Олежа

      - Получается, что вы... Чиж и компания?       - Колокооольчик в твоих волосааах звучит ля-бемолем... - неожиданно мелодично спел Круглый.       - Соль-диез! - возмутилась Егоза.       - Да не вааажно, как он звучииит, - безмятежно продолжил Круглый на тот же мотив. - Главное, где он!       Все захохотали, а Чиж спросил:       - То есть тебе потребовалось три недели, чтобы выдать эту шутку? Обычно это спрашивают на второй день, если не сразу, как узнают моё имя.       Я пожал плечами и улыбнулся. Не говорить же, что просто стеснялся озвучить мысль...       Я вообще в последнее время очень много улыбался. Счастье наполняло меня, пьянило. Было так хорошо, что иногда я тихонько щипал себя повыше локтя. Звучит глупо, да?       Когда я был маленький, родители отчего-то решили, что у меня аллергия на вишню. Как на зло у нас в саду было множество вишнёвых деревьев и летом ягоды были повсюду. Очень серьёзно мне объяснили, что есть их опасно и я понял, послушался, старательно избегал. Однако, через несколько лет я узнал, что это ошибка и почти неделю питался одной вишней, пока не стало дурно. Мне страстно хотелось наверстать упущенное.       Эти ребята были чудесные. Почему-то мне казалось, что они быстро раскусят меня, узнают мою обыкновенность и заурядность и, конечно, перестанут интересоваться мной. Сам факт того, что Егоза остановила меня и не дала уйти тогда от автобуса, уже казался чудом. Я долго не мог поверить, что достоин быть рядом с ними, слышать их смех, обращенный ко мне. Они были старше, умнее, но они слушали и понимали меня. Было невозможно позволить себе медлить и стесняться, хоть это было нелегко. Я млел под теплом их улыбок и старался сохранить в памяти каждую секунду в компании.       Наверное, моё тело не умело выдерживать столько счастья и первое время по вечерам меня трясло в кровати от нервного напряжения. Мышцы сводило, дыхание сбивалось и вырывалось жалобными всхлипами. Стараясь дышать медленно и ровно, обнимая подушку и давая волю слезам, я выпускал накопившийся стресс. Почти помогало.       Они все работали или учились и, конечно, мы не могли видеться каждый день. Но у Чижа гораздо чаще появлялся выходной и мы стали гулять вдвоём. Бродили по городу или кормили воробьёв, вечно прыгающих рядом. Я чувствовал, что ему одиноко, лицемерно радовался своей удаче оказаться рядом и в то же время стыдился этой радости. Говорил всё, что приходило в голову, рассказывал истории, сочинённые на ходу и нёс жуткую околесицу, порой даже не помня потом, что говорил.       - Давай разожжем костёр и сожжем одну Егозу! Ты сказала, что нужно делать именно так...       Круглый продолжал напевать, дразня Егозу, а я вскочил со скамейки, отпрыгнул на несколько шагов и сложил руки, будто делая кадр. Хотелось запечатлеть момент, чтобы оставить его навсегда у себя. Тихий двор, надёжно спрятанный за аркой, скамейка под раскидистым кустом сирени, обшарпанная стена с единственным окном - типичная петербургская картинка.       На скамейке слева расслабленно сидел Чиж, блаженно закинув голову назад. Егоза сбросила кеды и сидела на спинке скамьи, а в её ногах, как верный вассал, был Круглый. Длинноногий Пётр примостился с края, сложил руки на высоко торчащие колени и, подперев подбородок, смотрел на меня с улыбкой. И именно в этот момент эти весёлые люди почему-то стали мне очень близки.       Пружина внутри разжалась и я счастливо рассмеялся в небо.       - Ох, выгонят нас из двора, товарищи, - добродушно улыбнулся Пётр.