POV Дима
Любую свою зависимость, безопаснее всего, сделать такой же от тебя зависимой. Так, чтобы потребность друг в друге, оказалась обоюдной.Я был охвачен Соней… но не взаимно. И поэтому, всё думал о способе, чтобы и она тоже, стала мне подчинена.
И нет, я не намеревался заставлять, далекую от спорта девочку, «бегать» за мной вприпрыжку. А лишь желал, чтобы без меня, она ощущала острую недостаточность, чего либо, в своей жизни. А может и вовсе, эту свою жизнь, мало себе, без меня, представляла. Вообще не представляла, если получится. Эти мои намерения, совсем не были подкреплены, ничем во мне эгоистичным. Я ведь — абсолютно бескорыстен. Мне требовалась лишь, пока что недоступная малость: никогда не потерять Соню. Это меня и беспокоило. Ведь я её потерял, как-то. Упустил из виду, пускай и на время. Один раз и по неотложным обстоятельствам. Сущий такой пустяк: мои проблемы с законом. Ещё арест. Но этого мне оказалась достаточно, чтобы прочувствовать, как мало мне нравится, как мне совсем не нравится, забывать всё то, что я питал к жизни, имея Соню рядом. Я даже долго не злился тому, как в один день, распрощался с тем бизнесом, на который потратил долгие месяца, что сложились в годы. Мне было безразлично и то, как в сотню раз, мои финансы оказались внезапно урезаны. У меня отняты. — Ты не хочешь одолжить мне денег? — озвучил я прямо, свою просьбу к отцу. По-моему, это был уже второй вечер дома. После всех моих невзгод и разъездов по участкам и адвокатам. До момента, пока эту выматывающую волокиту, не остановил мой влиятельный родитель. И вот я был дома, пил из своих любимых стаканов, тех что из черного стекла. Пользовался баром в гостиной. Занимался, в общем, всем тем, по чему я скучал, с одним лишь но: мне уже натерпелось, поскорее, покинуть эти стены. Ведь я строил планы. Я уже подыскивал себе новую квартиру, ежедневно просматривая доступный список, сравнивая ценники с имеющимся кредитом, на моем счету в банке. А главное, я всё никак не мог дождаться, когда увижу мою девочку. Соню. Прошло больше месяца, а ничего во мне не утихло. Только наоборот.Я стал представлять и совсем другие вещи… о нас.
— Зачем тебе деньги? — ожидаемо, начал свой расспрос отец, еще даже ни с чем не согласившись. А я был уверен, что он не согласится. Спросил лишь, ведомый не угасающим во мне чувством, поскорее очутиться в своем собственном, независимом мире. Один. Наедине с Соней. — Что бы ты снова попал, в какую-нибудь нехорошую историю? — продолжал вещать отец. Я даже не поднял на него глаз, а продолжил возиться со своими стаканами у бара. Он же, сидел в кресле. — Нет. Квартиру куплю. — отрезал я, ничего не намереваясь скрывать из того, что можно не скрывать. Захлопнул еще дверцу бара и к нему развернулся, поосновательней. Папа — это не мама. Такой вот, дословный факт. С ним разговор короткий. А он сам, любит, чтобы с ним изъяснялись также: кратко и по делу. Всё, как и я люблю. — Нет, обойдешься. — отмахнулся он и даже закашлял, кажется от негодования на мои запросы. — Я дам тебе крупную сумму, уже только на семью. Вот успокоишься, придешь в себя, женишься, тогда и получишь всё то, что тебе положено. Больше не жди подарков. В тот же вечер, но уже поздний, я поэтому и не долго думал, знакомясь в баре с Олей. Девушкой, что я там заприметил, раздумывая над всем тем, что мне было необходимо. И как именно можно, поскорее, это всё заполучить. Свадьба, так свадьба. Большие деньги в обмен за большой вклад, в развитие семьи: продолжение рода. Равноправный обмен. — У меня родители смертельно больны. А их последняя мечта, чтобы я женился. Хочешь мне в этом помочь? — спустя час, бестолковой беседы с Олей, выдал я, якобы в шутку. Она, всё это время, нашего с ней знакомства, громко смеялась, иногда поправляя на губах, используя фронтальную камеру своего телефона, красную помаду и была посредственна. Легка на подъем, то есть. Не оскорбительно, просто я так о ней решил, потому что мне это не нравилось. А все, что мне не нравилось, я замечал за другими людьми быстро. Оля была не Соня, конечно же, но и неплохая. Дура она, но без ребячества. А такая уже… взрослая