****
Не то чтобы Иорвет не умел пользоваться обстоятельствами, но в этот день обстоятельства явно сложились против него. И против Роше тоже. Роше появился, одетый в чёрный акетон, мрачный и серый от злости. Таково зверского выражения лица Иорвет не видел у него давно. Будто он снова наблюдал того Роше, которого встретил во Флотзаме — обозлённую, спущенную с цепи королевскую псину. Не успокоило Роше и то, что обошлось без погибших. Кровь всё равно пролилась. — Это случилось уже после того, как мы ушли, — произнёс Иорвет. — Я так и понял. Холера, одно из худших утр в моей жизни. Спорить с этим утверждением было сложно. Положение в стране оставалось напряжённым. Вопреки их ожиданиям, ничего не закончилось с окончанием войны: всё только начиналось. — Моему народу не привыкать к такому. — Моему — тоже, — не остался в долгу Роше, вышагивая по улице вперёд. Иорвет как никогда пристально наблюдал за изменениями в настроении своего человека. В такие моменты Иорвет сильно жалел, что не умеет читать мысли или предугадывать события. Эти навыки знатно бы поспособствовали угасанию текущих событий. По улице проехалась рота гвардейцев, но жители Вызимы уже не встречали стражей правопорядка в прежнем восторженном патриотическом порыве: теперь они бросали оскорбления, подначивали их разобраться с «клятыми остроухими», кто-то даже попытался запустить в одного из гвардейцев чем-то. Весь город гудел. Капитан стражи поприветствовал Роше, тот ответил ему сдержанным жестом. Таковы были дела в Вызиме, когда Роше и Иорвет вошли замок. В замок уже явился ипат Велерад, вылетевший из ратуши сразу, как только услышал последние новости, с ним прибыл коннетабль, намеревавшийся обсуждать с регентом и командующим обстоятельства происшествия. Наталис и Велерад стояли в небольшой комнатке с симпатичным гарнитуром, обитой чем-то голубым. На стенах блестели серебряные лилии. В комнате был столик и, судя по всему, раньше это была одна из многих дополнительных спален или гостевых комнат. Теперь же она была полупустой. Роше вошёл первым, жестом приказал Иорвету встать чуть позади, остановиться и не лезть напролом. — Господин регент. — Ипат. Коннетабль, — Роше слегка кивнул им. — Как вам известно… — начал было Наталис. — Мне известно о ситуации в городе. — О пренеприятной ситуации, господин регент! — Велерад поднял палец нравоучительно, — что вы предлагаете делать мне? Организация праздника была на мне и ратуше. Надеюсь ваша дикая рота не понесётся громить здание ратуши? Иорвет, всё это время стоявший чуть позади, сложил руки, заключённые в кожаные перчатки, и красноречиво молчал. Он не злился, только посмеивался над нелепым костюмом Велерада и не менее нелепой рожей Вернона. В действительности ничего смешного не было. — Думаю, об этом лучше поговорить с Иорветом. Иорвет выпрямился и гордо внёс тело в комнатку, шурша плащом. Коннетабль оглядел его горделиво, надменно, словно хотел показать, что в грядущей словесной игре он победу не отдаст. Роше посмотрел на всех присутствующих, убедился, что стороны настроены друг к другу терпимо, начал: — Иорвет, доложи о ситуации в Малом Махакаме и о своём видении происшествия. Коннетабль и ипат имеют право знать и другую картину случившегося. — Да уж, интересно послушать, — хмыкнул Наталис. — Это — гнусная провокация. Никто из моих эльфов не собирался устраивать нападение на празднике и уж тем более, слухи о жертвоприношениях — миф и чушь. У эльфов Народа Гор нет кровавых жертв. — Вас не просили оправдываться, вас попросили пересказать события. Иорвет едва сдержал звериный оскал, а Роше взял ситуацию под свой контроль: — Рапорт от командующего гвардией у вас на столе, коннетабль. Наталис хмыкнул деловито, неторопливо потянулся рукой к рапорту. Поднёс бумагу к окну, стал бегло читать. «Коннетаблю Темерии Яну Наталису. Вчера вечером, в день, когда кметы и эльфы празднуют Велен — день осеннего Эквинокция, случился стихийный конфликт между людским населением города и эльфами из специального отряда под командованием Иорвета. По сообщениям очевидцев и солдат королевской гвардии, поводом к конфликту послужил брошенный кем-то слух, что эльфы, пользуясь суматохой во время празднеств, похитили человеческого ребёнка и готовятся принести его в жертву своим божествам. Доподлинно установить, кто первый начал конфликт нельзя. Погибших нет, но множество раненых — как среди людей, так и нелюдей. В ходе разборок были ранены несколько солдат гвардии. Прошу принять к сведению и поспособствовать скорейшему расследованию происшествия.» — Занятно, — протянул Наталис, не выпуская из рук рапорта, — господин регент, вы придерживаетесь версии, что это была намеренная провокация наших врагов? — Да, коннетабль. — Для чего? — Наталис повернул к Роше лысую голову и вскинул