***
Роше вернулся домой совсем ненадолго. Последние сутки он провёл в замке, поэтому его появление Рауль встретил с энтузиазмом. Юноша сам выглядел побледневшим и встревоженным, поэтому своего господина встречал как сын встречает отца после долгой разлуки. Без объятий, разумеется, но с должным почтением младшего к старшему. — Вас долго не было, но я следил за садом и… — Не стоило, Рауль, — с горькой улыбкой ответил Роше, скидывая бархатный плащ, — сейчас не до сада. — Но розы надо было укрыть, они бы замёрзли… Роше улыбался. Время бежит, жизнь меняется, страна снова стоит на пороге кризиса, а у этого юноши есть желание и силы думать о розах. Наверное, розы его юности просто уже давно отцвели. Или как-то там бы сказали эльфы. Может быть. — Спасибо. Вернон осмотрел залу. Сквозь дорогие стекла в окнах пробивался тусклый осенний свет, но всё вокруг дышало изморозью и ледянистым воздухом. Роше отчего-то чувствовал, что снег выпадет совсем скоро. На душе было уже не гадко, а просто пусто. Пустота была куда страшнее. Сил куда-то бежать и что-то делать будто не осталось. Роше бы списал это на простой недосып и скудное питание последних дней, если бы не знал, что проблема куда глубже. Невозможно вечно гореть, не сгорая. Раньше было иначе. Быть гончей, пущенной по следу — одно. Но теперь он был и охотником, и гончей. Роше крайне редко задумывался о собственных страхах. В детстве ты боишься чего-то банального: темноты, в которой скрываются чудища, боишься, когда слишком долго отсутствует мать. Боишься тумаков от соседских детей, более рослых (оттого, что едят пошикарнее) и крепких. Взрослеешь и узнаешь о смерти. А смерти страшится все живое. Вот только Роше настолько свыкся с нею, что перестал задумываться: будет ли его смерть страшной или безмятежной — разница ли? Она будет. Однажды. Да и ужасающая она такая только издали, Вернон уже знал. Поглядишь вблизи, а она маленькая и смешная. «Ха-ха» — смеётся грохочущим смехом на полях сражений. И всё-таки жалко тех мальчишек, что погибли при наступлении чёрных. Вернон опустился бессильно в кресло. Прикрыл глаза, но только на миг. Мысли плыли ленивым туманом. Они больше не неслись грозовыми тучами. Всё исчезло. Роше вдруг ощутил ужасающий ледяной холод. Последний раз с ним такой приступ внутреннего ужаса случился много лет назад, когда он взглянул в застывшие глаза своего боевого товарища. Первая встреча со смертью в бою. Хотя нет. Вид павших защитников Темерии, не сумевших сдержать наступление имперской армии, был куда хуже. Одного из них, кмета из-под Марибора, совсем ещё мальчишку, накрыло лилейным стягом, который он же держал в руках. Багровая кровь пропитала серебристую лилию. А вот во время своей первой операции, когда «Полоски» были ещё только созданным спецотрядом, кровь лилась уже нелюдская. Один из убитых эльфов упал в ещё горящий костёр и долго воняло жжёными волосами и плотью… Ни один из гордых сынов Народа Гор не просил сохранить ему жизнь. Только смотрел в чёрные людские глаза своей смерти, да сипел что-то страшное на своём языке. Кинжал специального отряда входил в плоть, как нож в маслице. А масло… это хорошо. Роше осознал, что голоден. До урчания в желудке. И его рефлексия о своей жизни не была простой жалостью к себе, нет. Просто к Вернону и самому иногда до сих пор приходили тени повешенных в лагерной палатке «Полосок». Всё, что он ощущал во время таких снов — удушающее бессилие, будто он был брошенным в открытое море. Вода заполняла лёгкие, а паника накрывала мигающей перед глазами алой сеточкой. Может, Роше силой заставлял себя жить дальше. У него, так или иначе, был смысл этой жизни. Да, он терял. А кто не терял что-то? Чем он, в сущности, лучше темерской кметки, у которой дети мёрли от чумы и голода? Чем лучше вдов и сирот, попавших в жернова войны? Чем лучше Анаис Ла Валетт, на глазах которой убили её отца? А ведь девочка в Лок Муинне даже разговаривать не могла от