Sweeter than Wine / Слаще вина

Снегопад укрывает землю плотным одеялом, становясь сильнее с каждым мгновением.  Вокруг приглушенно стынет морозная ночь, тишину нарушает лишь мягкий перезвон цепочек на начищенных сапогах и похрустывание льда и снега под быстрыми шагами Хуа Чэна, что уносит Се Ляня к поместью. Все вокруг побелело и превратилось в сверкающий чистый холст.   С губ Се Ляня срывается еле слышный вздох облегчения, когда он слышит, что сапоги вампира теперь стучат по мощенной тропинке, ведущей к главному входу в поместье, и они, наконец, попадают в кольцо чар, сохраняющих тепло.    Едва ли обращая внимание на окружение, Се Лянь потирается о теплое горло вампира, ведя носом по линии, где мог биться пульс, будь Хуа Чэн живым. Нежно целует это местечко и не может удержаться от улыбки, когда Хуа Чэн едва не спотыкается от его действий. Вампир, прижав Се Ляня к себе сильнее, ускоряет шаг.   Се Лянь замечает, что его проносят через двери, которые он никогда раньше не видел. Медленно моргая, он успевает рассмотреть стены, украшенные полированным темным деревом, лампы с красными кистями и полукруглый резной проем в глубине, прежде чем его опускают на шелковые подушки дивана, что стоит перед каменным камином.    Он хотел было спросить Хуа Чэна где они, но это желание вмиг испаряется, когда вампир начинает отстраняться.    — Погоди…! — невольно восклицает Се Лянь, бросаясь вперед, словно кобра и притягивая вампира в крепкие объятья.   С губ Хуа Чэна срывается удивленный смешок. Тут же уступая напору, он опускается рядом, позволяя принцу прижаться еще теснее.    Несколько смущенный своим поведением, Се Лянь утыкается лицом в плечо Хуа Чэна.  По спине успокаивающе скользят пальцы вампира.    — Гэгэ, я никуда не собираюсь уходить, —шепчет он ласково. — Я обещаю. Но нам нужно согреть тебя.   Хуа Чэн впервые заговаривает с ним с того момента как они покинули берег озера.  Его бархатистый низкий голос, раздающийся так близко от уха Се Ляня, посылает по спине волну сладостных мурашек.    По одному ленивому движению пальцев вампира, в камине загорается огонь и в комнате тут же становится гораздо теплее. Прижавшись к Хуа Чэну, Се Лянь облегченно вздыхает, когда жар камина согревает его заледеневшие конечности.    Пальцы Хуа Чэна проводят по растрепанной макушке Се Ляня. Наверняка волосы запутались и сбились в один колтун, но Се Лянь не может заставить себя переживать по этому поводу. Мерное движение  руки Хуа Чэна, теплый, пьянящий, присущий только ему аромат, убаюкивают разум принца. В голове блаженная пустота. Он тает и уже готов замурлыкать, как довольный кот.   О, Небеса. Се Лянь был бы счастлив провести вот так целую вечность.    Нежные, словно лепесток цветка, губы касаются его макушки в легком поцелуе и Се Лянь распахивает глаза.   — Ах, гэгэ, я… — Хуа Чэн немного отстраняется, на лице мелькает плохо скрываемое смущение, словно его поймали за чем-то непозволительным.    Даже это небольшое расстояние между ними ощущается невыносимым; Се Лянь тянет его к себе до тех пор, пока их лица не оказываются близко настолько, что он может пересчитать темные ресницы, обрамляющие красивые глаза вампира.  Он смотрит на него, словно что-то ищет в чертах лица Се Ляня. Однако, принц не может понять, что именно хочет увидеть вампир.    Большая теплая рука ложится на его искусанную морозом щеку с такой нежностью, что Се Ляню кажется, что он вот-вот разлетится на куски. Он льнет к ладони.    Се Лянь не уверен, что когда-нибудь сможет привыкнуть к таким прикосновениям. К таким объятьям. Но сейчас, когда он знает, каково это, то не уверен, что захочет жить без них. Он хочет, чтобы это длилось столько, сколько позволит Хуа Чэн; хочет всего, что вампир готов ему дать.    Все еще зачарованный, Се Лянь подается вперед, прижимаясь ко рту Хуа Чэна. Пытается поймать искру, вспыхивающую, когда вампир раскрывает губы и красиво поддается напору его языка; упивается сладкими звуками, что он издает, когда Се Лянь погружает свои холодные пальцы в его темную гриву, притягивая еще ближе.    Рука на щеке Се Ляня медленно скользит по линии челюсти, словно запоминая неторопливые соприкосновения их губ. Двигается дальше, к горлу, касаясь края проклятой канги, слегка выступающей над кожей, и наконец останавливается, тяжело ложась на грудь.   — А-ах…! —Се Лянь дергается и испуганно выдыхает в поцелуй. Этот звук перекрывает треск поленьев.    Хуа Чэн отстраняется и непонимающе хмурит брови. Он оглядывает Се Ляня, который касается шеи, не в силах скрыть пробежавшую по телу дрожь. Принц облегченно выдыхает, когда отняв руку, чувствует влагу на пальцах.    Наверное, на воротник налипло немного снега, а во время поцелуя он сполз и растаял, соприкоснувшись с голой кожей на шее.  В другое время это никак бы не обеспокоило Се Ляня – он даже не обратил бы внимания, но внезапное ощущение холода на разгорячившейся коже, пока мысли были заняты совершенно другим, застало его врасплох.    — Гэгэ… мы должны избавить тебя от этой мокрой одежды, — хрипло произносит Хуа Чэн, стирая большим пальцем мокрую полосу растаявшего снега; Се Лянь снова трепещет, теперь уже по совершенно другой причине.    Вампир быстро соскальзывает с дивана, оказываясь на коленях; его подтянутый, крепкий живот упирается в ноги принца. Все протесты по поводу их внезапной разлуки застревают в горле Се Ляня и он бездумно разводит колени, позволяя Хуа Чэну придвинуться ближе. А потом краснеет, стоит ему осознать свои действия и то, как он сейчас выглядит: дрожащий, растрепанный и зацелованный. С широко раздвинутыми ногами.     Щеки пощипывает от стыда и Се Лянь подавляет желание сдвинуть колени и отползти.    Это не проходит незамеченным для вампира; уголки его рта приподнимаются в заинтересованной улыбке.  Но все же он медлит и бледные руки осторожно перебирают намокшие слои белых одежд и красного плаща.    —Могу ли я…?   — Ээ… все хорошо, я сам… — но все робкие попытки Се Ляня доказать самостоятельность увядают под пронзительным взглядом Хуа Чэна.    — Я знаю, что ты можешь. Но, пожалуйста, — шепчет он, — позволь мне.   Се Ляню почти стыдно от того, как быстро он поддается нежной просьбе вампира. Почти.        Не вполне уверенный в своей способности говорить, Се Лянь кивает и заставляет себя расслабиться. Сорвано вздыхая, он отдается умелым движениям пальцев Хуа Чэна, когда тот принимается за работу над застежками.    Это…это… он не знает, что и думать. Каждый цунь обнажаемой кожи туманит его разум все больше и больше. Путает мысли.    То, как Хуа Чэн неторопливо раздевает его, разворачивая одежды слой за слоем, словно ласково раскрывая лепестки полураспустившейся розы, двигаясь осторожно, но уверенно, чтобы не напугать Се Ляня… совершенно не похоже на отстраненно-безликие, почтительные движения королевских слуг, что помогали принцу когда-то в прошлой жизни.  