Символ верности

      Утро ворвалось ослепляющим, но нежным лучом. Утро залило собой поля, пробиралось через леса, будило спящих зверей. Темерия — страна во многом лесная, когда-то полная живности. Впрочем, королевские угодья никогда не пустели. Королевский лес не был просто лесом: он включал в себя поля, луга, болота и реки. Законы чётко определяли за монархом исключительное право на охоту на вепрей, оленей, различных птиц, поэтому одинаково немыслимо было и кмету, и родовитому дворянину охотиться на территории королевского леса.       При короле Фольтесте часто устраивалась королевская охота. Мероприятие это было ответственное, хоть и во многом просто увеселительное. Вместе с монархом в лес выезжал весь двор — министры, придворные мужи и дамы, советники. Заведовал этим августейшим богатством специальный человек — придворный лесничий.       Об этом всём думал Вернон Роше, когда направлялся инспектировать угодья. Анаис, так уж повелось, росла бойкой и подвижной. Немудрено, что вслед за желанием научиться фехтовать, юная владычица Темерии высказала желание отправиться на свою первую охоту. Вернон считал, что целесообразнее помедлить ещё немного, но девочка постепенно превращалась из ребёнка в юную девушку, становилась выше, ловчее. В седле она держалась пока что не особо уверенно, но ужасно старалась.       Лес дышал утренней росой, влажным душистым воздухом. Дорога была суха и тверда — хвала хорошей погоде. Вернон спешился с коня: лошадь пускай и была невысока, зато была горяча и сильна. Его взгляду открылся небольшой домик — здесь они должны встретиться с лесничим. На самом же деле, такой домик на весь королевский лес был не один: бывало, охота затягивалась не на один день, а значит и монарху, и свите, надо было где-то ночевать.       Вернон огляделся, окликнул:       — Гуго!       — Милсдарь Роше? О, я иду, погодите! — послышался глубокий, но весьма раскатистый голос лесничего.       Вернон прошёл дальше в домик, оглядывая его. Да, здесь он давно не был. Пол был выложен белым камнем с орнаментом лилий и других цветов, а само помещение было светлым и уютным. Фольтест тоже любил тут останавливаться. Он зажмурился, отгоняя воспоминание. Лесничий, мужчина средних лет, шмыгнул шумно носом, поправил усы, поклонился.       — Не стоит этих формальностей, — Вернон загибал пальцы, скрытые кожаными перчатками, разминал их, — насколько тебе известно, Её Величество изволит отправиться на охоту. Мне бы хотелось знать, нет ли в лесах разбойников, расхитителей?       Роше чувствовал себя глупо и неуместно, когда к нему обращались «милсдарь Роше» или «господин регент». Никаким господином Роше не был. Сущность не перепишешь.       — Чисто всё. Мои люди загонят лучшего оленя для королевы! Или вепря…       — Лучше вепря, — ответил Роше, косясь на резное окошко.       По обыкновению, в охоте также задействованы ищейки. Темерская королевская семья держала гончих псов: породистых, легконогих, преданных. Анаис страшно любила животных, но собак — особенно. Придворные дамы и гувернантки приходили в потрясение души, когда юная королева беспечно игралась с псами, не стесняясь испортить вычурный наряд из дорогой туссентской ткани.       — И ещё момент, Гуго, — Роше развернулся, будто ища что-то взглядом, — ты не замечал здесь эльфов?       — Эльфов? Нет, господин регент. Кажется, все перебрались ближе к городу за последний месяц. Раньше как было: скоя’таэли грабили транспорты, снабжающие города, не чурались и в королевские угодья заползать. А те, что оседлые более… мы их и раньше выселили подальше. Хорошо работает этот ваш командующий!       Роше растеряно кивнул. Это хорошо, что эльфы постепенно начинают стягиваться в города, бросать разбойничий образ жизни. Иорвет отлично справлялся со своей новой ролью. Даже если и были те, кто клеймил бывшего беличьего атамана предателем, те бежали куда подальше.       Наверняка, Иорвету сейчас непросто. Тяжело адаптироваться к мирной жизни, когда все сто пятьдесят лет твоего существования — сплошная война. Иорвет искал себя, ему было тяжело, он часто срывался. Однако, он успокаивался, когда видел, что эльфы Вызимы верят ему и слушают. Спешить они оба не хотели, но сходились во мнении, что постепенно нужно облагородить район нелюдей.       