Несмотря на трудности

      – Мама, ты рассказывала мне эту историю уже много раз! – возмутилась девочка, отказываясь принимать у матери фотографию, где девятнадцатилетняя Маргарет широко улыбается и машет в камеру, а за ней стоит хмурый Сириус с красным рюкзаком в руках.       Женщина поджала губы и, прижав фото к своей груди, звонко рассмеялась, отчего внутри Амелии все сжалось так сильно, что органы почти что пульсировали. Не стоило ей этого говорить. Каждая секунда, проведенная с мамой, важна. Лея видела, как Маргарет была слаба, и вполне осознавала, что это может привести к неизбежному. Только не хотела принимать. И все же, как считала маленькая Блэк, радовать свою больную и слабую мать – ее долг, и раз любимая мамочка в сотый раз хочет рассказать историю, которую Амелия знала наизусть, о своем муже-преступнике, в котором души не чаяла и любила его несмотря ни на что, девочка должна ее выслушать.       – Хотя знаешь, – отложив фотографию в сторону, на небольшой потрепанный столик, Маргарет поправила свое платье и продолжила: – ты права. Зачем мусолить одно и то же сотню раз, верно? У меня есть для тебя другая история, которую ты, будь уверена, никогда не слышала.       – Опять о папе? – девочка прищурилась, но все же внутри вспыхнуло любопытство.       – Да. Интересно?       Конечно интересно! Кто не заинтересуется чем-то новеньким? Пусть Лея и сомневалась в том, что ее отец не является виновным, в отличие от своей матери, но узнать больше о своих родителях Амелия никогда не прочь. В итоге Блэк медленно кивнула, и Маргарет начала свой рассказ.       – Тебе уже известно, что мы учились на разных факультетах: он в Гриффиндоре, я в Слизерине. Так уж повелось, что эти два факультета совершенно не переносят друг друга. Всегда насмешки, споры, ссоры, иногда даже драки. Неудивительно, что мы невзлюбили друг друга с самого начала, хоть и вся его семья закончила или была в Слизерине. Я даже временами бегала к его кузине – Андромеде, чтобы та мне помогла с домашним заданием.       Не сказать, что с Сириусом мы были врагами. Между нами была лишь тихая неприязнь из-за факультетов, вот и все. Однако один прекрасный день изменил абсолютно все, и если бы не он, я бы не обрела прекрасных друзей, любимого мужа, а самое главное – у меня бы не было главного сокровища в моей жизни, не было бы моей дочери.       Маргарет не торопясь придвинулась ближе к своей дочери и ласково прикоснулась к ее щеке, поглаживая. Растянувшись в счастливой улыбке, миссис Блэк продолжила:       – Один из Гриффиндорцев поступил очень подло и разгорелась невероятных масштабов ссора, которая со временем поутихла. Однако эта вражда факультетов как-то раз вновь сильно обострилась: каждый пытался как-то задеть другого, опозорить или сильно подставить. И вот, перед уроком Истории магии, словно по щелчку пальцев, вспыхнул огромный спор, в котором, естественно, участвовали я и твой отец. Этот наглец так меня взбесил, что я швырнула в него свои чернила, случайно попав ему в глаз стеклянной емкостью. Ему пришлось прогулять урок, заглянув сначала к Помфри. Мне стало слегка стыдно, и на следующий день я подошла к нему с извинениями, и знаешь что?       Амелия прищурилась, поддаваясь вперед, желая скорее услышать продолжение. Миссис Блэк улыбнулась и, вновь возвращаясь к важным воспоминаниям в своей жизни, продолжила:       – Он высмеял меня при своих дружках! – возмутилась Маргарет. – И я решила его проучить, а Сириус воспринял это как игру. Я сама не поняла, как мы с ним сблизились, ведь это произошло так случайно. Я горевала из-за смерти своего отца, тайно проникнув ночью на астрономическую башню, а он подумал, что я что-то затеваю, и намеревался разоблачить меня, зарядив после этого каким-то глупым заклинанием. Знаешь, такая история... как это бывает в магловских книжках, – тепло говорила женщина, словно картинка из прошлого возникла перед ней.       – Ты читала магловские книги? – удивилась маленькая Блэк, распахнув свои глаза, которые стали похожи на огромные шары.       – Было дело, – вздохнула Маргарет. – Ты тоже можешь прочитать, что бы кто не говорил на этот счет. Там можно найти действительно что-то интересное и полезное. Маглы ведь отнюдь не глупы.       Когда Амелия разлепила свои глаза, она чуть было не простонала от осознания, что ей приснилось. Сны с мамой ей не приходили ещё с того момента, как Лея поступила в Хогвартс, но, когда отец-преступник маячит где-то перед носом, о любимой матери вспоминаешь неосознанно. С одной стороны было правильным не забывать о самой лучшей женщине, которая подарила тебе жизнь и заботилась о тебе до самого своего последнего вздоха, пока она не закрыла глаза, а тело ее не начало становиться все холоднее и холоднее, однако все эти воспоминания доставляли Амелии сильную боль. Люпин, которая на самом деле то и не Люпин вовсе, чувствовала себя просто отвратительно после таких снов, что раньше, когда была ребенком, что сейчас.       Заметив какое-то шевеление на соседней кровати, Дафна подбежала к подруге и, прыгнув на нее под крик Амелии, воскликнула:       – Как жаль, что ты остаёшься здесь! А могла бы поехать со мно-ой, – довольно протянула Гринграсс, – повеселиться. Знаешь, у меня дома столько сладостей, что даже Хогвартс с этим не сравнится!       – Слезь с меня! – недовольно пропыхтела Люпин, сталкивая тяжёлую подругу со своих ног. – Не думаю, что твои родители будут рады видеть меня.       – Да ладно тебе, – хмыкнула Дафна, поднимаясь. – Они вполне адекватно относятся к полукровкам.       «Только вот никакая я не полукровка», – расстроенно подумала Амелия. Ей было обидно, что никто не знал о ее настоящих родителях, хоть одна из них умерла, а другого сейчас ищут по всей стране, так как он умудрился сбежать из Азкабана. Ремус хоть и хороший мужчина, который проявил добродушие и принял Лею в своем небольшом доме, заботясь о ней несколько лет, и все же он не являлся ее отцом. Иногда Амелии казалось, что проще было сохранить свою настоящую фамилию, и пусть все шепчутся о том, что Лея – дочь преступника. Но она хотя бы проявит уважение к своей матери, которая души не чаяла в Сириусе и любила его до безумия.       – И все же нет, – отмахнулась Люпин от своих мыслей и соблазнительной идее вернуть фамилию. – Не хочу тебя утруждать, да и к тому же, у меня не собраны вещи, а опаздывать на поезд – дело не совсем хорошее.       – Как знаешь, – Гринграсс пожала плечами и двинулась к своей тумбочке, поверх которой уже были упакованные вещи на каникулы. – Я тебе предлагала. Только потом не ной, что это были самые ужасные каникулы в твоей жизни.       – О-ох, ну раз ты просишь не делать этого, – Лея на секунду затихла, но, ухмыльнувшись, продолжила: – Кто я такая, чтобы выполнять твою просьбу?       Секунда – и в Люпин, под громкий смех подруги, уже летела рубашка, которую Дафна не стала забирать с собой домой. Хихикнув, Лея поняла, что оставлять это дело просто так совершенно нельзя и, приподнявшись, она крепко взялась за свою подушку, швырнув вещь точно в цель, попав по Гринграсс. Подруга удивлённо охнула и раскрыла свои глаза. Нахмурившись, она, словно разочарованно, произнесла:       – Радуйся, что мне уже пора идти. Но знай, что когда я вернусь, я закидаю тебя всем, что только попадется мне под руку, – усмехнулась Гринграсс, на что Лея тихо хмыкнула.              