Символ верности

      В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, решающий его будущее. Вернону Роше казалось, что за его жизнь таких моментов было достаточно. Однажды его приблизил к себе король, по достоинству оценив его «таланты», а затем, ровно по такому же стечению судьбы он всё это потерял. Теперь же перед Роше открывалась какая-то новая дверь в неясное будущее.       Себя Роше не обманывал: он нервничал, но больше — злился. Идея состояла в том, чтобы на государственном уровне закрепить базовые права нелюдей в Темерии. Речь шла в первую очередь о представительстве эльфов и краснолюдов в гильдиях, законодательном запрете погромов, прекращении дискриминации нелюдей на рабочих местах. Этим утром регентский совет должен был провести слушания по закону о членстве представителей старших рас в гильдиях.       Регентский совет являлся коллегиальным органом, осуществляющим управление страной во время малолетства монарха. Членами такого совета могли быть только знатные аристократы. Таковым и являлся нынешний регентский совет Темерии, главой которого стал Вернон Роше.       Иллюзий регент не питал: в совете сидели всё те же лица, что и окружали Фольтеста. Ничто не ново под луной, а потому падкие на власть бароны и графы принялись с новой силой плести свои паутины. Император пока что обещание сдержал — не вмешивался. Как бы хотел Вернон быть сейчас на своём прежнем месте, командовать спецотрядом, ловить мятежников и бандитов, а регентом сделать кого-то достойного и благородного. Но, встретившись с реальностью, он принял судьбу и решил брать ситуацию в свои руки. Порой лучшая тактика — прямое нападение.       Явиться в замок надо было с самого утра: прошлой ночью он корпел над текстом закона о членстве старших рас в гильдиях. Это было неплохим началом, ну, Вернон так думал. Утром же он продемонстрировал свой шедевр законотворчества министру финансов.       Теперь он стоял в коридоре, держа в руках закон. Совет должен обсудить его, а потом голосовать.       — Милсдарь Роше! — его окликнули.       Вернон повернулся всем корпусом, выпрямился. По усеянному бликами от окошек-витражей коридору торопливо шёл, чуть ли не бежал, ипат Вызимы Велерад. Грузный, немного неповоротливый и немолодой мужчина, он торопливо сунул в лицо Роше какую-то бумагу.       — Погодите, погодите, — Роше, смутно соображающий, тряхнул головой, — что это?       Он глянул на ипата, развернул бумагу. Пробежался глазами по тексту.       — Что это?       — Это, милсдарь Роше, список всех нелюдей-ремесленников в Темерии. По крайней мере тех, что удалось учесть при досмотрах!       Что ж, бумага, несомненно, полезная. Роше не спрашивал, как удалось составить список в такой краткий срок, потому как и сам уже путался в днях и датах, время летело быстро.       — Спасибо, ипат.       — Так идёмте, скоро всё начнётся! — Велерад торопливо двинулся по коридору, Роше следовал за ним.       Роше не хватало глубоких познаний в экономике и политическом управлении, это было ясно. Срочно навёрстывать и читать книги он не успевал. Это было его слабым местом, но в Темерии всё ещё был фольтестов министр финансов, который и должен был разъяснить Роше, как конкретно повлияют на экономику права нелюдей.       Стоило отметить, что для многих неразрешимой загадкой казался такой резкий поворот в личности нового регента. Роше все знали как настоящего мясника, человека безжалостного к врагам и преданного друзьям и своему королю. Вымазавшись по пояс в крови, ублюдок из Храмового квартала сделал себе настоящую карьеру на ловле скоя'таэлей и мятежников. Когда стало ясно, что Роше следует в Вызиму с отрядом скоя'таэлей Иорвета, большинство решило, что везёт он их прямиком в застенки тюрьмы, а оттуда — на виселицу.       Роше не верил, что темерская знать боится Нильфгаарда. Может, кто-то искренне ненавидит, кто-то тихо презирает. Но вряд ли боится. И это было плохо: тогда лояльность, которую проявляют бароны новому регенту — искусственна.       