День обещал быть душным и налитым зноем. Королева Анаис, помимо охоты, захотела учиться стрелять из лука. Всех учителей она отказалась воспринимать, отсылала от себя, злилась. Хоть королева ещё совсем юная, она уже чувствовала — она королева, она может показывать зубки. Она хотела, чтобы именно Иорвет её учил. На мнение самого Иорвета ей было плевать.       Иорвету пришлось подчиниться. Девочке сделали лук, подходящий под её рост и силу рук, украсили и облегчили. Очень странно было говорить не закрывать один глаз, когда у самого Иорвета вместо одного глаза был шрам. И он был очень метким стрелком. Часто тетива била королеву по щеке, но она никогда не обращала внимания на это. Девочка тёрла ссадину и продолжала стрелять.       От эльфского командира, молчаливого и загадочного, она приходила в настоящий восторг. Фольтест был знатоком старшей речи, часто коротал вечера за хорошей эльфской поэзией. Его дочь тоже стали обучать древнему языку, наняли в учителя какого-то профессора, ранее преподававшего в Оксенфуртской академии. Иорвета это поражало, он не понимал, как может dh'oine преподавать старшую речь. И всё же он не мог сдержать усмешки, когда Анаис, слыша из его уст очередную эльфскую пословицу, тут же переводила её, а потом глядела на него, выжидая одобрения и похвалы.       Конечно, Иорвет был приглашён на первую охоту королевы. Роше настоял. Он считал, что Иорвету необходимо если не вклиниться в высшее общество Темерии, то хотя бы сделать вид, что придворный этикет и правила ему не чужды.       Этим утром Иорвет решил заглянуть на королевскую псарню. Как все эльфы, он любил животных. Собаки отчего-то в его сердце занимали особое место. Когда он увидел ощенившуюся борзую, поднимающую длинную жемчужно-белую морду и следящую за ним, он не сдержал улыбки. Её он трогать не стал, и подошел к приветливо машущим хвостами кобелям, погладил, ероша пальцами шелковистую шерсть.       Иногда надо забывать обо всех своих обязанностях. Иорвет и пытался отвлечься от того, что он — атаман, от того, что он теперь ответственный за всё, что происходит в квартале нелюдей и решает их вопросы. Надо сказать, вполне действенно. Иорвет добился даже того, чтоб самая крупная мясная лавка принимала дичь у эльфов-охотников. Это было непросто, приходилось подолгу договариваться, домой (а точнее в ту коморку, которую он занял в казармах) он возвращался очень злым. Но всё обошлось.       Несмотря на то, что государство уже повернуло своё лицо к нелюдям, от бытового расизма быстро избавиться не удалось. Бойцы специального эльфского отряда нередко приводили хулиганов, пишущих гадкие надписи на домах эльфов, в королевский застенок, где они получали свои пять ударов кнутом.       Но иногда можно забыться, лаская собак на королевской псарне.       Анаис, трогательная и немного нелепая в своем буром дублете, высоких сапогах и берете с фазаньим пером, глядела с восхищением на чистокровного чёрного нильфгаардца. Роше, который и привёл коня, кивнул коротко Иорвету, будто выспрашивая разрешения нарушить их урок.       — Это, Ваше Величество, Беркут. Подарок генерала Воорхиса.       Беркут смотрел печальными, но умными глазами и Анаис потянула тонкую ручку в перчатке, чтобы погладить коня.       Это был не первый и не последний подобный «подарок» в жизни юной королевы. Традиция обмена такими дарами была достаточно древней. Как и любая составляющая придворной жизни монарха, подарок носил символический аспект. Роше не хотелось думать о том, что совсем скоро им предстоит иной торг: чем ближе подбиралось мнимое совершеннолетие Анаис, тем яснее становилось то, что Темерии нужен будет наследник. Ввергнуть страну в ещё один кризис было преступлением.       Имя генерала Воорхиса, видимо, не произвело никакого впечатления на девочку. Она и не помнила, кто он. Слишком много вокруг неё было разных генералов, рыцарей и баронов.       — Иорвет, а ты едешь на охоту? — спросила Анаис, поворачивая к эльфу голову.       