Новогодние каникулы для Амелии всегда были чем-то неоднозначным. Девушка каждый раз наблюдала, как студенты пакуют часть своих вещей, чтобы отправиться к родителям и отпраздновать рождество в кругу своей семьи. Однако слова «семья», словно с каждым годом, становилось все непонятнее и более размытым для Леи, превращаясь во что-то далекое, чуждое для нее. Она всегда думала, как могла сложиться ее жизнь, если бы мама не умерла. Возможно сейчас Амелия вместе с Дафной села бы на поезд, а после встретилась со здоровой, красивой Маргарет, улыбающейся своей родной дочери, которая решила вернуться домой на каникулы. А что, если бы Сириус не оказался в Азкабане? Это, вероятно, повернуло бы жизнь Леи ещё сильнее, в совершенно другую сторону. У юной Амелии Блэк был бы весёлый отец, который смог бы научить свою дочурку всему, что знал сам, подарить любовь и заботу. Жаль, однако, что все это – фантазии девушки, которые абсолютно противоположны жестокой реальности. И Амелия уже давно смирилась. Но разве нельзя давать иногда себе волю и придумать другую жизнь, отличающуюся от той, что у нее есть сейчас, где имеется и живая здоровая мать, и отец, не являющийся преступником, и где они живут, как самая обычная семья?       Предыдущие два года в это время проходили как-то странно. Ремус, когда Лея возвращалась в его дом, пытался сделать праздничную атмосферу, но получалось, откровенно говоря, не очень. Это было слишком неловко и странно, и то, что каждый пытался сделать вид, что все идет просто замечательно, лишь усугубляло ситуацию. Возможно, если бы Амелия была его родной дочерью, то те новогодние каникулы могли сложиться совершенно иначе, но Лея – всего лишь девочка, которую он принял в свой дом по доброте душевной, так как не смог бы свыкнуться с мыслью, что он отказал умирающей женщине с ребенком на руках. Амелия даже не была уверена, что Рем действительно был доволен тем, что в его доме появился лишний рот. Ему бы самому справиться, особенно учитывая, как все вокруг относятся к оборотням. Но, кажется, за такое количество времени, Люпин уже привык и смирился с тем, что у него дома поселилась дочь его бывшего друга-убийцы, но изредка между ними все равно проскакивает что-то непонятное, холодное.       Единственное, что она делала – сидела в гостиной Слизерина, изредка выходя оттуда, чтобы поесть. Каково было ее удивление, когда кроме себя девушка заметила ещё Забини. С парнем Лея не общалась, но зато с ним очень сблизился Нотт, из-за чего Блейз стал мелькать перед носом Амелии куда чаще, чем, к примеру, на первом курсе.       – Почему не отправился домой на время каникул? – поинтересовалась девушка, держа в руках магловскую книгу, которую когда-то читала ее мама. О том, что эта книга была написана маглом, не знал никто, потому что Люпин это никак не освещала, да и никому не нужно быть в курсе этого. Даже друзьям. Мало ли, как они отреагируют. Девушка, конечно, любит Дафну и Тео, однако кто знает, что они скажут по этому поводу.       – Не хочу там появляться, – фыркнул Забини, присаживаясь рядом. – Что насчёт тебя?       – Нет смысла там быть, – отложив книгу в сторону, чтобы парень не заострял на ней внимание, Амелия скрестила руки на груди.       – Действительно, твой отец ведь преподает здесь и остался в школе, – Блейз прищурился, странно разглядывая Лею. – Ты, кстати, совсем не похожа на своего отца.       «Вероятно это связано с тем, что Рем не мой отец», – быстро пронеслось в голове Амелии, но озвучивать эту мысль она не стала.       – Пошла в мать, – хмыкнула девушка и, взяв книгу в руки, двинулась в спальню девушек. Хотя Лея была права наполовину: глядя на старые фотографии отца, сделанные в его молодости, можно было найти много сходств между ней и Сириусом.       