Совершенно не похоже на то, как небрежно и торопливо раздевается он сам.    Прикосновения Хуа Чэна полны благоговения. Нежности. Как… у любовника. По-другому это не описать. От них в груди разливается тепло и медово-сладкое предвкушение.    Осторожно, так чтобы мокрая ткань не коснулась кожи, Хуа Чэн снимает последний слой облачения с плеч Се Ляня - принц теперь остается в одной тонкой нижней рубашке и штанах. Прежде чем продолжить, вампир замирает на мгновение, прикипев взглядом к разлету его ключиц.   Разочарование и облегчение одновременно охватывают Се Ляня, когда он понимает, что Хуа Чэн не собирается его раздевать донага, а вместо этого помогает снять обувь и ставит сапоги с носками сушиться у камина. Если он и заметил проклятую кангу на щиколотке принца, то ничего о ней не сказал.    Се Лянь зарывается онемевшими пальцами ног в пушистый ковер. Сердце переполняет благодарность; теперь огонь согреет его еще быстрее. Он чувствует, как кожа розовеет от тепла и оттаивает.    Когда же Се Лянь переводит взгляд на силуэт вампира, что стоит перед ним, то замечает, что рубашка на его плечах тоже насквозь промокла от снега. Принц ерзает, внезапно охваченный желанием оказать ответную услугу.   — Ах, Сань Лан… а как же ты?   Хуа Чэн в ответ лишь пожимает плечами, складывает снятую одежду, а затем, убрав ее в сторону, тянется к рукам Се Ляня.    — Гэгэ невероятно добр, что беспокоится обо мне, — тихо говорит вампир, поглаживая костяшки рук принца. — Но в этом нет необходимости.  Я не боюсь холода; гораздо важнее согреть тебя.   Он нежно растирает пальцы Се Ляня подкрепляя свои слова, а затем прижимается губами к тыльной стороне ладоней принца, оставляя целомудренные поцелуи на проступающих под кожей изящных косточках. Разум Се Ляня снова заволакивает туманом, когда он видит, как угольно-черные ресницы вампира отбрасывают легкую тень на бледные щеки.    — Чего бы тебе хотелось? Горячей ванны? Чая? Свежей одежды? Сань Лан может тут же достать все, что угодно. Нам даже не надо выходить из этой комнаты, если ты не хочешь.    Зачарованный движением губ вампира, выговаривающих слова, Се Лянь мигает, пытаясь понять смысл сказанного, но лихорадочный стук сердца, отдающийся в ушах, мешает ему.    — Я, э…   Все это звучит… очень привлекательно и Се Лянь уверен, что в какой-то степени все это ему нужно… но сейчас его внимание полностью приковано к тому, как Хуа Чэн держит его руки - будто величайшее сокровище. К тому, как он смотрит на Се Ляня сверкающими словно звезды, глазами и свет от камина обрамляет его голову неземным божественным сиянием.    — Все, что захочешь, гэгэ, — говорит он, целуя ладонь Се Ляня посередине. — Одно твое слово и… — Все, что захочу? — задыхаясь, перебивает его принц, пытаясь собраться с мыслями. Хуа Чэн мигает. Кивает. Не отводит от Се Ляня взгляда – до боли искреннего.    — Все.    Се Лянь не знает, как попросить обо всем том, чего он хочет. Он никогда не хотел столько всего сразу, никогда не хотел так отчаянно.    Ему хочется, чтобы Хуа Чэн не переставал его касаться. Не переставал целовать. Он хочет забраться в эти сильные объятья и остаться там навеки. Больше не хочет быть один. Он хочет быть желанным, любимым; хочет всего, что вампир готов ему предложить. Хочет его клыков на своей шее. Хочет…    — Сань Лана, — слова легко срываются с губ, хотя Се Лянь чувствует, как жаркий румянец заливает его щеки от признания. — Я просто хочу Сань Лана.    Это вызывает у вампира недоверчивый смешок.   — Гэгэ… — он медлит немного, а затем уголки его губ кривятся в хищной ухмылке. — Но я и так здесь. Я говорю о том, как согреть тебя.   Се Лянь несколько недовольно фыркает.   — Нет, мне… мне уже тепло, я имею в виду… мне нужен… — он запинается, и в его голосе слышатся нотки нетерпения. — сам Сань Лан.    Ему уже не холодно, он горит изнутри, а Хуа Чэн сказал, что они могут продолжить, как только окажутся в местечке потеплее, и он хочет…   Без раздумий, Се Лянь хватает руки, что держат его ладони и тянет их к своей груди, ведя ими под свободным воротом своей нижней рубашки, словно говоря, как именно он хочет Сань Лана.     Какой бы дерзкий ответ ни приготовил вампир, он так и умирает на его разомкнутых губах; взгляд широко раскрытых глаз мечется между их соединенными руками и лицом Се Ляня.      — Гэгэ… мы… нам ни к чему торопиться, если ты…   Се Лянь прижимает его пальцы к коже еще сильнее. Он гадает, может ли Хуа Чэн почувствовать, как его сердце лихорадочно колотится о ребра. Вампир не пытается отстраниться.    — Я не чувствую, что меня торопят, Сань Лан. Поверь мне.   Хуа Чэн – резной мрамор под его руками, что не смеет шелохнуться. Его взгляд скользит от губ Се Ляня к шее, там, где под тонкой кожей, скрытой повязками, бьется жилка – а затем возвращается к лицу.    Се Лянь словно смотрит в зеркало; в немигающем взгляде Хуа Чэна такое же томление, что мешается с целым вихрем других неясных чувств. Принц решает пойти другим путем.    — Ты не собираешься завершить начатое? — спрашивает он с деланной уверенностью.   — … завершить?   — Раздеть меня, — кончики пальцев вампира жгут кожу как клеймо. Се Лянь хочет их везде.  — … или я должен сделать это сам?    Не в силах отвести глаз от темнеющих зрачков Хуа Чэна, Се Лянь медленно отпускает его руки, чтобы слепо нашарить завязки рубашки. Ему удается развязать одну, а когда он неловко пытается разделаться со второй, вампир внезапно подается вперед, отнимая длинные пальцы от груди Се Ляня, прежде чем схватить его за запястья и остановить принца. Что-то невидимое туго натягивается между ними.   Се Ляня пробирает дрожь, он отчаянно старается дышать размеренно и спокойно.    — Ты прав, — шепчет Хуа Чэн, в его голосе равно звучат неверие и желание, — я не могу этого допустить.     Алый язык мелькает между раскрытых губ. У Се Ляня перехватывает дыхание; хватка Хуа Чэна усиливается.    — Я сказал, что гэгэ получит все, что захочет, не так ли?   И это единственное предупреждение для Се Ляня, прежде чем рот Хуа Чэна жарко прижимается к его рту, а настойчивые руки опускают принца на диван.     Не теряя времени, Хуа Чэн хватает за подол рубашки Се Ляня и одним движением задирает ее, обнажая его живот.   С губ Се Ляня срывается дрожащий вдох, когда обжигающая рука вампира ложится на живот.  Принц, с готовностью выгибаясь навстречу крепкому телу вампира, тянется к нему, как цветок, что ищет солнца; стонет, когда Хуа Чэн железной рукой удерживает его на месте.    Разрывая поцелуй, чтобы прижаться лбом к лбу вампира, Се Лянь удивленно щурится, заметив отголосок ухмылки на его губах.   — Что-то не так, гэгэ? — сладко и невинно спрашивает Хуа Чэн, не двигаясь. Но зрачки потемнели. Совершенно потемнели.    — Сань Лан… — в голосе Се Ляня слышится отчаяние. — Прекрати дразнить. Раздень меня, — потянувшись вперед, он кусает Хуа Чэна за губу. — Скорее.    