ветви алой калины

моя жизнь оборвалась чуть более года назад. был конец февраля, а на улицах таяли хлопья — белый снег так красиво в твоих отражался глазах, а потом белый снег вдруг окрасился алою кровью. (я когда-то не знала, что значится словом «война». и я очень хотела бы дальше не знать и не ведать. я хотела бы жить — в стороне от кипящего зла, пусть беснуется где-то и нам не приносит лишь беды.) что случилось тогда? я не помню почти ничего. только взрывы и страх, грохот пуль и осколки снарядов, а ещë была боль. ещë долго была одна боль. и казалось тогда — ничего кроме боли не надо, ведь она своей тяжестью всё помогает забыть, а физический жар ослабляет душевные муки, и когда мне мерещилось, что утечёт моя жизнь, приходила она и тянула ко мне свои руки, говорила со мной, убеждала — жива я пока. я дышала едва ли, чтоб больше никто не услышал. я немногое помню: холодный и тёмный подвал, ожидание помощи, просьбы к кому-нибудь свыше... песни пуль за стеной, кровь оттенка цветущих гвоздик. (я однажды увидела, как расцветают гвоздики, почему-то тогда раз за разом далёкий тот миг чёткой ясной картиной вставал перед внутренним ликом.) страх засел под ребром — основательно там поселился, сонм чужих голосов, вальс твоей и моей несвободы, никогда я ещë не хотела так сильно стать птицей! мы сидели там день, а казалось, проходят что годы, чей-то шёпот во тьме неумело подбадривал нас: «скоро буде спокій. не хвилюйтесь, бо ми незалежні», только вот перестать волноваться тогда не могла, и хотелось мне только, чтоб стало всё, как было прежде. воздух жёгся морозом — конечно, была ведь зима, пусть и март был так близок, тепло приходить не спешило, а февральская стынь нас собой обещала сломать и на треснутых окнах узоры из инея шила. а потом — резкий взрыв. жар и свет. непроглядная тьма. помню только покой — а затем память стёрли как будто. разве что как во мраке мне снились огонь и война, и на долгие годы тянулись часы и минуты, и пусть были видения эти чудовищны, злы, я забыла про страх — он ко мне не хотел возвращаться, как-то мне свой кошмар удалось вместе с болью забыть, и недолгий покой я могла бы наречь словом «счастье», а ещë была вечность, свобода цветущих полей, мой разрушенный дом оказался вдруг там восстановлен, как хотела стать сильной и жить без оков и клетей! и кружить с тобой в вальсе двоим нам вручённой свободы. а потом — снова свет. и со вспышкой вернулся пожар, горечь тьмы и предательств, агония огненной бури... сделав первый свой вдох, в неизвестность открыла глаза. и тогда я узнала, что ад на земле существует.