Было максимально скучно, и единственное развлечение девушки – книги и домашнее задание, но задания заканчивались, а читать хотелось все меньше и меньше. Амелия хотела сходить к Ремусу, однако дверь в его кабинете была заперта, и девушка сразу поняла,что мужчина был чем-то занят. Значит оставалось тухнуть в этих стенах.       После обеда на следующий день, Амелия, скучающе зевая и прикрывая рот ладонью, медленно побрела по коридору, намереваясь вернуться в гостиную и упереться мертвым взглядом в потолок. Внезапно девушка ощутила на своем запястье крепкую хватку и, подпрыгнув от неожиданности, она хмуро развернулась, готовясь дать в лицо тому, кто посмел ее потревожить. За ней стоял Забини – единственная живая душа, не считая пару преподавателей, с которой она общалась во время этих каникул.       – Чего тебе? – настороженно произнесла она. Это казалось ей странным, так как Люпин не была для слизеринца каким-то другом, и единственное, чем они могли заниматься – перекидываться парой фраз, связанных с учебой.       – Не желаешь прогуляться? – внезапно произнес он.       Прищурившись, девушка сделала настороженный шаг назад, предварительно выдернув свою руку, тем самым освободив ее, приложив для этого немного усилий. Задрав голову, девушка недоверчиво поинтересовалась:       – Чего это тебя на прогулки со мной потянуло?       Слизеринец насмешливо хмыкнул и, выпрямив спину, сказал:       – Не надумывай. Просто когда в школе остаётся мало человек, особенно если они те – с кем ты дел не имеешь, проще умереть от скуки, чем заставлять себя ждать окончания этих каникул.       – Я не надумываю, – Лея закатила глаза. – Так почему ты не отправился домой, раз в школе скучно?       – Я говорил, что не хочу там появляться, – напомнил о ранее сказанном он.       – На это имеется какая-то определенная причина? – ухмыльнулась девушка, пытаясь безуспешно подавить лезущее наружу любопытство. – Больше конкретики, Забини.       – Угомони свой длинный нос, Люпин, и не суй его куда попало, – нахмурился он, скривив губы. – Так что, пойдешь?       – Так уж и быть. Посмотрю, как ты будешь меня развлекать, – хихикнула девушка под серьезный взгляд парня.              Утеплившись и укутавшись в шарф посильнее, Лея, шагая недалеко от Блейза, шла туда же, куда и он, не имея никакого представления, куда же они держат путь. Возможно Забини решил завести ее в укромное место и бросить в девушку Аваду, протестировав на ней перед этим другие два непростительных заклинания. Тем не менее, подозрительным парень не выглядел, а наоборот, Забини, кажется, был довольным, судя по тому, как он разглядывает все вокруг. Лея бы, возможно, тоже восхитилась всем тем, что ее окружало, ведь в Хогвартсе действительно было красиво, но зиму девушка не особо любила.       – Ты, кажется, доволен, – подметила Люпин, спрятав лицо за тканью посильнее.       – Зато, глядя на твое лицо, уже издалека можно сделать вывод, что эту жизнь ты, определенно, ненавидишь, – хмыкнул он, отрывая взгляд от всего того, что их окружало.       – Не все так плохо, – напряжённая внутри Амелия моментально расслабила свое лицо, пытаясь сделать вид обычной девушки, которую совершенно ничего не раздражало и не напрягало. – Куда мы вообще идём?       – Куда глаза глядят, – ответил Забини, на что Лея громко фыркнула.       – И куда же они, позволь узнать, сейчас глядят? – съязвила девушка.       – Конечно же на… Грейнджер? – неуверенно, в какой-то степени даже удивлённо, произнес парень, и, Амелия, распахнув глаза, сначала недоуменно уставилась на однокурсника, а после проследила за тем, куда смотрел он.       