История одержимости

      Лукас гнал всю дорогу, поэтому до Хвасона добрались они раньше, чем рассчитывал Марк. Дом Пак Джимин выглядел почти так, как он себе его представлял по рассказу Тэиля: маленький и уютный с крохотным двором.       Перед воротами их ждал высокий молодой человек с длинными волосами. Марк не дал бы ему и больше тридцати, но цепкие глаза, казалось, принадлежали кому-то намного старше, кому-то видевшему гораздо больше, чем все остальные. Ли под этим взглядом поежился.       Боишься, что он увидит что-то очень неприглядное? — шепнул голос.       Марк поморщился, выпрямил спину и решительным шагом направился к незнакомцу.        — Агент Марк Ли, — протянул руку молодой человек.        Незнакомец крепко ответил на рукопожатие и представился:        — Детектив Накамото Юта, рад познакомиться.        Марку это имя показалось очень знакомым, но времени на копание в памяти не было. Лукас быстро представился, и детектив Накамото вкратце объяснил, что произошло.        — А где сейчас друг Пак Джимин? — спросил Марк, заходя во двор. Место было гнетущее, несмотря на яркий закат, лившийся прямо на блестящую от вечерней росы траву.        — Я отправил его домой. Он очень устал.        Ли нахмурился. Дун Сычен мог бы понадобиться здесь. Он единственный, кто достаточно близко знал Пак Джимин и мог бы пояснить для Марка ее суть, ответить на личные вопросы. Детектив Накамото поступил опрометчиво, недальновидно для человека, который дослужился до звания детектива. Но Ли ничего не сказал, лишь бросил недовольный взгляд на своего провожатого. Юта пожал плечами:       — Я могу рассказать все, что вас интересует вместо него. У парня было потрясение, мне не хотелось держать его дольше необходимого.        Марк не ответил. Они вошли в дом, сняли обувь. Агент встал у порога гостиной и бегло осмотрел ее, затем проделал то же самое со спальней и кухней. На первый взгляд все выглядело совершенно обычно, но Марк чувствовал какой-то диссонанс, словно лишний звук в стройной мелодии, какой-то сбой в ритме, лишний мазок в идеальной картине. Что-то было не так, и он снова вернулся в гостинную. Сел за рабочий стол Пак Джимин.       Справа стоял органайзер для канцелярии, слева лежали учебники и книга по самозащите. От нее еще пахло книжным. В верхнем ящике лежали тетради, в среднем — тетради, нижний был пуст.        Марк откинулся на спинку стула. Сидеть было неудобно: спинка вплотную прилегала к стене, и стул невозможно было сдвинуть, приходилось протискиваться. Может быть, для тоненькой Пак Джимин это не доставляло таких неудобств, которые доставляло крупному агенту, но все равно было не очень комфортно. Марк нахмурился. Знакомое ощущение пробралось к нему под кожу. Он нетерпеливо выбрался из-за стола.        — Стена позади. Не самый удачный вариант, но оптимальный, если нет тупикового угла.        — Тупикового угла? — переспросил Лукас.        — Угла, в котором нет ни окон, ни дверей, — ответил Накамото. Агент услышал в его голосе недоумение.        Марк быстрым шагом прошел в спальню, датчик движения включил свет в коридоре. Ли удивлено взглянул на него, прошел в комнату, притащил оттуда стул и забрался повыше, чтобы приглядеться. Датчик был слегка запыленным, но выглядел новым. Марк спустился, сделал круг по дому, чтобы убедиться, что этот коридор — единственное место, где свет включается автоматически. Лукас и Юта с подозрением поглядывали на агента.       Закончив с осмотром, он отряхнул руки и подумал о том, как понятнее высказать свои предположения. За окном опустились сумерки. Один за другим загорались фонари.        Марк вздохнул и начал:        — Нужно будет проверить, когда был установлен этот датчик движения. Думаю, Пак Джимин поставила его незадолго до исчезновения, — начал было Марк, пытаясь объяснить свой ход мыслей так, чтобы он звучал убедительнее. Они вернулись в гостинную. — Думаю, что стол Пак Джимин поставила здесь тоже недавно.        — Да, Дун Сычен рассказывал, что раньше она работала на кухне. К чему вы ведете, агент Ли?       Марк кивнул, получив подтверждение своей теории.        — Рабочее место она перенесла сюда потому, что здесь всего два окна и оба будут в поле зрения, если поставить стул спинкой к стене. Идемте дальше. Видите, как стоит кровать? По центру комнаты, чтобы была возможность укрыться от того, кто придет из коридора и от того, кто попытается влезть в окно. Ковра нет, чтобы не заглушать шаги. Датчик в коридоре, чтобы сразу заметить вошедшего. Плотные шторы, которые не вписываются в интерьер, чтобы никто не мог следить с улицы. Уверен, если мы расспросим Дун Сычена, то окажется, что она постоянно держала шкаф открытым. А из кухни она перебралась потому, что там всюду окна. Невозможно держать в поле зрения все пространство.        — Как вы все это поняли?  — растерянно выдохнул Юта.       — Я уже сталкивался с таким, — ответил Марк. Он пытался оставаться на месте, но мыслями был уже далеко за пределами комнаты. Он начал составлять дальнейший план действий.        Слежка — это хорошо, говорил ему Джонни. Чем дольше преступник находится рядом с жертвой, тем больше шансов, что он оставит какие-то улики. Теперь оставалось только их найти. Идеальных преступлений не бывает. Марк верил в это.       — Нужно вызвать криминалистов, — Ли подошел к входной двери и коснулся кончиками пальцев нового замка. К нему нужен был ключ, вот только саму скважину врезать не успели. Он не заметил этого сразу.        Марк вел себя точно так же, когда впервые снял свою собственную квартиру в одиночестве. В общежитии ему было не страшно, потому что их разношерстная, грязная компания была отгорожена от всего мира рамками нормального, и оттого была сплоченнее, чем некоторые семьи. Марк мог не переживать, что кто-то влезет к нему в комнату. Даже самый последний наркоман на их этаже знал, что у Марка нет ни друзей, ни семьи, а это значило, что он особенно нуждается в опеке. Они почти не разговаривали, но Ли чувствовал, что эти люди вступятся за него в случае чего.        Собственная квартира казалось Марку ловушкой, в которой нет ни одного безопасного места. Он не ставил датчики, но не выключал свет, чтобы очередной бессонной ночью точно заметить тень брата, идущего за ним. Марк держал шкафы открытыми, на входной двери было два замка и цепочка, все ковры были сложены в один угол, а шторы никогда не открывались.        Он прожил так почти полгода, пока Джонни не заметил нервное истощение вечно вздрагивающего Марка и не отправил того к врачу.  Агент Ли получил свой рецепт и терапию — не слишком эффективную. Но, в конце концов, он привык к жилищу и даже стал получать удовольствие от ватной тишины, которая стояла в квартире.        — Я вызвал криминалистов, — сказал Лукас, убирая телефон в карман.  — Осмотрим двор?        — Да,  — кивнул Ли и вышел на улицу.        Небо было темно-лиловым, как застарелый синяк. Теплый ветер принес откуда-то запах дикой воды: реки, ручья или озера. Марк вдохнул его полной грудью. Он медленно пошел вдоль забора, рассматривая опустошенные клумбы. Смутное ощущение тревоги зародилось где-то в животе, и это удивило Марка.        Джонни часто говорил, что интуиция приходит с опытом, но в этом месте не было причин для включившейся интуиции. Агент Ли прекрасно видел, что произошло. Он знал, что Пак Джимин живой больше не найдут. Если она сбежала сама, если ее похитили — все одно — эти клумбы так и останутся зарастать сорняком.       Тогда откуда это ощущение приближающегося ужаса? — тихо произнес Донхёк, словно и он был чем-то напуган.        «Все из-за тебя. Потому что ты рядом», — зло подумал Марк.       Ты опять смотришь, но не видишь.       Агент Ли вздохнул и жестом показал Лукасу и Юте встать подальше. Он вышел на середину двора и начал медленно осматривать пространство по периметру. Так медленно, что сначала могло показаться, что его голова не двигается совсем. Марк старался запомнить все: вид травы, густые тени от металлического забора, свет из кухни, падающий через окно, изгибы изгороди. Он следил взглядом за ребрами забора, отсчитывая, сколько провалов и выпуклостей в одной секции. На втором десятке он сбился, наткнувшись на несколько горизонтальных царапин. Концы их скрывались за высоким кашпо на подставке, состоящей из какого-то невообразимого количества ножек и полок. В сущности, это был металлический стол, на котором громоздились горшки с сорняками. И Марк бы оставил эти царапины в покое, но сердце его неестественно сильно забилось. Кто угодно мог оставить эти царапины. Агент подошел поближе, чтобы убедиться в этом, и вдруг понял, что ему не хватает кислорода. Он часто и резко задышал, пытаясь сосредоточиться.       Как царапины образовались?       «Стол сдвинули влево. Где-то на пару метров».       По земле? У него нет колес.        Марк опустил глаза — на земле не было никаких следов.        Они уже исчезли.       «Естественно».       Значит передвинули его давно?        «Да, думаю, да».       Кто его передвинул?        «Пак Джимин. Дун Сычен».       Ты знаешь, что это не так.       Марк и правда знал. Пак Джимин не стала бы двигать этот столик по земле и царапать окрашенный забор, если бы могла снять с него горшки и просто перетащить подставку к нужному месту, а потом снова водрузить керамику. Дун Сычен сделал бы то же самое. Никто не стал бы тащить стол, полный горшков, хотя бы из заботы об этих самых горшках.       Тогда почему его отодвинули именно так?       «Я не знаю».       Нет, знаешь.       — Он торопился, — Марк содрогнулся и отскочил от подставки. Внутри него все дрожало от ликования и ужаса.       Но почему, Минхён? Для чего нужно было в спешке сдвигать стол на жалкие пару метров? И куда, в конце концов, исчезла лопата?        Марк присел на корточки и присмотрелся к земле. Было слишком темно. Он достал из кармана телефон и нетерпеливо включил фонарик. Руки у Ли немного подрагивали от предвкушения, как и всякий раз, когда он подбирался к истинному ответу на свой вопрос.        Расследование — это математическая задача, состоящая из множества промежуточных вычислений. Марк пригляделся: земля под густой травой неестественно бугрилась. Он понял, что это первый пример из множества, ведущих к решению.        Где Пак Джимин? Оставленные любимые вещи. Брошенные цветы. Преследование. Передвинутый столик. Исчезнувшая лопата. Перекопанная земля.        Она дома.        Он обернулся к Юте и Лукасу, дергаясь от усталости и неестественного возбуждения, словно тело в посмертных судорогах.       — Когда будут криминалисты?        — Через пару минут, — ответил Накамото. — Что-то не так?        — Пак Джимин никуда не исчезала, — Марк указал пальцем на землю и шепотом произнес: — Она прямо здесь.        Юта подумал, что агент Ли сошел с ума. Хотя, если признаться честно, Юта подумал об этом в первую же секунду их знакомства. Марк вышел из машины со взглядом, который семейству Накамото был очень хорошо знаком. Стеклянный взгляд человека со страшной идеей.        Когда сестра Юты впервые проснулась с таким взглядом, он тут же понял, что что-то не так. Через полгода, когда она перестала нормально есть, мыться и начала приносить с улицы мелких загрызенных животных, родители отвезли ее в больницу. Она вернулась через пять лет, изнеможденная, потерянная. Взгляд у нее все еще был стеклянный, но без зловещей искры. А через пару месяцев она снова исчезла из жизни Юты, но уже навсегда.        Накамото часто думал о странности ее взгляда и искал причину его леденящей душу силы. Вывод был так прост, что дошел до Юты только пару лет спустя. Моргание. Его сестра моргала гораздо реже, чем среднестатистический человек. Из-за этого ее глаза постоянно были красные, капилляры в них были такими яркими, что Юта запросто мог их разглядеть. Иногда они лопались прямо возле радужки, и тогда казалось, будто ее карие глаза на самом деле бордовые, кровавые.        Этот взгляд еще долго преследовал Юту в кошмарах. Особенно активно в подростковом возрасте, когда он чаще и чаще скучал по сестре. В детстве она в своих белых атласных платьях и шелковых блузках, с любимой розовой помадой на губах казалась ему ангелом. Юта почти ее боготворил. И ему было стыдно и больно от того, что теперь имя сестры превратилось в синоним безумия.        Так Накамото понял, что агент Ли далеко не в порядке. Его взгляд тоже был кроваво-бордовым и нес в себе что-то такое, отчего у Юты мурашки бежали по коже. Детектив был готов следующие пару лет ломать голову над загадкой своего предчувствия, если бы Марк Ли вдруг сам не дал ему подсказку.        Юта никогда в жизни только по установленному датчику движения, повернутой кровати и расположению окон не догадался бы о мании преследования Пак Джимин. И у него было для этого простое объяснение: его самого никогда не преследовали, и он не чтец человеческих душ. Марк Ли же, казалось, успел попасть в обе категории. Его отговорка о том, что он когда-то видел эту картину, Юту совершенно не обманула. То, что ты видишь однажды, легко забыть. А вот то, что ты испытал на себе, не забывается очень долго. Марк Ли слишком быстро догадался о происходящем, поэтому Накамото сделал вывод: самого агента тоже преследовали.         Стоило уложить эти вещи в голове, как тут же появилось подходящее слово для описания пугающего взгляда Ли — загнанность. Но не та, что появляется у жертв, а та, которую легко разглядеть в глазах почти пойманного преступника: убей или умри.       