Пальцы вампира на его животе вздрагивают. Он легко поддается словам Се Ляня.    — Гэгэ, ты… — стонет Хуа Чэн, послушно подхватывая подол рубашки снова.    — Ну же, — настаивает Се Лянь, с колотящимся сердцем.    Хуа Чэну не нужно повторять дважды.    Се Лянь приподнимает руки, желая помочь, отчасти ожидая, что вампир не станет возиться с завязками и просто стянет рубашку через голову. С шумом втягивает воздух, зачарованно наблюдая как Хуа Чэн вместо этого, разрезает ее пополам легким движением бритвенно- острого ногтя, но делает это осторожно, чтобы не задеть кожу.  Ткань распадается, обнажая плечи и грудь Се Ляня.   — Не переживай, гэгэ. Я достану для тебя новую, — шепчет Хуа Чэн, обнажая кончики клыков в хищной улыбке.   Лишенный дара речи, Се Лянь не в силах удержать дрожь, когда опьяненно понимает, что вся кровь от головы стремительно приливает к низу живота.    Чернильно-черный взгляд мучительно медленно скользит по его полуобнаженному телу, неспешно упиваясь видом.  Хуа Чэн не сразу тянется к поясу штанов, хотя тонкая материя совершенно не скрывает того, как тело Се Ляня отвечает на его действия; возбуждение приподнимает ткань, выдавая нетерпение принца.    Се Лянь ерзает, пытаясь подавить желание спрятать лицо в ладонях. Сжимает руки в кулаки, чтобы немного успокоиться и ногти впиваются в кожу. Сложно не разволноваться под тяжелым, ощутимым, как прикосновение, взглядом Хуа Чэна.    Сквозь полуопущенные веки он видит, как вампир наклоняется, чтобы оставить легкий поцелуй на обнаженной груди, уделяя особое внимание ключицам, впадинке у горла и солнечному сплетению.      Каждое нежное прикосновение выбивает воздух из легких Се Ляня - он задыхается, будто пробежал несколько ли. Пара сильных рук удерживает его за талию, большие пальцы ложатся, надавливая, в ложбинки у бедренных костей.   — Гэгэ хочет этого? — голос его сочится медом, но в нем явно слышится что-то еще - сладкое напряжение, от звуков которого у Се Ляня снова кружится голова.    — Д-да, — хрипит он, во рту внезапно пересохло. — Сань Лан, да.    Он понятия не имеет, о чем просит, но ему отчаянно этого хочется.    Хуа Чэн довольно мурлыкает. Изумленный Се Лянь оказывается совершенно не готов к ощущению, что прошивает все его тело, когда искусный язык вампира, проскользнув между губ, игриво лижет розовый сосок. Бедра вздрагивают в крепкой хватке вампира.    Поблескивая глазами, Хуа Чэн проделывает это еще раз, жадно следя за тем, как тело Се Ляня отвечает на его ласки, а затем обхватывает сосок горячими губами. Се Лянь извивается на диване – он никогда не обращал внимания на свою грудь, и не думал, что она может быть настолько…   Весь мир теперь между губ Хуа Чэна и на его коварном языке. Се Лянь быстро понимает, что его соски — две чувствительных точки, от которых удовольствие быстрее молнии бежит прямо к его члену. Запрокинув голову, он осознает, что ему не хватает воздуха и впивается ногтями в ткань рубашки, что скрывает широкую спину вампира.    Он все еще одет, мелькает в голове Се Ляня, почему он все еще одет? Внезапно ему хочется ощутить прикосновение его кожи к своей. Он жаждет этого. Се Лянь делает вдох, чтобы попросить его раздеться, но с губ срывается лишь жалобный стон.    Хуа Чэн отрывается от его груди с влажным звуком.    — Ммм… гэгэ нравится?   Сверкающая ниточка слюны тянется от блестящих губ вампира к тяжело вздымающейся груди Се Ляня и его мозг искрит от этой картины. Это слишком… непристойно, слишком откровенно и Се Лянь едва ли может соображать…   — Д-да, да, я…   — А что насчет этого? — пальцы вампира дразняще проникают под пояс его штанов, вырывая у Се Ляня задушенный вздох. — Это гэгэ тоже понравится?   Зрачки Хуа Чэна заполняют всю радужку, когда он смотрит на Се Ляня, впитывая малейшие изменения в выражении лица и запоминая ответы его тела. Он замирает над Се Лянем словно хищник, который вот-вот бросится на жертву, чтобы вонзить в нее острые зубы или когти – и Се Лянь не может выразить, как же безумно ему этого хочется.     Хуа Чэн жестоко – или милосердно, Се Лянь не может сказать, — медлит, ожидая ответа. Принц, торопливо собрав разбежавшиеся мысли может выдавить только:    — Да, пожалуйста, Сань… Сань Лан… не останавливайся…   Хуа Чэн прикрывает глаза, словно пытаясь взять себя в руки.   — Проклятье, — хрипит он, прежде чем снова вернуться к животу Се Ляня.  Ведет алыми губами вниз и вниз, пока не останавливается в опасной близости от выпирающего через ткань члена.    В мозгу Се Ляня непрошено вспыхивает сутра этики - и он безжалостно отмахивается от нее, переводя внимание на Хуа Чэна, который смотрит на него, будто принц – и есть тот человек, что сотворил этот мир.     — Ты уверен? — выдыхает вампир, словно не может поверить в собственную удачу; в его голосе слышатся нотки неверия, тесно переплетенного с восхищением.    Его вопрос повисает между ними хрупким фонариком рисовой бумаги.    Се Ляня внезапно захлестывает обжигающее чувство, пугающее его своей силой. С замирающим сердцем он поддается порыву и тянется, чтобы нежно провести большим пальцем по красивой скуле вампира. Ласково скользит под правым глазом, который как он знает, лишь искусная иллюзия. Нежится в тепле, что исходит от тела Хуа Чэна, разгоряченного жаром камина и свежей кровью.     — Да.  Я никогда в жизни не был так уверен, как сейчас, — шепчет Се Лянь, не пытаясь скрыть желание, позволяя ему звучать громко и опьяняюще. — Сань Лан, я хочу тебя, и ты можешь делать со мной все, что угодно.    Руки Хуа Чэна дрожат на его талии, и он опускает ресницы, щекоча ими пальцы Се Ляня.    — В таком случае, кто я такой, чтобы отказать своему гэгэ?  — Только если Сань Лан тоже меня хочет, — снова шепчет Се Лянь.   Обсидиановые глаза ярко вспыхивают.    Он тут же оказывается на диване, придавливая своим весом принца, опять жадно впиваясь в его рот.    Се Лянь готов проглотить его целиком.    — Конечно я тебя хочу, — яростно говорит Хуа Чэн, отстранившись только чтобы выдохнуть эти слова. — И всегда хотел. Как же иначе?    А затем снова сминает губы Се Ляня своими.    У Се Ляня идет голова кругом, он пытается осознать только что услышанное, пока тело радостно выгибается навстречу вампиру, а пальцы сминают дорогую ткань его одежд, в попытке притянуть ближе. Ближе.  Он… всегда? Но как давно…     Перед глазами вспыхивает белое, когда Хуа Чэн двигает бедрами, притираясь своим скрытым под одеждой вставшим членом к болезненно стоящему возбуждению Се Ляня.  Принц отдаленно слышит свой отчаянный стон, прорезающий густую тишину полутемной комнаты.    — Проклятье, — рычит в его губы Хуа Чэн, — проклятье, гэгэ… ты такой… ммм…  просто сводишь с ума…   Ослепительная вспышка возбуждения прошивает все тело Се Ляня, и он всхлипывает, ощущая, как дергается его член, о который потирается вампир.   — А-ах, С-Сань Лан…!   Хуа Чэн медленно двигает бедрами в чувственном неспешном ритме, отчего их члены соприкасаются сквозь слои одежды и Се Ляню хочется кричать, хочется выпрыгнуть из кожи и хочется… Хочется еще. Хочется большего.   Он никогда в жизни не был так возбужден.    Се Лянь скулит, беспомощный перед неистовыми волнами удовольствия, что туго скручиваются в животе.  Хуа Чэн наклоняется, чтобы украть еще один поцелуй и Се Лянь затихает.    — Позволь мне позаботиться о тебе, — шепчет вампир, подкрепляя свои слова еще одним сладостно-похотливым движением бедер.    Се Лянь задушено выдыхает:   — Пожалуйста.  Внезапно вес вампира куда-то исчезает и Се Лянь готовится протестовать, потому что нетнетнет, что он делает, это совершенно не то, чего ему хочется. Но прежде, чем слова срываются с его губ, уверенные пальцы быстро поддевают завязки на поясе штанов и ослабляют их. Хуа Чэн будто ненароком задевает и подрагивающий бугорок.   Ткань скользит вниз и вниз, до тех пор, пока член принца, вырвавшись на свободу не прижимается к животу с влажным шлепком. Вспышка стыда охватывает Се Ляня изнутри; не выдержав, он закрывает глаза руками и жалобно стонет.    Хуа Чэн легко стаскивает штаны и небрежно отбрасывает их в сторону. Когда Се Лянь стыдливо сдвигает бедра, с губ вампира срывается неслышный смешок.    — Гэгэ, не надо стесняться, — игриво приговаривает он, проводя ладонями по бедрам Се Ляня, нежно разводя в сторону его колени и устраиваясь между ними. — Позволь мне.         Тонкая ткань нижних одежд Хуа Чэна слегка скользит по яичкам Се Ляня и его напряженному члену. Это едва заметное прикосновение сводит принца с ума.  Осознание того, что вампир все еще одет, а сам Се Лянь обнажен, если не считать разодранной рубашки, что сбилась на плечах, распростерт на диване – распаляет его еще больше.    Медленно выдохнув, Се Лянь заставляет себя расслабиться и раздвигает бедра. За это его вознаграждают нежным поцелуем под колено.    — Бог мой… — вздыхает Хуа Чэн, уткнувшись в нежную кожу, настолько тихо, что Се Лянь не уверен, что эти слова предназначаются для его ушей. — Такой послушный.    Се Лянь подавляет стон. Похвала вызывает сладкую пьянящую волну, что прокатывается по его спине, туманя разум, но все же он успевает зацепиться за первое слово. Бог? Он…   Но еще один поцелуй, ниже и ближе, отвлекает его от этой мысли.   Он выглядывает из-за пальцев и видит, как вампир ведет носом по нежной, алебастрово-белой коже внутренней стороны бедра, не сводя восхищенного взгляда с его покрасневшего члена. Ошеломленный Се Лянь замечает, как член дергается еще раз под тяжелым взглядом Хуа Чэна, а затем что-то прозрачное проступает на головке и тягуче капает на живот, растягиваясь подобно ниточке шелка. Хуа Чэн тоже это видит и в его глазах сверкает голод.    — Посмотри на себя; само совершенство, — мурлычет он, облизывая губы. — Такой прелестный член.    От этих слов он снова дергается, и они оба это видят. С губ принца срывается жалобный звук, который он не в силах сдержать.    И… теперь Се Лянь не в состоянии оторвать взгляд. Он никогда – никогда – не видел себя вот таким: с налитым кровью, болезненно твердым членом, сочащимся явным свидетельством возбуждения. Это выглядит совершенно непристойно, и он… он не знает, пришло бы ему в голову назвать эту картину прелестной, но…   Весь воздух выбит из легких, когда длинные бледные пальцы обхватывают ствол. Осторожное движение вверх-вниз и Се Лянь, мигом отняв руки от лица, вцепляется в диван с сокрушительной силой.  Все связные мысли покидают принца мгновенно, сметенные удовольствием, что грозит захлестнуть его с головой, как приливная волна.   — Ах, это… — так хорошо, так отчаянно хорошо.   Он, задыхаясь, бездумно выгибается навстречу руке Хуа Чэна.    С расширившимися зрачками, Хуа Чэн медленно водит ладонью по члену Се Ляня, жадно следя за тем, как тот изнывает от удовольствия. Пурпурная головка то появляется, то исчезает в кольце его пальцев, исторгая раз все больше и больше прозрачной жидкости с каждым умелым движением.    — Проклятье, гэгэ, ты… — рычит вампир.   Свободной рукой он ведет по боку Се Ляня в почти успокаивающем жесте, большим пальцем другой руки выводя круги на головке члена, размазывая по ней блестящие капли предсемени.    Он выглядит хищно. Черные волосы рассыпаны по плечам и несколько волнистых прядей падают на глаза, но им не скрыть жаркого пламени что горит в глубине его зрачков.   Затем он останавливается на мгновение, чтобы плюнуть в ладонь. Се Лянь вздрагивает, словно от удара.   — Сань...!   Влажные звуки заполняют воздух, когда ладонь вампира снова возвращается к сладостному и мучительному ритму – скольжение становится более плавным и легким, Се Лянь задыхается от удовольствия, опьяненный и видом, и ощущениями.    —Мм… — Хуа Чэн опускает голову, чтобы впиться приоткрытым ртом в поцелуе к складке бедра. Се Лянь приподнимает бедра, толкаясь в его кулак сбивчивыми рваными движениями.    — Да, гэгэ, вот так, — выдыхает Хуа Чэн и затем слизывает липкую лужицу предсемени с его живота.    Се Лянь роняет челюсть, потому что это выглядит… о, Небеса, это выглядит слишком горячо и его дрожащие пальцы снова вплетаются в волнистые пряди, притягивая Хуа Чэна ближе. Он чувствует на своем животе хитрую ухмылку, не предвещающую ничего хорошего.    — Мм? Гэгэ хочет моего рта?   Член Се Ляня сильно дергается в хватке вампира. Вереница непристойных и развратных картин тут же вспыхивает в его мозгу и Се Лянь лепечет:   — Т-твоего р…   Алый язык ведет по его животу обжигающую дорожку и дразняще кружит у пупка, нарочно избегая места, где Се Лянь отчаянно его хочет.    — Мм? — глядя на него из-под полуопущенных век и светясь от удовольствия, вампир упивается румянцем на его щеках и сжимает пальцы вокруг члена, успешно извлекая из принца высокий отчаянный стон. — Это считается за «да»?   — Са…нь Лан, — хрипит Се Лянь. — д-да, я…   Хуа Чэн вознаграждает его, поворачивая ладонь, отчего у принца подгибаются пальцы на ногах.   — Где же тебе его хочется? Здесь? — он оставляет пурпурную метку, что расцветает на впадинке под ребрами. — Или здесь? — зубы оцарапывают чувствительную вершинку соска.  Се Лянь внезапно ощущает присутствие клыков, втянутых так, чтобы не пустить кровь.    — Пожалуйста, пожалуйста, на моем… Я хочу… — Се Ляню кажется, что он вот-вот взорвется.   Едва ли не мурлыкая, Хуа Чэн осыпает поцелуями горло Се Ляня, больно прикусывает кожу прямо под челюстью, одновременно с этим надавливая большим пальцем прямо под сочащейся головкой его члена и внутри принца что-то ломается.    — М-моем члене! — лепечет Се Лянь. —Будь я проклят, пожалуйста, я хочу твой рот на…   Хуа Чэн поглощает все, что не успело сорваться с губ, целуя его с такой жадностью, что Се Лянь не может дышать.  — Проклятье, гэгэ – шипит он, прежде, чем наклониться и вобрать его член до основания одним движением.   Се Лянь совершенно не готов к ощущению рта Хуа Чэна, что плотно обхватывает его; к влажному скольжению губ, аккуратно скрывающих зубы и его… клыки. Насколько горячо внутри его рта. Слишком быстро под его кожей начинает закипать удовольствие, все туже сворачиваясь в животе. Се Лянь содрогается, когда вампир делает что-то такое своим языком и от острого наслаждения он непроизвольно закатывает глаза.    Внезапно Се Лянь понимает, что долго не продержится; внизу живота тянет все сильнее и он чувствует, как твердеет на языке вампира - и Хуа Чэн видимо чувствует это тоже, потому что громко и бесстыдно стонет, не выпуская его изо рта, с готовностью двигая головой. Се Лянь не знает, что толкает его за край - то ли отзвук этих стонов, отдающихся сладким эхом по члену, то ли потрясение от неожиданного и нежного прикосновения пальцев к поджавшимся яичкам.    — Сань Лан, я…! — успевает запаниковать на долю мгновения Се Лянь, прежде чем бурно кончить, задыхаясь и изливаясь прямо в жадный рот Хуа Чэна, и под его веками расцветают тысячи созвездий, а сам он разлетается на тысячу частиц.    Какая-то далекая часть его существа ощущает, что стены, старательно возведенные им самим вокруг себя много веков назад, покрываются непоправимыми трещинами и рассыпаются на куски. Освобожденная же от ставших ненужными оков пустота теперь заполняется благоговейным восторгом.    Когда же спустя несколько мгновений - или часов, сознание окончательно к нему возвращается, он приоткрывает веки, чтобы увидеть Хуа Чэна, который облизывает губы, словно кот, поймавший птичку. Се Лянь запоздало вздрагивает, понимая, что Хуа Чэн проглотил все.    — Ммм. Гэгэ божественен на вкус, — рокочет он, — даже слаще, чем я предполагал. Хотя не могу сказать, что удивлен, ведь гэгэ превосходен во всех смыслах, — смакуя ошеломленный румянец Се Ляня, Хуа Чэн лениво целует его опадающий член; тот слабо, но весьма заинтересованно дергается.   — Ты… Ты… ты просто…! — Се Лянь привстает на дрожащих руках, все еще опьяненный удовольствием. — Сань Лан, ты еще даже не разделся, — продолжает он со стоном.   — О? Мой гэгэ хочет, чтобы я разделся? — игривая улыбка танцует на губах Хуа Чэна, но последующие слова звучат выверено-спокойно. — Тогда… ты не против продолжить?    Взгляд бездонных глаз скользит по лицу Се Ляня, ища малейшие признаки нерешительности или сомнения.   Наслаждение искрится в его жилах и Се Лянь собравшись с духом соглашается.    — Да, да, я…. мы можем?   — Разумеется. Все, что захочешь.   — Тогда… иди сюда.   Он садится и тянется к Хуа Чэну, который тут же погружается в его объятья, словно примагнитившись. Их рты скользят в знакомом ритме, легко и свободно; Се Лянь издает удивленное «хмм», когда чувствует свой вкус на языке вампира. От него так же не укрывается, как Хуа Чэн слегка дрожит, словно едва сдерживая себя, когда принц углубляет поцелуй, чтобы распробовать получше новый привкус. «Немного солоноватый» - думает Се Лянь.    Прохладный металл ожерелья позвякивает под его онемевшими пальцами, пока он возится с застежками на одежде вампира. Еле заметное прикосновение клыков к губам отвлекает Се Ляня и он вдруг думает, каково бы это было, если бы Хуа Чэн прикусил его посильнее, так чтобы пошла кровь и вкус семени смешался с божественным ихором. Возбуждение снова вспыхивает и лениво растекается в животе.   Раздеть вампира оказалось несложным делом; но с украшениями все обстоит иначе. Недовольно вздыхая, Се Лянь неохотно прерывает поцелуй, и некоторое время нетерпеливо возится со сложной застежкой серебряного ожерелья, прежде чем Хуа Чэн, весело усмехнувшись, наконец не проявляет милосердие и помогает ему.   Вскоре на диване оказываются алые одежды и сверкающее серебро, оставляя вампира обнаженным по пояс. Невозможно отвести глаз от того, как янтарный свет от огня в камине подсвечивает совершенные формы его крепкой груди и рельефного живота; вся стройная фигура лучится силой.    Взгляд Се Ляня цепляется за чернильные росчерки на одном из мускулистых предплечий; кажется это иероглифы, выведенные небрежными и неразборчивыми мазками, но тем не менее странным образом выглядят красиво. Завороженный, он опускает глаза ниже и ниже – туда, где сквозь штаны Хуа Чэна проступает весьма заметная и очень внушительная выпуклость.     — Видишь что-то, что тебе нравится?   Се Лянь немного краснеет, тут же переводя взгляд на лицо Хуа Чэна. Он таращился, а его опять поймали за этим.    — Ты ведь знаешь, — застенчиво признается Се Лянь, как будто не этот мужчина только что довел его до сокрушительной разрядки своим языком.    — Ммм. Гэгэ, ты можешь трогать меня сколько угодно, — шепчет Хуа Чэн, как всегда, видя его мысли насквозь. — Я весь твой.   Голос вампира звучит привычно-дразняще, но в глубине зрачков мелькает нечто уязвимое, отчего принцу хочется крепко обнять его и никогда не отпускать.    Так что он позволяет себе прикоснуться.     Се Лянь увлеченно ведет кончиками пальцев по гладкой, словно мрамор коже, от груди к животу.  Чувствует под пальцами силу и как напрягаются от прикосновения тренированные мышцы. Снова возвращается к груди, случайно задевая бледный сосок – но не в силах удержаться, слегка проводит по нему пальцем и сладко вздрагивает, вознагражденный сдавленным ругательством.    Се Лянь невольно задумывается о том, можно ли уговорить Хуа Чэна, чтобы он снова показался в истинном обличии вот так?  Без чар и масок. Не то чтобы ему не нравились разнообразные облики вампира, Се Лянь искренне считает их всех восхитительными и привлекательными, но… он никогда не позабудет самого первого. Того самого, в момент их встречи в овраге, когда он впервые увидел своего Сань Лана, окровавленного и отчаянного.   Нынешнее обличье весьма близко к тому, что, как он предполагает, является истинным, но. Есть всего одно главное отличие.    Се Лянь перестает терзать грудь Хуа Чэна и укладывает ладонь над его неживым сердцем, недвижным в клетке ребер.  Проглатывает мысль. Эту просьбу следует отложить до других времен. Сейчас же…    Он поднимает другую руку, чтобы погладить точеную линию челюсти и восхищенно провести пальцами по припухшим губам, что приоткрываются, обнажая жемчужные клыки.   — Сань Лан такой… — шепчет Се Лянь. — Такой красивый.   Вампир прикрывает глаза, вздрагивая от похвалы.   Рубиновые серьги тихо позвякивают, когда Се Лянь заправляет прядь волос за изящно заостренное ухо и наклоняется, чтобы запечатлеть нежные поцелуи на прикрытых веках вампира – сначала на левом, а потом на правом. Ведет губами по острой скуле, по щеке, а потом прихватывает кожу под челюстью, пытаясь прикосновениями выразить всю глубину своих чувств. Всю глубину своего желания.  