Гермиона и два ее друга шли неподалеку, о чем-то разговаривая по пути, и девушка, очевидно, не была радостной, судя по выражению ее лица. Однако парни, казалось, были вполне довольны, особенно это выдавала улыбка на их лицах, хоть и не столь заметная, как кажется на первый взгляд. Усмехнувшись, Забини вернул взгляд на слизеринку и решил идти дальше, но вдруг его остановил тихий вопрос Леи:       – Интересно, куда это они направляются? – задумчиво протянула девушка, некрасиво пялясь в сторону гриффиндорцев, которые этого даже не замечали.       – Раз так интересно, то сбегай и спроси у них лично, – съязвил Блейз.       – Не будь таким противным. Неужели тебе не любопытно? – Люпин глянула на парня с огоньками в глазах, и это совершенно ему не нравилось. Заметив, как Забини отрицательно качнул головой, Амелия закатила глаза. – Ты же хотел прогуляться. Считай, что это прогулка с дополнительными приключениями.       – Утолишь ты свое любопытство, и что дальше?       – Без понятия, – девушка пожала плечами. – Сохраню в секрете, разболтаю Дафне, напишу на пергаменте и анонимно отправлю в Ежедневный пророк. Вариантов куча, но какая разница, зачем за ними идти, если можно просто идти и все.       – Какое-то детское мышление, – парень скривил губы, однако быстро сдался. – Но ладно, я в деле.       Амелия широко улыбнулась, отведя взгляд от парня. Девушка сама не знала, для чего ей это нужно, однако это хотя бы какое-то развлечение во время тухлых каникул.       Прятаться ребятам особо было негде, поэтому Забини и Люпин сделали вид, что увлеченно о чем-то беседуют, медленно передвигаясь по территории, а на деле же следовали за гриффиндорской троицей, пока они молча передвигались друг за другом. Следуя таким темпом, Поттер со своими друзьями дошли до небольшого домика, где, как было известно Амелии, жил лесничий, по совместительству, преподаватель Ухода за магическими существами – Рубеус Хагрид. Не вызвав никаких подозрений, Блейз и Лея свернули в противоположную сторону и притаились рядом с высоким, а главное толстым, деревом, чтобы в любой момент забежать за него, а в случае, если не успеют, то просто плюхнуться рядом прямо в снег, сказав, что они тут, между прочим, отдыхают.       Троица начала колотить в дверь лесничего, и уже через секунд десять перед ними предстал Хагрид, который был намного больше, чем третьекурсники. Лея и Забини переглянулись, и девушка заметила, что даже в глазах Блейза вспыхнуло еле заметное любопытство. Они вновь вернули взгляд на тех, за кем следили. Прищурившись, Амелия пыталась внимательнее разглядеть и расслышать Хагрида, но издалека мало что получалось.       – Он что, плачет? – громко удивилась Люпин, мигом прижав свой рот ладонью, испугавшись того, что это мог услышать тот, кому совершенно не было положено.       – Кто? – непонимающе спросил Забини.       – Профессор Хагрид конечно же, – фыркнула Лея, закатив глаза, словно вопрос парня был самым глупым на этом свете.       – Это, вероятно, тебя удивит, но, Амелия, отсюда мне плохо видно, – подметил он, и девушка еле сдержалась, чтобы не цокнуть вслух.       Лесничий напал на тройку из Гриффиндора с удушающими объятиями, которые, вероятно, не слишком то им и понравились. Сразу же, Рон и Гермиона, встав с правой и левой стороны от нег, потащили Хагрида вглубь его же дома, прилагая к этому немало усилий.       – Смотри, – Люпин возбужденно дернула Блейза за теплый рукав, – там окно приоткрыто. Вероятно мы можем подслушать о чем они там беседуют!       Не став ждать ответа от парня, она торопливо поплелась вперед, но вдруг, догнавший ее Блейз, схватил девушку за капюшон и дёрнул на себя. Тут же став недовольной, она прошипела:       – Ты чего творишь? Неужели передумал, превратившись в правильного мальчика?       – Нет, просто ты скачешь так, что, вероятно, весь Хогвартс будет знать, что Амелия Люпин побежала подслушивать разговор Хагрида и его дружков, – оказавшись неприлично близко к ее лицу, Забини тихо прошептал ей на ухо, обжигая холодную кожу горячим дыханием.       