дура. Настоятельная. В ее глазах рассматривалось желание, еще немного оторваться, но… уже у себя дома, например. Со своим мужем, друзьями семьи, друзьями друзей. Чтобы она (Оля) сидела в середине стола, собравшись на выходных со всеми, на своей просторной кухне, рассказывая каждому о том, как долго она запекала курицу в духовке. А на работе её повысили. Ну а муж порадовал цветами. Я знал, что она пойдет на эту авантюру. Стать моей женой, если я наплету ей ерунды, несусветной. И заплачу. — А у меня что, будет платье и твоя фамилия? У тебя какая вообще фамилия? — остановившись в своем хохоте, постаралась собраться Оля, может быть внезапно подумав, что сейчас решается ее судьба. Также внезапно. И как в фильмах. Что я, перед ней сейчас, и есть тот самый лучший муж в мире, который похвалит её за ужин, подарит цветы и предоставит дом, позволяя ей развиваться, попутно, в карьере. Правда, мне стало немного злостно, на еще не мою жену Олю, за ее представления о жизни, что даже ей и не принадлежали толком, доказано. Всё выдумал я и лишь предполагал, что верно. — Матвеев. — последовал мой ответ. И я не ошибся в Оле. В её подвижности и предприимчивости. Ко мне она переехала, уже спустя два дня, после нашей первой встречи. Мы заранее всё обсудили, договорившись, что она не станет расспрашивать моих родителей об их недуге (несуществующем). И оба, мы придерживались легенды, как давно и тесно знакомы. Со школы еще. Оля оказалась только рада, съехать от своих предков, приостановить и свою работу в маникюрном салоне. И ей очень приглянулась эта возможность, предоставленная мной, стать участницей, невероятной истории любви, которая, как она посчитала, возможно с ней приключилась. Наверное, она не могла дождаться момента, как расскажет всем своим подружкам: — Со своим мужем, я познакомилась в пятницу, в баре. Он из очень состоятельной семьи, разъезжает на собственной тачке. Я сразу к нему переехала. Но не потому, что я ветреная, нет. У меня всегда, исключительно, только серьезные отношения с мужчинами. Их было, всего-то, три. Ну а я, лишь загорелась мечтой помочь: чтобы его родители, успели узреть свадьбу, своего единственного сына… так все и вышло. Трагично и романтично. Объяснялись ли мы, друг другу, в чувствах? Нет. Мы не разделяли абсолютно ничего, кроме моих планов. Но мне, все же, чтобы ничего не испортить, из удачно сложившихся обстоятельств, пришлось показать, свою к ней «расположенность». Как? Мы потрахались у неё дома. Когда я заехал, чтобы помочь Оле, перевезти ее вещи. Всего-то один чемодан. На котором она, чуть ли не сидела, ожидая своего долгожданного переезда ко мне. Оля оказалась моей ровесницей, удачно. И поэтому, оставляла свой дом и родителей, без лишних истерик. Ей, в целом, было прехорошо. Она была взбудоражена всем тем, новым, что происходило в ее жизни. Что я ей наобещал. Переспать с ней — мне было обязательно. Иначе, девушка бы просто посчитала меня… странным. Так я подумал, потому что еще в баре, Оля подавала понятные мне знаки: своим телом и словами. Но я воротил носом. А в таком случае, подозрения, я вызвал бы у себя, даже сам. Ко всему прочему, у меня не имелось, каких-то особенных запросов, на этот счет. На нашу тесную связь. Мы даже не раздевались. Зачем? Только потом, совсем после, я решил, всё таки остаться странным. Для Оли. И сам себя я не пугал, уже давно. Располагая близким знакомством со своими предпочтениями, в отличии от моей "невесты". —Ты, надеюсь, не наделаешь глупостей? — интересовался у меня отец. Когда, спустя совсем ничего, мы уже назначили точную дату свадьбы. Я сам позвонил в загс, выбирая ближайшую. — Нет. — пожимал плечами я, как ни в чем не бывало. — О чем ты? — Имей ввиду, что в участке лежит бумага, которую ты сам подписал. Не забыл? Ты оставишь эту Соню в покое и к ней не приблизишься. — начал, припоминать мне отец условия, что были никак невыполнимы. И не имели для меня вообще веса. Я их заранее ненавидел, как и всё то, к чему меня сподвигли другие люди и обстоятельства.«Бумага» на пути к Соне? Бумага... на пути. К Соне. То есть, меня от Сони, должна разделять бумага? Останавливать, то есть.
