***
На втором этаже оказалось три комнаты, две слева и одна напротив. Гермиона открыла ту, что была дальше всего, и тихо притворила за собой дверь. Щеки все еще пылали. Она стояла прислонившись спиной к двери и крепко сжимала ручку, словно боялась, что Стив войдет следом. Гермиона отдавала себе отчет, что этого не произойдет: он слишком вежлив, чтобы нарушать ее границы без острой на то необходимости, — но никак не могла отделаться от этой мысли. Глубоко вздохнув, она выпустила ручку и осмотрела комнату. Интерьер был довольно минималистичным: двуспальная кровать с кованым изголовьем, накрытая белым пледом, книжный шкаф с открытыми полками, комод. В комнате царил полумрак, и Гермиона не сразу сообразила, что это из-за наполовину задернутых штор. Впустив свет, она на минуту замерла напротив шкафа, изучая корешки книг. Сказки, художественные романы — бестселлеры и классика — соседствовали с книгами по самолетостроению, химии и биологии, что несколько удивило ее. Словно человек, составлявший подборку, интересовался всем подряд. Гермиона одернула себя. Конечно, Стив интересовался всем и сразу: пропустив столько времени, любой бы захотел наверстать упущенное. Это было совершенно естественным. Она на секунду задумалась о том, каково это, оказаться в мире, где все и всё, что ты знал, больше не существует, но поспешила отогнать эти мысли, чувствуя, как в душе поднимается теплая волна сочувствия. Покачав головой, она отошла от шкафа. Стянув футболку, Гермиона села на край кровати и закрыла глаза ладонями. Как ей быть дальше? Сколько они смогут так скрываться? И где, во имя Мерлина, ей достать палочку?! Понимая, что вопросы приносят только раздражение от собственного бессилия, она, стараясь не сильно тревожить ссадины, сняла джинсы. Полотенце нашлось в комоде, и Гермиона прошла в ванную комнату. Небольшое зеркало на шкафчике отразило измученную девушку с испачканным изможденным лицом. Она разглядывала себя, в первую секунду даже испугавшись собственного вида, но в итоге лишь устало вздохнула. Сбросив белье, Гермиона прошла в душевую кабинку, размышляя, что неплохо было бы, конечно, выпить укрепляющее зелье и проспать десять часов кряду, но придется довольствоваться тем, что есть. Вода текла чуть теплая, и все равно Гермиона рада была смыть с себя грязь вместе с некоторой долей переживаний. Какое-то время она просто стояла, уперев руки в стену и глядя вниз на серо-розовые ручейки, струящиеся по ногам. Затем нашла гель для душа, пахнущий терпким эвкалиптом, и от души намылилась, осторожно массируя забитые мышцы. Все тело ныло, как один большой синяк. Затянувшиеся было ссадины на коленях и ладонях опять начали кровоточить. Осторожно промыв раны, Гермиона осмотрелась в поисках шампуня. Голова нещадно чесалась, и отчаянно хотелось вымыть из волос неуловимый запах гари. Так и не обнаружив шампунь, она рассудила, что гель для душа — лучше, чем ничего, и выдавила его прямо на голову, стараясь не думать, как это повлияет на ее кудри. Закончив, она закрепила полотенце на груди и вернулась в комнату. Одежда выглядела скверно. Футболка была в пыли и крови, джинсы порвались. Не оставалось ничего, кроме как, покопавшись в комоде, надеть просторную спортивную футболку и черные баскетбольные шорты, принадлежавшие, вероятно, Стиву. Вещи приятно пахли стиральным порошком. Белье она постирала в раковине, поэтому просто нацепила одежду на голое тело, а затем, гадая, прихватил ли Стив ее рюкзачок (сменная одежда, которую она брала с собой к Поттерам, сейчас очень бы пригодилась), спустилась вниз. В гостиной было неестественно тихо. Все вещи лежали там, где