Поджав губы, девушка неловко посмотрела под ноги. Она стояла на снегу, который громко хрустел каждый раз, когда Лея делала шаг вперёд. Довольно непредусмотрительно с ее стороны.       – Да, ты прав. Не стоит никуда торопиться, они не убегут, – кивнула Люпин, говоря это скорее самой себе, чем Блейзу.       Вместе они дошли до хижины, стараясь не выдать свое присутствие рядом с гриффиндорцами, и, наконец оказавшись у нужного им окна, Забини и Люпин практически прилипли к стене домика, почти что сливаясь с ним. Внутри говорили достаточно громко, чтобы те, кто совершенно не должен был услышать их разговор, обязательно услышали.       – Держу пари, что все обойдется… – раздался неуверенный голос Рона Уизли.       – Нет, не обойдётся! Знаю я этих упырей из Комиссии по обезвреживанию. – слыша эти слова, Амелия поняла, что была права: Хагрид действительно плакал, и это можно было понять по тому, как он всхлипывал каждый раз, заменяя так секундные паузы между словами. – У них зуб на самых интересных животных. Да и как оставить его снаружи, ведь ужас сколько намело снегу! Теперь Рождество, а он будет там один-одинёшенек и на привязи.       Нахмурившись, Лея перевела растерянный взгляд на Забини, совершенно не понимая, о чем это говорят в хижине. Заметив немой вопрос девушки, слизеринец шепотом пояснил:       – Вероятно речь идёт о том гиппогрифе, который напал на Драко. По словам Малфоя, его отец был очень зол, и сказал, что просто так это не оставит.       Хотелось сделать громкий усталый вздох. Хоть Хагрид и не очень нравился Амелии, ей было даже как-то жалко несчастного Рубеуса, учитывая, что все это случилось по вине Малфоя. Впрочем, ей нет никакого дела до обычного лесничего с плохими навыками преподавания, и уж тем более до его пугающего животного.       – Тебе надо хорошенько подумать, как его защитить. – Лея расслышала Гермиону. – Необходимо доказать Комиссии, что он неопасен.       – Ничего не выйдет! – громко и не особо красиво рыдал Хагрид. – Комиссия в кармане у Люциуса Малфоя. Все его боятся. Я проиграю дело, и тогда…       – Может, Дамблдор поможет? – подумал Поттер.       – Он и так мне очень помог. А у него самого забот полон рот: эти дементоры, Сириус Блэк…       Амелия зажмурилась и поджала губы зубами, кусая их чуть ли не до крови. Последнее, на что надеялась Люпин – услышать имя своего отца в этой глупой беседе! Чувствуя, как собственное сердце бьётся с неизвестной силой, такой, что известно об этом, наверное, каждому, а дыхание участилось, девушка поняла, что больше не желает здесь находиться. Не думая ни о чем, Амелия, отойдя от стены, рванула прочь, не волнуясь о том, что кто-то может ее услышать, и, обеспокоенный этим фактом, Блейз, поспешил убраться отсюда вместе с ней, пока из хижины не вышли гриффиндорцы, которые могли уловить подозрительные звуки снаружи.              Сколько было время, когда Лея открыла глаза, девушка не имела понятия, однако знала одно: уснуть было тяжело. Вихрь мыслей в ее голове, кажется, уничтожал её полностью. Необходимо услышать имя Сириуса Блэка один раз, и можно с легкостью упасть в пучину болезненных воспоминаний и страха за все. Возможно, нужно относиться к этому проще, но для Амелии это было тяжело. Она не взрослая женщина, успевшая набраться опыта за эту жизнь, стать умной, рассудительной, мудрой и спокойной. Амелия – пятнадцатилетняя девочка, мать которой умерла чуть ли не на ее руках, когда бедному ребенку было всего девять. Амелия – та, чей отец много лет сидел в Азкабане, в итоге сбежав оттуда, а теперь его ищут по всей стране, и она даже не знает, что