***
Тоскливый свистящий ветер обламывал ветки, шуршал по густой листве. Скоро это лесное убранство пожелтеет, а затем и вовсе опадёт мёртвым покрывалом, сгниёт. Осенью в лесах становилось гораздо неуютнее, грязнее, холоднее. Эльфы всегда чувствовали смену сезонов особенно остро. Несмотря на продолжительность жизни, людям казавшуюся настоящим бессмертием, любовь к природе была тем, что не меркло с годами. Когда-то, в годы своей юности, Иорвет слышал от старших эльфов, что с возрастом ему наскучат многие плотские удовольствия. Соврали. Иорвет даже усмехнулся весело, вспоминая лицо того пожилого советчика. Любой скоя'таэль был привычен к звукам, неизменно сопровождающим лес: рычанию дикого зверя, скрипу ветвей и травы, шуршанию в кустарниках. Именно поэтому Иорвет ступал осторожно. «Своим» он на этой территории не был. Перспектива поймать стрелу не от чужих, но от своих, от «белок» — была. Иорвет часто задумывался над ней после ухода из Вергена, затем эта мысль преследовала его весь их совместный путь с Роше из Новиграда в Вызиму. Но Иорвета пытались убить много раз, много раз он был ранен. Если его собратья сейчас решат, что minteoir достоин самосуда — пусть так. По крайней мере, он сделал попытку. Скоя'таэль, который встретил его на перепутье, был тощий как жердь, хоть и пытался скрыть это под одеждой и лёгким доспехом. Его иссушённое лицо перерезала маскировочная краска. Эльф молчал, только иногда бросал сухо через плечо указания. Говорил, мол, командир не в лучшем состоянии сейчас, нужно быть снисходительнее. Иорвет понимал: если сородич говорит в таком тоне и такими формулировками — скорее всего, случилась беда. С этим отрядом Иорвет соприкасался лишь через Эльдайна, но то было уже давно. Да и где теперь этот Эльдайн из Синявой Пущи? А ведь он жил когда-то в городе. У него была семья, своё дело. А dh'oine отняли это всё. Иорвета передёрнуло, будто его выставили голым на сильный мороз. Он постарался тут же избавиться от возникшего перед взглядом образа погрома и убитых эльфов. Лагерь, в который его привёл скоя'таэль, был настолько жалок и запущен, что Иорвет не сразу и понял, что они пришли на место. Эльфы, уставшие и явно страдавшие недоеданием, самозабвенно чистили и точили оружие. Они обратили внимание на Иорвета только тогда, когда их товарищ окликнул их. — Жди, я приведу Верноссиэль. Узнать в подошедшей эльфке командира можно было только по трофейному оружию бригады «Врихедд». Плотный ватник не скрывал худобы девушки, а на её измождённом, искажённом гримасой презрительной злобы лице, красовались следы от старых синяков. Когда Верноссиэль вышла из тени деревьев, Иорвет разглядел фиолетовый подтёк под её глазом, бывший не свежим синяком, но шрамом. — Cead, sor’ca, — произнёс Иорвет, приближаясь к девушке. — Cead, — отозвалась она. Иорвет напрягся, не услышав в ответ «elder». Девушка дёрнула головой, приглашая его отойти в сторону от лагеря, и в тот самый момент глаз её странно дёрнулся в ответ, мышцы лица исказились. — Я пришёл поговорить. Эльфка внимательно посмотрела на него. Руки с эфеса меча она не убрала, поглаживала его мягко, как любимое дитя. Иорвет и не надеялся, что его встретят с распростёртыми объятиями. В кустах пыхтели лучники. Верноссиэль жестом приказала им уйти. — Я слушаю тебя, Иорвет с Синих гор. Иорвет вздохнул, собирая волю в кулак и проговорил недрогнувшим голосом: — Мой отряд осел в Вызиме. Мы собираемся строить сосуществование. Мир изменился. — И как ты видишь себе это «сосуществование»? — тонкая бровь эльфки изогнулась. Она знала о причине