Зала, в которой заседал совет, была светлой и просторной. Дневной свет пробивался сквозь дорогое стекло, стол, по разные стороны которого уселись совещающиеся, был необычайно длинным, что позволяло аристократии продолжать свою негласную игру. Они садились по разные стороны, кто-то дальше друг от друга, кто-то и вовсе кучковался. Поскольку людей в зале было не так уж и много, создавалось ощущение пустоты и дискомфорта, когда бароны отсаживались друг от друга подальше. Брезгливость.       Все присутствующие были абсолютно противоположны друг другу практически во всём, в чём только можно былo. Одни — одеты в элегантные, дорогие одеяния аристократии, на иных была военная униформa. Теперь свершалось неизбежное: старое, отживающее, схлестнулось с новаторским. Так было, так есть и, по-видимому, будет всегда.       Пока министр финансов Темерии ходил туда-сюда возле большой карты, присутствующие крутили головами, будто бы играли в лапту. Элландерский князь Эревард I нервно стучал пальцами по столу, щуря уже не идеально видящие глаза.       — Говорите, дарование большей свободы нелюдям, может благотворно сказаться на экономике? Каким же образом?       Министр выпрямил спину, состроил лицо строгого преподавателя, коему наконец выпала возможность заняться поучениями нерадивых учеников.       — Благородные милсдари. Как вам известно, Темерия богата на руды и драгоценные камни, кои добываются в основном в Махакаме. Если у нас появятся краснолюдские гильдии ювелиров или оружейников, это позволит вести более плодотворную торговлю.       — Это звучит хорошо в теории. Но, я спешу вам напомнить, что многие краснолюды и так ведут достаточно мирное сосуществование с людьми, занимаются бизнесом. К примеру, в Новиграде — банк Вима Вивальди, а он ведь краснолюд! — продолжил спор князь.       Пока шло горячее обсуждение, Роше не мог избавиться от ощущения, что то и дело ловил на себе быстрые взгляды старика Раванена Кимбольта. О, эту персону Роше ненавидел особой ненавистью. Старик Кимбольт, любитель склок и заговоров, имел в своё время совершенно определённые виды на юную королеву. В период смуты, он вступил в политическую борьбу за трон Темерии, намереваясь сделать её вновь свободным и сильным государством. Барон был стар, грузен, слеп на один глаз, отчего прикрывал бельмо повязкой.       Роше вернулся к разговору князя и министра.       — Свобода — хороший стимул для раскрытия потенциала, а значит — для экономического роста! — продолжал министр.       — А эльфы? Разве много в Темерии эльфских ремесленников? Кого объединять в гильдии? — не унимался князь, покручивая на пальце кольцо с жадеитом.       Это усложняло дело. Роше знал, что таковые имеются — в Вызиме был как минимум один эльф-портной, немолодой и пришедший когда-то с Синих гор. Несладко приходилось ему.       Он глянул в список, который отдал ему Велерад, прошёлся взглядом по именам эльфов и краснолюдов. Краснолюды чувствовали себя комфортнее эльфов. Во многом потому, что шли на контакт гораздо охотнее, хотя им часто перепадало во время погромов — люди подозревали краснолюдов в сотрудничестве со скоя'таэлями.       — Уважаемый ипат передал мне свежую статистику по всем нелюдям, занимающихся различными ремёслами и торговлей, — парировал Роше.       — Бандиты они все до единого! — послышался голос другого аристократа.       Вернон сжимал кулак, унимая раздражение. Для чего он вообще это делает?       — А скоя'таэли? Вы и их предлагаете пригласить в города и заняться торговлей мечами и стрелами? Какие гарантии? Кто будет следить за тем, чтобы они правда вели мирную жизнь?       Поднялся шум. Голоса благородных господ слились в единый плотный гул, бароны едва сдерживали себя от желания вскочить в негодовании. Вернон поднялся и, оглядев присутствующих горящим взглядом, произнёс:       — Как вам наверняка известно, Иорвет дал слово, что он и его отряд присягнут на верность Её Величеству и императору. Я лично взял на себя эту ответственность.       — А если недобитки не откликнутся на его воззвание? — подал голос коннетабль.       — Тогда придётся разрабатывать другие решения.       