стресса. Из всех этих невесёлых размышлений был сделан единственный вывод: ничем ты не лучше, Вернон Роше. И скидки тебе жизнь не сделает за былые заслуги. Сцепи зубы покрепче и терпи. Если и будет миг на скорбь — потом. Всё потом. А Иорвет? Когда-то они пытались прикончить друг друга. Было. А потом между ними случилось то, что случилось. Его передёрнуло от картины, которая сама возникла перед его взглядом. Иорвет, ослепленный, беспомощный, с двумя бурыми провалами вместо глаз. Он отогнал видение. Нашел ли бы он в себе силы добить такого Иорвета? Наверняка. Все-таки, Seidhe был достойным противником, а значит был достоин более благородной гибели. Когда-то эта фантазия волновала сильнее. Когда-то он весь покрывался мурашками, нетерпеливой дрожью, во рту собиралась кисловатая слюна, стоило лишь подумать о Иорвете, трепыхающемся в эшафотном узле. В таких снах и фантазиях Иорвет всегда перед смертью смотрел ему в глаза. Перед тем, как сон оборвётся, а эльф повиснет безвольной тряпичной куклой — такой же зловонной и посиневшей, как все висельники. Иорвет в петле, Иорвет, в чью плоть входит широкое лезвие меча, раздвигая мясо и кости, Иорвет, ослепленный солдатами Радовида… «Соберись, ты становишься параноиком как… Как кто?» Мысли путались как налипшая в углу дома паутина. Как бы Роше ни противился сну (или, по меньшей мере, сонливости), веки потяжелели. Каждый раз, когда от области «зрения» оставалась тонкая полоска, изображение под которой размывалось — Вернон с силой выдергивал себя из этой патоки. Засыпать нельзя. И странно: раньше с ним такого не было. — Милсдарь Роше, к вам пришли. — Кто? — спросил Роше, не размыкая век. — Милсдарь Иорвет и капитан городской стражи. А ещё какие-то эльфы… Роше не стал вскакивать. Он будто ждал, что ему нанесут подобный визит. Поднялся деловито, оправил чёрный акетон и прошёл к двери. В дверях и правда стоял Иорвет, с ног до головы укутанный в меховой плащ. Постарались, однако же, портные. Одно хорошо: сапоги на эльфе теперь были новенькие и бояться, что дурной остроухий промочит ноги и сляжет с простудой — не нужно было. — Да? — сипло проговорил Роше. — Мой разведчик поймал предателя. Я передал его страже. — И не уведомил меня?! — Была ночь. Я подумал, что сон тебе важнее допроса. «Как заботливо» — подумал Роше. — Доброе утро, капитан, — кивнул он мрачно Мэйсу. — Доброе утро, господин регент, — Винсент, судя по всему, был смущён тем положением, в котором случайно оказался. — Где сейчас этот «предатель»? — В казематах, господин регент. Милсдарь… Иорвет, — Мэйс скривился еле заметно, — передал его мне ночью, сказав, что данный субъект дал показания по заговору. — По заговору?! Так чего, вашу ж мать, вы ждёте? — Роше хотел было броситься назад в комнату, но Рауль опередил его, заботливо накинул на плечи тёплый плащ. Иорвет усмехнулся, сложив руки, а Мэйс глуповато щёлкал лицом. — Идём. Лично допрошу его. А ты, Иорвет, расскажешь мне всё по дороге. Итак, история приобретала новый виток. У Роше уже за этот короткий промежуток времени успели нарисоваться в голове различные версии того, что же за предателя поймала разведка Иорвета. Шпион? Провокатор? И почему Иорвет использует это слово? Всё-таки, для скоя’таэлей предателями были их же сородичи, городские или перебежчики… Они пошли по улице. Мэйс шёл солдатским шагом, немного грузно, звеня связкой тяжёлых ключей. Иорвет как-то странновато следил за ним немигающим взглядом. — Ну? Рассказывай. — Йестин дежурил в квартале, пока у нас было собрание. Говорит, что этот Янек, как он назвался, пришёл сам. И, представляешь, начал каяться, что, дескать, именно он забирал яд у офирца, а потом отдавал какому-то человеку в маске в квартале бедняков. — Офирца? Того, которого эльфы Яевинна нашли на болотах? — Угу. Догнивающим, — мрачно ответил Иорвет. — И что дальше? — Сказал, что нам нужен некий Герд из Корво. Парнишка приехал с ним. И этот Герд из Корво ищет тебя. — Он