История одержимости

      Водитель не слишком долго сопротивлялся, но всю дорогу нервно косился в сторону наглого попутчика, особенно пристально после того, как услышал адрес их пункта назначения. Ли периодически подгонял его, но в целом был мрачен и молчалив. Обезображенное синяками лицо кривилось от напряжения и волнения.        Когда больница появилась в поле зрения, Марк стал нервно ерзать и обеспокоенно вздыхать. Он вцепился пальцами в один из рукавов, а вторую ладонь прижал к бедру. Шорох в кармане испугал его, но Ли не стал доставать письмо прямо сейчас. Оно ждало своего часа. Ждало и обжигало кожу даже сквозь ткань спортивных брюк.        Машина остановилась у ворот, и Марк выскочил из салона, даже не вспомнив про вещи. Ли быстрым шагом добрался до КПП, показал удостоверение и нетерпеливо дернулся ко входу, но офицер вдруг окликнул его:        — Агент Ли, подождите, — голос у охранника был тонкий, немного смешной. — Я не могу вас пропустить.        — Почему? — растерянно спросил мужчина.        — Указание главного врача. Простите.       Ли замер. Его мозг, бешено работавший последние двадцать минут, вдруг отключился. К горлу стала подступать паника. Марк вдохнул и выдохнул. Вдохнул и выдохнул. Попытался вдохнуть и понял, что не может. Позади вдруг раздалось:        — Агент Ли, вы снова здесь? — санитар, который постоянно провожал Марка к палате Донхёка, приветственно поднял руку. Он был в обычной одежде, с рюкзаком за плечами. Видимо, только пришел на смену.  — Снова к брату?        — Да, — слабо улыбнулся мужчина. — Хотел с ним попрощаться, но, похоже, доктор Квок не хочет, чтобы я беспокоил хёна.        Санитар перевел взгляд на офицера КПП.       — Дали указание, — тот пожал тощими плечами.       — Да ладно тебе, Сондэ. Пропусти под мою ответственность. Все-таки они семья.        — Я не могу. Доктор Квок будет тут минут через сорок, что со мной будет, если он узнает?        — Агент уложится в сорок минут, верно? — санитар добродушно улыбнулся.        — Верно, — Марк выдавил улыбку в ответ.        Сондэ с недовольным вздохом и тихим ворчанием открыл ворота. Он крикнул что-то им вдогонку, но Ли не слышал, он сосредоточился на том, что должен узнать у Донхёка.        Время было ограничено, и Марк не знал, как ему завоевать доверие брата. Как ему достать информацию? Как заставить Донхёка поверить, что Марк на его стороне и больше никуда не денется? Заверения о том, что они —  семья, вряд ли бы подействовали. Хотя теперь агенту казалось, что в этих словах нет ни капли лжи. Они семья. Убитая, покореженная, извращенная, мерзкая семья. Чтобы спасти похищенную девушку, Марк, наконец-то, должен был признать это. Без всяких «но» и «если». Они части друг друга и навсегда ими останутся.        Санитар о чем-то всю дорогу щебетал. Он остановился у вишневой двери, взглянул на часы.        — Ну что ж. Моя смена вот-вот начнется. Я должен переодеться и подготовиться. У вас будет где-то тридцать пять минут, постарайтесь успеть попрощаться, агент Ли.        — Я понял, — Марк нервно облизнул губы и кивнул. Санитар достал карточку, сердце у агента забилось с такой силой, что грозилось вот-вот выскочить через горло.        Электронный замок пикнул. Агент потянул за ручку, дверь открылась. Марк сделал два шага внутрь. Грохот позади дал понять, что теперь он в клетке. Отрезан от мира. Один на один с самым страшным кошмаром.        Донхёк сидел на кровати и читал. Когда он увидел Марка, то широко улыбнулся, но тут же посерьезнел.        — Что с твоим лицом, Минхён?        — Твоя наводка на Кан Дохёна, — Марк тыкнул пальцем в свой синяк.        Донхёк встал с кровати и отложил книгу. Сегодня пояса на нем даже не было, но он все равно не выходил за красную линию.        — Я убью его, — старший Ли произнес это таким потрясенным тоном, что у Марка по спине пробежали мурашки. Он против воли усмехнулся. Он не хотел быть банальным и спрашивать, отчего же Донхёк тогда не убил себя — на банальности не было времени. Агент все еще не мог разрешить сложнейшую задачу: как за тридцать минут заставить человека доверять. Среди хороших и правильных путей такого способа не было. Оставалось лишь принять тот факт, что он — часть отвратительной семьи, ведь в этом случае выход был прост.        