Нет. Это как раз то, о чём они говорили с императором. Эмгыр очень хотел порядка на землях своего ленника. Император уехал, а вот его посол остался. И этот посол с интересом наблюдает за реформами в Темерии, обо всём сообщая своему властителю. Нильфгаардцы всегда считали нордлингов отсталыми, не прогрессивными и не современными. Странным и чудным экспериментом выглядели попытки превратить некогда самое могущественное королевство Севера в эгалитарное государство-вассала.       — Вы предлагаете давить мятеж силой? Если он возникнет, — князь всплеснул холёными руками.       — Этого не будет, — отрезал Роше, — я не допущу участия армии в решении вопроса о правах старших рас в Темерии!       Шум превратился в настоящий галдёж. Волновалось пламя свечей, играя отсветами в золочёных пуговицах на дублетах. Бароны повскакивали. Наталис стиснул зубы и прорычал:       — Господа, будьте благоразумны! Решается судьба Темерии!       — Решается судьба бандитов, стращавших нашу родину!       Роше перевёл взгляд на барона Орвалла Ла Валетта. Тот мрачно молчал, сложив руки на груди, но сидел на месте. Вернон понимал: барон не выступит против него. Сейчас они — союзники, как бы ни хотел возможно родственник Марии-Луизы прибрать власть себе.       — Народ не примет этот закон… — протянул задумчиво Ла Валетт, когда наступила тишина, — милсдарь регент, что вы будете делать с кметами, которых скоя'таэльские отряды резали как скот на праздник?       Барон поднял на Роше чёрные глаза, смотря внимательно и выжидающе. Это действительно была проблема. Послышалось хмыканье и смешки.       — Если скоя'таэли сложат оружие — народу нечего будет бояться, — логично ответил Вернон, потирая фибулу на груди.       — А гарантии? — хмыкнул барон.       Все в зале затихли, выжидая, что же на это ответит Роше.       — Я даю вам их.       Ян Наталис покосился на Роше так, словно хотел спросить у того очень многое. Суровую дисциплину в армии Наталис умело сочетал с отеческой заботой о солдатах, но совершенно не умел управлять толпой визгливых изнеженных баронов и графов. Роше с этим справлялся ещё хуже. Да, его боялись. Но теперь… теперь же он не был уверен и в этом.       Когда-то Фольтест сказал ему, что мудрый правитель, если выбирает между любовью подданных и страхом, должен выбирать страх — это надёжнее. Вернон попытался приложить этот совет к текущей ситуации. Любовь аристократишек ему было не завоевать, да и даром не надо было, а вот держать в страхе их пока не особо получалось.       — Ежели так, господа, — обратился к совету Ла Валетт, — чего мы ждём?       — Прошу заметить, что согласно действующему закону, регулирующему торговлю в городе, осуществлять оную может только действительный член соответственной гильдии! — напомнил министр финансов.       Это был достаточно весомый аргумент. Роше знал, что зачастую краснолюды, пользуясь тем, что торгуют полулегально, снижали цены на своё оружие. Выходила неприятная ситуация, что те, кто хотел выковать или купить достойный меч, шли к краснолюдам, а не к почтенным членам гильдии оружейников. А краснолюдская сталь, как известно, хороша. Именно на это они и надавили. Монополизация — модное слово, означающее господство одной конкретной мануфактуры, стало финальной нотой этого заседания.       — Считаю целесообразным предложение господина регента, — согласился Велерад, укладывая руки на круглый живот, — перевести торговлю на легальное положение является делом благим.       — Что же, голосование? — Ла Валетт откинулся на кресло.       Стали голосовать. Вернон встретился взглядами с бароном Ла Валеттом вновь.       — Прошу каждого из присутствующих ознакомиться с текстом документа, и, если будет угодно — внести правки, — попросил министр, на чью нелёгкую долю во многом и легла задача составлять этот документ вместе с регентом.       Роше тихо выдохнул. Заседание уже успело начать казаться ему нескончаемой пыткой, он ощутил, что даже лоб покрылся испариной.       Бумагу закрепила синяя печать с геральдической лилией.       В этот день был подписал закон «О представительстве старших рас в гильдейских союзах Темерии».