можно ожидать от этого мужчины. Амелию Блэк добродушно приютил в своем доме Ремус Люпин – друг ее отца, который в итоге оказался преданным, и Лея иногда чувствует за это вину, словно выбирала, чьим ребенком ей быть. Все это тяжело для нее, и она даже не может ни с кем поделиться. Рем всегда избегал подобные разговоры. Единственные, кто оставался у девушки – Дафна и Теодор, которые не знают правду о ней. Всё, что им известно о ее родителях, так это то, что Ремус – ее папа, и то это оказалось ложью. Поэтому Амелии оставалось жить с этим в одиночестве, храня всё, что чувствует и все, о чем думает, глубоко в душе.       С громким стоном, девушка повертелась на кровати туда-сюда и приняла сидячее положение. Чувствовала Лея себя так, словно не спала вообще. Желая ощутить под своими ногами пол, Люпин спрыгнула с кровати, попутно что-то пнув. Какая-то небольшая бархатная коробочка синего цвета отлетела в сторону, ударившись о ножку кровати Дафны. Наклонив свою голову, Лея направила любопытный взгляд в ту сторону. Странно. Неужели кто-то отправил девушке подарок на рождество? Ремус не смог бы это сделать из-за своего состояния, ведь этой ночью было полнолуние, а с Тео и Дафной Амелия успела обменяться подарками до отъезда, ведь они всегда так поступают. Больше нет людей, которые бы решили сделать ей приятное.       – Что ты такое… – пробормотала себе под нос Люпин, медленно подходя к кровати Гринграсс, чтобы поднять подозрительную вещицу с поля.       Наклонившись, она осторожно взяла коробочку. Покрутив ее в своих руках, Амелия внимательно рассматривала вещь с разных сторон, но пока не находила ничего, что может угрожать безопасности. Сделав волнительный вдох, девушка все же решилась и резко открыла коробочку. Тут же Лея нахмурилась, пытаясь понять, что здесь происходит. Может, это какая-то шутка? Розыгрыш? Кто мог это отправить?       Перед ней сияло удивительно красивое серебряное кольцо, и Амелие даже казалось, что она где-то его уже видела, но не могла вспомнить где. Вытаскивать из коробки подарок девушка не стала и, закрыв его обратно, закинула под подушку. Хотела бы Лея разобраться от кого оно, но голова, к сожалению, не работала так, как нужно, а лишь побаливала, доставая лишний дискомфорт. Разберется позже. Но вещь, действительно, очень красивая, поэтому Люпин надеялась, что тайный поклонник отправил ей данный подарок без плохих умыслов.       Переодевшись во что-то более удобное и приличное, чем пижама, в которой она сегодня спала, Амелия выползла из комнаты в гостиную, надеясь, что завтрак она, все же, не проспала. И, как удачно, из мужских спален выходил Забини. Выглядел парень куда свежее, чем его однокурсница.       – Здравствуй, Блейз, – махнула рукой девушка.       – О, Мерлин. Амелия, какая-то ты потрёпанная, – насмешливо хмыкнул слизеринец.       – Я тебя тоже рада видеть, – фыркнула Лея и, завернув в сторону выхода, прошла мимо парня.       – С Рождеством тебя, – сказал Забини, догнав девушку и сравнявшись с ней.       – Спасибо, тебя тоже, – неловко улыбнулась Люпин. – Скажи, а завтрак ещё не закончился?       – Насколько я знаю, он ещё не начинался. Мы как раз на него успеваем.       Поднявшись наверх, они вдвоем вышли из подземелья, продвигаясь к Большому залу по широкому школьному коридору. Зайдя внутрь, девушка заметила, что факультетские столы были отодвинуты в сторону, а посередине стоял один большой, за которым уже начали собираться оставшиеся в школе профессоры и какой-то студент.       – Что здесь происходит? – удивилась Лея, остановившись недалеко у дверей.       – Без понятия, – хмыкнул Забини и прошел вглубь. Девушка не стала задерживаться и пошла за парнем.       