Юта пытался проследить за мыслью агента и, когда окончательно сбился, думал лишь о том, что Марк однажды доставит им хлопот. Особенно Джэхёну, который быстро привязывается к своим коллегам. Накамото решил, что обязательно позвонит другу и предупредит его об этой бомбе замедленного действия. Но идея эта выскочила из головы, как только Марк со стеклянными глазами ткнул пальцем в землю и заявил, что Пак Джимин находится там.        В первую секунду Юта едва не рассмеялся. А потом спросил себя: вдруг это действительно так? И, к собственному удивлению, первым делом подумал о том, как будет чувствовать себя Дун Сычен, узнай он, что три месяца искал подругу, приходил к ней домой, а все это время она была прямо здесь, рядом с ним. Мертвая.  Если бы Юта мог, он бы ничего ему не рассказал. Даже не рассказал бы о том, что ее нашли.        — С чего ты это взял? — вырвал Юту из размышлений вопрос Лукаса.        Совершенно резонный вопрос. Марк путано объяснил свой ход мыслей, начиная от очевидной слежки, заканчивая царапинами на заборе и комьями земли. Юта весело присвистнул.        — Агент Ли, если бы я сказал, что ваша теория держится на соплях, я бы соврал. Даже сопли слишком крепкий материал для того, что вы выдумали.        — Я знаю. Есть много разных вариантов для объяснения, того, что мы видим. Я мог ошибиться в каждой поворотной точке и пойти не туда. Мы все узнаем, когда приедут криминалисты, — Марк Ли весело ухмыльнулся, взгляд его стал более осмысленным.        — Они уже здесь, — Лукас кивнул в сторону входа.        За воротами раздался гомон. Люди в униформе начали заходить внутрь. Первым шел хорошо знакомый Юте криминалист.        — Добрый вечер, — громко выкрикнул он. — Ким Доён, начальник криминалистической бригады.       Юта улыбнулся, глядя на Доёна. Он понял, что в присутствии старого друга легче дышится.        — Ну что тут вас?        Накамото объяснил ситуацию, не вдаваясь в подробности, представил агента Ли и детектива Вона. Доён тут же принялся отдавать распоряжения, по ходу натягивая униформу на себя. Юту, Марка и Лукаса выгнали из двора за неожиданно возникшее ограждение, и они поплелись к машине. Криминалисты начали устанавливать прожекторы. За забором вспыхнул яркий свет, Юта поморщился и забрался на капот.        — Значит, вы всегда так работаете? — спросил Юта, усаживаясь поудобнее.        — Делаем выводы из ниоткуда? Да, — ухмыльнулся Марк. Он успокоился, исчезло напряжение из плеч. Словно тот внутренний спор, который он долго вел, чем-то разрешился.        — Даже если это выводы из ниоткуда, о их правильности мы скоро узнаем, — добавил Лукас. — По мне, будь ты хоть экстрасенс, лишь бы был результат.        Тут Юта был с ним совершенно согласен. Дальше они стояли молча. На улице становилось все холоднее, но никто не спешил забираться в машину и включать обогрев. Они просто молча смотрели на яркие огни во дворе, прислушивались к разговорам криминалистов, иногда кто-то тяжело вздыхал.        Юта знал, что с начала работы команды прошло немного времени, но из-за собственного бездействия, казалось, что оно тянется и тянется. Утомленный Лукас тоже забрался на капот и прилег на лобовое стекло. Накамото вяло думал о том, как детектив умудряется не соскальзывать, потом его мысли плавно перетекли к безлюдной улице, на которой они находились. Было удивительно, что вокруг не собралась толпа зевак, как это обычно бывает. Хотя чего же тут удивительного — возразил Юта сам себе — на дворе стояла глубокая ночь. После этого заключения он, по всей видимости, ненадолго стоя задремал, потому что пропустил начало неожиданной шумихи.        Юта открыл глаза, когда Доён вышел из ворот. За его спиной царило нездоровое оживление, неразборчивые крики разносились из-под фонарей. Лицо у криминалиста было напряженное, так что Накамото тут же понял что к чему.        Агент Ли напрягся и вытянулся, словно гончая. Детективу захотелось похлопать его по плечу и попросить расслабиться. Он почувствовал что-то отеческое к этому заостренному парню, пусть и был ненамного страше.        — Ну что? — спросил Ли.        Доён снял перчатки и со вздохом произнес:       — Мы нашли тело. В земле пролежало давно, поэтому примерную дату смерти сможем сказать только в лаборатории. Но это точно молодая женщина.        