***

      Роше шёл по вечерней Вызиме торопливо. Он всё время оборачивался, едва скользнул в трущобы. Горожане разбрелись по домам, потому что в старом городе к ночи до сих пор выползали бандиты. Небо было синим, алый поздний летний закат уже догорел. Но звёзды блестели. В предместьях их было видно особенно ярко. Но Беллетэйн уже прошёл, укатилось колесо Мидаэтэ, отцветало лето. Дело шло к осени. Развеялась сладость праздников жизни и цветения.       Вызима была городом большим, одним из самых больших на континенте. Она была полна контрастов, но, к сожалению, в осеннюю пору становилась совсем мрачной. Климат в Темерии был достаточно холодным, сыроватым, рано выпадал снег. Они условились встретиться в борделе, как в старые добрые. «Шпионские» привычки не выведешь из организма. Роше постоянно совал нервную руку под плащ, в карман. Нащупывал письма.       Пока что Роше мог передвигаться куда угодно, как раньше. В темноте и плаще его нельзя было отличить от обычного горожанина. Регент — не король, значит, его портреты не чеканят на монетах и не вывешивают гравюры с его лицом.       Столько всего произошло за последнюю неделю, что казалось, будто это не с ним. Вернон с трудом сбрасывал с себя эту иллюзию. Если вернуть холод ума, то тревоги уйдут. Тревоги — это ненастоящее. Роше не обращал внимания, как шаг с отмашкой перешёл почти в бег. Грязь, вонь. Конечно, из борделей что были в этом городе — выбрать самый дешёвый. Он толкнул скрипучую дверь.       — А вас уже… ждут, — бордель-маман, женщина средних лет с губами, измазанными алой помадой и в бархотке, глянула на него томными глазами, указала ими же на лестницу. Вернон кивнул коротко и зашагал наверх, по старым ступеньками. Ступеньки скрипели тоскливо, нижний этаж борделя шумел привычными и свойственными ему звуками — стонами, хохотом, матом. В окна заглядывал уже совсем чёрный вечер. Под сердцем снова засаднила тревога.       Вернон поднялся наверх, потянул ручку двери. Он оказался в просторной комнате, мебель в которой была обтянута лиловым и алым шёлком. Наверное, хорошо было бы, если б Роше там ждала роскошная пышногрудая красавица. Вспомнить прошлое, забыться. Но на совершенно блядском ложе восседал Талер, елозил задницей по шелковым простыням, всё пытаясь устроиться. Он сидел, опираясь локтями на бёдра, смотрел напряжённо, поблёскивая моноклем. В куртке было жарко. Но хер её снимешь, туда и сам Роше бы влез, столько маленьких карманов, вмещавших всякую хрень там было. Взгляд шпиона ничего хорошего не предвещал. Поза — тоже.       Бернард Дукат или просто Талер, как его все называли, когда-то был одним из самых влиятельных людей в Темерии. При короле Фольтесте старина Дукат был фактически главой разведки. Как только началась Третья Северная, Талер беспробудно пил, а потом в его лысую бошку всё-таки начали возвращаться светлые мысли. И, стоило сказать, во многом именно ему Темерия была обязана своим нынешним положением.       — Только всё в этом сраном городе стало спокойно, как тут появляется бравый Вернон Роше! — Талер вскочил с места, оскалил ровные зубы. Лицо у него все-таки было благородное. — всё, попили пидоры сиропа! Надо ж было так опиздюлиться с толпой твоих сраных белок! Поздравляю с назначением!       Вернон захлопнул дверь, хмуро посмотрел на Талера. Он, конечно, привык к его манере разговора — руганью Роше было не смутить. Но этот поток гневного недоумения, которым Талер окатил Вернона с порога, немного огорошил. Заставил напрячься. Разговор явно предстоял неприятный. В их работе вообще мало приятного. Это тебе не вышагивать в генеральском мундире на параде или купаться в роскошествах королевского двора.       — Талер, мать твою, не ори! — Вернон прошагал в комнату, выудил из кармана конверты и бросил их на столик перед Талером, — я даже не буду отбрыкиваться… покрутиться правда пришлось по этому сраному райончику, но хвостов за собой не заметил.       Он отошёл к стене, сложил руки, выжидая что ответит шпион. Если Талер так занервничал, значит, поводы для беспокойства будут и у него.       — Да уж, вот это номер ты выдал! Вернона Роше на экзотику потянуло, а хуй не рыло, чтоб не скучно было — Талеру. Как всегда, ёб твою мать. Поздравляю тебя, старый ты кобель, ты в жопе! Дай дураку стеклянный хуй, он порежется и хуй разобьёт. У меня на столе теперь видимо будет каждое утро появляться стопка информации о том, где вы с Иорветом были. Высший свет тоже весь шепчется о том, что ж ты за диковинку ёбаную привёз. Все думают, моча тебе или сперма в голову бьет, раз ты белку, за которой столько лет бегал, теперь к себе под бок пристроил! Да-да, не смотри ты на меня так! Знаю я, что ты Иорвета у себя поселил! — Талер вытер лысину платком, вздохнул тяжело и посмотрел на Роше укоризненно, как учитель на ученика. — и это — свет темерской разведки!       Роше подошёл к столу, на который Талер швырнул какие-то бумаги. Бумаги оказались отчётами, которые строчили Талеру его шпики. Некоторые из них содержали информацию о передвижениях Роше и Иорвета, некоторые повествовали о волнениях в народе, а вот в одном из них содержалась информация о настроениях, гуляющих в высшем свете и приближённых императора. Ни темерская знать, ни нильфгаардская, не была в восторге от происходящего. Вот только свалят всё не на Эмгыра. Роше это понимал. А можно ли теперь доверять самому императору?       — Это… — он взял их и стал бегло вчитываться. Он наконец понял, почему Талер так нервничает.       Вернон поднял потемневший взгляд на Талера.       — Мне-то однохуйственно, кого ты там трахаешь, но нахера ты ёбыря своего пиздоглазого сюда притащил и ещё под нос императору поставил?! В политике ты хуеву тучу лет, а ведёшь себя, как монах в борделе, ебись ты в рот!       — Да с чего ты взял… Талер, мать твою! — Роше ощерился.       — А вот с того. Птичка напела.       — Голосистая птичка. Сверну-ка я ей шею…       — Смотри-ка как бы тебе её не свернули, ох, ёпт твою ж…       — Ты намекаешь на то, что я загоняю себя на виселицу? Нет, Талер. Император сам одобрил эту инициативу. Ему не выгодно брожение в элитах Темерии. Он ведь понимает, как важно сохранить целостность границ своего вассала и непосредственно политический нейтралитет Темерии. Максимальный.       — У монархов, пока они такое говорят, мёд из жопы капает. Да и если не пиздит император, то факт остаётся ёбаным фактом — в верхушке общества тебя ненавидят. Будь осторожен. И непогрешим, как послушница из Элландера, раз уж наебенил такую кашу, — Талер меланхолично смотрел на то, как Роше рассматривает бумаги на столе. — наверное, император считает, что раз уж вы… то хотя бы изнутри ваша шобла-ёбла не распадётся от предательства. Но нахуя ему Иорвет?       Вернон вытер тыльной стороной ладони лоб. Ожидаемо, он вспотел от напряжения и нервов.       — Император лично «осчастливил» меня фактом, что я теперь регент. Ты понимаешь? Ну какой из меня регент? Если Эмгыр и играет в свою игру, то я ещё не понял, чего он добивается. Если он знает, что в верхах меня ненавидят, то… — Вернон побелел, всматриваясь в стену, — Нет, Талер, если б он хотел меня убрать, он выбрал бы менее изощрённый и менее затратный способ!       