Неловко сев рядом с Блейзом, Лея оглядела стол: за ним уже сидели профессор Дамблдор, Макгонагалл, Снейп, кинувший в студентку своего факультета хмурый взгляд, Стебль, Филч, а также какой-то первокурсник, разместившийся неподалеку от Северуса и сжавшийся так, словно декан Слизерина съест его с огромным аппетитом на свой завтрак.       Меньше, чем через минуту, после слизеринцев, в Большой зал прошла тройка из Гриффиндора, которые выглядели такими же растерянными, как и Амелия, когда в первый раз увидела весь этот ужас. Когда Поттер приземлился по левую сторону от Люпин, девушка неловко поджала губы: таким соседством третьекурсница ещё не обладала!       – Весёлого Рождества! – радостно воскликнул Дамблдор, поздравляя каждого, и добавил: – Нас мало, и мы решили, что глупо сидеть за разными столами. Угощайтесь!       Лея бросила взгляд вперёд: перед ней предстало немалое количество еды. Однако, как бы все это вкусно не выглядело, в горло, как казалось девушке, не сможет залезть ни один кусок. Проще встать и убежать прочь, но лишнее внимание к своей персоне привлекать не хотелось, поэтому наложив в свою тарелку немного овощей, девушка приступила к небольшому завтраку. Она старалась не обращать внимание на профессора Трелони, пришедшую в зал и устроившую непонятные истерики, связанные с ее глупыми приметами.       – А где же любезный профессор Люпин? – единственные слова Сивиллы, на которые Амелия обратила внимания.       Приподняв голову, она сначала устремила взгляд в сторону Трелони, но тут же перевела на директора Хогвартса, спешившего объяснить отсутствие одного из преподавателей.       – Ему опять нездоровится. Бедный Люпин, надо же заболеть на Рождество!       Дальше Лея не слушала. Ей было ясно, в чем же всё-таки дело. Нырнув глубоко в свои мысли, третьекурсница начала размышлять о всяком: начиная с предстоящих занятий после каникул, заканчивая книгой, которую так и не успела дочитать. Завтрак неприлично затянулся, и, когда каждый понимал, что можно без угрызений совести выходить из-за стола, Люпин чуть ли не вскочила, но, как оказалось, не одна, а одновременно с Уизли и Поттером.       – Ребята, мои дорогие, кто из вас первый встал? – профессор Трелони бросила в студентов испуганный взгляд, заставив Лею удивиться, ведь она не особо вдавалась в разговоры, прошедшие ранее.       – Не знаю… – Рон сначала взволнованно глянул на друга, после чего глазами задержался на слизеринке.       – Прошу меня простить, но я, все же, пойду, – холодно произнесла Амелия, чувствуя себя одновременно неловко из-за странных взглядов на себе. Кто знал, о чем сейчас думали остальные?       Быстро вернувшись в гостиную, девушка ловко забежала в свою с подругой и Пэнси Паркинсон комнату, практически подлетев к кровати. Сев, Лея откинула подушку в сторону и взяла в руки ту самую коробочку. Вновь открыв ее, Люпин сначала рассматривала кольцо, не доставая его, однако, спустя несколько минут игры в гляделки с этим предметом, Амелия решила, что не смысла прожигать его своими глазами. Если на нем будут наложены какие-то чары, то главное, чтобы она умерла быстро и безболезненно.       Ощутив серебро в своих руках, Амелия покрутила кольцо в разные стороны, нахмурившись. Выглядело, как третьекурсница убедилась в который раз, совершенно обычно, однако сказать, было оно зачарованным или нет, Лея не могла, поскольку не была способна на такое. Проще обратиться к одному из преподавателей, попросив распознать в этом украшении что-то опасное, но делать этого абсолютно не хотелось. Вернув кольцо обратно в коробку, где оно лежало до этого, Лея поднялась с кровати и подошла к своему сундуку. Закинув свой подарок на самое дно, Амелия захлопнула крышку и ушла прочь, решив, что разберется с этим либо позже, либо никогда.