Когда-то и Роше участвовал в охоте. Король Фольтест Темерский её любил, но, кажется, придавал ей скорее церемониальное значение, нежели получал истинный азарт от загнанного кабана или оленя.       Вернон поправил плащ и взглянул выжидающе на Иорвета. На охоту поедет весь двор, а значит, придётся терпеть общество советников и придворных дам. Но отказывать королеве нехорошо, так ведь?       — Еду, mo rhena. Вы ведь хотели меня видеть, — Иорвет кивнул головой.       Только эльфу, гордому страннику, было позволено не кланяться, а от эльфского обращения юная королева вообще была в восторге.       — Генерал Воорхис — большой знаток лошадей. Конь, несмотря на грозное имя, спокойный и объезженный, — заметил Иорвет, поглядывая на коня.       Иорвет взглянул и на Роше, потеребил в руке стёганный рукав эльфской куртки. Это его первая охота с придворными и он, конечно, нервничал. Он не понимал как себя вести. И снова будут шептаться у них за спиной о том, заискивать, сплетничать о том, какие конкретно отношения связывают регента и новоиспечённого эльфского командующего.       Как только королеву отвлекла придворная дама и прислуга, Роше подошёл ближе, обернулся резко через плечо, потом снова посмотрел на Иорвета.       — На охоту выезжаем через час. Весь двор соберётся, это событие, знаешь ли. Я переживаю немного. Утром я говорил с лесничим, он ручался, что загонит вепря и что леса чисты от мародёров.       Они прошли чуть дальше, минули увитую лозой арку. И королевская резиденция, и угодья были знатно облагорожены. Но всё-таки в них ещё оставался некий дух прошлого, запах былого, который волновал Вернона. Примерно это же чувство он испытывал, когда Анаис, совсем несвойственно для девочки её лет, но вполне уместно для королевы, грозно сверкала глазами.       Не отпускало и ощущение, что ему просто необходимо правильно «презентовать» Иорвета всей Темерии. Нильфгаард, взявшийся за отмену дискриминационных законов, пристально следил за исполнением этой инициативы на вассальных землях. Иорвет, ставший неким символом новой эльфской жизни, был символом красивым. Бывший преступник, кровавый убийца, тем не менее, «раскаявшийся» в прежних преступлениях. Должно быть, для таких вещей у нильфгаардцев есть умный термин, но Роше на это было плевать. Лишь бы быстрее забылись годы войны.       — Знаешь, я бы хотел взглянуть на Старую усадьбу, — сказал Иорвет, задумчиво прислушиваясь к звукам вокруг.       — На болотах? А что тебя там интересует, на болотах? Твоих сородичей в округе больше нет, ты сам сказал.       — Яевинн мог вернуться. Верноссиэль сказала, что её разведчик ходил на встречу с кем-то из его эльфов. Но ты же понимаешь…       — В таком случае, твой товарищ Яевинн хорошо прячется, — хмыкнул Вернон, разминая плечи и выпрямляясь.       — И всё же мы до сих пор не подсчитывали, сколько примерно осталось на Севере эльфов из тех, кто не живёт в гетто.       — Гетто скоро не будет, Иорвет, — заверил его Вернон, глядя прямо в лицо, — скоро будет просто эльфский район. Процветающий, благополучный. Ян Наталис, кстати, весьма доволен нашими начинаниями. Он очень уж сомневался, что твои эльфы будут такими собранными и дисциплинированными.       Иорвет остановился. Облетающее цветущее дерево роняло белые лепестки, ветер подхватывал их, нёс куда-то дальше по саду. Вернон смотрел на него, улыбаясь.       — Я бы поблагодарил тебя, Вернон, но…       — Рано ещё благодарить. Нас ждут великие дела.       Иорвет бы готов был послать всё к чертям. Прямо сейчас. Роше, обыкновенный солдафон, понимающий лишь прямые приказы, оказался тем ещё строптивцем. Он умело жёг чужое нетерпение, готовое в любой момент вспыхнуть, как сухая трава. Иорвет никогда не ощущал себя настолько молодым, никогда не ощущал такого болезненного желания одновременно свернуть шею этому dh'oine, и присвоить себе вновь.       — Мы можем, Вернон, — напомнил он ему робко, удерживая растущий в теле аппетит.       