визита Иорвета. Спрашивала скорее для проверки, для собственного спокойствия. Но нервничала. Дышала тяжело, сипло, жадно хватая ртом глотки воздуха. Больна? — Я хочу, чтоб было место, где эльфы могли безопасно жить, чтоб рождались наши дети, чтоб никто не расплатился нами в случае заключения очередного мира после очередной войны, — ответил он. — чтоб не было погромов. Ведь dh'oine тоже читают наши сказки, живут по нашему календарю, перестраивают наши дворцы. Но не могут при этом уважать тех, кто это изобрёл. Мы это исправим. — Ты думаешь, dh'oine честны с тобой? Что тебя не обманут, как было раньше? — Верноссиэль покачала головой. — Я ничего не думаю, я знаю. Я всегда хотел одного и так воспитывал свой отряд. Верген потерпел крах из-за того, что Саския не обладала сочувствием к собственным гражданам. Она оказалась марионеткой в руках чародеев. Я был там, в Вергене. И я учёл все свои и её ошибки. Я знаю, что нет ничего более разжигающего волнения, чем призыв к спокойствию. Я прошу не слепого повиновения, но доверия. Я верю в то, что уже к Мидинваэрнэ Вызима для старших рас будет уже совсем другой. Верноссиэль слушала его тираду молча. Это был разговор двух отчаявшихся душ. Иорвет не мог залезть в чужие мысли, но улавливал сомнение, терзавшее душу эльфки. Она подняла голову, запрокинула её и сипло ответила: — Люди останутся расистами, это у них в крови. — Понимаю твои опасения. Но расизм государственный похоронен с назначением на должность регента Вернона Роше, а юной королеве прививается любовь к эльфской культуре. Расизм бытовой будет караться законом. Я лично слежу за проведением этих реформ. — А как я пойму, что ты не заманиваешь меня в ловушку? — Зачем мне это, Верноссиэль? Посмотри вокруг: неужели ты хочешь остаться в лесах, командовать десятком голодных и больных эльфов и ждать верной гибели? Верноссиэль отвернулась и ветер подхватил её каштановые волосы, собранные в и так небрежную причёску. Она молчала, будто бы обдумывала слова сородича. Иорвет тоже замолчал, позволяя ей подумать над ответом. — Может ты и прав, Иорвет. — Мне незачем врать. — И что мы получим? — Возможность жить, заниматься ремёслами. Вступать в гильдии. Я прямо сейчас создаю специальный отряд, который будет заниматься делами старших рас, а потом войдёт в темерскую армию. — Воевать за dh'oine? — За наше будущее, — коротко ответил Иорвет, заламывая скрытые перчатками пальцы. Слова Иорвета, очевидно, звучали хоть и не слишком убедительно для Верноссиэль, но резонно. Иорвет понял, что быстрого ответа он от командира не дождётся. Эльфка молчала, и Иорвет понял вдруг, почему она делает такие паузы. Каждый раз, когда она отворачивала голову и замолкала — мышцы на её лице едва подрагивали, а тонкие губы кривились. — Это реданцы? — нарушил тишину вопросом Иорвет. Верноссиэль кивнула коротко. Иорвет посмотрел ей в глаза и прочитал в них едва-едва возникший страх воспоминаний, который молниеносно сменился сталью ненависти. Страшная догадка подтвердилась. Значит, львиную долю отрядов на Севере всё-таки переловили реданцы. — Я должна быть уверена, что нас не утыкают стрелами на подходе к городским воротам, — усмехнулась агрессивно она, пытаясь успокоить левый глаз, который неумолимо начал дёргаться. — Верь мне. — С кем ты ещё связался? — поинтересовалась Верноссиэль, обходя Иорвета некрепким шагом по кругу. — Пока только с твоим отрядом. — Точнее с тем, что от него осталось, — горько усмехнулась Верноссиэль, щуря глаза. Когда-то отряд Иорвета насчитывал примерно сотню крепких и умелых лучников. Большинство