Ненависть. Вот значит чем отплачивает ему родина, во имя которой он пролил столько людской и нелюдской крови. Хотя нет. Дворяне — ещё не Темерия. И убивал он раньше для своего короля. Не только для родины. Впрочем, Фольтест давно мёртв, остался молчаливым мрамором, таким непохожим на себя при жизни. А Роше уже давно не королевская ищейка. Пришла беда — отворяй ворота? Решать нужно было сейчас       — Тебе каждый раз монархи рассказывают сказку, как дед насрал в коляску, а ты всё веришь! Не знаю, Фольтест был простой, как ручка от мотыги, этот же… ладно, на каждую жопу с лабиринтами найдётся член с обратной резьбой. Этим всем дворянам ты всегда был нужен, как козе лютня, потому что ты безродный. Они тебя за равного не считают, таковы предрассудки этих напомаженных пидорасов. Но сейчас дело обострилось. Будь осторожен. Действуем по ситуации. Регентство твоё ещё это… может, зря бздим, посудачат да перестанут. А там половине из них уже будут гули на могилки срать, — Талер вытащил из полы куртки трубку. К борту была прикреплена взрывчатка, парик, шнурки от ботинок, струны от лютни и еще бог весть что.       Роше сглотнул нервно, помял во влажных руках лист бумаги.       — А королева? Ты же знаешь, я сделаю что угодно, чтобы она удержалась на троне! И я прекрасно осведомлён, что далеко не все дворяне её поддерживают. Ты же помнишь, как только эти несчастные дети родились, бароны уже придумывали способы, как бы так сделать, дабы Фольтест следовал темерским законам о престолонаследии. А теперь других прямых наследников нет. А я регент при ней… понимаешь, какие это риски в первую очередь для будущей королевы? У тебя хоть есть информация, касающаяся фракций дворян? Есть ведь и те, кто поддерживает Ла Валеттов.       Он продолжил читать отчёт, который отдал Талер. Ну да. Они с Иорветом много где успели засветиться. Хотя Роше очень старался, чтобы не тащить за собой хвостов. Не вышло. Старая псина промахнулась.       — А что королева? За королевой — «лавалеттисты», едрить их в зад. Орвалл Ла Валетт, пока тебя не было, уж очень хотел пригреться на твоём нынешнем местечке, да только Эмгыр переиграл. Хотя это ещё бабка на двое сказала, кто тут кого переигрывать собрался.       — Это я знаю, — кивнул Вернон, потирая усталые веки       — Что ты знаешь, Вернон? Что? Хочешь моё мнение услышать: да нихера у тебя не выйдет с этими законами. Ну одобрили бароны это на бумаге, что дальше?       — Историческое решение для Темерии.       — Историческое, твою ж за ногу, решение! Роше, ты правда так наивен? Не будет нихера исполняться на бумаге. Они бы твоим законопроектом подтёрли зад с радостью, если б могли.       Роше тут и сам осознал, насколько глупо и наивно прозвучал. В словах Талера было много паники, но было много и правдивого. Пока что ничего экстренного не произошло — совет принимает его решения.       — Никогда не поверю, что совет считает меня или императора за авторитет. Да, есть там те, кто императору симпатизирует, но меня там терпеть не могут абсолютно все.       — Вот, дружище, ты начал понимать. Копай глубже. Почему они тогда подписывают бумажки твои?       Роше опёрся руками о стол, слушая как гулко забилось сердце. Сердце ударялось и качало кровь, кровоток стучал в висках.       — Ждут момента.       — Правильно, господин регент, вы начинаете делать успехи в политических делах! — издевался злобно Талер, но только оттого, что сам был на взводе.       