бровь. — Чтобы дискредитировать законную власть Темерии. — Дискредитировать власть погромом? Бросьте… — Я настаиваю на этой версии, коннетабль, — твёрдо произнёс Роше, — есть те, кто хочет показать народу, что реформы идут плохо. Разжечь межрасовую рознь. Иорвет следил за Роше молчаливо. Он стоял как статуя. — Хорошо. Но в городе уже достаточно полков, а выезд и въезд — закрыты. Роше и Иорвет на секунду переглянулись. — Мне нужны гарантии, что никто из моих бойцов не пострадает, — сказал Иорвет, глядя прямо в глаза коннетаблю. — Они у вас будут. — Я хочу, чтобы Иорвет занялся расследованием, — сказал Роше. Коннетабль посмотрел на ипата — тот развёл руками. — Мы всецело поддерживаем это решение, господин регент, — произнёс Наталис. — Прекрасно. Но бойцам отряда Иорвета нужны осёдланные лошади, вооружение, стрелы… — перечислял бегло Роше. Коннетабль провёл рукой по воздуху перед лицом Вернона, заверяя жестом, что всё будет. Роше повернулся к эльфу. — А теперь, господа, я должен переговорить с коннетаблем наедине. Иорвет посмотрел недоверчиво на человека, но послушно покинул комнатку, надеясь позже услышать объяснения. Ипат тоже вышел, но, совсем не смотря на эльфа, удалился прочь по коридору. Его грузные шаги отзывались глухим стуком по каменной кладке пола. Иорвет прислонился к стене и остался так ждать, слегка подслушивая разговор регента и Наталиса. Наталис, сперва относившийся скептически к реформистским идеям Роше, постепенно шёл на союз. Что было этому причиной, трудно было сказать. Роше и коннетабль прошли войны, оба были исправными служаками, патриотами Темерии. Вот только репутация у них была совсем разной. Иорвет понимал, почему так: Наталис — коннетабль Темерии, настоящий военный. Роше — «спецура», занимался всю свою жизнь самой грязной работой. Первый для народа герой, второй — королевская псина, цепной пёс режима. Отвращение людей к ремеслу Роше было понятным для Иорвета. Вряд ли Роше трогал кривозубых кметов из веленских деревенек, но даже те считали его чудовищем. Впрочем, Иорвет отлично видел и то, что и поклонники у регента имеются. Роше вышел через полчаса. Теперь темерец нацепил на своё лицо маску уверенности и хладнокровия. — Наталис заверил меня, что виновники провокации будут найдены и наказаны. — Старо предание, да верится с трудом! — хмыкнул Иорвет, отдирая спину от стены. — А ты полюбил поговорки, — Роше посмотрел на него. — А ты полюбил кормить меня и мой отряд завтраками. Роше, мы даже ещё не знаем, где найти заговорщиков. — След затерялся. Пришёл официальный ответ из Города Золотых Башен. — Что пишет ker'zaer? — Иорвет произнёс слово «император» с особенным акцентом. — То, что мы и ожидали. — А что ожидали? — издевался Иорвет. Роше стиснул зубы, как и всегда, когда злился. — А какой может быть ответ от императора? Даёт слово, что Империя будет оказывать содействие и поддержку, если понадобится военное вмешательство. — Становится всё больше крови, — грустно усмехнулся эльф. — Да. И мне это не нравится. Узел затягивался. Иорвет замолчал, не зная, что сказать. Послание императора он прочесть не мог, но зато мог попробовать разговорить Роше. Император никогда не был прост, но он — просто человек. Он постарел, и, насколько знает Иорвет, прямого и законного наследника у него нет. Зато есть какая-то, но победа в войне, разорённые и истощённые королевства Севера, из которых Темерия — счастливая носительница статуса вассала. Эмгыру нужно подготовиться к внеплановому броску. А им всем — сыграться так, словно они всегда были союзниками. — Мой отряд на твоей стороне. — Приятно это слышать, — продолжал укалывать Вернон, — ты ничего странного не замечал на площади? — Думаю, нет. Скорее всего, твои крысы затаились в каналах. — А каналы Вызимы весьма глубоки, — Роше остановился так резко, что Иорвет едва не врезался в него. — Я не в прямом смысле, dh'oine… — Я понял. Поступим так: ты отправишься координировать своих эльфов, а я схожу на встречу к старому знакомому. Иорвет, конечно, понял, что за знакомый. Наверняка Роше снова пойдёт вытряхивать информацию из шефа разведки Темерии. — Береги себя, — прошептал ему вслед Иорвет. Роше уходил быстрым солдатским шагом. Иорвет поднял взгляд к мрачным сводам замка. У них снова не нашлось минуты на личный разговор. Если сначала Иорвет эгоистично боялся, что главный враг их странных отношений с этим человеком — время, то теперь он понял, что встретил врага куда страшнее. Роше фанатично предан своей родине. Роше, кажется, пропитался этим духом патриотизма не хуже фанатика Вечного Огня. У любви было много ликов, но любовь к родине — особая ипостась этого чувства. Иорвет с каждым днём ругал себя всё сильнее за своё глупое, помолодевшее в столь короткий срок сердце. Выдрать из сердца Вернона Роше оказалось непросто. Нет, это оказалось неподъёмной задачей.***
