ветви алой калины

распадается на осколки наша созданная реальность, видно, где-то ошиблись в коде — не сработал наш верный план. а на улицах перекрёстков всё до мелочи так банально, каждый дом и деревья сада уж привычно дрожат от ран, и гремят под ногой разрывы, и ревëт от печали небо, горизонт потемнел от скорби и крошится в руках земля. свет мой, свет мой... скажи мне, милый, что всё это — лишь злая небыль, кто-то глупый провёл спектакль, нам об этом не рассказав. потому что мне очень страшно, а война вне страниц и фильмов — это очень и очень больно, а ещë так похоже на просто сон пред восходом солнца. эта просто ведь сон, мой милый? я прошу, мне ответь, соври мне, потому что не так страшна будет ложь, чем огниво правды, правда ранит, она не лечит, правда скрошит меня в осколки и сожжёт до больной трухи. милый, милый, приди скорее, ты обнимешь меня покрепче, и, возможно, тогда проснусь я. и, возможно, продолжу жить. и не время сидеть и верить, время действовать, биться, думать, быть решительней и сильнее, а не робко в тылу молчать. и хотела б я стать героем и людей укрывать от пули, только страшно пока что выйти из укрытия — и — кричать. не забуду я миг ужасный, когда всё же, забыв про ужас, я покинула безопасность — слишком больно сидеть в тени, когда те, с кем связали крепко чувства верной и тёплой дружбы, умирают средь улиц где-то, потому что хотели жить. и тогда я шагнула в бездну, бездна смерила меня взглядом, и ранение ножевое было легче бы пережить. тьма смотрела в меня насквозь и... изнутри прожигала ядом, с каждым быстрым ударом сердца растекаясь в моей груди. если крепче глаза прищурить, то ракета на небосводе, что горящим смертельным телом поглотить хочет весь наш мир, на летящую вниз комету так похожа — в каком-то роде. загадаю-ка ей желанье: жить как прежде. чтоб без войны. как считаешь, она услышит? и решится ль его исполнить? или просто взорвётся гневно, за наивность меня коря? а пока я дышу неслышно, я любовью и верой пóлна даже в сердце кровавой битвы и под залпом врагов огня. а вокруг прогремят снаряды и от взрывов порвётся небо, словно синими лоскутами всё расходится ткань по швам, если ты под огнём обстрела никогда в своей жизни не был, ты не сможешь понять весь ужас, когда рушатся города и когда исчезают люди, погребённые под завалом. и ты видишь во тьме их лица. за их смерти. себя. виня. а потом до конца всей жизни ты ночами, забывшись, шепчешь: нет, не я там была когда-то. и убили там не меня.