наёмник? — Видимо, так. Я не очень понял… — Вы допрашивали его или сразу пытали? — Допрашивали, не волнуйся. — Так кто этот Герд? — По-видимому это кто-то, кого подкупили реданцы. Маленький dh'oine раскололся, что его ввязали в историю шантажом. Так что ты был прав. — У меня и другие зацепки. Но, похоже, дорожки сплетаются в одну. — Думаешь, реданцы в сговоре с темерцами? С Маравелем? — Скоро узнаем. Они замолчали, решив как-то само собой, что всё остальное Роше лучше узнать из уст Янека. — Это правда, что он был оборотнем? — тихонько спросил Иорвет. — Винсент? Ага. Его Геральт расколдовал. Но это долгая история. — То есть, мне не нужно опасаться, что он обрастёт шерстью на моих глазах и начнёт выть? Роше усмехнулся. Втянул холодный воздух носом. Он ощущал некий душевный подъём. Не от перспективы пытать и допрашивать. От того, что появилась возможность начать распутывать этот клубок ещё быстрее. Роше всё-таки опыта в таких делах набрался славно за свою службу. Начинал он ещё юношей, сначала просто в армии, потом — научился выискивать тех, кого благородных рыцари Эчеверриа бы и пальцем левой ноги побрезговали трогать. А он потрошил их. Вешал. На улыбку своему королю, конечно же. Теперь же… нет, всё было не так. Не так, как в каэдвенском лагере, когда из-за его неудачной авантюры погибли его же люди. Вспоминать об этом до сих пор было больно — как ножом по оголённому нерву. Вызимские казематы были местом самым что ни на есть мрачным. Тёмные, зловонные, сырые. Идеальное место для допросов, пыток, казней. Если говорить точнее, то казни, разумеется, проводились во внутреннем дворе. Публичные — на площади. Роше несколько раз доводилось бывать на них. Стоять позади Фольтеста. Король располагался на высоком стуле, откуда мог видеть наиболее хорошо казнь очередного предателя родины или страшного преступника. В такие моменты владыка Севера щурил тёмные глаза хищно, улыбка его становилась ледяной и страшной, рука в перчатке подпирала гладко выбритую щёку… Роше передёрнуло от мысли о том, что Анаис будет вот так же восседать на троне и наблюдать за казнью. Меж тем, Мэйс отворил со скрипом дверь в камеру. Взгляду Роше предстал тот самый предатель, которого поймали эльфы. Нескладный, тощий и какой-то белокуро-рыжеватый парнишка. Только вышедший из отрочества. На мгновение Роше стало жалко его, так убито он выглядел. — Ты Янек? — Я, господин регент… Роше прошёл в камеру дознаний и сел за стол. Иорвет прошёл за ним. Повисла ледяная тишина. Слышно было только как откуда-то сверху, в коридорах, падают капли. Глухо смеются солдаты, перекидывающиеся в картишки. — Иорвет сказал, что ты дал показания сам. Это так? — Так, господин регент… — Ты расскажешь мне всё, мальчик. И тогда, быть может, твой приговор будет куда мягче, чем мог бы быть. Понял? Янек кивнул, сглотнул слюну. Его колотило от страха. Роше много таких видал, поэтому знал, что реакция эта пройдёт, сменится экзальтированными приступами лести и благоговения. — Начнём. Дела у меня на тебя пока нет, знаю только со слов Иорвета. Поэтому рассказывай, кто таков, сколько лет, где родился? И Янек рассказывал. Из недолгого рассказа Роше выяснил, что парнишка родился в небольшой деревушке под Новиградом, в крестьянской семье, как и большинство северян. Позже семья, по-видимому, религиозно-фанатичная, из новых адептов церкви, сподобилась отправить сына учиться на капеллана. На сегодняшний день Янеку шёл всего лишь семнадцатый год. «Почти ровесник Раулю…» — невольно подумал Роше, записывая информацию. В груди что-то шелохнулось, но только на миг. — И как же тебя угораздило оказаться втянутым в заговор против законной власти Темерии? — Так ведь, война закончилась, а в Редании нильфы остались, — рассказывал Янек, — плакали мои мечты о жизни, которую я бы хотел. Денег у меня не было, ничего не было. А потом я встретил случайно милсдаря Герда из Корво. Роше придвинулся ближе. Теперь он был похож не на