отрядов «белок» на Севере не могли похвастаться таким количеством. Этот же отряд, без того немногочисленный, был подкошен чумой, голодом, войной. Иорвет всматривался в лица усталых бойцов и не находил в них уверенности в завтрашнем дне, не находил запала. Не находил хищнической агрессии, коя была свойственна молодняку. Это злило. Хотелось схватить каждого из них за плечо, вытрясти эту скорбь. Ничего ведь ещё не потеряно, ещё жива надежда! — Но ты ведь ещё молода, Верноссиэль… разве тебе не хотелось никогда пожить мирно? Иорвет знал, на что надо давить. Мечта о мирной жизни была сладким сном каждого скоя’таэля. Он не знал, насколько моложе его Верноссиэль, но явно она была ещё молода. А потому так мнётся сейчас. Ей тяжело признать, что прежняя жизнь окончена. — Хотелось, Иорвет. Но свободу можно добыть только силой. — Ты ошибаешься, — покачал головой Иорвет, — побеждать можно не силой, но слабостью. Если бы я не шёл на сотрудничество, которое выгодно в моменте, я бы тут не стоял. Просто доверься. — Вернон Роше — убийца, — лаконично дала оценку Верноссиэль, поправляя волосы. Иорвет сглотнул. Это заключение не требовало попыток опровержения. Это была чистейшая правда. Но вот болезненная загвоздка была в том, что Иорвет уже узнал Роше с другой стороны. Мысль пришла в голову мигом: — Лагерь темерских партизан стоял рядом с вами, Верноссиэль. Роше ни разу не тронул вас. Он не расист. Он выполнял приказы своего короля. Так уж вышло, что во время Третьей Северной войны, Роше приходилось соседствовать с отрядом Верноссиэль, охотиться на одну и ту же дичь, ходить по тем же тропам. Они успешно не замечали друг друга, повинуясь какому-то негласному договору. Роше и сам бросил один раз смешливо, дескать, не было ему дела до скоя’таэлей во время войны, пока он снова на Иорвета не наткнулся. — Это правда. Они не трогали нас — мы не трогали их. Иорвет глянул на трухлявый пень, бывший когда-то высокой вольной берёзкой. Ему хотелось бы усесться на него или же, что более правильно, усадить Верноссиэль — та шаталась. Они оба нервничали и были уставшими. Разговор иссушал. Лес шелестел над их головами. Противно каркала ворона. Пахло затхлой сыростью. Пахло печалью. — Я должна поговорить с отрядом. Это было ему ответом. Иорвет принял его. Напоследок он попытался расспросить Верноссиэль о местонахождении других командиров «белок», но эльфка ничего не знала. Как оказалось, они партизанили в реданских лесах абсолютно одни во время войны. Связи между отрядами были нарушены. Надвигающаяся буря всё-таки настигла Иорвета, пускай и когда тот уже уходил в сторону предместий. Он петлял, стараясь обходить попадавшиеся крестьянские хатки, пару раз ему казалось, что где-то вдалеке зловеще рыщет медведь или другой крупный лесной хищник. Потеряв глаз, Иорвет научился мастерски пользоваться всеми остальными органами чувств. Слух обострился, как и реакции, но на это понадобились месяцы тренировок. Как же иронично было то, что приспособиться к мирной жизни в человеческом городе было в разы труднее, чем к существованию без глаза. Весь путь он прокручивал в голове разговор с Верноссиэль. Её опасения были понятны, но Иорвет смотрел на ситуацию с вершины прожитых лет, учитывая весь свой богатый и горький опыт. И, к сожалению, свой опыт Верноссиэль тоже уже получила — её красивое лицо искажалось гримасами не просто так. Иорвету не нужно было спрашивать напрямую, чтобы понять, что конкретно произошло с эльфкой. Dh'oine насиловали, калечили и убивали его народ веками. Именно поэтому Иорвету ощущал себя не предателем, но