Give me all of your love Give me something to dream about
— Намджун, что если?.. — кажется, еще ни один голос среди ночи в телефонной трубке Намджуна не звучал так бодро, даже несмотря на специфику его работы. Розэ, его жена, сразу же проснулась от звонка с желанием быть рядом, как делала это всегда, потеряв способность крепко спать практически сразу, как муж вступил на пост, но он успокоил ее тем, что звонок не по работе, прикрывая трубку рукой, откуда доносился активный монолог о том, что же еще могло случиться. Он, как служащий полиции с опытом, к такому привык, но не когда это делали его приятели. Разговор продолжился. Намджун, натянув штаны, вышел на балкон и устало закурил. Он заставлял себя терпеть это, потому что не хотел оставлять никого в одиночестве. Не теперь. — Отпечатки, Юнги, серьезно? — наступила тишина. Кажется, на целую минуту собеседник на том конце провода умолк, чтобы после начать с новой силой убеждать в чем-то, что здравомыслящему Намджуну уже казалось бредом сумасшедшего. Уже давно казалось. Полицейский, сощурившись, затянулся и вгляделся в ночной город. Это все просто не могло быть реальностью. — Теперь послушай меня внимательно, хорошо? Прошло больше недели, там убирались. Это во-первых. Во-вторых… Нет. Не перебивай. Во-вторых, даже будь они там вечность, ты хоть представляешь, сколько людей было в этом номере до и после вас? Сними я абсолютно все — и половины не будет в базе, черт возьми, Юнги, господи… Он потушил сигарету о перила балкона и посмотрел вниз, будто хотел проверить, не слышит ли его кто. Юнги все говорил и говорил, а Намджун слишком, слишком устал. Он думал, что выдержит намного дольше, но прямо сейчас все рассыпалось — жаль только, что Юнги не понимал, что они в тупике и были в нем с самого начала. Ждать не оставалось смысла. — Нет ни одного доказательства, что этот Чимин вообще был с тобой. Я даже не уверен, что он существует, понятно? Я устал. Прости. Я больше не могу тебе ничем помочь. Это было слишком больно, потому что Намджун знал, как сильно ранят его слова. Он лучше бы выбросил свой телефон с балкона, а не слушал наступившую по ту сторону тишину. Но он положил трубку и вернулся в комнату, где его все еще ждала Розэ, которую не убедила его попытка ее успокоить. Это было слишком больно, потому что Намджун знал, что Юнги не ждал никто, а единственный человек, с которым он мог поговорить, только что сбросил вызов.***
Чимина было слишком много. Кажется, за год после своего двадцатилетия он успел перезнакомиться со всем Сеулом, поэтому практически никогда не находился в одиночестве. Он и не мог. Несмотря на масштабы сегодняшней вечеринки, каждому присутствующему на ней казалось, что Чимин не иначе как умел быть в нескольких местах одновременно. Дело было не только в его поразительной открытости миру и людям, не только в его чувствительности, благодаря которой он мог находить золотую середину между навязчивостью и деликатностью, но и в яркой внешности, заметной издалека. Чимин был громким, сопереживающим и умеющим найти подход к каждому, но многих, кто знал его, не покидало ощущение, что он так хотел остановиться, но не мог, как не мог остановиться спутник, летящий по околоземной орбите и посылающий повсюду свой сигнал. Как раз об этом Чимину только что сообщил подвыпивший Чонгук, уставший вертеть головой в попытках уследить за ним. Правда, из его уст это звучало далеко не так поэтично, когда он попросил друга крутиться вокруг него хотя бы чуть медленнее. Он и крутился-то не по своему желанию и все еще не сумел объяснить ничего хотя бы самому себе. Это было далекое и непонятное ощущение поиска чего-то, что он никогда и не терял. Он думал, что, возможно, есть вещи, чья потеря обнаруживается только тогда, когда ты действительно их находишь. Мог ли он найти что-то конкретное в неконтролируемом полете, который, ко всему прочему, подразумевал настолько же неконтролируемую посадку? Однажды. — Я не понимаю, тут что, никто, кроме меня, не хочет повеселиться? — наигранно надул губы Чимин. — Или все дело в том, что я выпил все пиво в этом доме? — У тебя звезды с лица посыпались, — Чонгук потянулся ладонью к его щеке, чтобы убрать одинокую серебряную звездочку обратно на скулу, но не успел — Чимин перехватил его запястье и, едва тот успел среагировать, быстро чмокнул ямочку под ладонью и захохотал как сумасшедший. Чонгук аккуратно отобрал руку, задев локтем проходящую позади девушку, и та от неожиданности чуть было не выронила стаканы с алкоголем, только что добытые из импровизированного бара на кухне. Он, быстро извинившись перед ней, с укоризненным взглядом повернулся обратно