собаку, а скорее на хищную птицу. Имя этого человека нужно запомнить. — И что он тебе предложил? Работу? — Сначала — да. Ему нужен был оруженосец. Вот только странно мне показалось, я же священник и не могу… — Показалось странным, но ты согласился? — Конечно! У меня ничего не было, а за кого зацепиться? Родители мои погибли… Стандартная история. Многие остались без семей, потеряли в войне не только близких, но и своё будущее. Этот мальчишка исключением не стал. На свою беду. Иорвет смерил Роше взглядом таким, словно выжидал у своего человека согласия с собой. Иорвет хотел побыстрее расправиться с мальчишкой. И был по-своему прав. Но дело было не только в мести. — И что дальше? — Так вот, он мне рассказал, что собирается примкнуть к группе реданских дворян, которые хотят вернуть Редании независимость. А для этого нужно помочь ему, поехать сюда… — Помочь в моём отравлении? — Я только яд забирал у купца! — Это я знаю. Как я понимаю, от купца избавился твой благодетель из Корво? — Да. Он объяснил мне, что свидетели ему не нужны. А когда яд выпили не вы, а милсдарь Иорвет… всё наперекосяк как-то пошло. — И он решил, что лучше убрать и тебя. Но не успел. Верно? — Так, господин регент… — Совесть, выходит, заела? Или просто струсил? — Не знаю… — Имени человека в маске, которому ты передавал яд, не знаешь? — Конечно, нет, господин регент! — Да что ж ты заладил! Просто «нет». Янек поник ещё сильнее. — Что ты знаешь о связях реданских дворян с Темерией? — Милсдарь Герд не особо посвящал меня в это. Но он говорил что-то про мятеж, который поднять в войсках надобно… Роше напрягся. — Мятеж? Вот же проклятье… Иорвет, прислонившийся к стене и слушавший всё это время допрос, подал голос: — Он подбивал агентуру разжечь погром! — Это правда? — уточнил Роше. — Правда, — кивнул горестно Янек, — видите ли, я совсем не знал, что придётся вот так… думал, что эльфы… — Что эльфов твой Вечный Огонь согревает, но кое-как иначе? — съязвил зло Иорвет. Роше вздохнул. Иорвет еле сдерживал себя, чаша терпения переполнялась. Не только у него. Но пугать мальчишку не хотелось. Ну не выглядел он таким уж опасным шпионом, каким вырисовывал Иорвет и его подручные. Обычная пешка в игре аристократии. — Я понимаю. Знаешь, Янек, у меня нет никакого желания пока что вести тебя на плаху. Думаю, ты можешь помочь нам ещё. Вижу, что ты не идейный предатель. Да и Реданию свою ты не предавал, если так подумать. — Я не знаю, кто точно стоит за этим! Знаю только, что дворяне! Но ведь в чём они неправы? Чёрные нас и так и сяк душат… Вернон понимающе кивал. — Помни, Янек, от петли тебя спасает только то, что ты дурак несмышлёный. Я, знаешь, сколько таких мальчишек-недошпионов ловил? И все-то они хотят родине помочь, а заодно себе кошелёк набить. Вот только жизнь куда сложнее, Янек… — Он хочет убить вас, — проговорил Янек омертвевшими губами, — он сказал, что если не выйдет с мятежом, то придётся вас убрать своими руками… — И погрузить страну в разруху, — усмехнулся Роше, заламывая и хрустя пальцами, — не продуманно как-то у вас выходит. Где ты встречался с человеком в маске? — В квартале бедняков. Дом показать могу, вот только, он наверняка давно уже ушёл. Если жив, конечно… — Само собой, ушёл или догнивает, — иронично подтвердил Вернон, — короче говоря, не знаешь ты нихера. Оно и ясно: тебя облапошил реданский наёмник. Не удивлюсь, если от него и заказчики избавятся. — Он считает, что Темерией должна править Адда. — А тут много кто так считает, сынок. Знаешь, что ждёт таких? — Знаю, господин регент. Роше такая осведомлённость удовлетворила, и он жутковато усмехнулся. — Вот что я тебе предложу: будешь работать на меня. Но это только потому, что план ваш первоначальный — с треском провалился, а про новые планы твоих хозяев мы ещё не знаем. Понял? — Я не знаю, как вас благодарить! — Я ещё не обещал тебе жизнь и свободу, — хмыкнул Роше, — только снисхождение. Я хочу, чтобы ты