За школьной партой

      Когда Немо после школы на следующий день приходит к Якову, он с удивлением понимает, что тот реально планировал не допрос или что-то вроде того, а реально собирался подтянуть его по химии. Верится как-то неохотно, однако ничего другого в голову не приходит, так что юноше приходится принять реальность. Он присаживается за второй стул рядом с одноклассником и осторожно уточняет:       — Твоим родителям это никак не помешает?       — Они заняты, — пожимает плечами тот. — Вечно работают. Не отвлекайся и смотри внимательно. И как ты до одиннадцатого класса не разобрался с решением уравнений реакции? При решении такого уравнения нужно убедиться для начала, что его решение возможно. Для этого нужно проверить, чтобы реагенты — вещества, вступающие в реакцию — все были растворимы по таблице растворимости, а продукты реакции — результат их взаимодействия — создавали газ, воду или же металл или нерастворимую соль — они окажутся осадком. Если уравнение возможно, тогда...       Он продолжает объяснять, неторопливо пробегаясь пальцем по небрежным, но понятным записям, поправляя попытки Немо решать что-то и тихо цокая языком с некоторым недовольством: очевидно, что он ожидал большего. Впрочем, зря: Немо совершенно химиком себя не ощущает. Ему больше по душе литература и история.       — Твой отец правда директор? — мимоходом расспрашивает его Яков, что юноша даже не обращает внимания на внезапный допрос. — Почему ты не пользуешься своим положением и не хочешь, чтобы другие знали, раз это облегчило бы тебе жизнь? Тебе самому не кажется, что ты слишком подозрительный.       — Да, правда, — отзывается старшеклассник, не замечая подвоха и не отрываясь в тот момент от решения уравнения. — Если я скажу другим, что мой отец — директор, все начнут раболепствовать и подлизываться, я не смогу быть уверен в том, кто дружит со мной искренне, а кто предаст при первой же возможности. Ну и отец не выражает мне своё покровительство в школе, пока я не попадаюсь ему на глаза. По крайней мере, настолько открыто, что мне становится неловко перед другими. А подозрительно всё для тебя, потому что ты параноик, Яков. Даже не пытайся отрицать.       — Я и не думал, — ухмыляется тот. — Это хорошая черта характера, чтобы ты знал, вероятность твоего попадания в чужую ловушку выше, чем моего. Паранойя не раз спасала мою шкуру за время учёбы здесь.       Немо в тот момент вдруг понимает, что только что произошло и отрывается от записей, глядя на одноклассника и интересуясь:       — Ты что, только что пытался меня допросить? Серьёзно?       — Мне нужно было убедиться,что ты не соврал, я не доверяю людям с настолько лицемерно милым личиком, — отзывается тот ехидно, на что Немо бурчит:       — Будь мы сейчас на войне, из тебя вышел бы отличный человек для проведения допросов.       — А из тебя отвратительный шпион, — парирует тот, прежде чем взять ручку и поправить записи, закатив глаза. — Нет же, тебе нужно найти число поменьше. Думай, Немо, думай.       Тот не может не отметить за размышлениями, что их занятие после школы совсем не похоже на дружеские посиделки, как когда он с компанией Лиена из прошлой школы собирались него, и Сэм объяснял им биологию. Тогда они слушали внимательно парня, но при этом, не переставая, шутили, пили чай с какими-то конфетами, что, по словам Лиена, очень любила при жизни его мама, слушали столь забавные споры друзей и оживленную болтовню Тома... Сейчас, с Яковом, это ощущается совершенно иначе. Непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем старых часов, монотонные, но столь понятные объяснения химии и не слишком болтливый Яков. Пока Немо решает очередное уравнение, юноша снимает впервые при нём свои перчатки и берёт стоящий в углу флакон с антисептиком, тщательно протирая им руки. Пожалуй, он первый, кто при при юноше так старательно избавляется от микробов, после вытирания их спиртовыми салфетками. Пока Яков надевает перчатки, старшеклассник осторожно интересуется:       — Мезофобия? — Осторожность, — поправляет его тот, усмехаясь. — Ниже вероятность быть отравленным или подхватить какую-то заразу. Мир полон неприятных болезней, которые, прогрессируя, могут убить тебя. О, я весьма щепетилен в этом вопросе.       Он смотрит на указываемую одноклассником лампу для кварцевания воздуха, замечает висящий на стене график влажной уборки (она ежедневная, просто проходит в разное время с каждым новым днём недели), переводит взгляд на несколько наборов с одноразовыми масками и флакон с каким-то составом на полке...       — Нет, Яков, это уже паранойя, — качает головой Немо, тихо вздыхая. — Что вообще привело к такому? Что ты такого пережил?       — С чего я должен рассказывать тебе об этом? — ухмыляется юноша, скрещивая руки на груди. — Мы не настолько близки, чтобы я тебе доверился. А даже если бы и были, я бы всё равно вряд ли поделился. Это моё дело, тебя не касается. И нет, то, как ты прижимался вчера в шкафу, ближе нас не делает.       Немо смотрит на него с возмущением, щёки его пылают. Сжав кулаки, он выдыхает не без недовольства:       — Ты же знаешь, что это была вынужденная ситуация! В противном случае я бы ни за что так не сделал!       — Это ещё доказать нужно, — поддразнивает его старшеклассник, положив руку на бедро. — Я не могу просто взять и поверить тебе. Может, ты бы попытался потом так втереться ко мне в доверие. Мало ли, что у тебя на уме. То, что твой отец — директор, и вы, очевидно, не так хорошо и ладите, только усиливает вероятность, что ты шпионишь и вынюхиваешь наши секреты для другой школы. У меня ещё больше причин тебе не доверять.       У юноши просто не находится слов, чтобы ответить. Он вряд ли вообще сможет когда-нибудь понять логику Якова, однако ему отчего-то очень хочется это сделать. Этот парень — весьма интересная и неоднозначная личность, любопытно, что он может скрывать, как и о чём думать. Немо совершенно им заинтригован, пусть паранойя и бесконечные подозрения одноклассника немного угнетают.       Когда репетиторство заканчивается, и юноша отправляется домой, Яков бросает напоследок насмешливо:       — Завтра можешь не приходить: мне нужно разобраться с некоторыми делами. Заглянешь в субботу, объясню решение задач. Но не думай, что я начинаю тебе доверять или что-то вроде того. Мне просто не нужны задержки на уроке из-за тех, кто не понимает химию. Так что я помогаю тебе, как одному из самых несообразительных: с Руф работать просто бесполезно, ты не настолько безнадёжен.       И тот кивает, прежде чем покинуть квартиру. Он более чем уверен, что в одной вещи Яков соврал. Дело не в учебных задержках на уроках химии.