к Чимину. — Ведешь себя так, будто выпил все пиво в мире. — Что за чушь? Ты ужасный. И так было всегда. Чонгук продолжал отталкивать его раз за разом, не пошел за ним и сейчас — да и не нужно, думал Чимин, аккуратно, несмотря на нахлынувшее разочарование, пробираясь через танцующую толпу на выход к бассейну. Там людей было меньше, музыка тише, предзакатное солнце заливало ухоженную террасу и, возможно, Чимин мог бы с кем-то поговорить. Поговорить, взять за руку, поцеловать, повести за собой, услышать, что он нужен. Сколько бы усилий он не прикладывал к сближению, каждый человек на его пути будто выстраивал вокруг себя стены, перелезть через которые было невозможно. По дороге он толкнул дверь в ванную, чтобы проверить макияж, но наткнулся на испугавшуюся парочку, вынужденную прервать поцелуй. Разве двери не нужно запирать? Разве он не искал? Разве, так много общаясь с людьми и бывая в стольких местах, он не пытался найти хотя бы одного человека, который увидит в нем что-то большее, чем просто приятеля? Чем просто чудаковатого маленького фрика, за которым интересно наблюдать издалека, но не дотрагиваться, не спрашивать, все ли в порядке? Это сводило его с ума. В своем бешеном ритме в одну секунду он мог подобраться к ближайшему человеку, посмотреть на него сверкающими глазами, пытаясь обнаружить хоть какой-то отклик, а в другую уже случайно разливал на него пиво. Иногда он думал, что было бы легче, существуй в мире люди, предназначенные друг другу судьбой, и тогда бы не пришлось искать, выбирать наугад и каждый раз ошибаться. Иногда он думал, что поселившееся внутри навязчивое намерение постоянно искать, как это, казалось, не делал больше никто в его окружении, делало его подобным светлячку, садящемуся на любой ближайший фонарик. Когда-нибудь его прихлопнут. Наконец попав на улицу, Чимин глубоко вдохнул, стараясь хоть немного протрезветь, и оглядел веселящуюся толпу в поисках того, с кем можно было продолжить вечер. Он не хотел оставаться один. Необъяснимое для него самого желание охватить собой как можно больше пространства сейчас стало еще сильнее, и он не понимал, куда себя деть. Этот дом в пригороде Сеула казался давящей со всех сторон клеткой не из-за замкнутости пространства, а из-за неестественного внутреннего ощущения, что он должен быть где-то совсем не здесь. Куда бы он не пошел, он никак не мог найти свое «здесь». Каким бы не был фонарик, Чимин все равно обжигался. Мог ли стоящий среди океана огромный маяк быть его целью? Чимин надеялся, что нет, потому что ни один светлячок не сумеет до него добраться. В кармане завибрировал телефон, который и проверять не нужно было — это Чонгук в очередной раз или просил прощения, или спрашивал, куда он делся. Чимин не собирался отвечать. Он посмотрел за бассейн, намеренно не обращая внимания на находящиеся в воде парочки, и там увидел то, что сейчас ему больше всего подходило — одиноко сидящую на мягком уличном диване девушку, находящуюся в тени из-за стоящего рядом большого дерева. Ее голова была откинута на спинку дивана, синие волосы спадали на лицо, и у простого наблюдателя могло сложиться впечатление, что она спит, но Чимин отсюда видел — она просто накурилась. — Привет, не помешаю? — спросил он тихо, чтобы не напугать, и она лениво подняла голову и растянула губы в пьяной улыбке, полузакрытыми глазами осматривая его. — Я как раз сижу и мечтаю, чтобы ко мне кто-нибудь подсел, — она похлопала по сиденью рядом с собой, немного подвинув подушки и освобождая ему место. — Ты красивый, как из сказки вылез. Она засмеялась так, как смеется только обкуренный человек, и Чимин облегченно присел рядом, сложив локти на коленях, чтобы не слишком потеснить ее. Он часто слышал такие слова, но еще ни разу это не выходило за рамки простого восхищения его внешностью. Еще никогда это не звучало как первый шаг в попытке стать ближе, вот и сейчас он понимал, что для человека под кайфом сказочными в его образе смотрелись только стразы на лице. — Спасибо. — Как, говоришь, тебя зовут? — она привычным движением убрала мешающие пряди с лица и попыталась сфокусироваться на лице из ниоткуда появившегося парня. — Я не говорил, — он посмеялся и чуть повернулся к собеседнице, оценив степень ее безразличия как абсолютную. — Почему ты одна? — А мне никто не нужен, представляешь? — Чимин не представлял. Ему нужны были все, чтобы был хотя бы один. — А с тобой что? — Ну… вообрази, что все в мире — это ты, — он дождался ее чересчур довольного смешка, будто это было ровно то, что она хотела услышать. — Вот я никому и не нужен. Девушка резко выпрямилась и снова засмеялась как ненормальная, шлепнув