знал, мальчик, что власть Темерии может быть милосердна. Иорвет хмурился. Но решил не встревать. — Мы должны найти этого Герда, как можно скорее. И предать его суду. Но перед этим — выяснить, на кого он работает. Имена, нам нужны имена. А остальное сделает наша разведка. Иорвет снова кинул на своего человека непонятливый взгляд. — Последний раз, когда я видел его, он собирался уехать из города. Ждал чего-то. Очень нервничал. Сказал, что его агент из посольства не сообщает ему новую информацию из Третогора… — Так я и знал! — Роше хлопнул по столу и повернулся к Иорвету. — Больше ничего не могу сказать. — Будешь работать на нас. И на Талера. Янек всё ещё был бледным. Имя Талер мало говорило ему, на его лице играло недоумение и непонимание. Роше думал только о том, что хорошо, что повсюду уже работала талерова агентура. Иорвет хмурил лицо, кривил губы — ему идея не особо нравилась. Как и многие «гениальные» решения Роше в этой всей истории, эта идея могла обернуться против них. Мальчишку оставили под стражей — дальше им займётся Талер на пару с Роше. — То есть, он сдался из страха. Понял, что пустят в расход. — Идеалист, — пожал плечами Иорвет, — как ты. — Я идеалист? — Мне всегда казалось, что да. Но вы, люди, порывисты. А он ещё и мал. Почти ребёнок. — Законы Темерии равны для всех. Странно было это признавать, но в Иорвете что-то поменялось. Может это была лишь иллюзия восприятия: лично они не были знакомы. Но Роше почему-то был уверен, руку готов был на отсечение дать, что перемена, случившаяся с эльфом, была реальной. В принципе, Иорвет всегда казался ублюдком, о которого марать руки не будет никто. Никто, кроме Роше. А теперь же… — Пройдёмся? — предложил Вернон легко. — Пожалуй. Человек и эльф оказались на улице. Эльфы Иорвета разбрелись кто куда, а Йестина, удачливого разведчика, Иорвет задержал на пару важных слов. Роше их разговор подслушивать не стал. Кто знает, за какие грешки Иорвет отчитывает юношу? — За что ты ему там уши надрал? — Роше улыбнулся. — За что? — Иорвет усмехнулся в ответ, — да ни за что, Вернон. — О чём тогда говорили? — Обсуждали Верноссиэль. Йестин должен был навестить её. — Что с ней? Она больна? — Очень мило с твоей стороны, но нет, не больна. Она взяла под опеку того мальчика, Эирвина. — В смысле? Усыновила? — Не совсем так. У Seidhe не существует подобных понятий. Любое дитя нашего народа — общее. Не только если осталось без родителей. Роше понимающе кивнул. — И почему надо навещать? — Нужно удостовериться, как самочувствие мальчика. — Ты так печёшься о нём, будто… — Я ведь сказал: таковы традиции. Да и к тому же, Вернон, я бы соврал тебе, сказав, что меня не тронула эта история. — Слишком много боли в этом городе. — Я редко бываю так согласен с тобой. — Неправда, Иорвет. — Правда. Мы часто были очень… — Жестоки друг к другу? Роше повернул к нему взгляд. Вернон соврал бы себе, если бы сказал, что шрам эльфа не уродует. На войне калек много, после войны — ещё больше. Аж любопытно было, кто так наградил Иорвета. Он не знал, как именно относится к этому своему увечью сам Иорвет — гордится им или стесняется, но помнил, что эльфы красоте (в том числе и внешней) много предавали значения. Почему так — хер разберёшь этих эстетов. Свои заносчивые представления о прекрасном Aen Seidhe умело мешали со зверским садизмом. Так или иначе, шрам зарубцевался плохо. Но вот стрелять без глаза Иорвет умел так, что превосходил в стрельбе лучших арбалетчиков в подчинении Роше. И вряд ли это можно было объяснить только природной склонностью его расы. Когда Иорвет говорил, то казалось, будто правая сторона его лица искажается и двигается иначе, живёт своей «жизнью». — Нет. Скорее слишком холодны. — Ого! Иорвет, на что это ты стал намекать? — Роше грустно ухмылялся. — На то, что нам пора поговорить. — Решил не дожидаться окончания истории? — Истории? О, Роше, ты всё-таки просто dh'oine. Истории никогда не заканчиваются. Закончится