Очень бюрократично. Для этих критерий, я слишком исполнителен.***
Мне было совсем недостаточно щедрых подачек отца. Несмотря на то, что эта солидная сумма, покрыла счет за мою новенькую квартиру в центре, что я выбрал. У меня — новая жизнь, а значит должны быть и новые деньги. Остаток своих собственных, что у меня имелись, я вложил в участок. Никому, кроме Сони, об этом не сказав. Думал ли я о том, что стану в итоге там жить, так еще и в её компании? В этой глуши, вдали ото всех. Конечно же… да. Двадцать четыре на семь. Я так не думал — а это планировал. Не рассчитывал лишь, что всё сложится настолько трагично (это я про исчезновение Маргоши). Но… всякое ведь бывает? Нечаянно совсем случается. В общем, отныне я располагал: деньгами родителей, моими собственными сбережениями, но, как я уже сказал, мне было маловато. Прошло слишком мало времени для того, чтобы я подзабыл ту, свою комфортную жизнь, без лимитов. Так, познакомившись с Артемом, я и принял решение, стать его партнером, по строительному бизнесу, без лишних раздумий. Это дело было небольшое. Прибыль, по моим меркам, невеликая. Но я намеревался иметь хоть что-то, для Сони. Отдельно. В какой-то степени, я рассчитывал, когда это окажется необходимым, этим её и подкупить. Окажется ли, подобное, вообще возможным, в будущем — я не знал. Но определился подстраховаться. Ко всему прочему, у Сони, по большому счету, и так ничего от меня не имелось, помимо до сих пор не вступившей в силу дарственной и парочки… травм. Не физических, а моральных, поэтому оплачивать ей, например страховку, было бы бесполезным.Соня была здорова. И я тоже здоров. Нам, поэтому, нужны только сбережения, свои собственные. И на этом всё.
Артем мне понравился. Своей простотой, никакой там не глубиной, а прямой практичностью. Сказал и сделал — таким он и являлся, без подвохов и второго дна. Он любил простые, распространенные вещи: вроде своей жены, их раннего ребенка, своего городишки с папашей, местным в нём управляющим. И всё только, Артем думал, как ему хорошо заработать. Здесь, «у себя». Он не стремился, как многие, в Москву. Я тоже туда больше не стремился. Планировал, по договоренности с самим собой, взвалить Олю на родителей, а родителей на Олю. Где-то по середине, должен был приключиться и… ребенок. Но меня от этого воротило. Пока что. Так далеко, я себе не представлял. Как и еще один секс с Олей. Да, скорее всего, только это меня и останавливало. Может быть даже, я жалел, что в тот, первый и последний раз с ней, сразу в неё не кончил. Заботясь обо всем заранее. — Стройка подходит к концу, окна только осталось вставить. Скоро начнутся продажи. У нас с тобой акций поровну, но у тебя жена молодая, а в доме вашем ремонт не закончен, так что забирай, эту первую выручку, полностью себе. — вещал Артем, сидя со мной за столом, за тем самым ужином, у меня. Тогда, как раз, когда Соня и его жена, вместе удалились наверх, рассматривать комнаты. И Артем действительно имел ввиду то, что он говорил. Он не блефовал, а желал выглядеть, передо мной, зачем-то благонадежным. Но я не согласился: — Нет. Так не пойдет. Мне не хотелось, чтобы он считал меня нуждающимся. Или, хуже всего — хуже него. В финансах. Мне самому, даже не нужны были, так уж и яро, эти деньги. Всё только для Сони. — Хорошо. Но смотри сам... здесь конечно не столица, но жить также дорого. Ты и Соня сейчас начнете строить забор, да и новый год на носу. Глядишь еще, и детьми обзаведитесь. — подмигнул мне он. Продолжая подталкивать меня, к своему щедрому предложению. Меня же, перекосило от его комментария. Но я сдержался от ответа. Запив свою гримасу виски. Отпивая из стакана, стараясь, это всё в себе, попутно проглотить. Холоднокровно. Я не люблю праздники. И мне не нужен никой забор и дети. Только Артем видел во мне, точно тако же мужчину, как и он сам. Считая, что я разделяю его ценности, всё уговаривал, непонятно уже на что: — Здесь есть хороший сад и школа тоже. Частная, кстати. — Это для моей детки? — двояко, уточнил я. В общем и целом, у каждого имелись на меня свои планы. У меня они тоже были. Также на каждого. И только Соня была без задумок. Она была беззащитна... передо мной.***