Иорвет направился в Малый Махакам. Как только он миновал арку, служившую неким разделителем между мирами людей и нелюдей, он увидел, как ставни всех окошек в лачугах плотно закрыты, занавешены. Эльфы скрылись в домах, боясь, что конфликт разгорится. Зрелище было самым скорбным: нелюдской квартал и так выглядел отвратительно запущенно, но опустевшим он был ещё хуже. Нигде не слышался детский смех, хоть Иорвет и силился напрячь слух. Хорошо бы, если б этот мальчишка спасся. Он слишком давно не видел эльфских детей. Своих детей у Иорвета не было и в этом он был уверен. Он уже давно вошёл в возраст не-фертильности. К тому же, все женщины, с которыми он был, были либо тоже давно бесплодны, либо у них просто ничего не выходило. Хотел ли Иорвет завести семью? Может быть, когда-то и хотел. Но он был командиром отряда, а для командира нет ничего важнее его бойцов и идеи, за которую они сражаются. Слишком неспокойны были времена для того, чтобы создавать семьи и рожать детей. Пробудил ли этот мальчик какие-то запрятанные глубоко в сердце родительские чувства — Иорвет не знал. Из головы Иорвета не выходил образ красной луны. Создавалось впечатление, что небесное тело предупреждало своим видом о неизбежном. Может, это было лишь совпадением. Хорошо бы спросить какую-нибудь магичку, да только Трисс до сих пор сидит в замке. Эльфы были слишком привязаны к своей культуре, хотя многие из них уже не помнили сакрального древнего смысла ритуалов. Люди тоже жили по каким-то собственным правилам, верили в приметы. Может, луна была просто луной. Всё становилось совсем запутанно. Патруль своего отряда Иорвет заметил не сразу — они стояли на углу. Заметив командира, Киаран быстрым шагом направился к нему. Он был бледен, но в отличие от Верноссиэль, в его лице Иорвет прочёл не панику, а какую-то сухую, злую напряжённость. — Мы следим за безопасностью населения, — не здороваясь, произнёс Киаран. Иорвет посмотрел под ноги, а потом ответил: — Коннетабль Темерии дал слово, что не допустит, чтобы dh'oine прорвались сюда и начали погром. — Ты ему веришь? — Киаран поморщил нос брезгливо. — Нет. Но я верю Роше, а коннетабль подчиняется ему. — Мы слишком доверились твоему dh'oine, Иорвет. Иорвет сжал зубы. Как бы он ни старался, переубедить бойцов было трудно. Оно и понятно: память о злодеяниях этого человека была ещё свежа. Иорвет и сам себя простить не мог. Но такова жизнь. Доверие рождается из череды ошибок и притирок. Доверие подпитывается делами, а не словами. — Он не «мой dh'oine». А я твой командир, Киаран. Ты в армии. — Армию нам обещали. Что в итоге? Мы приехали сюда на птичьих правах, а dh'oine начали драку прямо на празднике! — Это была провокация, ты ведь знаешь. Улица, казавшаяся и без того тихой, стала вконец молчаливой и мрачной. Время будто бы замерло. — Провокация против нас? Нам не привыкать. — Нет, Киаран, — покачал головой Иорвет, — против власти. — Как это связано? — Заговорщики хотят показать, что реформы проваливаются и напряжение в городе нарастает. Киаран фыркнул неодобрительно. Ветер трепал его криво остриженные чёрные волосы. — Киаран, ты не видел тут мальчика? — тихо поинтересовался Иорвет, — такой со светлыми волосами. — Наш? — Наш, — произнёс Иорвет ещё тише. Киаран поджал губы и Иорвет напрягся, ожидая уже услышать любой ответ. Просто где-то на этих улицах ждал его маленький эльфский мальчик с золотой головой. Где-то в гетто он спрашивал маму об одноглазом эльфе с пером за ухом. Где-то тут, в вонючих трущобах он, получивший тумаков от человеческих соседей, плачет, потому что нет в его жизни мужчины, который научил бы драться. Иорвет затеребил нервно ткань на одежде. — Я не знаю, Иорвет. Я видел его вчера, но не видел, как он возвращался в гетто. — А ты знаешь, где он живёт? Он сказал, его мать больна и я… — Идём, проведу. Больная эльфка тут одна. Квартал был небольшим, Иорвету даже показалось, что он уже наизусть запомнил каждый дом. В самом деле, ему просто казалось. Эльфы постепенно высовывались из скудных жилищ, проверяли обстановку. Иорвет и Киаран шли молча. Лачуга, у которой он остановился, была похожа на ту, которую показывал ему Роше. Она вся покосилась, крыша лежала будто под углом, накренилась. Из-за угла доносился зловонный коктейль ароматов. Иорвет фыркнул шумно. Дверь заперта не была — замок, судя по всему, сломался. Иорвет постоял немножко, а потом толкнул её. Дверь ужасающе заскрипела. В тусклом свете единственной лучины от боли стенала светловолосая эльфка. Она тут же замолчала, увидев гостя. Женщина привстала с постели, прищурилась, стряхивая с вошедшей тёмной фигуры ореол солнечных лучей у неё за спиной. Она дрожала, рот был окружен кровоточащими язвами, подушка