одна — начнётся другая. — Тогда встретимся вечером. Рауль проводит тебя. — Мне стоит надеяться на туссентское вино? — Скорее на чтения отчётов шпионов Талера. Судя по тому, как расцвело лицо Иорвета, он был совсем не против провести вечер за чтением отчётов. Роше тоже улыбнулся: зубы у него были весьма ровные, не сколотые, но далеко не самые чистые. Роше вздохнул тяжело. Они пошли по дороге вместе. — И всё-таки для многих ты тут герой. Для солдатни так точно, — произнёс вдруг Иорвет в пустоту улицы. — Да толку? Стану врагом народа и императора лично, если затея наша провалится… меня ещё и убрать собираются. — Зубы обломают. А если нет… сбежим в Офир или в Зерриканию. — И что мы там будем делать? — смеялся грустно Роше, — там ж еще наречие местное какое-то… — Я же освоил всеобщий! — сказал он. — ничего, Вернон, ничего. Если волос упадёт с твоей головы, я вырежу всё дворянство, включая женщин и детей. — Так…нельзя, — мягко сказал он, — виновных — да, наверно. — Я ненавижу людей, но… я не психопат. Я ведь однажды твоего рекрута пощадил. Он привел нам потерявшегося ребенка нашей эльфки… жизнь за жизнь, — сказал он. — девушка ушла из отряда, стала оседлой. Она чуть не сошла с ума, когда дитя потерялось. Роше вздохнул. — Понимаю. Это…благородно. Во время Третьей Северной я пощадил нильфа. Раненого. мне показалось, это гораздо страшнее, чем убить всех, кто захватил деревню. Это…предупреждение. — Вернон Благородный, — снова поиздевался Иорвет. — Ну, ну, прекращай. — Не начинал. — Это хорошо. — Не будем тратить время на разговоры, может? — предложил Иорвет, устав от мрачных тем. В этот вечер они правда больше не говорили. Они чувствовали. И это было волшебно. Несмотря на то, что оба все эти месяцы отчаянно мечтали о разговоре, в действительности, им нужны были не разговоры. Нужно было кое-что более примитивное, чтобы расставить точки над «и». Совместный сон в эту ночь был на удивление спокойным, сладким и глубоким. Луна не заглядывала в окно, плотно зашторенное, будто всё вокруг позволяло двоим остаться в полнейшем уединении зарождающегося, куда более нежного чувства. Солнце медленно поднималось, словно ощущая вину за то, что ему суждено так или иначе двинуть колесо времени дальше, нарушив сон возлюбленных. Что же, утро всегда наступает, какой бы сладкой ни была ночь тех, кто любит.***
Герду пришлось ненадолго уехать из Вызимы. Обстановка в городе накалилась до того, что бывалый наёмник решил переждать пару дней в близлежащих деревнях. Пил в придорожных тавернах. Слушал. Следил. Ледяная морось ударила по земле также внезапно, как и тучи заволокли небо — неожиданно и довольно быстро. Интенсивность была не большая, но её хватало, чтобы капли своим ударом поднимали маленькое облачко удушающей пыли. По итогу вся дорога оказалась засеянной небольшой дымкой. Со временем морось переросла в полноценный дождь — песок на дороге быстро превратился в обычную бурую грязь. Если так и продолжится в течение часов пяти, то перемещаться даже верхом уже не получиться. Герд, чей конь неспеша и расслабленно шёл вдоль обочины дороги, ещё до мороси накинул капюшон — когда небо стало серым. Когда же начался дождь Герд лишь устало вздохнул, расправив свои широкие плечи. Собирался пришпорить коня. Но затем вновь ссутулился, когда завидел вдалеке огни. Показались первые дома села. Небольшого и жалкого, как и все поселения послевоенной Темерии. Город и окрестности полнились слухами, как бочка переполняется дождевой водой во время ливневого сезона. Судя по всему, Роше всё-таки увёз свою малолетнюю королеву-бастардку из города. Надеется, что получит фору в несколько дней, пока войска не поднимут мятеж. Не понимает, что чем напряжённее и неяснее обстановка, тем легче его врагам. Герд сполз с седла. Сапоги чавкнули грязью, брызги полетели в разные стороны. Схватив своего копытного друга за поводья, он повёл его под навес. К нему, как по сигналу, вывалился мужчина, что