Юта внимательно следил за выражением агента Ли, и детектива слегка замутило от едва сдерживаемого восторга на лице мужчины. Большие глаза заблестели, а оранжевые отблески поползли по исказившемуся лицу. Накамото вдруг отчетливо вспомнил историю о докторе Джекилле и мистере Хайде, которую читал в таком глубоком детстве, что в других обстоятельствах даже не сумел бы припомнить название. Мурашки побежали у него по спине, и Юта не знал, что сделал бы в следующую секунду, если бы не раздался громкий зевок.        — Что я пропустил? — Лукас потер глаза основанием ладони. Лицо у него было заспанное и измученное. Лукас нравился Юте. Он казался простым и хорошим парнем.       — Нашли тело. Вы отвезете его в лабораторию прямо сейчас? — Марк стал нетерпеливо постукивать пяткой ботинка по колесу машины.        — Агент Ли, — мягко улыбнулся Доён. — Конечно, мы отвезем ее в лабораторию прямо сейчас, но она лежит в земле уже довольно давно, еще одну ночь она сможет подождать. И вам тоже не мешало бы где-нибудь переночевать.        Криминалист хлопнул Марка по плечу, отсалютовал Юте и Лукасу и вернулся во двор. Они снова остались одни. Накамото продрог. Лукас позади него сонно дышал. Марк, почти не мигая, гипнотизировал ворота.        Детектив громко вздохнул, достал первую за несколько месяцев сигарету и закурил. Сейчас было можно. В конце концов, ему предстояло работать бок о бок с настоящим монстром, иначе он не мог описать Марка Ли.        Ютой овладел какой-то почти мистический страх — в эту секунду, этой темной ночью в оранжевом свете фонарей. Он знал хороших детективов, знал и плохих. Но среди них не было никого, кто был собакой, натасканной на запах трупов. Агент Ли чуял этот запах всюду, он искал преступников, следуя за ним. Всегда и всюду запах смерти. Юте нужно было пожалеть Марка, а не опускать до уровня демонической сущности. Накамото не мог перебороть смятение, поэтому он просто затушил сигарету и громко сказал:        — Переночуем у меня.       Дом детектива Накамото Марку понравился. Уютный, аскетичный и неприлично большой. Ли не решился спрашивать, откуда у обычного полицейского деньги на такой дом. Может, будь Юта немного дружелюбнее, Марк бы спросил, но у них как-то не заладилось. Мужчина и сам не знал почему. У Накамото был такой пристальный взгляд, словно он видел агента насквозь. Марку это совершенно не нравилось. Он мог думать только о деле, а не о том, как выглядит в чьих-то глазах.       Ли не ощущал, насколько напряженным он был до тех пор, пока Ким Доен не сказал ему, что Пак Джимин найдена. Агент не сомневался в том, что это была именно она. Однако было нечто подозрительное в том, что Пак Джимин погибла вскоре после того, как спасла Сон Чеен от их субъекта. Интуиция подсказывала, что два эти события могут быть связаны. С другой стороны, захоронение тела — постмортальное действие, к которому преступники-фантазеры обращаются не слишком часто. На убийстве фантазия обычно оканчивается, и жертва становится преступнику неинтересна. Если они смогут связать их субъект и убийство Пак Джимин, агент сильно удивится — это будет слишком серьезное изменение в образе действия.        Размышления отвлекли Марка от мини-экскурсии по дому. Лукас рядом тоже не слушал, потому что практически спал на ходу. На него было жалко смотреть. Большой и энергичный детектив Вон вяло переставлял ноги и почти не поднимая век. Юта заметил это и с мягкой улыбкой указал на дверь пустой спальни.        — Можете ложиться там, детектив.        — Просто Лукас, — пробормотал здоровяк.        — Хорошо, просто Лукас, — тихо рассмеялся детектив Накамото и, вручив комплект постельного белья, отправил детектива в комнату. — Он, похоже, очень устал?        — Ребята почти не спали сегодня ночью.        Юта кивнул, провел Марка на кухню и усадил за стол. Электрический чайник тихо закипел и щелкнул. Ли даже не заметил, когда хозяин дома успел поставить воду. От горячего чая шел пар. Марк прижал руки к кружке, и их тут же обожгло. Но он не хотел отрывать ладони, он ждал, пока тело привыкнет и боль отступит.        — Не стоило давать ему постельное белье, — задумчиво сказал Юта.        — Почему?        — Все равно он им не воспользуется.         Марк улыбнулся. И правда, Лукас вряд ли сейчас будет заправлять кровать, умываться и раздеваться.        — Вы хотя бы попытались.        — Думаю, мы можем перейти на «ты», — мягко сказал Накамото. Лицо у него было смущенное, словно он и сам не верил в то, что говорит.        