Агент сделал два широких шага вперед, пересек красную линию и застыл. Донхёк растерянным взглядом скользил по его лицу. Глаза его были широко раскрыты, он понимал, что Марк здесь не просто так, но не знал, что именно тот задумал.        — Ты любишь меня? — требовательно спросил агент.       — Конечно, — возмущенно ответил Донхёк. — Ты идеален.       Марк кивнул, сделал еще один шаг, положил ладонь на чужую щеку и впился губами в губы мужчины. От давления рана на губе агента лопнула, кровь размазалась по лицам. Несколько секунд Хёк стоял, не двигаясь. Марка охватила то ли дрожь беспокойства, то ли дрожь предвкушения. Он отстранился, нервно сглотнул, в груди нарастал ужас.        «Не сработало», — панически промелькнуло в голове.        Но в эту же секунду окровавленные губы Донхёка сначала округлились, а затем расплылись в улыбке. Он обхватил Марка за талию и прижал к себе. Новый поцелуй вышел глубоким, безжалостным, бесстыдным и, казалось, что бесконечным. Где-то на задворках памяти красными цифрами маячило напоминание об убегающем времени, но и оно медленно таяло, как только Донхёк прикоснулся своим горячим языком к ране на чужой губе.       В том месте, где они касались друг друга, кожа Марка плавилась и вплавлялась в тело Донхёка. Они срастались, втекали, слипались. Марку все это было нужно и не нужно одновременно. Он обмякал в руках, рушился без всякой надежды восстановиться. Агент был жалок в своей беспомощности. От злости на самого себя он укусил Донхёка. Укус вышел ощутимый. Донхёк зашипел и схватил Марка за челюсть, как нашкодившего пса. Большим пальцем он погладил чужую травмированную кожу.        — Ты прекрасен, — шепнул Донхёк, и Марк понял, что это признание. Их семейное, мрачное, извращенное, но самое настоящее признание в любви.       Агент потянулся к тюремной униформе и медленно — пуговица за пуговицей — стал расстегивать ее. Донхёк выжидал. Лицо его было измазано кровью так сильно, что Марк подозревал — раной на губе дело не обошлось.        Грудь у старшего Ли была красивая, с темными горошинами сосков. Марк с удовольствием провел по ней пятерней, чувствуя, как хватка на челюсти ослабевает и ладонь медленно сползает вниз, зеркально касаясь шеи, груди, торса.        Донхёк отпустил Марка лишь на секунду, чтобы сбросить ненавистную одежду. Он сел на край кровати и посадил агента к себе на колени так, чтобы видеть его лицо. Это смущало, а еще до ужаса пугало — его глаза сейчас очень уж походили на те, что Марк увидел утром, когда по-настоящему узнал брата.        — Не смущайся, — Донхёк легко коснулся его губ. — Все правильно. Так хорошо.       Они крепко прижались друг к другу, вцепились, как тонущие вместе пассажиры Титаника, лишь иногда отрываясь, чтобы Донхёк мог стянуть с агента очередной элемент одежды. Кофта и футболка улетели куда-то в сторону. Мужчина взялся за край шнурка спортивных брюк и поднял глаза на Марка.        Ты уверен? — прозвучало в голове знакомым голосом.        Марк кивнул, и узел легко развязался. Ему пришлось привстать на носочки, чтобы Донхёк мог приспустить его штаны. В эту секунду Марк был счастлив, что утром натянул не костюм. Будь на нем что-то более официальное, он не смог бы раздвинуть ноги так широко, чтобы обхватить ими чужие бедра, да и возни было бы больше. Донхёк бросил полный похоти взгляд на бугорок, обтянутый эластичной тканью боксеров, и сглотнул слюну. Он не терял времени зря, будто догадываясь, что у них двоих и так нет лишней минуты. Он запустил ладонь в трусы Марку и стал нежно поглаживать член. Мужчина поморщился — ладонь была неприятно сухая. Донхёк усмехнулся и, глядя прямо в глаза Марку, провел языком по коже. Влага осталась на ладони и пальцах, мужчина вернулся к дрочке. Второй рукой он держал Марка за талию, пристально вглядываясь в его лицо, почти не моргая и не дыша. Он будто пытался проглотить, впитать в себя все, что видит.        