тут и там была замызгана старой лёгочной кровью. Она была страшно худа. Волосы, некогда явно роскошные, свалялись и потускнели. — Cead, — поздоровался Иорвет севшим голосом. — Cead, — ответила сипло эльфка. Иорвет не сразу решился подойти к эльфке. Она смотрела на него уставшим, потухшим взглядом. Рядом, на тюфячке, спал мальчик. Тот самый. Иорвет тихо, надеясь не разбудить дитя, приблизился к женщине. — Меня зовут Иорвет, — представился он. Эльфка улыбнулась кончиками губ, на которых уже засохли кровавые корки. Она смотрела на него осмысленно, будто именно его визита и ждала. — Я знаю… я знаю. Я — Игрейн. Иорвет сел рядом. Женщина попыталась сесть в постели, но он остановил её жестом. — Мы пришли сюда давно… мой муж служил в скоя’таэльском отряде Эльдайна. Его казнили, — рассказывала она. Иорвет знал много подобных историй. Ведь и сам Эльдайн когда-то лишился семьи по вине людей. Он кивнул ей, собираясь слушать её рассказ дальше, но эльфка замолчала. Тогда он шепнул: — Теперь всё изменится. — В городе опасно… — шептала она. — Не опаснее, чем в бою. Я здесь ради этого квартала. Ради представителей старших рас. Если у меня всё получится, то твой сын будет расти совсем в другом мире. Женщина просияла. Или же Иорвету так показалось. Ей будто стало на миг лучше и легче, она потянулась к нему. Вот только Иорвет знал, что очень часто перед смертью на лицах появляется удивительно светлое, блаженное выражение. Эльфам становится будто на миг лучше, они ощущают прилив сил, а потом умирают. Он не знал, сколько лет этой женщине, но раз у неё на руках весьма маленький сын, она ещё молода. Подумать только — молодая эльфка с ребёнком. И она умирает. — Как мне благодарить тебя, Иорвет? — Благодарностью будет твоё здоровье и забота о сыне, сестра, — сказал Иорвет. Наверняка женщина о нём слышала. Кажется, её точит какая-то крепкая зараза — рядом лежали кровавые платки, тряпки. От сырости и такой жизни неудивительно. На вид ей осталось немного. Тогда мальчик останется сиротой. Чистокровные эльфы обычно заботятся о ребёнке коллективно. Здесь, в Малом Махакаме, был каждый сам за себя. Иорвет пытался погасить злость на этот мир, глубоко вздохнул. — Спасибо. Не знаю, что ты сможешь сделать, но спасибо. Пообещай помочь моему сыну в случае чего… прошу тебя. — Клянусь. Слово Aen Seidhe, — сказал Иорвет, глядя в её синие больные глаза. — Спасибо. Иорвет… — женщина прикрыла глаза на мгновение, а потом хрипло хватанула ртом воздух. Больше сделать для неё он ничего не мог. Только помочь умереть. Она мучительно умирала в его руках. Агония была долгой. Она страшно страдала. Сколько ж времени прошло? Последняя судорога. Последний вздох. Синие глаза уставились в потолок удивлённо. Раньше Иорвет уже был «капелланом» для своих умирающих бойцов, успокаивал перед неминуемым. Просил уснуть, чтобы было не больно. Просил эльфов на цыпочках идти на остров яблонь. Просил цветы вокруг склонить к земле яркие головы, чтоб слышать в траве шаги тех, кто не постарел. Жрец смерти, всегда у неё на службе. То убивает, то успокаивает души перед смертью. Мальчик в уголке зашевелился, Иорвет тут же подбежал к нему, спиной загораживая труп. — Просыпайся, милое дитя. Ребенок взглянул растеряно на Иорвета, потом посмотрел на постель матери. Он не понимал всей трагичности происходящего. Детский мозг, пластичный и подвижный, усваивал новую информацию скоро, но как объяснить мальчику, что его мама больше никогда не будет с ним? Эльфка уходила тяжело. Иорвету стало только гаже на душе от этого места. Злость снова вернулась к нему. — Что с мамой? — спросил Эирвин. — Feainnewedd, — Иорвет улыбнулся ребёнку ласково, раскрыл ему объятия. — когда эльфам становится невыносимо больно и плохо, добрые духи природы забирают их на Остров Яблонь. Там твоей маме хорошо, её окружают цветущие деревья, другие эльфы играют ей на дудочке. Не смотри, любопытный. Пойдём погуляем. Я познакомлю тебя с дядей Киараном, он друг Верноссиэль. И мой друг… Иорвет чувствовал, как в горле вязнут слова. Он знал, что это случится, знал, что придётся объяснять ребёнку истины жизни. Но всё равно ему было тяжело. Мальчик недоумённо смотрел на него. — И она не вернётся? — тихо переспросил он у Иорвета, утыкаясь в его плечо носом. Конечно, не вернётся. Иорвет знал это наверняка. Мальчик не плакал, даже не вздрагивал. Он был ещё слишком мал, чтобы скорбеть, но достаточно взросл, чтобы испугаться. И напугать его ещё сильнее нельзя было. — Нет, Эирвин. Не вернётся. Это условие добрых духов леса, — он обнял ребёнка, взял его на руки и вынес на улицу. Мальчик дрожал, и Иорвет закутал его в полы ватника. Вопроса «что делать?» не стояло. Не успел Иорвет отвести мальчика подальше, как обернулся и увидел Киарана. Тот глянул на ребёнка, а потом