Марк удивленно поднял брови:        — Вот так запросто?        — Можем подумать об этом до завтра, — Юта широко улыбнулся.        — Меня ничего не смущает, хён, — махнул рукой Марк. Для него все эти условности давно перестали иметь значение. Он по какой-то давно забытой привычке продолжал общаться формально до тех пор, пока ему не давали разрешение обратиться на «ты». Только с Лукасом все вышло само собой. Возможно от того, что детектив Вон был достаточно легок на подъем, чтобы допустить такое.        — Думаю, нам тоже нужно ложиться спать. Завтра будет долгий день.       — Я хотел бы посмотреть записи с ближайших камер, опросить соседей и Дун Сычена, — Марк отхлебнул чай. Напиток обжег язык, и мужчина сморщился.        Юта кивнул. Он грел ладони о керамический бок. Взгляд у него был немного сонный. Марк тоже чувствовал, как веки его опускаются под тяжестью суматошного дня.  Он медленно встал со стула и попрощался.        Но стоило Марку лечь, как сон тут же оставил его. От простыни детектива Накамото пахло детским кондиционером. Было в этом полицейском что-то такое, что никак не давало Ли покоя. Кроме взгляда столетнего старика, голос у него был негромкий и мягкий. Казалось бы, и что странного? Но Марк привык шумным детективам, молчаливым детективам, ругающимся детективам, но никто из них до сих пор не насмехался над Марком таким голосом. Слова звучали, словно распаренная дождем и туманом трава, легко стелющаяся под подошвой, но каждое слово будто горело ярким огнем. Слова сияли в голове Марка. Некоторые из них полыхали, как сухая листва осенью, а другие — тлели бледными углями.       Марк знал только одного такого человека, чьи слова горели. Но слова Ли Донхёка горели иначе. Они искрились, бушевали лесным пожаром, горели, словно кто-то налил в них бензин, от этого пожара не было спасения, его нельзя было контролировать. Слова Донхёка обжигали Минхёна изнутри. Они пламенели прямо в сердце, и Минхён не знал, что ему делать.        Многие вещи стали напоминать ему о Донхёке почти постоянно. Марк чувствовал, что, даже когда он не думал о человеке, который считался его старшим братом, где-то глубоко под первым слоем мыслей, он помнил о Донхёке, помнил о том, что между ними крохотное расстояние, ровно ничего не значащее для пятнадцати лет разлуки. И эти мысли с пугающим упорством стали всплывать на поверхность. Теперь даже борьба с ними стала напоминать борьбу с пожаром. Чем больше Минхён старался потушить это бедствие, тем сильнее становился огонь. Прожорливый, ненасытный, убийственный. Марк слышал стрекот и треск кричащего дерева, слышал хриплые крики птиц, стоны земли под ногами, слышал собственные всхлипы в перерывах между попытками вдохнуть насыщенный дымом воздух, вой мертвых животных, голос Донхёка, рассказывающий сказку про кролика, хрипы умирающей девушки, едва слышный скрип петель, слышал мягкие шаги брата, застывшего у двери его гостевой комнаты, слышал тихое дыхание ночи и тихое дыхание Донхёка, заглядывающего в детскую, чтобы проверить, как чувствует себя Марк, и узнать, почему ему не спится.       Марк встал с постели, не в силах и дальше пытаться залить свой расплавленный мозг в какую-то приемлемую форму, вышел из комнаты и добрался до кухни. Он собирался достать дела из своей сумки, чтобы еще немного почитать. Холодная папка в руке ощущалась неестественно, будто Марк не держал ее сотню раз до этого. Коридор, ведущий к кухне, был поразительно темным, словно поглощал каждую каплю света, оказывающуюся в доме. Марк увидел, как исчезла его тень, рожденная слабыми отсветами Луны, мерцающей в окне. Коридор проглотил ее словно Кит, проглотивший Иону. В раковине шумела вода, разбиваясь о метал, капли со звоном отскакивали от бортиков. По коже Марка пробежали мурашки.       За что Бог наказал Иону?       «За то, что тот сбежал».       И ты еще спрашиваешь, за что Бог наказывает тебя?       «Ты — не Бог».       