Марк облизнул свою ладонь и отзеркалил движения Донхёка. Запястье медленно затекало, но всякий дискомфорт прошел, когда в палате стали раздаваться тихие стоны. Высокий голос старшего Ли звучал надломлено, он захлебывался в попытках быть тише. Получалось плохо. Отчего-то это повеселило Марка. Он дернулся вперед, прижимаясь еще ближе, и положил руку на ладонь Донхёка, обхватив длинными пальцами его и свой члены.        — Тебе хорошо? — Марк обвел большим пальцем головку. Донхёк закивал, как болванчик. — Скажи мне, как тебе хорошо? Что ты чувствуешь?       Старший Ли оперся обеими руками о кровать. Взгляд его сделался изучающим, незнакомым. На секунду у Марка промелькнула мысль, что таким взглядом Донхёк, наверное, и искал своих жертв. Стало не по себе. Агент Ли предпочел запрокинуть голову, закрыть глаза и отдаться ощущениям. Решение было правильным: Донхёк тут же обхватил его за талию и прильнул губами к шее, ключицам, соскам, перемежая с горячими шепотом:       — Мне потрясающе, Минхён. Ты лучший. Ты великолепен. Только взгляни, твои бедра, твои пальцы, твоя грудь. Нет никого, похожего на тебя. Твои руки на моем члене — это стоило того, чтобы ждать пятнадцать лет, — старший Ли усмехнулся. Марк едва не взвизгнул, когда получил чувствительный укус под грудью. — Но мог бы приехать и раньше.       Марк улыбнулся, крепче обхватил оба пениса и ускорился. Смазка и слюна стекали по его запястью. Мужчина не мог сидеть спокойно, ерзал двигал бедрами. Донхёк двигался ему навстречу. Его приоткрытые губы влажно блестели и были красные от крови. Губы хёна всегда казались Марку чем-то поразительным. Совершенно космическим. Самыми идеальными губами на планете. Он, не удержавшись, прижался еще ближе и влажно чмокнул Донхёка. Старший Ли громко вскрикнул, его бедра вскинулись, задрожали, член дернулся, и ладонь Марка оказалась испачкана чужим семенем.        Грудь Донхёка тяжело вздымалась. Марк собрал его сперму и продолжил дрочить себе, используя ее как смазку. Хён наблюдал за ним из-под ресниц.        — Хороший мальчик. Ты делаешь все правильно. Так красиво, — Донхёк запустил свою ладонь в волосы агенту и потянул. Марк застонал от едва сдерживаемых ощущений. Жар внизу стал невыносим. Дрочка стала беспорядочной, быстрой и резкой, почти болезненной. — Кончи для меня.       Глаза агента широко раскрылись, изо рта вырвался протяжный стон, и мужчина излился в собственную ладонь. Марк откинулся назад, продолжая оставаться в сидячем положении только благодаря рукам Донхёка. Перед его глазами возник шкаф с книгами. Он взглядом поискал синий корешок книги со сказками, но не нашел его.        — Будешь и дальше так висеть, я тебя уроню, — нежно сказал Донхёк.        Марк улыбнулся. В голове у него наконец-то прояснилось. Больше не было ощущения, что его мозг — это компьютер, который постоянно тормозит из-за одной слишком тяжелой программы. Картинка обрела четкость. Суть всей заварушки стала ясна как божий день. Агент был прав, когда думал, что Донхёк виноват во всем. Ведь Донхёк был ужасно сентиментален и он ужасно скучал.        Ли встал с чужих бедер, заправил еще чувствительный член в трусы, натянул свои штаны и принялся искать остальные вещи. Донхёк и не думал одеваться. Он лениво наблюдал за Марком, словно сытый хищник, наблюдающий за будущей добычей. На лице так и читалось: «Не сейчас. Сейчас я уже не голоден, но вот завтра…». Марку это было на руку. Хён чувствовал себя уверенно потому, что знал, что его Минхёну теперь никуда не деться. Между ними существует особенная, грязная связь. Теперь они одинаково падшие. Два Каина. Оба прокляты печатью зла, которая будет видна всем и каждому.        — Ты вернул книгу, — агент кивнул в сторону шкафа.        — Какую книгу? — подобрался Донхёк.        — Со сказками, которую читал мне.        — Да, книги нельзя брать надолго.        — Вам выдают книги всего на пару дней? Разве для тебя не делают исключений, раз ты работаешь в библиотеке?        