начинающим лицемером. А лицемерие — ранний росток предательства. Он обещал ей и её отряду то, чего ещё не гарантировал ему одному Роше. Свои привязанности нужно было задвигать подальше. Иорвет шёл, кутаясь в серый плащ. Под ногами иногда хлюпало, иногда он нервозно одёргивал ступню, обходя маленьких бурых лягушек, прыгающих во мху. Настроение было такое, что хотелось либо выпить чего-то терпкого и крепкого, либо уснуть. К кому он теперь может обратиться за поддержкой? С Верноссиэль говорить было трудно, но разве проблема была только в её моральном и физическом состоянии? Иорвет шмыгнул шумно носом. Был ещё Яевинн, но с ним разговор вышел бы ещё короче, если бы вышел вовсе. Знать бы, где он. Но Верноссиэль не знала, это они выяснили, когда эльфка взялась провожать его, под недовольный бубнёж одного из своих бойцов. Не доверяют, ну конечно. Он пнул маленький камешек — тот звонко плюхнулся в грязный ручеёк. В городе было оживлённо и Иорвет не сразу догадался, в чём конкретно дело. Только скользнув через квартал богачей дабы добраться к казармам, где квартировались его «белки», он понял, что город начинают украшать. Готовятся к какому-то празднику, но явно не к календарному. Сновали туда-сюда стражники, лениво патрулируя улочки, неторопливо прогуливались толстопузые зажиточные горожане, поправляя на лысоватых головах береты с перьями. Торгаши на рынке активно зазывали покупателей: — Солонина! — Ткани офирские, милсдарь, возьмите жене на платье! «Видимо, Роше всё-таки готовится к тому празднеству» — промелькнуло в голове Иорвета. Неясно было, зачем наводить подобный лоск перед обычным балом? Тогда получается, что бал необычный. Ну конечно, сев в регентское кресло, Роше хочет всеми силами угодить и императору, и своим баронам из совета. Эльфский специальный отряд, пока даже не получивший формы, уже оказался втянут в водоворот человеческих интриг. Не приученные к подобной службе Aen Seidhe во всём слушались своего командира, доверяя ему в каждом решении. Эта же беззаветная преданность была найдена им в глазах эльфов из отряда Верноссиэль. В скоя’таэли шли молодые эльфы, молодые, конечно, по меркам самих эльфов. Молодости свойственна горячность, идеализм, вера в ультиматумы. Чёрное и белое. Иорвет же уже понимал, что существует и серый оттенок. Понимают ли это эльфы Верноссиэль? Хватит ли им смелости, послушаться не только своего командира, но и ветерана «Врихедд», положиться на его авторитет? Но ведь не одним лишь авторитетом забарывал Иорвет. На предстоящий цирк в замке, гордо именующийся «балом», Роше хочет потащить и его. Поставить перед чужестранными дипломатами и дворянами, научить пить дорогие туссентские вина и разбираться в ста видах пирожных, которые готовит придворный повар. Иорвет поморщился, понимая, как глупо и нелепо будет выглядеть. Нелепо, словно регентская метресса. Перед тем, как отправиться к казармам, Иорвет направился на площадь, где должен был встретиться с Раулем. Мальчишка клялся и божился, что попытается выведать, когда и с кем встречается Бригида. По дороге у Иорвета было время поразмыслить, а что конкретно смущает его в происходящем? Только то, что она работала на Роше и до сих пор вела с ним переписку? Или что-то иное? Иорвет усмехнулся сам себе. Может быть, в нём и взыграло подобие ревности, но Роше совершенно точно интереса к этой женщине не проявлял. Эльфы из ревности сжигали деревни, но вот сжигали ли города? Ревность, разумеется, чувство примитивное, но яркое, а оттого разрушительное. Если бы Иорвет был уверен, он бы расправился с ней