Роше, конечно, всё понял ещё с первого дня в Вызиме. И держал эльфа на расстоянии не из холодности или желания вызвать ревность. Не из желания манипулировать им. Перспектива раскрытия этих, весьма постыдных отношений, не радовала. Не хватало ещё пустить слухи об особых предпочтениях назначенного Нильфгаардом регента. В действительности, то, что происходило между ними, любовными отношениями было назвать сложно. Иорвет искал повторной близости, разве что не бросался как мартовский кот. На этом спасибо. В Новиграде они оба, налакавшись чего-то крепкого, нашли утешение в объятиях друг друга. Вернон позволял ему это, не сознаваясь самому себе в том, что неправильное по человеческим, да и по эльфским меркам желание, настолько манит.       Вернон ничего не ответил на этот раз. Он огляделся, убедился, что никто не идёт в сад, никого нет поблизости. Быстро, рывком прислонился к эльфу. Тот ухватил человека за плечо, сжал болезненно крепко.       — До охоты ещё есть время, — шепнул Иорвет.       Роше взвесил всё ещё раз и, вздохнув коротко и рвано, прислонился губами к уголку губ Иорвета. Тот вздрогнул, потянул руки дальше, скользнул ими на спину, чтобы обнять крепче. Но ничего не последовало за этим. Поцелуй оборвался, лёгкий как утренняя роса, совсем невесомый, лишённый жара или хотя бы подобия страсти.       — Постарайся не говорить лишнего на охоте.       — Я не ребёнок, Вернон, — усмехнулся грубовато Иорвет, — я прекрасно знаю, что мне надо помалкивать и строить из себя паиньку.       Роше покачал головой. Дело было не только в его страхе, что Иорвет наговорит лишнего или нарушит абсурдный придворный этикет. Роше просто не хотел давать нильфгаардцу повода. Всё должно быть идеально — хотя бы внешне.       — Старайся не говорить с послом.

***

      Через час королева и её свита двинулись от резиденции. Роше держался чуть поодаль королевы — её безопасность была возложена на гвардейцев. Королевская охота бодро переправилась через длинный мост, ведущий через реку, а там — въехала в изумрудную долину. Долина грохотала пением птиц. Пейзаж мгновенно оказался раскрашен пестротой темерской знати. Анаис ехала на Беркуте в лилейной попоне. Весёлая и прелестная в задорной юности, когда каждое новое впечатление приносит искренние эмоции, она не могла не вызывать умиление. Пока что только умиление, вовсе не трепет.       Придворные дамы, в особенности графиня Ла Геер, шептались тихонечко о Иорвете. Молчаливый и непонятно бледный, он вызывал у женщин нескрываемый интерес. Иорвет знал это: женщин dh'oine впечатлить исключительно легко. Они не были похожи на холодных и пресыщенных эльфок, их красота была вычурнее, а блестящие переливы камней в их ушах и на шеях только раздражали. В самом же деле раздражало другое: сплетни.       Среди привычных уже королеве графов и баронов выделялся один мужчина — Шилярд Фиц-Эстерлен, нильфгаардский посол. Седовласый и угрюмый, этот человек казался ей вдвойне чужим и странным, особенно на фоне Роше. Роше тоже часто был угрюм, но дипломат, всё-таки, таил в себе какое-то «двойное дно», которое детскому разуму было ещё не по силу прочесть.       Пригласить посла на охоту, первую для юной королевы, тоже было игрой. Дипломатической, разумеется. Охота в какой-то степени была прогулкой, а как известно, прогулка часто становится предлогом для разговора. Роше надеялся, что, может быть, удастся выторговать какие-то выгодные условия.       Иорвет ехал быстро, прекрасно держался в седле, слегка раскачиваясь в такт движениям лошади. Он раньше был кавалеристом «Врихедд», он ездил на таком же вороном нильфгаардце.       Его острые уши, чувствительные к каждому шороху, уловили беседу дам сзади.       — Странноватый новый господин командующий. Но перспективная партия, не находите? — говорила одна из них, звеня серёжками с крупными чёрными камнями.       — Эльфы очень романтичны и нежны. Быть женой такого наверняка прекрасно… и они вечно красивы, как юноши! — восхищалась другая.       — Говорят, чаще эльфы мужеложцы. И этот наверняка тоже, вон как на господина регента смотрит. Помилуйте — вы через несколько лет будете выглядеть хуже своего молодого мужа!       — Мне кажется, это глупости! Разве вы не слышали всех этих историй про милсдарыню Пепеброк и других женщин, которые работали на милсдаря Роше? — вторая дворянка стала почти шептать.       — О, милая… Вы разве не видели, как они смотрят друг на друга?       Иорвет постарался отъехать, но от разговоров становилось тошно. При дворе ему вообще не нравилось, всё душило его и раздражало. Всё подчинялось каким-то глупым странным правилам, всё было лживым и пресным. Неясно, как благородные dh'oine находили отдохновение в такой жизни. Быть может, именно оттого они и скучали.       Мимо Иорвета проехал Шилярд Фиц-Эстерлен, разделил их с Роше. Иорвет окончательно перестал получать удовольствие от охоты, нервно играл хлыстом в руке. Всё происходящее казалось сущим фарсом, будто какая-то неведомая сила не позволяла им с Роше сблизиться хотя бы на пару минут, обменяться кратким разговором.       — Господин регент, — посол коротко поклонился ему, здороваясь. — Как вы находите, нравится ли королеве сегодняшняя охота?       — Полагаю, господин посол, что так, — кивнул Роше, следя неподвижным взглядом за лошадьми гвардейцев и за Анаис, — как вы понимаете, это первая охота королевы.       Сам он совсем не получал удовольствия от загнанного животного. Впрочем, охота только началась, а значит, разговоров не избежать. Есть ещё время. Наверняка дипломат начнёт выспрашивать про будущую женитьбу Анаис, может даже, предложит пространно кого-то из нильфгаардских аристократов. Этот человек не так прост. Гораздо сложнее и хитрее, чем Роше. Роше не политик, тем более — не дипломат.       Краем уха и он слышал перешептывания дворян сзади. Иорвету неприятно, это читается в его лице. Что ж, ему придётся привыкнуть к сплетням. Это — главная придворная привычка. Сплетничали все: стражники, придворные дамы, благородные рыцари и пожилые бароны, повара на кухне и садовники в садах.       — По нраву ли она вам? Вижу, вы не привели с собой невесту или жену. Это неправильно. У меня есть на примете несколько дочерей нильфгаардских графов и баронов, красивых, очень даже, а главное — выгодных, — юлил и заискивал Шилярд. Вероятно, от таких браков получил бы выгоду и он.       Иорвет, слышавший разговор, чуть не подавился от злости. Если сейчас Роше согласится, он развернёт коня, покинет едва едущий чинный кортеж и скроется в глубине леса, чтоб больше никогда не видеть Роше и ничего о нём не знать. Одним движением хлыста все вернёт как было. Что-то неумолимо разозлило его в пришедшем осознании такой перспективы.       — Я считаю, господин посол, что гораздо острее сейчас стоит вопрос помолвки Её Величества. Но, как вам известно, ныне на Севере дефицит знатных королевичей, — слегка язвительно отозвался Роше, соскакивая с неудобной темы.       Женитьба же самого регента нужна была темерским дворянам, да и то не всем. А Нильфгаард, что ожидаемо, хотел и сюда подсунуть агентов своего влияния. Шилярд может предложить и Анаис жениха из Нильфгаарда… это уже двояко. С одной стороны, Империя достаточно устойчива, с другой — муж не должен быть слишком амбициозен.       — Что же до меня… вам должно быть также известно, что дворянского титула мне не жаловано.       — Ну, господин регент, дворянский титул — вещь наживная, особенно после того, как вы начали свои прогрессивные реформы, — добавил Фиц-Эстерлен чуть тише, — касаемо достойных претендентов на роль принца-консорта — они найдутся. Император заинтересован исключительно в укреплении связей с темерской королевской династией. И всё-таки, подумайте хорошенько и о себе. Удачный и выгодный брак никому ещё не вредил.       Роше замолк на мгновение. Разумеется, он понимал, к чему клонит посол. Он вздохнул еле слышно.       — Вы говорите о ком-то конкретном, господин посол?       — У посла вар Аттре есть две дочери. Близнецы Эдна и Роза, — Шилярд решил продвинуть девочек, у которых был восприемником. — Эдна вам, пожалуй не понравится, она склонна к сплетням. А Роза воинственна и хорошо фехтует.       К облегчению Иорвета, под копыта пугливого коня Шилярда кинулась мышь, и конь взбрыкнул, чуть не скинув старика. Беседа сразу же сбилась. Иорвет поблагодарил лес и природу, подняв взгляд к кронам деревьев. Видно, самой Деве Полей было неугодно слушать о женитьбе Роше.       