Донхёк потянулся за одеждой, легко скользнул в комбинезон и вернулся на кровать. Марк с замиранием сердца наблюдал, как перекатываются мышцы под его золотистой кожей. Это было красиво.       — Так ты скажешь мне правду?        — Какую правду, Минхён?        Марк подошел к нему и уткнулся носом в пахнущую мылом макушку. Донхёк обвил его руками. Старший Ли продолжал отказываться говорить, даже несмотря на то что между ними произошло. На секунду мелькнула мысль, а не ошибся ли Марк в своих предположениях.        Нет. Он не мог ошибиться. Марк выпрямился.       — Я уезжаю.        — Что? — испуганно отпрянул Донхёк. — Когда?        — Сегодня. Мой самолет через пару часов. Расследование зависло, дело у нас забрали, команду распустили и отправили в отпуск. Больше мне тут делать нечего.        — Я думал, что ты здесь до тех пор, пока вы не поймаете преступника.        — Нет, — Марк пожал плечами. — ФБР работает не так. Поэтому, считай, я зашел попрощаться.       Донхёк закусил нижнюю губу. Щеки его по-прежнему были розовыми. Холод из глаз исчез, уступив место неприкрытой уязвимости. Ли Донхёк боялся.        — Ты не можешь уехать. Ты не можешь оставить меня снова.       — У меня много работы в США. Ее я оставить тоже не могу.        — Что было бы, если бы ты нашел убийцу?       — Я бы остался для допросов и для дачи показаний в суде. Где-то на полгода, наверное, — Марк пытался прикинуть, сколько времени у него осталось, и выходило, что не больше десяти минут прежде, чем явится санитар. Если не выгорит сейчас, то Марку придется действовать интуитивно. Агент Ли отодвинулся от хёна и улыбнулся. — За мной скоро придут.        Донхёк вскочил с кровати и зашагал по палате. Он напомнил Марку нервного подростка, решающего, признаться ли в очередной выходке. Только выходка Донхёка стоила нескольким женщинам жизни. Его капризность, одержимость братом, его уродливая любовь стала причиной страданий стольких людей, что Марк не сумел бы перечислить их всех.        Донхёк убито взглянул на Марка. Агент Ли сделал шаг назад.        — Все это неважно. Я тоже люблю тебя, хён, — выпалил Марк. Его последние оружие.       Мужчина застыл. Его раскрасневшееся лицо вдруг стало таким нежным. Он прикрыл глаза и улыбнулся. Донхёк протянул руку, взял ладонь агента и слишком крепко ее сжал.       — Я хочу, чтобы ты остался. Хочу, чтобы ты остался со мной навсегда, — он облизнул губы и кивнул. —Я не знаю, кто он, но мы связываемся. Я отнес книгу в библиотеку сегодня. Он должен оставить там записку и небольшой сувенир для меня.        Марк кивнул, стараясь скрыть нетерпение. Кровь его забурлила.        — Поймай его и останься со мной, — голос у Донхёка был тихий, но почти истерический, с нотками рычания. Казалось, от перспективы снова расстаться с Минхёном он очутился на грани настоящего, несимулированного безумия. Однако ни в одном слове, ни в одном звуке не было ни капли мольбы. Скорее, «останься со мной или умри». Ультиматум. Марк прекрасно это чувствовал, но ему больше не было страшно. Даже наоборот, мысль о смерти от руки Донхёка принесла секундное иррациональное облегчение.       Он высвободил свою ладонь и быстро добрался до двери как раз в тот момент, когда санитар с обратной стороны прикладывал свою карту. Агент Ли выскочил из палаты не оборачиваясь.        — Что он с вами сделал…, — начал было санитар, явно шокированный возбужденным внешним видом Марка, но затем его носа коснулся густой запах смеси пота и спермы. Лицо его скривилось в ужасе и отвращении. Он попытался взять себя в руки, захлопнул дверь и мягко обратился к мужчине: — С вами все в порядке, агент?        — Да. Мне нужно попасть в библиотеку.        — Я думаю, вам все-таки нужна помощь.        — Мне не нужна помощь, — прошипел Марк. — Мне нужно в библиотеку.        Санитар не стал возражать несмотря на то, что время Марка уже вышло. Похоже, он боялся, что в итоге агент подаст на больницу в суд. Ли хотелось его успокоить, сказать, мол, не волнуйтесь, он не сделал со мной ничего такого, чего бы я сам не хотел, но Марк боялся, что в этом случае его выгонят или найдут для него свободную палату. Поэтому агент предпочел молчать и никак не развеивать предположения, что он жертва изнасилования.       