быстрее. Но он был не уверен в том, что именно чувствует. Мальчишка стоял на углу, потирая друг от друга заляпанные пылью и грязью ботинки. Его рыжие волосы, причёсанные на аристократичный манер, блестели на выглянувшем тусклом солнышке. — Милсдарь Иорвет? — Ну? Говори! Что ты узнал? Рауль улыбнулся слегка, выпрямился и, подойдя ближе, подтянулся на носочках к острому уху Иорвета. Иорвет грубо дёрнул его за руку, затаскивая в переулок. Огляделся. После, убедившись, что обстановка спокойная и за ними не следят, Иорвет коротко кивнул мальчишке, разрешая говорить. Тот вздохнул и произнёс с невероятным смаком: — Я видел милсдарыню Бригиду. Она шла к предместьям. Иорвет дрогнул, но тут же замер, раздумывая над полученной информацией. Предместья были обширны, так что понять, что конкретно там понадобилось королевской шпионке, было затруднительно. И именно через предместья шёл к месту встречи с Верноссиэль он сам. Сохранялся шанс, что Бригида пыталась проследить, куда идёт Иорвет. Неужели Роше такой параноик и идиот, что посылает следить за ним свою бывшую шпионку? — Интересно, — поразмыслив чуток, ответил Иорвет. — Вот и всё, милсдарь… — неловко промямлил Рауль, суя тощие ладони в карманы. Послышался треск и скрип — проехала телега с овощами. Звонко смеялась юная крестьянка. Играли музыканты, мучая скрипку и бубен. — У тебя есть идеи, зачем она туда пошла? Роше ничего не говорил? — Что вы! Я следовал за ней от площади Яна Наталиса, она меня не заметила, но мне показалось, что она явно нервничала. Будто сама ждала, что за ней будут следить. Получалось, не только он тут стал параноиком. Вся Вызима дышала этим призрачным ощущением слежки. Ничто здесь не тайно. Но и это не успокаивало. — Держи, ты заслужил, — Иорвет бросил мальчишке в ладонь мешочек с деньгами. — Это не деньги милсдаря Роше? — робко поинтересовался юноша, жадно и голодно глядя на бархатный мешочек. — Он тебе столько не платит? — Почему же? Платит, но… — Это не его деньги. Это часть с моего жалованья. Авансом. — О… — Ты будешь брать деньги или нет?! — Иорвет оскалился, теряя терпение. Dh'oine деньги любили, потому как знали им цену. Иорвет к деньгам был безразличен. В лесу ты можешь полагаться только на себя, а если и удавалось обокрасть какой-нибудь купеческий обоз или транспорт, то считай, с голоду не помрёшь. Гавенкары могли и «подсобить». Здесь, в городе, деньги были всем. Наверное, больше денег dh'oine любили только то, что могли на них купить — богатые костюмы, мебель в домах, духи и украшения. Собственную гордыню. — Благодарю вас, милсдарь! А милсдарь Роше не узнает? Он будет очень сердиться, если… Иорвет блеснул единственным взглядом, скрежетнул зубами. — Поверь мне, не будет. Рауль ушёл, торопливо спрятав в карман мешочек с наградой. Судя по всему, мальчишка совсем не задумывался о серьёзности происходящего. Это было и удобно, и опасно одновременно. Видимо, если бы эта Бригида или любая другая сошка Роше предложила ему награду солиднее, маленький dh'oine согласился бы, не раздумывая. Его ждали. Нужно было сматывать удочки и не маячить. — Weddin… — прошипел глухо Иорвет, останавливаясь у стены и наблюдая за тем, как уличный фокусник жонглирует какими-то мячиками.Глава 6. О преданности и предательстве
17 августа 2023 г. в 16:03
Вместе с первыми предосенними заморозками пришли большие перемены. Великие дела, как известно, творятся достаточно тихо и буднично. Все великие договоры, исторические эдикты, заключались за бокалом доброго вина. В этой комнате вина не пили, но дела творились, поистине, исторические.