Роше объехал Шилярда, внутренне радуясь такому повороту событий. Избегать неудобных и неприятных бесед тоже было настоящим искусством.       — Мазель Эчеверриа не сводит с тебя глаз, — шепнул Роше, равняясь с Иорветом, — ты глянь-ка.       Иорвет даже не стал оборачиваться на юную темноволосую аристократку. Навели на след гончую, та взяла его — ринулась за кабаном. Оленей юной королеве было ещё слишком жалко стрелять. Немудрено. Вепрь перебежал дорожку, бросился наутёк, а за ним последовали собаки — белые и пятнистые. Выжлятники, до этого спокойно ехавшие рядом с регентом, азартно напряглись.       — О, ну это другое дело! — Вернон усмехнулся, следуя за остальным эскортом, — смотри, будут рогатиной его! А у тебя кавалерийская выправка, это точно!       Чем дальше ехала вереница придворных, тем яснее слышался топот своры собак, их загнанное фырчанье. Охота вошла в свою активную фазу. Аристократки шумно охнули, заулыбались, их мужья — подгоняли коней. Собаки неслись, норовя впиться зубами в щетинистую шкуру зверя.       Иорвет ответил ему на замечание об аристократке, таким однозначным взглядом, говорящим, мол, «какая к черту человеческая дворянка, если у меня есть ты?». Жаль, что Роше не понимает таких вещей. Жаль, что пытается строить из себя хорошего актёра.       — А по тебе видно, что ты пехтура, — беззлобно подколол его Иорвет, улыбнулся и пришпорил коня, шлёпнув его по заду хлыстом, зажатым между тонких пальцев.       — Пехтура не пехтура, а дать фору тебе могу! — засмеялся Роше.       — Наконец, хоть что-то хорошее на этих игрищах… я-то уже думал, что королевская охота — это не охота, а способ выгулять дворец и какая-то церемониальная игра, — фыркнул Иорвет. — догоняй, Вернон!       Королева, ловчий и гвардия уехали вперёд, оставив придворных чуть позади. Роше понёсся за Иорветом. Лес яркими жёлто-зелёными всполохами мелькал по бокам. Журчал искристый ручей, а там, внизу, густо переплетались боярышник и жимолость.       Вернон вдохнул поглубже воздух, когда охота остановилась. В лесу стояла густая, почти зловещая тишина. Хорошо бы остановиться на подольше, насладиться пением птиц, мерным течением жизни. Шилярд поравнялся с регентом.       — Говорите, хороши девицы вар Аттре? — спросил тихо Вернон у посла.       Шилярд, тяжело вздыхая, улыбнулся удовлетворённо, поправляя сбившийся плащ.       — Вот, другое дело, господин регент! У вас будет возможность по достоинству оценить этих барышень на предстоящем балу.       Между тем лошадь юной королевы понеслась сильнее. Ловчий, не отставая, занёс рогатину и кинулся на убегающего вепря. Кабан, завидев угрозу, отклонился в сторону, оказывая отчаянное сопротивление. Когда ловчий снова прицелился, кабан глянул на него страшными глазами, зафырчал, защёлкал клыками. Сверкнуло перо рогатины и, мгновение, зверь забился, слюна у его пасти вспенилась кровью.       Анаис шумно ойкнула, посмотрела на Роше. Тот кивнул ей сдержанно, высказывая этим жестом, что всё идёт как надо.       Королевская охота остановилась. Дворяне заулыбались, глядя на слегка растерянную Анаис, с лёгким страхом в глазах взирающую на довольного ловчего, демонстрирующего своей королеве добычу. Послышались аплодисменты.       — Чудесно, господин регент! — нахваливал Шилярд, и, наклонившись к Анаис, добавил, — браво, Ваше Величество.       Иорвет, слегка заплутавший, остановился рядом с Роше, тоже взглянул на кабана. Теперь ему стало совсем противно. В годы голода и ему приходилось охотиться на лесную дичь, ничего постыдного в этом не было. Вот только эти люди задумали охоту как лёгкое развлечение. Несмотря на всеобщее веселье, Иорвет не мог поймать то же настроение. Судя по всему, Роше тоже не находил искреннее удовольствие во всём происходящем.       Анаис, поняв, что все почести предназначены ей, улыбалась очаровательно и скромно, поправляла берет. Роше глядел на неё взглядом гордого отца, не иначе. Иорвета даже передёрнуло от такого контраста. Нет, этот двор, эта страна совершенно точно не заслуживали Вернона Роше — командиром спецотряда или регентом.       Ловчий затрубил в рог. Охота была завершена.