Он обхватывает его за талию и притягивает ближе, пока они не оказываются прижатыми друг другу.    — Гэгэ, — голос Хуа Чэна слегка дрожит, словно он вот-вот рассыплется на части. — Ты слишком... Ты… не представляешь, что я хочу с тобой сделать.   Се Лянь трепещет – сладкая угроза и обещание скрытые в этих словах туманят голову подступающим возбуждением.    — Тогда покажи мне, — просто отвечает он, потираясь губами о горло Хуа Чэна и слегка прикусывая.    Хуа Чэн слабо стонет.   — Гэгэ…   — Сань Лан, — Се Лянь кусает чуть сильнее, так, чтобы оставить следы зубов на бледной коже. — Пожалуйста.   Внезапно его увлекают в оглушающий поцелуй - жаркую битву языков и ищущих рук. Когда они отрываются друг от друга, Се Лянь снова задыхается и снова твердеет.   — А-ах… чего же… Чего же хочет Сань Лан? — хрипит принц   Горячие руки Хуа Чэна скользят вниз по его спине и обхватывают ягодицы, жадно сжимая. От неожиданности Се Лянь вздрагивает и пищит.   —  Ммм, я хочу доставить тебе удовольствие, — шепчет вампир и голос его тягуч и сладок, словно мед. — Хочу раскрыть и растягивать до тех пор, пока ты, истекая, не запросишь пощады. А потом я хочу тебя взять. Что гэгэ на это скажет?      Се Лянь и представить себе не мог, что такое вообще между ними возможно, но сейчас безумное желание кружит ему голову и он лихорадочно кивает.    — Но… ты должен остановить меня, если тебе что-то не понравится или ты захочешь прекратить.   «Это невозможно» — думает Се Лянь, но Хуа Чэн недвижим до тех пор, пока принц не подтверждает свое согласие, увлекая его в очередной жаркий поцелуй.   — Здесь? Или на кровати?     Се Лянь мигает и следуя за взглядом вампира, смотрит в дальний угол комнаты.   Через полукруглую арку он видит огромную высокую кровать, устланную мехами и шелками. Полупрозрачный алый балдахин висит между резных столбиков, скорее украшением, чем укрытием.  Каким-то образом кровать выглядит так, словно на ней никогда не спали, но в то же весьма уютно. На щеках расцветает румянец, когда Се Лянь запоздало понимает, что они находятся в личных покоях Хуа Чэна.    Прикусив нижнюю губу, он думает о том, каково будет ощущать этот мех спиной, пока Хуа Чэн будет двигаться внутри него и внезапно Се Ляню нестерпимо хочется немедленно оказаться на кровати. Он пытается подобрать слова, но Хуа Чэн, издав короткий смешок, без лишних слов подхватывает его на руки.    Комнату заволакивает алый вихрь и в следующее мгновение Се Лянь уже прижат спиной к прохладным шелковым простыням – и от этого по горячей коже мурашки – а по губам скользит ненасытный рот Хуа Чэна.    Дрожа от холода шелка и от возбуждения, Се Лянь выгибается навстречу крепкому телу Хуа Чэна, обхватывая его всеми конечностями и прижимая ближе, ближе. Не остается ничего, кроме Хуа Чэна, придавливающего принца своим весом к кровати, медленных движений его бедер и жадного языка, что вылизывает его рот, будто Се Лянь – самое изысканное блюдо на свете. Поддавшись порыву, Се Лянь прихватывает язык Хуа Чэна губами и слегка посасывает.    Хуа Чэн внезапно отрывается от него и шипя, проводит ладонью по своему, скрытому одеждой, возбужденному члену. Он прикусывает губу и кончики клыков опасно впиваются в нежную кожу – почти до крови.    — Гэгэ… — и затем Се Лянь улавливает сдавленное, еле слышное грязное ругательство, — Я-я не знаю, смогу ли сдержаться…   —  Тогда не сдерживайся, — стонет принц, извиваясь на простынях, изнывая от отсутствия рук Хуа Чэна на своем теле и подаваясь бедрами вверх, пытается потереться о него болезненно твердым членом. — Пожалуйста, Сань Лан, пожалуйста.    — Проклятье, — рычит Хуа Чэн, наклоняясь к нему и зарываясь лицом в нежное местечко между шеей и плечом. — Твои мольбы звучат так сладко.    Внезапный укус заставляет Се Ляня дернуться; он не настолько глубокий, чтобы пошла кровь, но это ощущение опьяняет все равно. Се Лянь торопливо хватается за пояс штанов Хуа Чэна, пока слова застревают где-то в горле. Этого слишком много, этого слишком мало, этого недостаточно, ему нужно…   Взамен по его шее снова проходятся клыки и раздается низкий смех.   — Немного терпения, гэгэ.   Все еще податливый и разнеженный после своего первого оргазма, Се Лянь легко поддается умелым рукам вампира, что легко переворачивают его на живот. Его член трется о сбившиеся меха и шелковые простыни – и Се Лянь прячет слабый стон в сгиб локтя, потому что, будь он проклят, они еще мягче, чем ему представлялось.    Стоя на коленях между его разведенных бедер, Хуа Чэн удовлетворенно вздыхает, восхищенно ведя руками по спине Се Ляня, а затем по ягодицам, слегка разводя их в стороны, чтобы посмотреть.    Се Лянь непроизвольно поджимается и с его губ слетает ошеломленный писк. С горящими ушами он утыкается лицом в подушки.   Он…он, конечно, не вчера родился и много чего слышал через тонкие стены сомнительных харчевен и в темных переулках, так что имеет некоторое представление о том, как совокупляются люди, но как все происходит на самом деле –догадывается довольно смутно. И… он действительно…   Хуа Чэн невозмутимо наклоняется, сцеловывая соленый пот с его спины и разминая напряженные мышцы, побуждая расслабиться. Се Лянь медленно, но все же поддается.    — Вот так ты выглядишь замечательно, — воркует он, ведя губами по горячей коже. — Но, растянутый на моем члене, я уверен, ты будешь выглядеть еще лучше.    От этих слов Се Лянь невольно вжимается бедрами в мягкие шкуры, и соболиный мех ласкает его мошонку, заставляя извиваться.     — Ммм!   Пара рук мягко проскальзывает под бедра, приподнимая, так что теперь его ягодицы в воздухе, грудь прижата к кровати, а колени разведены еще шире. Прежде чем он успевает запаниковать или смутиться от того, насколько беззащитным и открытым его делает такая поза обжигающе-горячий палец проникает между ягодиц, аккуратно растягивая.  Он замирает, словно жертва в лапах безжалостного хищника, едва дыша.   — Но мы должны подготовить тебя, прежде чем ты сможешь меня принять.   Прежде чем до него доходит смысл сказанного, что-то более горячее, влажное и скользкое чем пальцы проходится по его входу. Он задыхается.   — Ха…Ахх! Сань…!   Но испуганное восклицание Се Ляня быстро превращается в несвязный стон, стоит Хуа Чэну медленно провести языком горячую влажную линию от его мошонки до копчика. Се Лянь отчаянно хватается за меха и за простыни, когда вампир берется за дело всерьез и принимается жадно его вылизывать.    Пошлые, влажные звуки мешаются со стонами сходящего с ума Се Ляня.  Каждое движение этого коварного языка наполняют его голову белым шипящим шумом. Слова покидают его, вместе со стыдом, вытесненные невыносимой разновидностью удовольствия, которого одновременно слишком много и слишком мало, что заставляет принца толкаться навстречу губам Хуа Чэна, побуждая его не останавливаться.    — Ммм, — издав гортанный звук, вампир медленно раздвигает кончиком языка тугие мышцы.    