Комната, которую Роше иронично обозвал «кабинетом» в действительности была одной из многих комнат в Вызимском замке. Главное — там был стол, кресло, было уединение.
Из окна, открытого настежь, доносился прохладный ветерок. Этот кабинет было решено выделить под все государственные дела, которыми занимался регент. Роше привык к подобным местам «работы». Когда его только назначили командиром специального отряда, Фольтест выделил ему небольшую коморку в замковой башенке. Этот кабинет был уютнее, просторнее, но всё равно нёс в себе отпечаток какой-то трагичной мрачности.
Они корпели над воззванием к эльфским отрядам уже целый час. Роше решил, что гораздо целесообразнее будет обсудить это наедине. К тому же, как оказалось, писал на всеобщем языке Иорвет достаточно скверно, иногда делал ошибки. Это могло быть забавной и очаровательной особенностью, но в нынешних реалиях мешало и злило.
— Нет, ну это уже непозволительная роскошь, — Роше нахмурился, пытаясь собрать листы, намеревавшиеся легко взлететь от ветерка и вылететь в окно.
Иорвет, вытянувшись как ловкая дикая кошка, устроился на столе. Он повернул голову, бросил взгляд на чернильницу, которую чуть не свернул.
— Терпи, dh'oine. На чём мы остановились?
— Мы толком и не начинали. Давай, диктуй, я теряю терпение.
И Иорвет диктовал. Речь получалась на взгляд Роше, даже слишком пафосной, по-эльфски гордой, но ровно такой, какой и должна быть речь-призыв. Вернон не удивился, когда Иорвет сообщил, что хочет сначала поговорить с сородичами лично. Это правильный ход, более осторожный. Им нужно увидеть его с глазу на глаз, дабы убедиться, что его не держат в заложниках, не сагитировали, не ведут под конвоем. Ничего из этого. Иорвет в глазах своих товарищей должен быть чист как горный источник.
— Сегодня я иду к одному из командиров, — объявил Иорвет, закидывая ногу на ногу, но не слезая со стола.
— Где вы встречаетесь? — Вернон поднял голову.
— Неподалёку от предместий. Они пришли отрядом.
— Будь осторожен. Вдруг твой разведчик чего не доглядел? — Роше нахмурился, откидываясь на лакированную спинку стула.
— Нет, исключено, — Иорвет покачал головой, поправил съехавший платок, — ошибки быть не может. Наш народ найдёт друг друга и узнает везде.
— Тебе нужны сопровождающие? — Вернон сложил листы в стопку.
— Вернон, не держи меня за идиота. Ты вроде бы партизанил, а не понимаешь простых тонкостей? Они ведь узнают.
— Тоже верно. Знаешь, я не доверяю этому нильфгаардцу, — шепнул Роше, придвигаясь корпусом теснее к краешку стола.
— Фиц-Эстерлену? — угадал тут же Иорвет.
Вернон делится сокровенным. Снова. Это хорошо, это очень хороший знак. Он разговаривает о таких потаённых переживаниях именно с ним, с Иорветом. Ещё с их совместных дел в Новиграде Иорвет уяснил, что делится чем-то личным Роше неохотно.
— Удивительно, что ты запомнил его имя, — Вернон рассмеялся глухо.
— Разумеется, запомнил. Ты его постоянно повторял…
Вернон поднялся из-за стола, обошёл комнату и взглянул в замковое окно — небольшое, скудное, как в монашеской келье. Иорвет повернул голову по-совиному, следя за человеком. Из-за слепой зоны было неудобно, поэтому эльф повернулся корпусом, являя себя во всей красе.
— Он кажется мне мутным и хитрым.
— Как и все нильфгаардцы, — Иорвет раскинулся на столе удобнее, подтянул зад, усаживаясь.
— Нет, не как все, — качнул головой Роше, по-армейски выпрямляя спину, — он будет пристально следить за нашими реформами, сам так сказал. Что это в действительности значит — не понимаю. Нужно не спускать с него глаз. У нильфгаардцев отличная разведка, она разнесла нашу за пару дней, когда началась война.