От того, что пришло мне на ум тем вечером — меня было необходимо срочно спасти. Каким нибудь смирительным способом. Например, усыпить. Любой другой метод, оказался бы безнадежен. Да, я так всё о себе и знал — досконально. И был готов умереть за свои желания, если уж придется. Ведь никогда бы, просто так, не сдался. Ни с чем в себе, я бы не распрощался задаром. И ни за что. Тем более, я бы не отказался от контакта с Соней. От той близости между нами, что не требовала прелюдий. И вообще она ничего не требовала…как и сама девчонка. Совсем некапризная, в обращении с ней. Много и тщательно раздумывая о цене, за мою мимолетную, но долгоиграющую во мне после, прихоть (похоть), я уже ступал наверх, по лестнице. В изнеможении, к ней. Нелюбезно, потому что нетерпеливо, перескакивая через ступеньки. Не очень честно их минуя (если честно), зная лишь, что так окажется поскорее. И я спешил не зря, ведь Соню застал спящей. Намеревался разбудить. И погромче хлопнул дверью поэтому, думал что она тогда подскочит. А она всё лежала на боку и не дрогнула даже. Спала. Надеясь на лучшее. Оказавшись поближе и с ней заговорив, пробуждая, я вскоре расслышал её лепет… о маме, о море. Обо всём, кроме меня, она себе там мечтала, вслух. Витая в своих невинных фантазиях. Этим, она меня и расстроила, даже разозлив. Тем еще пониманием, я оказался возмущен, что мне — никак её не поймать. Схватив за хвост, в этих её снах. В недоступном для меня мире её грез, частью которых я никогда не являлся. Там — мне было не место. Наяву тоже, не оказалось. Ведь Соня звала свою родительницу, а я чувствовал себя непрошеным гостем. Но я напрашивался и был настойчив. Не отступал. Соню я вконец разбудил и заполучил её рассеянное внимание, в полной мере. Это было обязательным для меня. Наблюдать за тем, как она станет, испуганно на меня глядеть, повнимательней, когда я начну расстегивать свою рубашку на ее глазах, ничего при этом не объясняя. Так и вышло, она мигом потупила свой взгляд, спрашивая о том, что же я делаю. И отвечать ей, что «ничего» — стало самой сладкой ложью. Для нас обоих. В отличии от Оли, связь с которой, была моей самой крайней и халтурной, Соню мне хотелось потщательней растерзать. Мне впервые нравилось и время и место. Там, где мы вместе с ней оказались. Куда я её загнал. Факт того, что я её загнал — тоже был мне приятен. И от этой совокупности, всё происходящее, совсем уж меня будоражило. Соню тоже. Но нас одолевали разные переживания, в этот самый момент. Вводить её в заблуждение, отвлекая от нехороших предчувствий своими многословными аргументами и болтовней ни о чем, мне было совсем несложно. Ведь несмотря на всех тех, разноцветных, неживых зверей, вокруг моей живой Сони, поступать с ней по-зверски я не желал. Я ведь знал, что она мне и так не откажет, но не был уверен в том, что обойдется без, растягивающих моё терпение, истерик. И отказывать, хоть в чем-то Соне, мне тоже было затруднительно. Особенно, если просьба спадала с её губ, меня о чем-то умоляюще. Разве так можно? Не слушать и не повиноваться, подобному ангелу, вроде неё? Нет. Только я уже находился в порабощении у самого себя, попутно придерживая светленькую голову девочки на подушке, покрепче. Заставлял и её тоже, с этим смириться и больше ничего во мне не разглядывать. Ведь если слишком тщательно всматриваться, можно увидеть несуществующие вещи. А я точно, придержал при себе, парочку таких вещей, ещё Соне незнакомых. "И всё это временно" — такое у меня и было себе оправдание. Потому что после, я непременно ей сдамся. Соглашусь с любым её словом. Охладив свой пыл, я неподвижно, уже уравновешено, выслушаю и выполню любую ее просьбу. И если то море, что ей снилось, действительно существует, мы обязательно там окажемся. …а пока что, я делал всё то, что выбирал. А после этого, она вновь уснула. Через считанные минуты после того, как я ушел. Столь скоро, это с ней приключилось, ввиду адаптации... на меня. Её собственное тело её усмиряло. Я знал об этом, потому что к ней зашел. Сходив в душ, хотел вернуться, чтобы поскорее рассказать ей от том, что мы сделаем так, как хочется ей. Однажды.