на дверь в лачугу. И как-то сразу всё понял. Эирвин выглядел растерянным, бледным. Он постоянно озирался на свой дом. Теперь, видимо, бывший дом. — Мы позаботимся о тебе, Эирвин аэп Идуал, — сказал Иорвет серьёзно, — будь сильным, у тебя ведь сердце Aen Seidhe. — Мы всё устроим, — сказал тихо Киаран, направляясь к дому. Тело эльфки нужно было забрать и подготовить к похоронам по всем их обычаям. Иорвет кивнул ему. Он понимал, что вряд ли смог бы помочь Игрейн — она была больна слишком давно, слишком измучена голодовками. Но он хотя бы дал ей слово, утешил и помог уйти на Остров Яблонь. Хорошо, что Эирвин в надёжных руках. Они поставят его на ноги, всему обучат. К тому же, он уже знаком с Верноссиэль. Нет, Иорвет не надеялся, что она сможет восполнить потерю матери, но толику женской ласки она ему точно отдаст. Ведь Иорвет знал, что на самом деле Верноссиэль очень хотела родить ребёнка. Смотря в зелёные глаза мальчика, Иорвет понимал, что всё, что он делает — не зря. В его душе вновь проснулось желание жить и бороться. Хотя бы ради будущего этого сироты.***
Ко второй половине дня Роше начало казаться, что ситуация в городе если не наладилась, то стала как минимум управляемой. Люди хоть и возмущались произошедшим, массового погрома не вышло. Кого за это благодарить, Роше не знал. То ли боги смилостивились над неудачным регентом, то ли силовые структуры Темерии сработали успешно. Талер появился как всегда внезапно. Старина Дукат, судя по его гадской улыбочке, точно что-то задумал. Или приготовил Роше какой-то приятный подарочек. Роше в этом был уверен, потому как спектр эмоций разведчика выучил наизусть. Мэтр темерских спецслужб сообщил Вернону, что его шпион уже внедрился и начал работу. — Говоришь, ты отправил свою агентуру в дворянские круги? — Ага. Жуан — способный малый! — И на что способен «малый»? — Роше поглядывал на улицу. — На многое! Он тут типа мелкопоместный дворянин из Горс Велена. Приехал в Вызиму проматывать отцовское наследство. Роше чуть в кулак не прыснул. Поверить в то, что какой-то дворянин в нынешнее время может приехать проматывать наследство в Вызиму было невозможно. В городе деньги нынче можно было тратить разве что на картошку на рынке и на проституток в Храмовом квартале. — Это его легенда? — Роше недоверчиво покосился на Талера. — И откуда ты такой, сука, догадливый? — проворчал Талер. — Проматывать наследство в Вызиме? — Роше засмеялся сипло и неприятно, — звучит как комедия. — Он очень талантливый. Не хер с горы! Выправка как у аристократишки! — Посмотреть бы на твоего Жуана, — намекнул Роше. — Тебе свезло, — Талер поправил стёклышко, — он сейчас пошёл окучивать местных кур из дворянского собрания. — Где? — За городом. У них там этот, едрить его в корень, как его там? Роше нахмурился, а потом неловко выдал догадку: — Променад?.. — Ага! Он самый! Дворяшки собрались кутить и сплетничать. Картина вырисовывалась. Талер отправил своего шпиона кутить с темерской знатью. Дело рисковое, но в профессионализме Талера сомневаться не приходилось. — Только быстро, Талер. Не хочу примелькаться по городу. — А мы и не пойдём туда пешочком. Минуту, экипаж подадут. Роше не успел даже закурить. Карета, простецкая, далеко не парадная, без геральдики, запряжённая рыжими лошадьми, подъехала к их убежищу. — Карета подана, Золушка! — усмехнулся Бернард, залезая в экипаж. — Гляди, как бы карета в тыкву не превратилась! — съязвил Роше. — А прекрасного принца и хрустальные ботки тебе не подать? Вернон вздохнул и проследовал за Талером. Роше ненавидел кареты. Они были тесные, неудобные, в них постоянно трясло, на кочках — подкидывало. Как некоторые дворяне умудряются предаваться в этом транспорте утехам, было неясно. В каретах ему приходилось ездить когда-то давно, когда он только стал приближённым короля. Фольтест передвигаться по стране в карете тоже не любил, предпочитал ехать на лошади. Но иногда всё-таки приходилось залезать в этот тесный короб. Фольтест почему-то всегда веселился, когда Роше нелепо подкидывало на кочках и ухабах. Лошади тронулись, и карета двинулась прочь из города. Роше внимательно следил за проносящимся пейзажем. Да, они ехали в королевский лес. Туда, где совсем недавно проходила королевская охота с участием юной владычицы Темерии. — Мы что, едем в охотничий домик Фольтеста? — уточнил Роше у Бернарда. — А куда ж ещё! Хорошее место, да? — Зла не хватает. Собрались там и нажираются… С этим местом было связано слишком много. Когда Фольтест брал его на охоту или конную прогулку, они останавливались в этом небольшом домике, пили вино, разговаривали. Роше не мог сказать, что король позволял ему многое, но знал, что позволял ему куда большее, чем всем другим приближённым. В этом месте Роше как-то отчитывался своему государю