его по колену так, что он вздрогнул, но быстро успокоилась и посмотрела слишком уж серьезными, вмиг протрезвевшими глазами. Она и впрямь вдруг пришла в себя. До этого приглушенная из-за состояния забытия музыка ударила по ушам, захотелось выпить. Чимин коряво и смущенно улыбнулся, как бы говоря — ну, рад повеселить. Все было не так просто, и он понял это, когда она вдруг взяла его руку в свою. — Как ты к этому пришел? Тебе сколько, 15? И ты уже решил, что никому не нужен? — Мне 21. — На первый вопрос отвечать не было желания — он ни к чему не приходил, это просто было. Это просто случилось год назад, нагрянуло без подготовки и без причины. Сначала желание быть везде, потом — столкновение с безразличием со стороны каждого человека, к которому он старался приблизиться. Светлячок не мог остановиться, несмотря на покрывающие все его маленькое тельце ожоги. Она вопросительно подняла брови, а уголки губ иронично поползли вниз, и это выглядело бы забавно, если бы не было понятно, что она пытается по-доброму высмеять его. — Звучит как самый подходящий возраст для разочарований. Я не собираюсь лезть к тебе в душу, хорошо? И могу сказать, что я отлично живу, зная, что никому не нужна, но это не значит, что и ты так должен. Если хочешь найти — ищи. Может не здесь, не сейчас и не сегодня, и не завтра, — она отпустила его руку и откинулась обратно на диван, а Чимин разочарованно хмыкнул, поняв, что ее снова накрыло, когда она начала лениво загибать пальцы руки, перечисляя, — и не послезавтра, и не через месяц… а может, и никогда. Глаза полузакрыты, на лице легкая улыбка блаженства — она была так уверена в том, что говорит, что он решил спросить, надеясь на угашенное откровение: — Как думаешь, меня кто-то ищет так, как ищу я? Умеет ли искать маяк? — А я почем знаю? Откровения не случилось. Это даже не было больно. Интересно, она хотела бы почувствовать то, что он чувствует, если бы это помогло ей понять? Оставаться здесь не было смысла, его все сильнее тянуло прочь, хоть куда-то, и он не придумал ничего лучше, как сесть в автобус до города и отправиться в ближайший клуб. Автобусу он, казалось, тоже был не нужен — в таком настроении иначе счесть отставание от расписания на целых десять минут Чимин не мог, и снова подумал о том, какой он несчастный придурок, ковыряя носком кроссовка придорожную насыпь, когда рядом резко затормозила машина. Он вскинул голову и столкнулся взглядами с сидящим за рулем мужчиной. — Я весь маршрут проехал, — заговорил он, — ни одного автобуса по пути. Запрыгивай, ты же в город? — В город, — неуверенно ответил Чимин. — Давай-давай, садись, подвезу, — продолжал мужчина и потянулся открыть дверь с обратной стороны. Чимин пожал плечами и направился в машину. Такой способ добраться до города его вполне удовлетворил — и быстрее, и поговорить можно. Сев на переднее сидение, он подтянул штаны на коленях и смущенно взглянул на водителя — тот, заулыбавшись, вырулил на шоссе. — Захотелось продолжить вечер в городе? — По мне настолько видно, что я продолжаю? — Ты при полном параде и пьяный — конечно, видно. В следующее мгновение мужчина мазнул пальцем по щеке, демонстрируя удивленному Чимину налипший на подушечку глиттер. Чимин рефлекторно прижал собственную ладонь к лицу, как будто это было не обычное прикосновение, а пощечина. На этот жест никто не обратил внимания. — Может, тебе и компания нужна? — Не нужна, — прошептал он, неосознанно вжимаясь в сидение. — А выглядишь так, будто нужна. Подумаешь еще раз? — большая ладонь теперь легла ему на бедро, но всего на секунду, и это было не так страшно, как то, что случилось после — мужчина снова потянулся к его лицу, на этот раз грубо хватая за подбородок и поворачивая на себя. — Покажись. Чимин вырвался, развернувшись к окну и не понимая, что делать, когда водитель вновь заговорил: — Да по тебе видно, что ты кого-то ищешь, м? Чем я плох, куколка? — Я не для того ищу, — пробубнил он в сторону, взглядом удостоверившись, что дверь заблокирована. Был ли смысл просить его выпустить? — Ну-ну, конечно. Для любви небось? И что же ты сделаешь, когда найдешь свою многострадальную любовь? Точно не буду вести себя как грубый ублюдок, подумалось Чимину. — Да не бойся. Нет так нет, тут таких как ты пруд пруди. Я вас, намалеванных мальчиков, столько перетрахал, особо ничего с тобой не теряю, — он стукнул по рулю и уставился на дорогу. — Сиди, довезу. Его выкинули в переулке у входа в незнакомое заведение. Сегодняшний вечер не мог стать хуже, так что Чимин направился прямо туда. На секунду он собрался и решил, что это будет лучшая ночь в его жизни. Can you help me numb the pain?