Неспящий Юта повернулся, чтобы поприветствовать полуночного гостя. Он держал в руке стакан воды, полный до самого края. Вода, словно срезанная леской, упиралась в стекло. Марку казалось, что она сидит внутри так плотно, что Юта не сможет ее выпить, но тот даже не обратил внимание на застывшую в прозрачной оболочке жидкость. Он двоился в глазах Марка: рядом с его высокой и статной фигурой была еще одна. Фигура в футболке с коротким рукавом, в длинном клеенчатом фартуке и ярко-желтых резиновых перчатках. Короткие русые волосы на затылке были мокрыми то ли от пота, то ли от влажных рук, которыми стоящий спиной юноша периодически проводил по шее, размазывая бурую влагу, приставшую к веселого цвета резине. Мышцы спины двигались под легкой тканью, обозначая резкие движения, — этот человек что-то усердно оттирал. Марк смутно понимал, что знает его, что сотни раз видел эту картину, и даже знает, над чем, не отрываясь, трудится этот юноша, вот только его присутствие на чужой кухне никак не укладывалось в голове. Стоящий рядом Юта что-то говорил, он поставил стакан на стол и двинулся к Марку, на холодном стекле отпечатались его горячие пальцы, но Минхён смотрел только на сильную спину, красивые плечи, загорелую шею, поросшую мягким пушком волос. Он сделал шаг к фигуре, и фигура обернулась. Испуганное лицо Донхёка тут же превратилось в обеспокоенное.       — Зачем ты встал? — тихо спросил он, словно, если начнет говорить во весь голос, то разбудит спящих родителей и детектива Вона.       — Хотел еще раз посмотреть на дело.       — Думаешь, в нем есть что-то интересное? — спросил юноша, опираясь окровавленными перчатками на раковину у себя за спиной. Он был удивительно расслаблен. А вот Марк себя таким расслабленным не чувствовал. Он знал, что это кровь не той девушки, которую он сегодня нашел. Нет. Эта сцена произошла гораздо раньше. У Донхёка русые волосы, загорелая кожа, шальная улыбка. Донхёку в этом воспоминании всего шестнадцать.       — Да. Думаю, есть, — растерянно отвечает Марк. Что-то в этом деле есть.       — И это точно не желание быть ближе ко мне? — с ухмылкой спрашивает Донхёк. Минхён помнит эту ухмылку. Вот только в тот раз она сопровождала совсем другой вопрос. Другой вопрос ехидным тоном. Марк не помнит его, и это злит.       — Мир не крутится вокруг тебя, — кричит мужчина, и тут же понимает: нет, мир крутится. Крутится, а затем чернеет.       Лицо Юты бледное и взволнованное. Он держит рядом с губами Марка стакан холодной воды, и Марк жадно тянется к нему дрожащими руками. Вода в стеклянной ловушке — жидкая. Легко проливается мужчине на грудь, капает на прохладный пол, впитывается в футболку. Она напоминает Марку о чем-то, но он ее не понимает. Кухня пуста. Рядом только Юта. Лицо Юты бледное и взволнованное. Он держит рядом с губами Марка стакан холодной воды, и Марк жадно тянется к нему дрожащими руками. Вода в стеклянной ловушке — жидкая. Легко проливается мужчине на грудь, капает на прохладный пол, впитывается в футболку. Она напоминает Марку о чем-то, но он ее не понимает. Кухня пуста. Рядом только Юта. Лицо Юты бледное и взволнованное. Он держит рядом с губами Марка стакан холодной воды, и Марк жадно тянется к нему дрожащими руками. Вода в стеклянной ловушке — жидкая. Легко проливается мужчине на грудь, капает на прохладный пол, впитывается в футболку. Она напоминает Марку о чем-то, но он ее не понимает. Кухня пуста. Рядом только Юта. Лицо Юты бледное и взволнованное — нет — не взволнованное. Накамото напуган. Чрезвычайно напуган, я бы сказал, — вмешивается голос, — тебе нужны таблетки, Минхён.        — Мне нужны таблетки, — хрипло выговаривает Марк. Повторять за голосом проще, чем формулировать мысли самостоятельно.        Пузырек в боковом кармане у тебя в рюкзаке.        — Пузырек в боковом кармане у меня в рюкзаке.       Юта резко кивает и быстрым шагом скрывается в черном коридоре. Марк медленно вертит головой, пытаясь найти место, где можно было бы улечься удобнее, но диван оказывается слишком далеко, а пол кажется приятно холодным, пол остужает разгоряченную голову и он — единственная неподвижная вещь в жизни Марка. Топот приводит агента в себя. Юта мгновенно возвращается, сжимая в руках пластиковую баночку. Как долго его не было? Кажется, что прошла всего секунда.       — Это оно?        Да.       — Да.       — Хорошо. Поднимайся, — Юта закидывает руку Марка к себе на плечи и с неожиданной легкостью поднимает агента. Два шага. Марк ложится на мягкий диван.       — Сколько? — все еще тихо, но твердо спрашивает Накамото. Его слова нежно тлеют.        Две.       — Две.       Марк запросто глотает предложенное лекарство, запивает его водой и долго смотрит через окно на звездное небо. Звезд на нем не видно, но Марк знает, что они там есть. Его глаза медленно закрываются.       Что это был за вопрос?        — Можно я кое-что спрошу? — кто-то присел рядом.       