побоялся намокнуть и остался под крышей: — Эй, путник! У нас тут полагается платить за лошадь! Деньга-то имеется? — Имеется, — сначала привязав к стойлу лошадь, а затем лишь ответил мужчине Герд. — Ну так го… — Мужчина осёкся, осмотрев путника полностью. Плащ и капюшон скрывал большую часть одежды гостя. Но цвайхендер в ножнах сильно бросался в глаза. Хоть это было полдела: всякие бандиты и наёмники ехали в Вызиму пачками, будто им мёдом намазано. — Прошу деньги, путник. Герд вздохнул, выудил нужную сумму из кошелька, отсыпал в выставленную ладонь, судя по всему, хозяина корчмы. — Мне бы ночлег организовать. — Ну, можно, конечно на сеновале… — Есть ещё варианты? — Герд нахмурился. Мужчина, усатый, лет пятидесяти, противненько усмехнулся. — Есть тут Кларисса и Эльза. Они к себе водят, если за ночь заплатишь. Герд кивнул, заходя в придорожную корчму. Деревянная дверь противно скрипнула и хлопнула о косяк. — Ферди! Фе-е-рди! Из-за угла корчмы выплыл худощавый старик в плаще и с фонарём в руках. — Ну чо ты орёшь, бля… — У нас гость, Ферди. С лошади всё сними, овса и воды вдоволь чтоб было. Понял меня? — «Понял меня», — передразнил его старик, — шо ты тут раскомандовался… — А потому, что ты работаешь на меня, мудень. Давай выполняй, а если наш гость разгневается, то остроту его мечей будешь ты проверять. Ты! — Ой, да иди в жопу. Ща всё сделаем в лучшем виде, ты меня знаешь… Герд медленно проплыл мимо нескольких особо шумных компаний, что пила чёрт пойми за что. То за свободу независимой Темерии, то за здоровье нынешнего правителя, то за Йонтека и его первенца. Тосты, смех и удары чарок смешались в единый гул, создавая некое жужжание, наподобие звуков пчёл в улье вначале их трудового дня. Подойдя к стойке, путник опёрся о неё. К ней сразу подошла, с другой стороны, полноватая женщина лет сорока. Наверняка жена корчмаря. — Чего желаете, сударь? — поинтересовалась она учтиво. — Пива. Нормального. И пожрать чего. — Сударь, сейчас могу вам картошечки наложить, а если немного подождёте, то и кусочек гуся подам, — мило улыбнулась женщина, — ещё есть сыр, хлеб чёрный и пару яичек… — Два куска гуся и картохи. Пару кусков хлеба, сыра и оба яйца. Пиво сейчас и когда еду принесёшь вон… — Герд поискал глазами самый тёмный угол из всех, — к тому столу. — Любите темноту? — прищурив глаза, спросила жена корчмаря. — Нет. Ценю одиночество. Женщина кивнула ему и удалилась. Герд стал прислушиваться к разговорам местных кметов. — Говорят-то, что королевы нет в Вызиме! — Да ты шо! Да брешишь! А кто заместо неё в замке? — Так ведь… этот Вернон Роше и царствует сейчас! Герд придвинулся поближе к беседующим мужикам. Возможно, среди простых сплетен у него удалось бы выудить что-то ценное. Что-то, что позволило бы ему приблизиться к цели. Наверняка регент обставил собственный дом и замок охраной. «Затаился как травоядное животное перед хищником, Вернон Роше. Сиди тихо, и, быть может, твой конец будет и в половину не таким ужасным.» Его (а точнее реданских графов) агентура в посольстве и в дворянских кругах слишком затягивала. Информация доходила медленно. Это заставляло нервничать. Вот-вот, совсем близко, такой момент! Бастардку увезли из столицы, а это хороший момент, чтобы обескровить темерскую знать. Этого он и ждал. Убивать Роше нужно только в крайнем случае. Публичная казнь узурпатора была бы отличным вариантом. Финальным аккордом этой драмы. Темерцы — народ упёртый. Это и было проблемой. Не так легко оказалось сломить этот народ, заставить войска перейти на сторону Редании, убедить их, что нужно снова сражаться за свободный Север. Темерия выдохлась. Выдохся весь Север. Темерия ещё одну войну не потянет — Герд, как бывалый вояка, знал это прекрасно. Потому и упорхнули они под крылышко нильфам. Но смириться с этим не мог. Почему править Темерией должна не Адда, а бастардка, прикрытая крылышком этого мужеложца и душегуба? Он не мог не винить во всех