ветви алой калины

я поняла недавно — доверять пусть даже иногда ужасно сложно, всё ж самая важнейшая на свете (и сама опаснейшая) вещь — то именно доверие друг к другу, любовь к себе под тонкой бледной кожей, в глазах добра и верованья звёзды и мерное биение сердец, тепло от рук, сцеплëнных незаметно, улыбки, обращённые друг к другу, мелодия столь тихих, но знакомых шагов по тротуару мостовой. я буду в тебя верить, даже если весь мир в тебе уверенным не будет, и даже если к нам придёт погибель, сплетëнная из взрывов и из войн. и даже если на войне кровавой однажды вдруг шальная злая пуля тебя пронзит во бьющееся сердце, навылет проходя чрез тело сквозь — и даже если потеряешь тело, а все другие быстро позабудут о том, что был когда-то ты солдатом, и если растворится хрупкий мост меж жизнью нашей, между серой навью, меж западом, меж югом и востоком, и даже если вся громада света однажды распадëтся на куски... я никогда тебя не позабуду. я буду тебя очень ждать. и помнить. и приносить — как знак преодоленья, подсказка, что любовь жива в груди — цветы к могиле под цветущей ивой, на камне этом грубом и печальном неровно незнакомою рукою знакомые написаны слова: «важнее в жизни прочего — доверье. пред ним туснеет скорбь твоя, печали, и даже боль, что рвёт так долго сердце, в сравнении с доверием слаба». и я доверюсь — ты ведь обещал мне, мы встретимся однажды зимним утром, когда после твоей случайной смерти пройдёт примерно пара долгих лет, тогда уже не смогут разлучить нас ни пистолетов выстрелы и пули, ни взрывы опадающих на землю подобных звёздам с вышины ракет, ни взгляды, ни слова, ни пораженья, ни холод, и поверь, даже не войны, мы будем вместе тысячи созвездий в ладонь срывать с открывшихся небес, тогда уже никто не разлучит нас, тогда уже никто нас и не тронет, и будет только счастье и свобода, покой, победы и межзвëздный лес. пусть ты пока ещë — такой далёкий, как будто сон, с восходом уходящий, как будто луч от робкого огнива и отблеск от душевного костра, как будто моря синего приливы и бриз солëный в затенëнных чащах, как будто тонкий ствол печальной ивы, мне что-то так желавший рассказать, а я далёкий тихий зов услышу, а я остановлюсь у ивы этой, и буду слышать шорох нежных листьев, мелодию качавшихся ветвей, и мне на струнах еë веток гибких сыграет вдруг подувший летний ветер, но вопреки горячему порыву я вспоминаю лёд февральских дней. пусть трудно мне избавиться от скорби, но я хочу последовать за верой, ведь ты так часто говорил мне раньше, что вопреки всему вперёд идти — такая очень важная задача, довериться кому-то безответно... и помнить о всех, кто когда-то умер, но главное — о тех, кто ещë жив.