Марк открыл глаза и утыкнулся взглядом в незнакомый потолок, посеревший от раннего солнца. Шея жутко болела. Пахло потом, влажной тканью и летним утром, смешавшимся с запахом ночного приступа. Мужчина со стоном повернул голову, чтобы взглянуть на говорящего — это был Юта. У него в руках таблетки, пиво и мясо. Набор — что надо. Он все также испуганно смотрел на агента.       — Ты в порядке?       «Да, спасибо. Я отлично».       Ты должен сказать это вслух, Минхён.       — Вот дерьмо, — шепотом выругался Марк, — Да. Спасибо. Я в порядке. Не нужно спрашивать разрешения для таких вопросов.       — Это был не основной вопрос, — улыбнулся Накамото.  — Как я понимаю, остальным не стоит знать, что за таблетки ты принимаешь и с каким невидимым человеком разговариваешь? — своим надежным тихим голосом спросил Юта.       — Не стоит.        Юта молча кивнул, поджимая губы. Он некоторое время безмолвно вглядывался в лицо Марка, и тот уверен, что выглядит не настолько хорошо, чтобы его можно было так долго разглядывать.       — Тебе вообще можно работать в ФБР? — голос у Юты немного подпрыгивал. Это заставило Ли улыбнуться.       — Нет, — честно ответил Марк.       — Тогда, что ты делаешь здесь?       — Успешно притворяюсь, что мне можно работать в ФБР, — фыркнул Марк.        Не хами ему, он тебя спас, Минхён-а. Ты очень любишь кусать руки, которые тебя кормят.        — Пиво будешь?       — Рановато еще, — улыбнулся Марк и закашлялся.       Юта принес стакан воды. Марк жадно выпил его. В горле было так сухо, будто он несколько часов кричал, что было совершенно исключено — Лукас не стоял над ним с молчаливым укором и даже не заказывал ему обратный билет в Америку. Марк не отказался бы от такого расклада, если бы не был уверен, что весточка о его психическом состоянии прилетит директору раньше, чем самолет приземлится.       — Так ты разговаривал с кем-то воображаемым, — неожиданно появившийся Юта присел рядом с диваном на пол. У него в руках действительно было пиво.       — Не совсем воображаемым. Этот человек существует. Я его очень давно не видел.       — Скучаешь по нему?       — Что? Нет, — возмущенно отпрянув, ответил Марк.       — Тогда почему ты видишь именно его?       — Потому что я его ненавижу.       — Довольно слабое объяснение, — отхлебнув из банки, Юта вытер губы тыльной стороной ладони и пристально взглянул на Марка, — ты выглядел очень испуганным, растерянным, но не разъяренным. Кто этот человек?       — Мой старший брат, — откидываясь обратно на подушку, ответил Ли, — он сидит в психушке.       Юта шумно втянул пиво. Марк видел, как на его лице неоном зажглась надпись «у вас это семейное?», но вместо того, чтобы сказать это вслух, он лишь тяжело вздохнул, словно вспомнил что-то неприятное.        — Значит, скучаешь.       — Он сломал мне жизнь, — буркнул Марк.       — Твоя жизнь не выглядит сломанной. Только твое здоровье.        — Этого недостаточно, чтобы я его ненавидел?       — Нет. Вполне достаточно. Но не настолько сильно, чтобы видеть его на моей кухне.       — Ты не понимаешь, хён, — покачал головой Марк. — То, что он сделал со мной и с нашей семьей, просто убило нас. Он все уничтожил, разрушил. Я не могу общаться с родителями, я не могу общаться с ним.        — Но разве это значит, что ты не можешь по нему скучать? — тихо ответил Накамото, глядя прямо в глаза гостю.       — Нет. Не значит, — тяжело сглатывая, откликнулся Ли. — Это значит лишь то, что я не должен его видеть.       Юта дважды кивнул, словно отмечая что-то для себя. Он поднялся с пола и пересел на диван, продолжая шумно пить из банки. Рассвет окрасил его лицо в болезненно-серый цвет, но утомленные бессонной ночью глаза оставались ясными и живыми. Он молчал, глядя куда-то в пустоту, словно размышляя о чем-то действительно важном.        — Пак Джимин тоже сбежала от семьи, Дун Сычен рассказал мне об этом. Родители отказались от нее.        — Почему?        — Ей нравились девушки. Они не могли с этим смириться, — Юта пожал плечами. — Иногда быть семьей — тяжело. Но тут ничего не поделаешь. Свою семью мы носим с собой. Она у нас в венах, она у нас в привычках. Крепко сидит в голове.       Агент Ли был с этим не согласен, но сил спорить не было. Они немного помолчали. Наступал рассвет. Марк думал, что, может, еще успеет поспать, но ложиться ему не хотелось.        — Хочешь знать, как мы с Джэхёном познакомились? — вдруг выпалил Накамото.       — Конечно, — улыбнулся Марк.