об очередных пойманных шпионах, изменниках. Теперь эти моменты казались ложными воспоминаниями. Вот только Роше знал, что это в его жизни было. Какая злая насмешка, насмешка будто бы над самим Роше и его памятью: собраться своей кликой сплетничать в этом памятном месте! Роше осторожно посматривал в окошко, отодвинув тёмную плотную шторку. Деревья были уже жёлтыми и оранжевыми, берёзы сыпали небольшими листочками на землю. Ветер подхватывал невесомые листья и качал на ветру. После Саовины начнутся заморозки, осень перетечёт в нарождающуюся зиму. Саовину Роше никогда не любил. Кметы будут жечь чучела мятежницы Фальки. С другой стороны, думать сейчас надо было о том, как бы дотянуть до этой самой Саовины и сохранить страну. Роше усмехнулся горько этим мыслям. Карета вдруг остановилась. Роше поспешил посмотреть в окошко, но Талер тут же предупреждающе схватил его за рукав. — Не высовывайся! Погляди, кто там шкерится? Роше выхватил небольшую подзорную трубу, поглядел в неё. Теперь он всё мог разглядеть просто замечательным образом. Итак, их объектом наблюдения был не конкретный человек, а целая компания. Группа праздных аристократов расположилась у охотничьего домика. Роше пригляделся. Взгляд тут же выхватил нескольких дам, одетых скорее ослепительно, нежели изящно и уместно для такой прохладной погоды. Талеров шпион, Жуан, не пил вина и без умолку болтал, даже забалтывал. Одна из дам, молодая брюнетка, слушала его внимательно и чуть ли не рот открыв. Талер отодвинул шторку, посмотрел за плечо Роше, поближе к окошку. — Ну-ка! О, да это же Жози! — Жози? — переспросил Роше, не отрываясь от наблюдения. — Герцогиня де Оливарес, — пояснил Талер, — та, что в фиолетовом платье с лентами. Недавно похоронила муженька. Ты отстал от жизни двора! Роше криво усмехнулся. Герцогиня мало его занимала, но стоило присмотреться. Присмотревшись, Вернон узнал в молодой женщине одну из тех аристократок, что была с ними на охоте. Кажется, на неё фырчал Иорвет. — Скорбящей не выглядит, — иронично заметил Вернон. — Оно и понятно. Тот ещё хрыч был, муженёк её. Узнаёшь ещё кого-нибудь? — Бригида, — тихо произнёс Роше. Роше уже не удивлялся. Увидеть Бригиду в такой компании не было чем-то шокирующим. Шумная небольшая компашка распивала дорогие туссентские вина, перекидывалась в гвинт. Со стороны их встреча походила на обычное собрание знатных особ — ни к чему не обязывающее, бессмысленное, даже неприличное по их собственным меркам. — О-о! Ну, вся шобла-ёбла в сборе. Что там Жуан? — любопытничал Бернард. — Сказал что-то, дамы засмеялись. — Давай-ка послушаем. Сотрапезницы фальшивого дворянина быстро взяли того в оборот. Они кружили вокруг него как две райские птички. Да, Талер молодец. Знал, что на симпатичного юного аристократа дамы клюнут. Герцогиня улыбалась и постоянно смеялась. — Так-так, милсдарь, расскажите же нам, что слышно в Горс Велене о нашем регенте? Жуан, юноша лет восемнадцати на вид, на удивление благовидный, деланно смущался. — Честно сказать, милсдарыня, дела политики меня не особо заботили. Бригида, сидевшая в плетёном кресле и поглощавшая закуски, посмотрела на молодого человека, вытянула устало ноги, оправила алое платье. — Тогда вы попали не в ту компанию! — с тихим смешком произнесла она. — Почему же, милсдарыня Бригида? Политика сейчас везде, а мой дядя говорит, что любой образованный молодой человек должен в ней разбираться. — Ваш дядя совершенно прав! — встрял в разговор мужчина. Роше нахмурился. Вот кого ему было видеть особенно неприятно. Вот кому он хотел вскрыть глотку сильнее всех. — Холера, это же Маравель! — И эта гнида здесь? Ну-ка, дружище, давай-ка затаимся. Не высовывайся, сука, говорю тебе! Роше сжал зубы. У него не оставалось иллюзий: эти господа собрались тут не для того, чтобы мирно выпить вина и побеседовать о последних новостях. В то время как Вызима была охвачена слухами и волнениями, аристократия упивается чужими горестями. Он присмотрелся. Помимо графа там был ещё один мужчина, в котором Роше узнал виконта Вилларе. Цвет темерского дворянства! Благороднейшие из благороднейших! Они клялись служить королеве верой и правдой! Маравель взял кубок с вином и с наслаждением отпил, зачавкал губами. На нём был берет с пером и чёрный осенний плащ с меховой оборкой. Граф выглядел как истинный пижон, и, несмотря на неприятную и непривлекательную для дам внешность, явно пользовался их вниманием. Значит, ему было что предложить. — Вот что, молодой человек. Собравшиеся здесь господа — пламенные патриоты Темерии, которым небезразлична судьба нашей многострадальной родины! Лицо Жуана на миг исказила усмешка, но он умело подавил её. Маравель по счастью этого не заметил, а потому шпион ответил легко: — Разве регент — не патриот? Похоже паренёк