очень строгим. Верноссиэль, впрочем, тоже многому научила мальчишку. Их всех отвлекли чьи-то приближающиеся шаги. Роше повернул голову: к ним шёл человек в ярко-синем берете с пером, в такой же синей бархатной накидке и с сумкой в руках. Это был королевский камердинер. — Её Величество королева желает вас видеть. — Прекрасно, а когда? — опередил Эирвина Иорвет, поднимаясь с места и выпрямляя спину. — Прямо сейчас. Роше, туповато смотря на своего эльфа, так же глупо посмотрел на Эирвина. Такое предложение поступило не просто так. Это не было вызовом к обыкновенной встрече, аудиенции или прогулке. Это было предложение официального выхода в свет. Не вылазки на конную прогулку, а именно выхода к дворянству Вызимы. К рыцарям и баронам. Представить ко двору Эирвина не было какой-то целью. Уж тем более, не было целью делать из него эльфского рыцаря. Но, так уж вышло, на осеннюю королевскую охоту Эирвин поехал вместе с Иорветом и Роше, а Анаис, разглядевшая его наконец получше, явно заинтересовалась. Вернон отлично понимал, каким был её интерес. Представление кого-то нового ко двору — целый отдельный ритуал. Утром королева совершала традиционный обход. Придворные выстраивались в шеренгу по обе стороны широкого коридора. Так было и в этот раз. — Ни в коем случае не смотрите в глаза Её Величеству, — напомнил Эирвину камердинер, инструктируя эльфа перед данным мероприятием. Вот только этот благородный человек не знал, что юный эльф уже имел неосторожность однажды взглянуть в тёмные глаза темерской владычицы. — Её Королевское Величество, королева Темерии Анаис I! — известил голос камердинера. Наконец, появилась Анаис в тёмно-синем платье. Она выплыла как сказочная волшебница, держа у груди изящный веер. Все пали ниц. Кто-то целовал ей подол платья, кто-то протягивал свитки с прошениями о помиловании или какими-то иными просьбами. Роше с замиранием сердца ждал, когда Анаис пройдёт мимо них и остановится рядом с Эирвином. Иорвет иногда косился на своего человека. Момент был чрезвычайно важным. Его нельзя было испортить. Анаис прошла мимо придворных дам и министров, шурша платьем, и, как и надо, остановилась напротив Эирвина. Юный эльф занервничал, а потом неловко поклонился. Присутствующие дамы охнули возмущённо, кто-то зашептался о «небывалой наглости», когда Эирвин взглянул королеве в глаза. Анаис смотрела на него пристальным взглядом. И улыбнулась. Рассмеялась звонко. Иорвет, стоящий рядом с Роше, тяжело вздохнул от стыда, нахмурился. Роше только усмехнулся. Каждый думал и вспоминал своё.***
Вызимский замок переоделся в самое нарядное «платье» из всех возможных. Никто не питал иллюзий, что вызимский маскарад может перещеголять нильфгаардский, а тем паче — туссентский, однако, Анаис явно восприняла этот скептицизм как вызов. Главным условием сего мероприятия был дресс-код: гости и придворные обязаны были нарядиться в самые роскошные костюмы и скрыть лица под масками. Празднования сезонных праздников при Анаис совсем не походили на скудные, однотипные балы при её отце. Роше, облачившийся в тёмно-синий уппеланд и неизменный шаперон, стоял рядом с Иорветом, который, не изменяя себе, выбрал для бала зелёную одежду с эльфскими мотивами. Его отросшие тёмные волосы струились по плечам, по бокам он заплёл мелкие гвиндейтские косы. Вечер только начинался, впереди были танцы. Королева Темерии появилась в сказочном платье цвета ночного неба, усеянном блёстками, напоминавшими россыпь звёзд. Её прическа являла собой произведение искусства на манер той «современной моды», которую Роше не понимал: русые волосы Анаис были покрыты пудрой, а возведённую придворным парикмахером башенку из локонов венчали цветы. Вообще-то, Анаис хотела водрузить на голову корабль, но передумала, посчитав, что цветы на Йуле будут органичнее. Даже в зимний праздник хотелось привнести цветов. Рядом с Анаис появился Эирвин, изображавший сказочного рыцаря или принца. Однако, никого уже не удивлял странный фаворит юной королевы. Королева и её придворные собирались играть в гвинт, смотреть пантомимы, танцевать, пить йульские напитки и есть шоколадные пирожные. Всё, как всегда. Но иначе, лучше, правильнее. Давно уже сменилась та эпоха, когда Нильфгаард воевал с королевствами Севера. Теперь же метрополия проводила весьма успешную, осторожную политику по поддержанию мира на Севере. Что до Адды — она, сокрушённая собственной виной, говорят, так и не оправилась от тех событий, хоть император и позволил ей сохранить титул правящей королевы Редании. Сёстры даже встречались иногда. О чём они говорили наедине — не знал никто. Даже Вернон Роше, цепной пёс Темерии. — А кого изображает королева? — тихо шикнул Иорвет, наклонившись к плечу своего человека. Анаис обмахивала себя пышным лиловым веером. Она много улыбалась, охотно разговаривала. Коротко говоря, была в потрясающем расположении духа. В своей юности она была чудесна, легка и очаровательна. Королеву любили многие, если не сказать что любили абсолютно все. Хоть характер Анаис, трудный и упёртый, проявил себя с возрастом, она была справедливой, дотошной, доводила любые дела до конца. Если бралась за что-то, то делала это со всей любовью к своей стране и подданным. Настоящая королева из сказки, как она и хотела. — Фею заповедного леса, — ответил Роше, усмехнувшись. — Это из какой-то сказки? Иорвет крутил головой как сова. Разглядывал блестящие платья