***

      Роше шёл быстрым шагом, короткий плащ развевался вокруг его фигуры. Лето в Темерии жарким было от силы месяц — уже в августе в воздухе начинал ощущаться запах приближающейся осени. И сейчас, в королевском саду, гораздо более бедном и скудном, нежели когда-то, ему было холодно. Не от того, что погода ближе к вечеру начала портиться, нет. Роше ясно осознавал, что дело в его расстроенных нервах. Охота завершилась, королева, преисполненная восторга от сего действия, сменила охотничий костюм на платье и удалилась на очередной урок.       Регент миновал небольшой коридорчик, ведущий к саду, проследовал по узорчатым камням. В саду его уже ждал Фиц-Эстерлен, задумчиво рассматривающий пышный розовый куст.       — Охота была весьма бодрой, господин регент, — улыбнулся Шилярд, — а что немаловажно, мы с вами, кажется, достигли некоторых согласий.       — Согласия, господин посол, это самое важное для Темерии на данном этапе.       Старик Фиц-Эстерлен казался Вернону чересчур энергичным для своих лет. На охоте он показал себя неплохо. Хуже того, он был необычайно активен, говорлив. Облачённый в черное, с этим чудаковатым воротником, он играл золотым кольцом на морщинистом пальце — то блестело на солнце.       В саду цвели розы и лилии. Терпко, сладко, раздражающе. Деревья кидали разлапистую тень от ветвей и кроны на плитку.       — Предлагаю вернуться к нашей беседе о сердечных делах, господин регент, — голос дипломата прозвучал ещё веселее, словно он только и ждал этого момента.       — Пожалуй.       — Господин вар Аттре сейчас в Новиграде, как и его дочери. Другой вопрос — повод.       — Повод найдётся, хоть бы предстоящий бал. Но я бы хотел говорить о судьбе королевы.       — Мне кажется, на Севере подберутся благородные юноши, достойные руки Её Величества. Впрочем, таковые есть и в Городе Золотых Башен, в провинциях…       — Но и торопиться я бы не хотел.       — Понимаю.       Роше замолчал, пользуясь паузой. Анаис сейчас отправилась на урок истории. Только Роше знал, как она их не любит. Очень зря, предмет, всё-таки, важный для монарха. Стрелять и драться на деревянных мечах девочке нравилось больше. И этого ребёнка уже пора сватать. Что ж, таковы обычаи. Брак — договорённость. Анаис нужно укрепить своё положение, только оттого, что в глазах многих она ещё просто бастард.       Если думать стратегически — кто достойный кандидат на роль принца-консорта? Роше бы и рад подобрать какого-то родовитого темерского князя или графа, вот только у императора наверняка свои планы. Морвран Воорхис, который так трогательно подарил Анаис коня, сильно волновал Роше. Как же удержать хотя бы какую-то толику независимости и в то же время не разругаться с Нильфгаардом?       Шилярд тоже тактично помолчал, а потом вдруг повернул седую голову к Роше и произнёс:       — Вам известно о том, что баронесса Ла Валетт планирует визит?       Визит баронессы многое осложнял. Во-первых, Роше ясно помнил о тех слухах, которые доходили до него ещё во время войны. Во-вторых, эти самые слухи быстро превратились в весьма однозначные донесения разведки. Мария-Луиза Ла Валетт была любовницей Воорхиса. А если Воорхис правда намерен свататься к Анаис?       — Что же, приезд баронессы большая честь и радость, — Роше состроил блаженное лицо.       Итак, лето неумолимо катилось к концу. Оставались считанные дни до осени. В воздухе витал запах не только смены сезонов, едва ещё уловимый, но и предвосхищение скорых перемен. Перемен было настолько много, что они, скопившись у обрыва, рванулись вниз, затапливая собой весь привычный взгляду мир.       После разговора с послом, Роше долго и томительно шёл по коридору, выслушивая торопливые тирады министра культуры графа Ла Геера. Граф, вскидывая пальцы, усеянные перстнями, рассказывал о предстоящих в королевстве театральных премьерах, выставках художников со всего света. В вопросах культуры Роше понимал ещё меньше, чем в вопросах экономики. Закон о членстве представителей старших рас в гильдейских союзах он составлял под чутким руководством министра экономики, потому как тот напирал, что, дескать, главным козырем в спорах с регентским советом по его принятию будут доводы именно экономического характера. Тогда это сработало.       