Седьмая Невеста Синей Бороды

      Салазар с трудом выбрался из своей клетки — проход теперь для него был слишком мал, потолок — низок. Черные когти, которым оканчивались пальцы его ног, впивались в каменный пол, ладони почти касались стоп. Зрение вампира заливало багровое зарево. Кожа потемнела, стала сине-черной, бугристой, клыки дотянулись до подбородка, пасть расползлась до заострившихся мохнатых ушей. С глухим ревом чудовище, которое еще недавно было Салазаром, дотянулось до ног маркиза, дернуло тело на себя, подняло и снова изо всей силы швырнуло об пол. Монстр задрал голову, взвыл и опять потянулся к отлетевшему от удара телу. Но не успел схватить его.       Серая тень, молниеносная, сильная, метнулась от входа. И заслонила собой лежащего маркиза. Оборотень стоял над телом человека и скалил зубы в сторону крылатого чудовища.       — Салазар!!! Остановись, — невнятно прохрипела волчья пасть, не предназначенная для человеческой речи.       Вампир, у которого на пути возникла помеха, досадливо ударил по оборотню, но тот легко увернулся, и снова встал так, чтобы преградить путь к телу. Салазар захрипел от ярости.       Опять и опять он пытался ударить оборотня, отбросить, отшвырнуть, смять, уничтожить его и закончить начатое. Но волк уворачивался и при этом не оставлял без защиты маркиза. Несколько ударов все-таки пришлись по телу оборотня, шерсть окрасилась кровью, но Антуан словно не обратил на них никакого внимания.       Распалившийся и потерявший контроль вампир все чаще промахивался мимо юркой и ловкой серой тени, ударял по стенам, крошил камни. Попадая когтями по решеткам и касаясь зачарованного металла выл от боли. Оборотню тоже приходилось туго — он ни на секунду не мог отвлечься, чтобы улучить момент и переломить ситуацию в свою пользу.       Казалось, этому безумному танцу не будет конца.       В окна темницы начали залетать искры от бушевавшего снаружи пламени, дым затекал в коридор. Антуан успел в отчаянии подумать, что они все вместе погибнут — задохнутся и будут погребены под обрушившейся кровлей.       — Салазар… Салазар? …Темно… Где я? — раздался едва различимый в треске огня, скрежете и вое голос Ренара. Он был не громче взмаха крыльев осторожной совы. Но и вампир, и оборотень услышали его. И каждому эти слова подарили надежду.       Монстр на миг застыл, а потом повернулся к барду и со стоном раненного зверя рухнул перед ним на колени. Чудовищные лапы, которые только что выворачивали камни из стен, бережно приподняли слабое тело. Отвратительная морда прижалась к груди Ренара, и Салазар заскулил, словно прося прощения.       Почти ничего не видевший в темноте и дыме, ничего не понимавший бард слабо обнял прижатую к нему голову, и чуть слышно прошептал:       — Ты плачешь? Не плачь. Все будет хорошо. Обещаю… я больше тебя не оставлю!       Тело Салазара вновь начало меняться, оно уменьшалось, таяло, как свеча, кожа разглаживалась и светлела, втянулись когти и спрятались клыки… Так же, как несколько секунд назад Салазар стремился уничтожить оборотня и растерзать маркиза, теперь он жаждал спасти Ренара. Такого маленького и беззащитного… Чтобы хоть раз увидеть зеленые искры в его глазах… вдохнуть запах рыжих волос… прижаться ртом к горячим губам…       Багровые сполохи перестали застилать зрение Салазара. Вампир бережно опустил Ренара на пол, пошарил у него в голенище правого сапога и вытащил любимый нож. С размаху наискосок полоснул себя по груди, подставил под алые капли ладонь, а потом вылил их на разорванное выстрелом плечо Ренара.       Кровь вампира золотым сиянием окутала рану. Нарастали мышцы и сцеплялись разорванные сосуды, скреплялись кости и суставы, покрывалась кожей опаленная порохом плоть. Несколько минут, и Ренар глубоко вздохнув, открыл глаза:       — Салазар? Ты почему голый? Знаешь, мне казалось, что я умер, и меня уносит в мир мертвых черный ангел…       Салазар ничего не ответил, он поднял Ренара на руки и бегом бросился к выходу. В темнице, само собой, уже не было следов ни Марженде, ни оборотня. В дверях темницы Салазар врезался в Лилиан, за плечом которой маячила встревоженная Энн.       — Какого черта? Вы тут зажариться решили? Почему ты голый? Нашли место и время трахаться! Подохнуть собрались? Разнести к свиньям мою репутацию? — завопила разбойница и добавила целую россыпь непечатных выражений.       Салазар и на это промолчал. Он бегом помчался за ловкой и юркой фигуркой Энн, которая вела его между горящих деревьев к свободе. Вампир хотел бежать вечно — чувствовать, как ветки и камушки колют босые ноги, как ночной ветер вперемешку с жаром огня то холодит, то обжигает кожу, как искры падают на волосы и шипят в них. А на руках, прижавшись носом к груди, слабый, но живой и теплый, лежит Ренар.

***

      — Много ушибов… Сотрясение мозга. Переломы ребер и ключицы… Но, при хорошем уходе это все лечится, — знахарь перестал хмуриться, и его лицо постепенно теряло встревоженное выражение, — наш маркиз проживет еще долго… Конечно, если будет держаться подальше от волшебных существ и чудовищных монстров.       — Спасибо, я прослежу за этим, — поклонился старику Антуан и отпустил его досыпать маленький остаток безумной ночи.       Как удалось позже выяснить, причиной пожара, чуть не спалившего все имение, стал феникс. Его клетку в ярости раздавил один из оборотней. На свободе счастливая птица подожгла амбар, потом огонь перекинулся на деревья и постройки.       Фамильный дом Марженде удалось отстоять благодаря преданным слугам и помощи морских дев — они применили свой водяной заслон. Но амбары и сараи, беседки и ажурные мостики, а также часть старинного сада сильно пострадали. Большая часть волшебных существ разбежалась — кроме беспомощных на суше морских дев и третьей вампирши. Она была настолько стара, что Марженде даже не стал представлять ее Салазару, не надеясь получить от нее потомства. Мудрая пожилая самка предпочла свободе проверенную годами безопасность. Но ни Энн, ни Жюстин, ни Марго в этих краях больше никогда не видели.       Через несколько суток в усадьбу вернулись оба самца-оборотня, так и не догнавшие свою общую жену. Теперь им предстояло воспитывать трех маленьких щенков без матери.       Конечно, это все в меньшей степени занимало Антуана. Жизнь и здоровье маркиза — единственное, что для него сейчас имело смысл.       Отпустив старого знахаря, оборотень разделся, и, стараясь не потревожить израненное тело любовника, осторожно лег рядом с ним. Дыхание Марженде было слабым, свистящим, прерывистым. В уголках рта запеклась кровь.       — Когда ты поправишься, мы поедем в северные леса, где я родился. Покажу тебе свою берлогу. Мы будем целыми днями охотиться, и убьем кучу кроликов и оленей… Ты будешь жарить их на костре, а я есть сырыми… И ты будешь надо мной смеяться. Только ты и я. Не оставляй меня, Люсьен. Молю… — тихо зашептал на ухо возлюбленному оборотень.