сделал такое невинное лицо, что даже дамы тихо засмеялись. Герцогиня потянулась пальцами за сыром, произнесла: — Что вы! Вы не знаете, юный друг, кто такой Роше? Он проходимец и палач! А ещё, говорят, он мужеложец. Сами подумайте: ему столько лет, а он холост. — Именно так, дорогая моя! — хмыкнул граф. — Я думаю, это гнусные слухи! — не унимался «молодой патриот». Роше скривился, слушая этот разговор. Он не мог взять в толк, почему всё-таки из всех слухов (часть из которых была правдой) они уцепились именно за мужеложество? Да, в глазах большинства людей это было постыдным недостатком. И всё-таки Роше было до глубины души неприятно. Герцогиня де Оливарес улыбнулась тонко и продолжила: — Будьте исключительно осторожны! Вы ведь хотите закрепиться при дворе, так? — Я желаю всем сердцем служить Темерии и королеве Анаис! — горделиво произнёс шпион. Присутствующие мужчины рассмеялись сдержанно. — Ах, наивное дитя! — вздохнула театрально герцогиня, — я с радостью вам всё бы рассказала… Роше напрягся. Вот он, момент. Нужно держать ухо востро, слушать внимательно и запоминать. В случае чего — он может и вмешаться. Нет, выскакивать из кареты с мечом наголо он бы не стал — глупо и самоуверенно. Он больше не командир спецотряда, который мог себе такое позволить. Он глава государства, а это значит, что приходится идти на уступки и строить из себя умелого игрока в политику. Маравель масляно улыбнулся. Рыбка попалась на крючок. Так он искренне думал. — Придержите коней, милая моя. Не нужно пугать нашего юного друга. Если вы, дорогой Жуан, хотите узнать, как помочь Темерии — ищите человека с белой лилией на одежде. И в это самое мгновение, когда Роше затаил дыхание и был готов услышать всё-всё, герцогиня покрутила головой и он понял: она их заметила. Сердце панически забилось. Роше одёрнул шторку, надеясь, что герцогиня не успела его разглядеть. — Нам лучше уехать, — зашипел Роше Талеру. — Кучер! — ворчливо приказал Талер, ударяя в стенку. Просьба была тут же услышана и исполнена — лошади двинулись с места. — Но! Пошла! Карета уносилась дальше от королевского леса, от охотничьего домика Фольтеста. Вот теперь их конкретно закачало по кочкам. Оставалось лишь надеяться, что Жуан окажется сообразительным мальчишкой и не натворит глупостей. А вот Жози де Оливарес оказалась весьма глазастой дамой. Вернон злился. — Она нас заметила, проклятье… — Без паники. Вряд ли она твою рожу рассмотрела. Одно мне точно ясно: они все скорее всего и втянуты в заговор. — Мы могли бы взять их прямо тут! — рычал Роше в отчаянии. — Не могли, идиотина ты в шапероне! Пусть мальчик работает… сейчас он внедрится в их тёмные делишки, а когда достанет шифровки, тогда и пустим гвардию в действие. У нас пока только разговоры в качестве доказательств. Нужны вещественные, а то напомаженные пидорасы поднимут вой, что ты угнетаешь несчастных дворян-патриотов! — Человек с лилией на одежде, — пробормотал Роше, — это их агент. Совершенно точно. — Не ссы. Мы ничего не могли сделать. Месть суеты не терпит, о как. А тебе скандал сейчас в дворянских кругах не нужен. — Нужно действовать осторожно, тут ты прав. Дождёмся информаторов. — Хочу увидеть ёбла этих гнид, когда их арестует гвардия! — посмеивался коварно Талер. — Королеву надо увезти. Спрятать. В безопасном месте. — Этим уже ты и Наталис займётесь. Но куда? В Элландер? — Талер хмурил брови. — Хоть туда. Но я не уверен, что там сейчас безопаснее всего. Они возвращались назад, а Роше всё сильнее и крепче убеждался в том, что верить нельзя абсолютно никому. Анаис нужно спрятать. Он клялся ей на лилейном флаге. Он обещал защищать её и Темерию. И своего слова он не нарушит. Один раз он потерял своего короля, но королеву он не потеряет. Тому не бывать. Если именно Маравель — зачинщик заговора, то он явно не собирается прекращать. Попытка покушения сорвалась, но у заговорщиков готовится запасной план. Сейчас они отступили, но нужно запастись терпением и затаиться. А потом бить в самое сердце мятежа. Кем является загадочный человек с лилией тоже предстояло выяснить. — Нигде теперь не безопасно, Вернон, — ответил Талер, протирая платком стёклышко. Старина Бернард Дукат был чертовски прав.***
Вызима, столица вассальной Темерии, месяц назад.