Визит баронессы Ла Валетт волновал его теперь гораздо сильнее. Морвран Воорхис подарил Анаис вороного нильфгаардского коня. Воорхис — крутил шашни с Марией-Луизой. Решил переключиться с матери на дочь? Смотрит в перспективу?       Охота — мероприятие хорошее, но за ним следовала череда других немаловажных мероприятий. Встречи с министрами, очередное заседание регентского совета, очередной трёп родича Марии-Луизы — барона Орвалла о том, что эльфские спецотряды нужно держать в железной узде. Да ведь он и держит.       Всё затихло и замерло, застыло как муха в меду. Очень знакомое чувство. Роше случалось его испытывать. Знойным полднем, глубоким летом, вдруг в груди скапливалось неприятное чувство тревоги. Мужики говорят, это предчувствие полуденницы. Полуденниц Роше не видал. Но скоблящая сознание тревога мучила сильно и неизменно. Поздним летом спалось плохо. Ранней осенью — ещё хуже.       — Охота прошла успешно? — голос коннетабля Наталиса вырвал Роше из спутанных размышлений.       — Весьма, — ответил Вернон, — ловчий поймал кабана на рогатину. Королева произвела должное впечатление. Вам стоит поехать в следующий раз, коннетабль.       Наталис улыбнулся, что происходило нечасто. Такая улыбка возникает на лицах людей тогда, когда они собираются как можно скорее перевести разговор в иное русло.       — Иорвет тоже был на охоте, насколько мне известно. Не возникло конфузов?       Роше зашагал с коннетаблем по коридору, в сторону зала заседаний совета. Наталис отчего-то решил взять эльфские отряды под свой прямой контроль, совершенно не понимая специфики таких формирований. У Роше опыта в этом было гораздо больше.       — Нет, коннетабль. Но господин Фиц-Эстерлен завёл разговор о приезде в Вызиму баронессы Ла Валетт.       На этих словах Наталис дёрнулся, будто хотел остановиться. Он выразительно посмотрел на регента.       — А цель визита?       — Не уточнил. Полагаю, она хочет приехать аккурат к балу, приуроченному к подписанию новых соглашений и назначению меня на должность регента. Я не сомневаюсь, что в этом есть подвох.       — Нужно будет внимательно следить за ней, — Наталис громогласно звенел доспехом при ходьбе, напоминая не грозного коннетабля, а оловянного солдатика, — наверняка у Нильфгаарда свои планы на помолвку Её Величества.       Значит, Мария-Луиза наверняка заведёт с ним разговор о своей дочери. Роше вдруг подумал, что эти заискивания посла на тему его собственной женитьбы могут как-то быть связаны. Если бы Роше хотел, он бы издал эдикт о присвоении самому себе дворянского титула, взял бы в жёны любую знатную темерку. Не было никакой надобности ему жениться на дочке какого-то нильфского дипломата. Всё это было игрой, странной и напряжённой.       — Мы всё ещё можем опередить Нильфгаард, — ответил тихо Роше, следя глазами за проходящими по коридорам стражниками и пажами.       — Тогда нужно искать жениха как можно скорее. Пригласить самых знатных темерских дворян, герцогов или баронов.       Роше был бы и рад отсрочить помолвку и женитьбу королевы. Дождаться того возраста, когда Анаис сможет и захочет выбрать мужа сама. Пока она ребёнок, ей понравится любой мало-мальски симпатичный юноша. Пока Роше молчал, Наталис решил сменить тему:       — Так что с эльфским отрядом? Казармы-то они заняли, но у них нет обмундирования.       После войны правда стоял острый дефицит обмундирования. Нильфгаардцы не спешили снабжать им своего вассала, а всё то, что осталось от разгромленной темерской армии — было непригодно. У эльфов, конечно, были их луки, были сабли, но никто из них не отказался бы от чего-то нового и более удобного.       — Распоряжусь, чтобы их снабдили им в ближайшие сроки. Иорвет сказал, что хочет сам придумать эмблему спецотряду. Что-то со стрелами и лилиями одновременно.       — Держите меня в курсе, — ответил Наталис, — и нужно провести немедленный пересчёт тех эльфов, которые перешли под темерское командование.       Темерии повезло гораздо больше, чем всем её соседям. Редания, Аэдирн, Каэдвен — просто названия. У Темерии же было нечто большее — надежда. Надежда, именуемая Анаис I. Роше грел эту надежду в своём сердце, лелеял её, берёг. Если и придётся пожертвовать чем-то ради Темерии, то он готов всегда.       Даже если этой жертвой будет его собственное, его личное счастье.