В библиотеке было пусто. Санитар испарился, как только Марк перешагнул ее порог. Одинокий библиотекарь в белом халате перекладывал какие-то карточки из стопки в стопку.        — Где у вас отдел со сказками? — без церемоний начал агент.       — Э-э, — растерялся библиотекарь. Это был молодой мужчина с миловидным, но будто сдвинутым к центру лицом. Марк вспомнил, что он один из тех, кого санитар называл близкими друзьями Донхёка. — Третий стеллаж справа.        Агент бросился к проходу и, несмотря на достаточно четкие указания, все равно смутился среди всех этих книг. Третий стеллаж справа оказался длинным шкафом, забитым под завязку. Марк усмехнулся, когда вспомнил, что брат жаловался на скудный набор сказок.        Первым порывом мужчины было начать высматривать синий корешок «Зайца на Луне», но, как назло, издатели сказок обожали синий цвет. Больше трети обложек были синими. Марк взглянул на указатели: книги стояли в алфавитном порядке. Сердце громко колотилось. Оно приплясывало и останавливалось каждый раз, когда очередной книгой на букву «З» оказывалась не та, что нужна. Долго ему страдать не пришлось, наконец, взгляд наткнулся на заветные слова. В этот момент Марк едва не ударился головой о стеллаж: рядом стояли два одинаковых издания «Зайца на Луне».         Мужчина вздохнул, выдохнул и вытащил обе книги. На первый взгляд они были идентичны. Агент принялся сверять внутренности и облегченно застонал. Фортуна была на его стороне: у одной из книг отсутствовал библиотечный номер. Марк быстро пролистал страницы и заметил свой собственный рисунок — он рисовал зайцев на полях, когда был маленьким.        Агент опустился на колени. Что он должен делать дальше? Дождаться, пока субъект придет оставить записку? У них и так не очень много времени. Возможно, доктор Квок скоро узнает о его присутствии или суперинтендант Юн узнает, что Марк прямо сейчас не в самолете. Они могли все испортить, а ведь еще оставалась похищенная девушка, имени которой агент даже не знал. Ее время подходило к концу. Позвонить в полицию и назвать подозреваемого? Нет. Ему не поверят. А если и поверят, то на проверку уйдет слишком много времени. Преступника должны задержать рядом с девушкой, иначе он никогда не расскажет, где ее искать. Он был трусоват, но теперь в нем слишком много уверенности. Донхёк дал ему силу, поделился знаниями.        Как ему поступить? Марк еще раз взглянул на книгу. Он вскочил на ноги и побежал к библиотекарю.        — Лист бумаги и ручку. Срочно, — нервно приказал агент.       — А что, собственно, происходит? — обеспокоенный мужчина положил на стол все, что требовалось Марку, но ладонь с листа и ручки не убрал.        — Следственные действия.        Библиотекарь явно смешался, но Ли уже выхватил все, что ему было нужно, не обращая внимания на возмущенные возгласы позади.        Агент вернулся к нужному стеллажу, снова опустился на колени и задумался. Как он должен сформулировать записку, чтобы казалось, будто она принадлежит Донхёку? Агент Ли тяжело вздохнул. Голос в голове молчал, когда был так нужен.        Ли пересел так, чтобы было удобнее писать. В кармане брюк раздался шорох, и агент почти с благоговением вытянул оттуда мятый конверт. Записка внутри была короткой и взволнованной, будто у Донхёка просто не хватило сил, чтобы написать что-то большее. Будто каждое слово, адресованное Минхёну, причиняло боль.        Я съем твою печень.       Марка в очередной раз затошнило и он прикрыл глаза, пережидая головокружение. Что ж, Минхён сам вручил свою печень. Почти насильно засунул ему в зубы и получил от этого удовольствие.       Он отложил записку и занес ручку над листом. Донхёк не любил церемониться. Записка будет короткой. Вот только хён не так глуп, чтобы просто оставить ее в книге, которую мог взять кто угодно. Марк прикусил губу. Они должны были использовать шифр. Конечно, шифр. Ли Донхёк был сентиментален — в этом была его слабость. Губы агента сами собой расползлись в улыбке. Марк начал писать.