Это заставляет Се Ляня затрепетать, потому что даже это слабое проникновение - все-таки проникновение, и обещанием чего-то большего лишает его возможности дышать, прошивая острым удовольствием все тело.     Скользкий палец присоединяется к языку, проскальзывая все глубже и глубже, а Се Лянь чувствует, что истекает на мех. У него давно болезненно стоит и Се Лянь уже отчаянно хочет кончить - что же с ним будет, когда в нем окажется Хуа Чэн?   Наверное, некоторые из этих мыслей все же вырвались наружу несвязным лепетом, потому что Хуа Чэн, хищно усмехнувшись, отодвигается:   —  Гэгэ справляется просто превосходно, — похвала стекает с его губ тягучей сладостью. — Еще совсем немного, — а затем вставляет еще один палец.   Се Лянь вздрагивает от проникновения, и слабая боль вспыхивает, когда Хуа Чэн сгибает пальцы, словно ища чего-то – а затем тает, когда вампир задевает внутри что-то, отчего перед глазами принца пляшут искры.   — Вот так, — шепчет Хуа Чэн и снова повторяет это движение. Наклоняется, чтобы проскользнуть языком между пальцев, медленно двигая ими, растягивая его все шире и шире и Се Лянь бессильно всхлипывает, заведенный и измученный ласками.    — А-ах, ммм… — Се Лянь срывается на бессвязные ругательства, когда в него проникает третий палец и чувствует, как по подбородку стекает слюна.    Хуа Чэн стонет так, словно это в него погружены три пальца, а затем делает языком нечто совершенно непристойное. Се Лянь отчаянно пытается не кончить тут же, и его бедра дрожат от усилия.    Кажется, вампир понимает, что он уже близок к разрядке, потому что вынимает пальцы и Се Лянь готов взвыть, потому что внутри внезапно стало пусто, слишком пусто - но прежде, чем успевает что-либо сообразить, его переворачивают на спину. Жадная ладонь распластывается на его животе, намеренно избегая истекающего члена.    — Я уверен, что могу заставить кончить тебя еще раз от моего языка, — рычит Хуа Чэн. — Но я слишком себялюбив. Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь от моего члена.    Се Лянь в ответ лишь всхлипывает.   Зловещая улыбка кривит вампира блестящие губы, и он легко соскальзывает с кровати, чтобы снять штаны, а затем грациозно забирается обратно. Он подтягивает Се Ляня ближе, обхватив горячими ладонями принца за талию, отчего тот оказывается почти у него на коленях.   Распахнув глаза, Се Лянь смотрит на зрелище перед собой. Теперь уже обнаженный полностью вампир весь – сплетение крепких мышц, скрытых под алебастровой кожей. Черная грива рассыпана по широким плечам; окутанный мягким светом от ламп, он выглядит невероятно соблазнительно и в то же время в нем определенно чувствуется что-то хищное и опасное. Смертоносный и прекрасный.   Сердце пускается вскачь, когда он наконец смотрит на гордо выступающее возбуждение Хуа Чэна. Се Лянь тяжело сглатывает. Он такой… как же это…?   Слегка прикрыв глаза, Хуа Чэн открывает склянку и щедро выливает масло на ладонь – когда ее достал? – а затем тянется вниз, чтобы смазать свой член. Се Лянь завороженно смотрит.   — Так значит… гэгэ хочет и это? Хочет ли он кончить от моего члена?   Хуа Чэн выглядит так, словно собирается поглотить Се Ляня. И все же ждет. Ждет разрешения, ждет согласия, прежде чем шагнуть в пропасть. Се Лянь понимает, что лихорадочно кивает, двигая бедрами. — Д-да, да, я, пожалуйста… пожалуйста, сделай это… возьми меня, я хочу, чтобы ты…   И стон застревает в горле, когда Хуа Чэн подается вперед, прижимая правое бедро Се Ляня к своей груди, а другой направляя в него свой член. На мгновение Се Лянь невольно поджимается, но затем расслабляется, и Хуа Чэн проскальзывает внутрь.   Ох. Се Лянь, затаив дыхание, ошеломленно смотрит, как член мучительно медленно проникает в его тело. Он не успел еще войти и наполовину, как Се Лянь запрокидывает голову, лихорадочно хватая ртом воздух.   — Он… он не… ты слишком большой, — выпаливает принц и чувствует, как на глазах наворачиваются слезы от боли, пока его тело пытается принять вампира.    Се Лянь полон, широко растянут. Гораздо шире, чем с тремя пальцами. Слишком… это слишком. Этого недостаточно. Кажется, он умирает. Кажется, он хочет, чтобы это длилось вечно.   — Я… ах... проклятье, Сань Лан!   — Еще немного, гэгэ, все хорошо, ты отлично справляешься, — говорит Хуа Чэн, хотя его голос звучит несколько напряженно. — Если хочешь, я могу о…   Он не успевает договорить, как Се Лянь начинает отрицательно вертеть головой, лепеча:   — Нетнетнет, нет, пожалуйста, не останавливайся, просто… Я… просто… я переполнен, так переполнен…   Нахмурив брови, Хуа Чэн продолжает свое неспешное проникновение и ногти оставляют полукруглые следы на бедрах Се Ляня. Но как бы не извивался и не стонал принц, как бы не метался в его руках, вампир не останавливается, пока не входит полностью.  Затем он замирает, позволяя Се Ляню привыкнуть к ощущениям и ласково смахивает с его лба намокшие от пота пряди.    Вероятно, вампир одарен каким-то чутьем, потому что как только боль и жжение утихают, вытесненные незнакомым удовольствием от наполненности, Хуа Чэн начинает двигаться. И о, Небеса, так его член ощущается гораздо больше.   Вампир выскальзывает почти полностью, внутри остается только налившаяся головка, а затем толкается обратно. Они вздыхают одновременно, хватаясь друг за друга.   — Ах, внутри гэгэ так горячо и так… — шипит вампир, перемежая слова с еле слышными проклятьями, а затем наклоняется к Се Ляню, чтобы слизнуть с его губ еще не сорвавшиеся отчаянные стоны. — тесно… Он двигает бедрами, выводя медленные круги, отчего Се Лянь чувствует каждый цунь горячего члена, что пульсирует внутри него, чувствует как он растянут и как скользко между ними от масла и предсемени.    — Т-тесно? — стонет Се Лянь, когда вампир прижимается ртом к местечку под ухом, чтобы оставить там метку.  Эти ленивые толчки исторгают из его головы все связные мысли. Ему нравится. Он хочет больше.   — Мм, нет, не так… ты восхитителен, так прекрасен… мой бог, ты словно создан для меня.   Кажется, словно на место встал недостающий кусочек мозаики; Се Лянь выгибается, обхватывая Хуа Чэна за шею, а его член подпрыгивает, зажатый между их телами.   — Тогда… возьми меня, возьми, — повторяет он, словно сутру и слезы повисают на кончиках ресниц. — Возьми ме…а-ах!   Весь воздух выбит из легких, когда Хуа Чэн повинуясь, забрасывает его ноги себе на плечи и слегка отодвигается – а затем толкается внутрь, одним движением погружаясь до основания.   Се Лянь вскрикивает и вздрагивает, раздираемый желанием отползти – или прижаться еще ближе.  Хуа Чэн делает выбор за него, удерживая бедра железной хваткой. Он сдергивает его вниз и одновременно двигает бедрами вперед, насаживая принца на свой член.   