бедах Роше, который почему-то решил, что убить Радовида и отказаться от свободы своей родины — хорошее решение. Бригида Пепеброк, крутившаяся у постелей темерских баронов и графьёв, казалась Герду надоедливой, ненадёжной, даже опасной. Он-то знал, что ходили слухи о том, что некогда она и с регентом интрижку мутила. Кто знает, куда колыхнётся её симпатия? Женщины ветрены, изменчивы и подвижны, как флюгер на башенке — куда подует ветер, туда и она. — Говорите, увезли королеву? — Герд повернулся к мужикам. — Конечно! Вся Вызима уже знает! А мой сосед и карету видал. — И куда её увезли? — А чёрт знает! Когда весь ужин был на столе Герд допивал первую кружку. Вкус был, конечно, «отменный», но что поделать. Выбирать не приходилось. Когда к нему подсели две девушки мужчина стал трапезничать. — Ой, а вы чего один? — послышался звонкий женский голос. — Хотите составим компанию? — вторил ему другой, тоже женский, но более глубокий. Рыжая кудрявая темерка и чёрненькая, явно не местная. Южанка? — Вас как зовут, дамы? — усмехнулся Герд. — Меня Кларисса, — Ответила рыжая, закручивая локон волос. — А я Эльза, — Смугляшка протянула руку. Мужчина не пожал. Рыжая лишь хмыкнула и улыбнулась, махнув ручкой. — Вы очень напряжённый, сударь. Не хотите расслабиться? — Спросила та, что назвалась Клариссой. — А снимете капюшон? — это была уже Эльза, что получила слегка локтем под ребро от подруги. — Да тебе, рыжуля и нет тебе, южанка. Рыжая улыбнулась широко. Чёрненька натянуто, сдержанно даже. — Сколько? — Пятнадцать на раз, сорок на ночь. — Дорого берёте, дамы. Так даже самый нечестный скупердяй на рынке не дерёт. — А за дешевле можешь пойти Мурку трахнуть, это корова корчмаря, — Кларисса рассмеялась, махнула рукой, встала и упорхнула к соседнему столику. — Ты издалека прибыл? — Заинтересованно спросила Эльза. — Да, — чуть подумав, ответил мужчина. — Расскажешь что-нибудь? А то тут в деревне этой… тухляк один! Ничего интересного. — Ты и сама, небось, не отсюда. Можешь и сама рассказать. — Ой, ну ты сказал! «Издалека». Шлюхой моя мать была. Офирец из каравана её трахнул, вот и появилась я. Ни рыба, ни мясо. Наёмник откинулся на спинку скамейки, тихо отрыгнул. Щёлкнул пальцами, привлекая внимание жены корчмаря, прося дать ещё пива. — Историю хочешь? — Ага, — Эльза поудобнее уселась на стуле, поелозив. — Пятнадцать предыстория, сорок — всю ночь могу трепаться. — Ой, да пошёл ты! — Ну, можешь за дешевле истории конюха при корчме послушать. Эльза ушла, завиляв задом и присев за другой столик, принимаясь окучивать потенциального клиента. А вот её рыжая подруга вернулась. До этого она крутилась у столиков, будто высматривая что-то. А теперь снова села к нему. Мужчина чуть сдвинул капюшон с головы. Взял последний кусок сыра и яйца. Охнув, стал доедать, вспоминая Вызиму, её зловоние и запах нечистот. — Ты сама-то, что думаешь? — жуя, поинтересовался наёмник. — О политике? Так разве шлюхам о политике думать надо? Кто у власти, тем даём. Герд скривился. — И кому даёшь теперь? Кларисса потянула накрашенные губы в улыбку. Герд только теперь получше разглядел её лицо: красавицей её назвать нельзя было, по крайней мере, не в классическом понимании красоты. Рыжие волосы непослушными завитками спадали на веснушчатое лицо. Глаза зато были достаточно умными. На носу выделялась симпатичная горбинка. — Мне нравятся такие мужчины, как ты. — Это какие? — Не задающие много вопросов, но не лезущие за словом в карман. Ну что? Будем спать? Герд подумал немного, да и согласился.***
На следующее утро в Темерии выпал первый осенний снег. Проснувшись после бурной, весьма удовлетворительной ночи, Герд обнаружил, что из его сумки исчезло письмо, переданное реданским агентом. Письмо было написано специальным шифром, но Герд отлично понимал, что специалистам в шпионаже не составит труда расшифровать послание. Он тихо матерился. «Стареешь, скотина. В Темерии даже шлюхам верить нельзя…»