Иорвет службу регентом представлял себе несколько иначе. Но регент королём не был, у него и в половину не было тех свобод и привилегий, кои были у монарха. Монарху было позволено многое, многое ему прощалось, но вот за регентом следили ещё скрупулёзнее. Иллюзий Иорвет не питал: Вернон Роше был не слишком дальновиден, был в каком-то смысле наивен, но у него была железная хватка и преданность.
То, что Вернон переживает из-за старичка дипломата было закономерным итогом его игрищ с нильфами. Старичок-то может и безобидный, но за ним тянется хвост из разведки, которая доносит всё Эмгыру день в день. Говорят, нильфы тратили на разведку огромные суммы бюджета. Подробно в эти делишки Иорвет не влезал, он был просто одним из головорезов «Врихедд». Шпионские игры всегда казались ему чем-то грязным. В резне откровенности было больше. Фиц-Эстерлен не был каким-то неординарным дипломатом, наоборот, он был самым типичным и обыкновенным дипломатом. Он был вежлив, медлителен, хитёр. Не изнежен, но немножко избалован, не шёл на излишние риски.
— Что ты предлагаешь сделать? Шпионить за ними и интриговать в ответ? Не думаю, что это хорошая идея.
Вернон зашагал по кабинету, стуча тяжёлыми сапогами. И всё-таки этот регентский мундир ему ужасно шёл. Иорвет голодно прищурился, наблюдая как человек нервно дышит, будто косуля, загнанная хищником в ловушку. Но травоядной дичью Роше не был. Он был хищником, пусть и порой весьма нерасторопным. Впрочем, свою слепоту он с лихвой компенсировал излишней жестокостью. Иорвет впился взглядом в седой висок человека, выглядывавший из-под шаперона. Эту чёртову тряпку Вернон снимать не хотел, а жаль. Проследил глазом за вспотевшими крепкими руками с коротко подстриженными ногтями. Вспомнил, насколько железной может быть хватка этих рук. В глотке пересохло. Спина покрылась испариной.
Лишних вопросов эльф старался не задавать — а вот это уже радовало Роше. Иорвет принял правила игры, просто ждал своего жребия. Вот только Роше не понимал, что именно таким способом и одерживают великие победы.
— Я сам ещё не знаю. Помнишь, перед советом я сказал тебе про бал? Так вот. Император, по-видимому, хочет, чтобы я сделал вид, что всё идёт как надо. Дворяшки же хотят поразвлекаться, зарубежные послы хотят протолкнуть выгодные им договора. Мы собираемся разослать приглашения в Офир, Ковир и Повисс, Лирию и Ривию…
— Лирия и Ривия ещё существуют на карте? Как интересно… — Иорвет потёр о рубашку зелёное с розовым бочком яблоко, хрустко откусил.
— Не смешно, Иорвет. Это важно. Конечно, у королевы Мэвы оба сына не особо подходят по возрасту для…
— Так ты хочешь устроить смотр дворянских сынков? — Иорвет удивился, — в этом суть?
— Не только, я же объяснил! — Вернон раздражался, — Но Анаис нужно сосватать, причём как можно скорее. От этого зависит её положение на троне Темерии. Будет гарантия удачного брака, будет и уверенность в спокойном будущем.
Иорвет стал слушать уже с интересом. Роше на последних словах понизил тон. Человеческие монархии функционировали по системе купли-продажи, как на рынке. Вот только товаром выступали августейшие детишки. Сопляков сватали друг за друга, не заботясь об их собственных желаниях. А иногда договаривались о браках только родившихся наследников. Иорвет понимал, зачем это устраивалось именно так, но варварством считать не переставал. Сколько сейчас лет королеве Темерии? Девять? Десять? Непонятно. Но Роше регентом будет еще несколько лет, это точно. Именно поэтому он так спешит, глаза его бегают, когда он говорит о своей драгоценной маленькой королеве из рода Ла Валетт. Ему позарез нужно найти какого-нибудь родовитого герцога или графа.