Се Лянь чувствует на щеке поцелуй, невероятно нежный в сравнении с неумолимыми толчками, воздух полон влажными шлепками, громкими и резкими. Серьги Хуа Чэна слегка позвякивают, когда ритм становится безжалостным и с каждым толчком Се Ляню кажется, что он проникает все глубже и глубже.    Угол меняется, член внезапно касается той самой точки – и Се Лянь мучительно стонет. Это словно… Его пронзает острым удовольствием, что вышибает весь дух одним махом.  Еще и еще; Хуа Чэн погружается в него, каждый раз точно попадая по этому местечку, вбивая его в кровать, в меха и простыни – сводя с ума.     Он беспощаден. Это прекрасно.    — Мм-м, а-ах! — волны удовольствия набегают одна на другую, складываясь и вырастая, как цунами; он дергается навстречу, жадно отвечая движениям Хуа Чэна, в погоне за этим ощущением. — Хорошо, х-хорошо, С-сань Лан, ты так хоро…   Се Лянь чувствует на плече острые зубы, что крепко впиваются в кожу.   — Да, да, о да, Сань Лан, — стонет он, вперемешку с проклятьями. — Да!   Бедра Хуа Чэна сбиваются с ритма, и он внезапно отпускает принца; выскальзывает почти полностью, крепко обхватывая свой член у основания. Се Лянь судорожно сглатывает, видя, как он снова прикусывает губу почти до крови и это зрелище порождает новую волну возбуждения, что вырывает из его горла хриплый стон.  Зрачки вампира расширены, на лице дикое выражение – наверняка Се Лянь выглядит таким же сладостно измученным, как и он.   Тяжело дыша, они смотрят друг на друга какое-то время, прежде чем к Хуа Чэну возвращается способность говорить.   — Если ты будешь продолжать в том же духе, гэгэ, то я кончу, — хрипло предупреждает он.   Эти слова только раззадоривают Се Ляня; внезапно ему очень хочется увидеть, как кончит Хуа Чэн. Хочется увидеть, как искривится от удовольствия его красивое лицо, хочет ощутить его горячее семя внутри себя. От этих мыслей Се Лянь невольно сжимается на члене Хуа Чэна, и его собственный исторгает немного тягучей смазки на живот; оба стонут.   Прошипев еле слышное ругательство, Хуа Чэн обхватывает ягодицы Се Ляня и грубо сжимает.   — Так ты этого хочешь? Заставить меня кончить?   В ответ Се Лянь начинает двигать бедрами, отбросив стеснение, и пытаясь поглубже насадиться на член вампира несмотря на то, что тот удерживает его. Слабые звуки неудовольствия слетают с губ Се Ляня, пока он пытается найти ту саму точку, но он… кажется он…   Его подхватывают под колени, складывая почти пополам. Хуа Чэн резко толкается вперед – один, другой третий, а затем под веками Се Ляня расцветают звезды. Их губы сталкиваются в жадном поцелуе, и они упиваются восторженными стонами друг друга.         Удовольствие достигает своего пика. Се Лянь раскрыт, парит и едва ли держится за жалкие остатки сознания, содрогаясь от ощущений. Он чувствует, как его тело напрягается, увлекаемое навстречу сладостному и неизбежному концу второй раз за вечер.   Хуа Чэн внезапно замедляется и жесткие толчки становятся ленивыми и чувственными. Хватая ртом воздух, он утыкается лбом в плечо Се Ляня.   — Я… а-ах, гэгэ, я сейчас…   Неспособный говорить, Се Лянь лишь может беспорядочно гладить широкую спину вампира, прикосновениями пытаясь объяснить вампиру свое желание, пока искры удовольствия пляшут в жилах.   — М-мм, проклятье… внутрь? Ты хочешь, чтобы я кончил внутрь?    Се Лянь всхлипывает, когда Хуа Чэн облизывает и прикусывает мочку его уха.   — Мой бог, — дрожа выдыхает он. — Все, что захочешь. — а затем, отодвинувшись принимается толкаться внутрь Се Ляня быстрыми, грязными и безжалостными движениями.     Се Лянь лишь безвольно повинуется и позволяет ощущениям уносить себя куда-то, чистый восторг пронизывает его до костей и расцветает в сердце. Позволяет отдаться происходящему.    Спустя короткое время движения Хуа Чэна становятся все более и более отрывистыми. Похвала и проклятья несвязным потоком срываются с его губ и Се Лянь жадно внимает им.    Однако он оказывается не готов к тому, как внезапно член Хуа Чэна за несколько мгновений наливается сильнее, становится больше, растягивая гораздо шире - заполняя его без остатка, задевая то самое место – подталкивая ближе к разрядке.    — Проклятье, гэгэ, я…! — мучительно сдвинув брови, издав громкий стон, Хуа Чэн погружается глубже и кончает.    Голова Се Ляня идет кругом, и он извивается, ощущая, как внутри разливается жидкий жар.  Принц чувствует, как немедленно становится одержим этим ощущением, бездумно двигаясь навстречу пульсирующему члену вампира. Горячему, слишком горячему, невыносимо, он…   Скользкие от масла пальцы обхватывают его собственный член, плотно сжимая и этого достаточно, чтобы Се Ляня накрыло вслед за Хуа Чэном.   Он кончает и вздрагивает, когда белые брызги семени капают на живот и грудь. Член дергается еще раз - и капли долетают до шеи, пропитывая тонкие повязки, скрывающие проклятую кангу.         Непрестанно всхлипывая, он толкается в руку вампира и трепещет вокруг его члена, обжигающее удовольствие накатывает на него волна за волной.   Когда же они стихают, он смутно осознает еще кое-что — нарушенные обеты.   Древние стены рухнули и обратились в пыль, не оставив ничего, что могли бы удержать проклятые канги. Он удивлен внезапным ощущением облегчения от своей потери, своеобразным ощущением свободы.   — Прекрасен, — это слово легко находит дорогу в сердце принца, заполняя все трещины, пока Хуа Чэн сцеловывает соленую влагу с лица, ласково обхватывая щеку. Се Лянь даже не понимает, что плачет. — Мой гэгэ так прекрасен.   С блаженной пустотой в голове, Се Лянь слабо потирается о ладонь Хуа Чэна. Наверное, он сейчас выглядит ужасно - липкий, грязный, перепачканный собственным семенем. Опустошенный; но наполненный. Переполненный - счастьем, как никогда в жизни.    — Спасибо, — шепчет он, наслаждаясь теплым и сладким чувством, что растекается под кожей.     Губы Хуа Чэна изгибаются в довольной улыбке. В его ярких глазах светится обожание, когда он тянется, чтобы подхватить прядь волос Се Ляня и обернуть ее вокруг пальца.    — Всегда к твоим услугам, гэгэ. Хотя, кажется это я должен благодарить тебя.   Сердце Се Ляня переполняется нахлынувшими чувствами.   Они все еще соединены и лежат, разглядывая друг друга и пот остывает на разгоряченной коже, пока Се Лянь слегка не ерзает. Взгляд вампира становится пронзительным.    Мучительно медленно он выскальзывает из принца, улыбаясь ошеломленному вздоху Се Ляня, когда тот  чувствует вытекающее из него семя.    — Ммм, — Хуа Чэн с хищным интересом смотрит, как перламутровые капли скользят вниз, пачкая мех под бедрами принца.   Сбивчиво вздыхая, Се Лянь поджимается, невольно пытаясь удержать их внутри. Вспыхивает под потяжелевшим взглядом вампира. Он… кажется никогда не сможет привыкнуть к неутолимому голоду, с которым Хуа Чэн на него смотрит.   Блаженно выдохнув, вампир слизывает несколько капелек семени с горла принца.   — Ну а сейчас… что насчет ванны?