и костюмы, поражаясь, зачем вообще нужно «столько блёсток». Роше же про себя смеялся, вспоминая, что изначально Анаис хотела нарядиться дриадой из Брокилона, да вот только красить тело в зелёный цвет было слишком эксцентрично даже для неё. Анаис пыталась воссоздать утраченный призрак беззаботного и ушедшего детства, пыталась выкроить свободу хотя бы иллюзорную. — Вроде бы, — кивнул Вернон, проходя с ним по залу, освещённому огоньками, — а твой подопечный отыгрывает благородного сэра Эирвина, князя Гвиндейта в изгнании… Королева повзрослела и превратилась в красивую, крепкую девушку. Она не разлюбила фехтования и охоты — эти детские забавы и упражнения переросли для нее в любимые занятия. «Сэр Эирвин» как называла его Анаис, стал её верным спутником во всех забавах и приключениях. К бойкому эльфскому юноше двор привык быстро. В кулуарах шептались о фаворите, но Анаис это не волновало. Ее фольтестова кровь была горяча, она и не стеснялась этого. Молодые люди пускались в бодрый галоп на конных прогулках, отрываясь от свиты, появлялись вместе под руку на всех сезонных праздниках и юбилеях, наряжались и играли в шахматы. Иными словами, складывалось полное впечатление, что юная королева растворяется в своем юном, новорожденном чувстве. Быть может, это и не была истинная любовь, ради которой завоевывают города и побеждают драконов, но кто знает? От своей матери, Марии-Луизы, юная королева получала только заунывно-тоскливые письма с наставлениями. Баронесса давно отбыла в Город Золотых Башен. Анаис все больше проводила времени в Летнем павильоне, который выстроили по ее высочайшему приказу. Он стал ее отдушиной, ее маленьким королевством в королевстве, которое жило по своим внутренним странным правилам. Каждый день она отводила особые часы на прогулки и различное времяпровождение там. Ее придворные дамы наряжались в легкие муслиновые белые платья и изящные шляпки, изображая простодушных селянок. В небольшом садике раскинулись диковинные кустарники и цвели нежные цветы, высаженные по особой схеме королевским садовником. Маленькая имитация жизни простого люда — суррогат, но очаровательный. Вернон сначала считал это простой блажью, но вскоре и его заставили участвовать в жизни Летнего павильона. Долгими летними вечерами они с Анаис отдыхали там. Иорвет скривил губы. Эти игры раньше немного раздражали его, но теперь же вызывали какое-то странное умиление. Юности прощается многое. Но Иорвет не удержался, завёл свою тираду, отпивая из бокала игристого: — Я не шучу. Один из моих родственников правда был… — Иорвет, не сейчас… Вернон Роше с годами из терпеливого и в меру мудрого наставника превратившийся в наблюдателя и советника, не знал, как оценивать связь мальчишки с королевой. Она была в том чудесном возрасте, когда девушка расцветает. А может, Вернон стал слишком сентиментальным. «Все стареют» — сказал ему однажды Фольтест. Иорвет же не бросал мысли передать командование специальным эльфийским отрядом своему воспитаннику. Да, на бывшего командира всё чаще налегала чисто эльфская меланхолия, связанная с тяжестью прожитых годов. Вернон понимал её. Иорвет все чаще уходил гулять в королевский сад, все реже проводил время с ровесниками и все чаще — с молодежью. Это он объяснял тем, что трудно ему общаться с теми, кого уже зовут «духи предков». За эту завесу заглядывать он боялся. Однако, и молодежь ему надоедала. Он не понимал юных эльфов, взращенных в другой, чуждой культуре. Их, городских, никогда не державших в руках настоящего зефара. Молодежь не подпитывала своим запалом, но утомляла. Она была шумной, непокорной, непохожей. И Иорвету пришлось смириться. Этим утром, смотрясь в зеркало, Роше в полной мере ощутил, сколько времени прошло. В отражении на него глядит собственное лицо, усталое, несмотря на румянец. Если прищуриться или улыбнуться — сетка морщин разойдется ещё сильнее, сильнее испещрит щёки. На висках седина, но что хуже — она уже стремится тронуть густые брови и макушку, тонкими ниточками пытается победить пшеничное золото его природного оттенка волос. Иорвет, конечно, этого не особо замечал. Но он вообще чувствовал время иначе, на то он и эльф. Он уже давно предложил Вернону провести обряд, который свяжет их жизни в одну навек. На то время, которое будет им подарено. Иорвет не боялся этого: он хотел быть с Верноном до последнего вздоха. Он всё получил, всё выиграл. Но надо было ему совсем немного. Годы пронеслись. В залах замка заиграла весёлая и торжественная музыка. Им двоим танцевать не хотелось, да и не могли двое мужчин вот так свободно станцевать. Да и не нужно было. Они были друг у друга, поэтому им было хорошо. Зачем впускать в этот маленький мирок кого-то ещё? Иорвет потянул своего человека за руку. Тот покорился. Они вышли из замка под руку, ступили к обустроенной Анаис оранжерее, в зимний сад. Роше чуть не поскользнулся, Иорвет рассмеялся тихо, придерживая человека за длинный рукав, шепча что-то про необходимость переходить на чародейские эликсиры молодости. Оставалось совсем немного, но неумолимый ход их жизней уже нёсся в какую-то новую главу. Там, в залитом огнями праздника замке, раздавались весёлые молодые голоса, поднимали тосты за процветание Темерии, за здоровье королевы и её долгое правление. Когда колокол на башне пробил полночь, человек и эльф загадали желания. Каждый своё. А снег всё падал, унося за собой время.