По-видимому, так оно и было. Дворянство разыгрывает свою игру, нильфгаардцы — свою. Хитрые барчуки выжидают, когда можно будет скомпрометировать нового регента. Роше подумал и ответил:       — Тогда надо принять ещё законы, прям следом. Такие, чтоб про белок забыли. Простому кмету разве есть дело до недобиток из веленских лесов?       — Ну, ты кашу заварил… ты ж знаешь, как наш человек мыслит: если посевы не взошли — эльфы обряд провели, попортили. Вода в колодце захирела — эльф туда насрал. Ну и далее по списку.       Роше коротко кивнул и Талер продолжил, но уже более устало и буднично.       — Ты в политику сунул нос так глубоко, что пизда любой чародейки покажется мелкой рюмкой, а всё не понимаешь. Каждый из этих пердунов хочет пригреть жопу у трона, поэтому похуй им, будешь ты регентом или пророк Лебеда с сиськой Мелитэле за щекой. Главное им — чтоб кто-то из их клана, сечёшь? Королеву никто не тронет, им выгоден несмышлёный ребенок на троне, чтоб дать привилегии самим себе и утопить в говне своих конкурентов, ебись они через колено, — Талер снова покопался за пазухой. Вынул флягу. Хлебнул водки.       — Ебись оно всё в три прогиба — Роше вздохнул тяжело, забирая у него флягу.       Роше уселся на тахту, рассматривая расписную тарелку с виноградом. Настроение было вконец испорчено. Он задумался о Иорвете. Если Рауль достаточно хорошо приглядывает за белкой, то тот никуда и не сунулся из дома.       — Но раз уж ты привез своего Иорвета, зазнобушку свою ебаную, в этот город, то предупреждаю. Отселишь от себя — отравят нахуй. Убьют. Будешь по частям искать потом. Лишь бы тебе поднасрать. Постарайтесь вместе не появляться что ли или хуй знает… — Талер прижал пальцы к переносице, выронил монокль из глазницы.       — Скорее наоборот. Я не собираюсь спускать с него глаз, — Роше мрачно хлебал из фляги.       — А знаешь, в чём твоё счастье? Что эти отчеты перехватывают мои люди и нелюди. Они просто не достигают тех пидоров, которых должны. Это раз. А второе — это лишь отягчающие обстоятельства. Будь ты не недалёкий Вернон Роше, который волею судеб присадил свой зад рядом с троном, срать бы все хотели на твою белку. А теперь это лишь отягчающее обстоятельство. И рычаг давления. Так еще и, прости Вернон, но прознают ведь, куда конкретно ты подселил Иорвета.       Роше забрал бумажку. Проглотил ком в горле. Мозг коварно подкидывал все более изощрённые варианты ближайшего будущего, не давал расслабиться. Этой ночью он не уснёт. Будет думать, что делать дальше.       — Спасибо, Талер, — ответил он глухо, переваривая полученную информацию.       — Да чтоб у тебя хуй на лбу вырос и по губам шлёпал за такие дела ёбаные. Будь другом, насри кругом — предупреждай если тебе ещё какая-то хуйня в голову придёт, — попрощался с ним Талер, крепко пожал руку на прощание.       Что ж, специфический это человек. Сапожник — и ругается соответствующе. Да и основная работа нервная.       Роше вышел на улицу, прямо в дождь. Холодные капли дробно бились о плащ, о брусчатку на площади. Роше свернул в переулок. Плакал чей-то ребёнок, лаяли бродячие псы. В голове гудело от звериного ужаса. Этот ужас не был похож на страх перед более сильным соперником, не был тем ужасом, который преследует после пробуждения от ночного кошмара. Это был ужас неизвестности.       Что ж, пора выяснить, не взбрело ли Иорвету самому раньше времени бежать к белкам в ближайшие леса и гетто. Заодно — осчастливить законом.       Законом, который в самом-то деле, ещё не решает ничего.