А если Роше выдаст девочку за нильфгаардца? Да хоть за проходимца Морврана Воорхиса? Иорвет засмеялся этой отвратительной мысли, а потом ему стало мерзко. Роше накануне рассказал ему о том, что генерал Воорхис крутил роман с матерью Анаис. Но он ничуть не удивится и такому союзу. У dh'oine нет ни морали, ни чести. Исключение разве что сам Вернон Роше.
— У тебя нет никого не примете, я верно понял? — Иорвет решил изобразить подобие искренней заинтересованности в обсуждении королевских браков.
— Нужно изучать «Генеалогии», навести справки. Во время войн оборвалось несколько династий, а многие родовитые дворяне оказались либо предателями, либо погибли. А кто-то вообще уже женат. Нужно глубоко думать.
— И в чём суть такого брака? Просто рождение наследника? Зачем тогда родовитость? Просто выбери того, кто симпатичнее на рожу, — Иорвет догрызал яблоко.
— Это протокол, правила. Закон о престолонаследии, — объяснял Вернон.
— Но ведь Фольтест сам его нарушил. Ты говорил, он хотел посадить на трон брата Анаис, но тот погиб.
Король Фольтест Темерский, некогда сиятельный владыка всего Севера, был отъявленным развратником и любителем плотских утех. Так было заведено у людей, что власть имущие мужчины стремились обзавестись вереницей любовниц, а за ними — вереницей сопутствующих заболеваний. Тех, о которых в приличном обществе не говорят. Был ли болен чем-то таким Фольтест, Иорвет не знал, да и узнавать не хотел. Мало того, что когда-то Фольтест заделал дитя собственной сестре, так потом не остановился и настругал бастардов. Кровосмесительный плод теперь сидит одиноко в Редании, оккупированной Нильфгаардом, а вот итог красивого слова «фаворитизм» — ныне подрастающая королева Темерии. Что об этом всём думает Вернон, Иорвет узнать как-то пытался. Человек в ответ разозлился и бросил что-то в духе «ты не понимаешь». Пускай и не понимает. Собачья преданность мёртвому хозяину поражала. Иорвет даже не хотел шутить гнусные похабные шутки про Роше и короля. Тут было что-то более глубокое.
И это тоже злило.
Вернон поморщился. Ему было неприятно вспоминать эти события. Он подошёл и встал напротив эльфа, сложил руки.
— Это так. Но я считаю, что достаточно с Темерии нарушений устоев. И Анаис всё-таки дочь Фольтеста. Принцем-консортом должен быть родовитый дворянин или принц.
— Но нильфгаардца ты всё-таки не хочешь рядом с ней видеть? — Иорвет не упустил возможности поглядеть на то, каким кислым станет лицо человека.
Роше, вопреки его ожиданиям, подошёл ближе и прищурился.
— Это палка о двух концах, Иорвет. Если королева выйдет замуж за аристократа из Империи, это укрепит статус Темерии как вассальной державы. Но тогда нильфы будут ещё теснее влезать в политику Темерии, а я бы этого не хотел, честно говоря. Да и мать Анаис, баронесса, уже является проводником интересов Темерии в Нильфгаарде.
— Я помню. Но тебе не кажется, что интерес молодого мужчины к немолодой, пускай и высокородной даме, бывает скоротечным? — намекнул Иорвет, глядя в медовые, внимательные глаза Роше.
По-видимому, слова Иорвета произвели должное впечатление, потому как Вернон напрягся и, к приятному изумлению, едва коснулся его руки своею. Прикосновение вышло жарким, до смущения интимным и Иорвет ощутил, как его щёки зажглись огнём нетерпения. Он вцепился в человека взглядом, наблюдая, как в чужих глазах разгорается такое же потаённое пламя сдерживаемых желаний.
— Именно поэтому, Иорвет, я и хочу не спускать глаза с Шилярда.