— Не кажется ли вам, что графиня де Оливарес похорошела после смерти мужа? Белокурая женщина покрутила локон на тонком пальчике, задумчиво поглядывая на тарелку с фруктами, а во второй руке держа цветастый веер с изображением сцены свадьбы какого-то древнего монарха. Ей было ужасно душно, но вовсе не от тесного корсета по последней моде, а от компании, в которой она вынуждено находилась. — О, моя дорогая, не только графиня похорошеет в ближайшие месяцы… — И всё жё… неужели она приняла птичье гнездо за шляпку? Граф Луис Маравель, нескладный и грузный мужчина, такой нелепый рядом с напыщенной Бригидой Пепеброк, презрительно щурил глаза, отводя спутницу подальше от людей. — Помните наш разговор? Бригида поморщила носик: привыкшая ко всей пестроте придворной жизни, она также привыкла и к разного рода интригам. По правде говоря, не было теперь при дворе темерских монархов человека, который бы не был замешан в какого-то рода заговоре. — Это решение императора… — Бригида растянула алые губы в кошачьей улыбке, потянувшись пальцами за зелёным виноградом. — Когда с регентом будет покончено, моя дорогая… — шёпот почти на ухо, противный и скользкий. — И каким же образом? На мгновение графу показалось, что в лице женщины проснулся страх. Не тот страх, что бывает в минуту реальной опасности, а страх предчувствия чего-то незримо волнующего. Это был скорее азарт. Не из мести или чувства презрения к Роше, вовсе нет. Это было чем-то… совокупным. Бригида ещё не знала. — Птичка уже унесла добрые вести нашим соседям в Редании. Про певчих «птичек» Пепеброк была наслышана. Она ведь и сама когда-то была такой «птичкой». — А королева Адда?.. — Королева — просто пешка. Свергнутая с шахматного поля. Истинные игроки всегда в тени, дорогуша. Бригида отвернула лицо, лишь бы не глядеть в глаза графу. Разумеется, его намеки были ясны ей. Её втягивают в очередную интригу. Реданским высшим кругам выгодно ослабить Темерию, которая косвенно хотела влиять на Адду, дни которой, скорее всего, скоро будут сочтены. У вдовы Радовида нет детей, но если бы были, ей было бы проще. Темерской знати же хочется власти. Власти, ради которой они готовы посеять смуту на родине. Сама же Адда была бы очень не против занять темерский трон и свергнуть сестру-бастардку. Наверняка. — Мы образовали… скажем так, комитет дворян, неравнодушных к судьбе нашей многострадальной родины, — продолжал Маравель, разглядывая резное окно, — мы голосовали, дорогая моя. Большинством голосов было решено, что нашего проходимца Роше нужно… — Убить? — Вы не только не потеряли в очаровании, но и догадливы, как и прежде, — граф позволил себе улыбку, которая на его щекастом масляном лице выглядела словно ухмылка маски на карнавале. — Вы хотите поручить это мне? — О, милая моя, вовсе нет! Это дело не для ваших прекрасных ручек, даже при условии, что вам наверняка захотелось бы отомстить. Ваша роль в ином. Плывите по течению, но будьте неуловимы как ветер в поле. Узнавайте всё, собирайте информацию о каждом шаге нашего нового «государя». К тому же, вам известно о том, кого Роше привёз в Вызиму? — Известно. Скоя’таэлей. Граф засмеялся, но это был смех сдавленный и какой-то вымучено приторный. Вся Вызима обсуждала амнистию скоя’таэля Иорвета, бывшего офицера опальной бригады «Врихедд», того самого бандита, которого хотели вздёрнуть на рынке славной темерской столицы. — Забавно, не так ли? Столько лет наш друг Роше гонялся за этим беличьим атаманом как верный пёсик почившего Фольтеста, а всё ради того, чтобы одноглазое чудище грело его постель. На радость нам, разумеется… Вас это не оскорбляет, моя пташка? У вас ведь… два глаза на лице. Бригида вздохнула театрально. Ничего не оставалось кроме как принять правила новой игры. Её сердце, капризное, но аристократически эгоистичное, точила старая обида оскорблённой женщины на мужчину. Смерти Роше она не желала, хотя мысль о его страданиях в какой-то степени приносила… нет, не удовлетворение, но некое возбуждение, почти болезненное. Сердце забилось гулко. — Кто ещё входит в этот «комитет»? — Я, барон Кимбольт, ваш друг виконт Вилларе, герцогиня, упомянутая вами, несколько членов королевского совета… — Я понимаю. — Совсем скоро будет бал в замке, — Маравель взял женщину под руку, повёл её по коридору быстрым шагом, — регенту подадут вино, которое он, к своему несчастью, выпьет. В вине — офирский яд. Император, как вы помните, сейчас находится в тесных торговых и дипломатических связях с Офиром, поэтому и в Вызиму прибудет делегация от самого малика Нибраса. — И тогда все подумают на Офир… — Именно так. Император будет в гневе, ведь это он посадил Роше, непопулярного в народе, но лояльного Нильфгаарду, на регентский «престол». Убийца и мужеложец — добрый защитник малолетней королевы Ла Валетт. Начнётся брожение в элитах, старцы из совета будут в растерянности, а там подтянутся и наши соседи. Мы воспользуемся ситуацией, пока император будет в Городе Золотых Башен. Кимбольт займётся армией… И, прошу вас: наденьте самое красивое платье. Я буду в синем и рассчитываю, что мы с вами будем… гармонировать. Постарайтесь не заводить лишних бесед с Роше. Наблюдайте, а не просто смотрите. Всё сделают за вас. Бригида Пепеброк выходила на улицы города, пряча в лиф платья письмо, запечатанное гербом с лилиями.