За школьной партой

      Придя на следующий день в школу, Немо понимает, что, возможно, перегнул палку при разговоре с Яковом, а потому подходит к нему, чтобы попросить прощения. Тот в этот момент всеми силами игнорирует юношу, чуть надувая щёки и всем видом давая понять: он обижен и прощать одноклассника не намерен, за все помощь и поддержку наговорить ему гадостей про его паранойю — это слишком.       — Яков, я правда извиниться хочу, — подаёт голос Немо, касаясь его плеча, однако старшеклассник тут же отдёргивает его. — Мне не нужно было говорить так вчера, твоя паранойя — твоё дело. Да и ты хорошо ко мне относишься, несмотря на всё, что я говорю, вроде как пытаешься доверять. Я перегнул палку, прости.       Тот продолжает его игнорировать, так что Немо просто сдаётся, возвращаясь на своё место, а рядом в тот же миг присаживается Элиас, замечающий немного неловко:       — Привет, Немо. Прости, что мы с Гансом заперли тебя и Якова вчера в кабинете: он нас попросил. Мы давно учимся вместе, а ещё Яков не ненавидит меня после одного случая, хотя, наверное, стоило бы. Как я мог отказать?       Старшеклассник кивает, прежде чем уточнить, догадываясь, о чём одноклассник говорит:       — Ты ведь говоришь о том случае, когда вы хотели добиться отмены увольнения учителя по литературе?       — А, так он тебе рассказал? — юноша удивлённо поднимает брови, прежде чем признать:       — Да, ты прав, я говорю о нём. В тот день Оливер свалил всю вину на Якова, хотя план принадлежал нам троим. Яков и слова не сказал о том, что виноват не только он. Как бы ни оправдывался, но ни меня ни Оливера в это не впутывал. Я должен был вмешаться, рассказать правду, однако мне не хватило смелости. Я не хотел разочаровывать нашего учителя. Сейчас, конечно, сожалею о том, как поступил, и понимаю, что учитель учил нас не этому, но можно ли уже что-то исправить? К слову, у Якова даже больше причин ненавидеть меня, чем кажется.       — Может быть хуже? — недоверчиво приподнимает бровь Немо, и слышит сквозь вздох:       — Все, кто знал, меня защищали от Якова даже больше, чем Оливера: в конце концов, не знаю, рассказал он тебе или нет, но я был тем, кто должен был сыграть роль умершего по вине директора мальчика. Якова особенно ненавидели за это, хотя я и вызвался сам. Мне жаль, что ему пришлось столкнуться с такой болью.       Парень смотрит на Элиаса ошарашенно, с недоверием, прежде чем взять его за руку и решительно заявить:       — В таком случае мы должны всё исправить! С чего вообще Яков должен страдать за всех? Ты ведь помнишь, где живёт тот учитель? Мы должны пойти к нему и всё рассказать, объяснить. Никогда не поздно признаться.       — Один шаг в ту сторону, Немо — и я заставлю горько пожалеть тебя о том, что ты вообще родился на свет, — звучит в тот момент голос обсуждаемого одноклассника, отчего юноша замирает. — Тебя это тоже касается, Элиас.       Вальтер не может поверить своим ушам. Яков же хочет помириться с учителем, так почему сопротивляется? К чему это безнадёжное пустое упрямство? Это ведь его шанс всё изменить?       — С чего это мы не должны ничего рассказывать? — возмущается Немо, с трудом сдерживая себя, чтобы не раскричаться, потеряв терпение. — Ты ведь хочешь вернуть уважение учителя, общение с ним, так почему нет?       — Если это из-за меня, то не нужно, Яков, — мягко замечает Элиас, качая головой. — Ты итак натерпелся из-за меня.       — Я делал это не ради тебя. Я не сказал ничего, потому что мне бы никто не поверил. Проще найти козла отпущения в моём лице, чем разбираться со скандалом, в котором группа учеников нарушила правила, — отзывается хмуро парень, сверля обоих собеседников своими чёрными глазами, так похожими на камни гематита.       Вот только Немо, глядя в его глаза, понимает, что одноклассник лукавит, что, на самом деле, дело не в конфликте и доверии. Он действительно защищает Элиаса. Защищает одноклассника, который, наверняка, ни разу за время их общения не сделал хоть что-то подлое. Скорее всего, он даже считает этого слепого художника своим настоящим другом, пусть и не признает этого никогда. И именно поэтому Вальтер ему действительно немного, но завидует.       Когда уроки подходят к концу, Немо решает снова обсудить с Яковом возможность рассказать всё старому учителю в увольнении, однако, стоит ему открыть рот, тот сразу же обрывает речь парня:       — Нет.       — Но почему? — недоумевает тот, глядя на него с недоверием и возмущением. — Элиас ведь сам согласен рассказать правду. К тому же, если ваш учитель действительно любит и ценит вас, он поймёт, почему вы так поступили, примет, что ты не вселенское зло, виновное во всех прегрешениях. И вообще, как говорил Омар Хайям "Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит, кто не помнит утех, не прощает обид..."       Яков слушает его внимательно,хмурится слегка, прежде чем заметить, пробормотав под нос:       — Вот поэтому ты мне и нравишься...       — Что? — уточняет недоверчиво старшеклассник, на что тут же слышит куда более чёткое и ясное:       — Мне нравится, что вы с тем учителем очень похожи. Создаётся впечатление, что у вас с ним похожие взгляды на жизнь. Словно вы родственники или близкие по духу люди. Никогда не забуду, как меня обучал мистер...       Когда он произносит фамилию теперь уже пенсионера, в ушах Вальтера шумит. Он не может поверить в то, что услышал, поэтому просит, вцепившись отчаянно в руку Якова:       — Пожалуйста, повтори ещё раз! Мне кажется, я знаком с этой фамилией.       Тот смотрит на него с подозрением и недоверием, явно чувствуя, что что-то здесь не так, прежде чем всё же назвать фамилию снова, а после поинтересоваться у чрезвычайно взволнованного одноклассника, пересиливая себя и кладя руку ему на плечо:       — Так ты знаешь этого человека, верно? Или, может, кого-то из его родственников?       — Нет, — неумело врёт Немо, неловко сбрасывая было его руку с плеча, однако напоследок всё равно сжимая осторожно его тонкие длинные пальцы. — Мне показалось.       И старшеклассник со всех ног убегает, прежде чем юноша успевает задать ему хоть один вопрос. Он действительно знает фамилию этого учителя, хоть и явно не знаком с ним лично и до прибытия ни разу не слышал об этом человеке. Хочется верить, что это всё просто совпадение, но судьба действительно смеётся над Вальтером, подбрасывая ему сюрприз, на который он даже не знает, как реагировать.       Майер. Всё бы ничего, но эта фамилия не раз встречалась и до сих пор встречается ему дома среди документов. Это девичья фамилия его матери.