они их оставили, даже останки рубашки, но звонкая тишина давила, заставляя нервничать. Гермиона застыла на последней ступеньке и недоумевающе оглядела комнату. — Стив?.. — негромко позвала она и вдруг похолодела: перспектива остаться одной испугала до чертиков. Стараясь не шуметь, хотя головой и понимая, что подобная осторожность иррациональна, она прошла на кухню, где в одном из ящиков с облегчением обнаружила внушительный кухонный нож. Гермиона сжала рукоять, чувствуя себя увереннее, и тут со стороны дивана послышался шорох, заставивший ее резко обернуться. — Спокойно. Стив осоловело смотрел на нее, явно только проснувшись. Его взъерошенный вид лишь подтверждал это. Одну руку он поднял вверх, вторую же, скованную повязкой, держал у груди, выглядя довольно нелепо, отчего в любой другой день Гермиона, скорее всего, рассмеялась бы. — Положи нож, — уверенно проговорил он, глядя ей прямо в глаза. — Я не причиню тебе вреда. — Я… знаю. Испугалась, что ты ушел, и это… кто-то… — пролепетала Гермиона, выпуская нож. Стив тускло улыбнулся. — Об этом месте не знает никто, кроме человека, который сейчас вряд ли сможет приехать. — Почему? Он не ответил. Просто отвернулся. Гермиона потупилась. Кажется, эта тема была под запретом, и она решила не углубляться. Тем более, что им и так было, что обсудить. Она налила стакан воды и подошла к Стиву. Тот поднял на нее нечитаемый взгляд. Волосы на его висках были мокрыми от пота, тени под глазами словно стали еще глубже, губы растрескались. Похоже, он оставался в сознании только чудом. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона, протягивая воду, и коснулась его лба. Тот был горячим. — Терпимо, — ответил Стив. — Тебе нужно в госпиталь. — Нет, — он упрямо мотнул головой. — Машина привлекает слишком много внимания. Как, впрочем, и моя личность. Воцарилось молчание. Гермиона плюхнулась на диван. Отсчитывая минуты, противно тикали часы на стене. Стив закрыл глаза, явно пользуясь этой тишиной как передышкой. Она искоса наблюдала за ним и все больше хмурилась. Ему не становилось лучше. Что-то подсказывало, что и антибиотик не поможет, сколько его ни коли. Лекарь внутри нее бастовал, но Гермиона решила пока наблюдать за состоянием Стива. В конце концов, упрямства ей было не занимать и самой. — Итак, ты знаешь, кто я, — сказала она, наконец нарушая молчание. — Читал твое досье. Предупреждая возможные вопросы: про магию тоже. — И те люди?.. — Тоже в курсе. Особенно, учитывая, что это была «Гидра», — Стив взглянул на нее, желая тем самым понять, что ей известно, но увидев в глазах Гермионы лишь растерянность, пояснил: — Террористическая организация, созданная в нацистской Германии, чтобы разрабатывать для немецкой армии передовое оружие. Их агентурная сеть раскинута по всему миру. — Взрыв. Это сделали они? — Нет, — поколебавшись ответил он. — Я. Так было нужно. Гермиона невольно отшатнулась, шокировано уставившись в ответ. Словно не замечая ее реакции, Стив продолжил говорить, и его слова были хлесткими, как удары хлыста: — Приспешники «Гидры» не остановятся ни перед чем. Я не мог допустить, чтобы результаты твоего эксперимента попали к ним в руки. Да, я видел, что все получилось. Следил за тобой, — он замолчал, переводя дыхание, а затем продолжил уже мягче: — Гермиона, поверь, я знаю, о чем говорю. Абрахам Эрскин погиб на моих глазах, как только «Гидра» заполучила образец сыворотки суперсолдата. Тебя ждала та же участь. Она пораженно молчала. Значит, взрыв в лаборатории — вынужденная мера, а не покушение, как она изначально предположила? Ужасающая, но необходимая. Получается, нападение бойцов «Гидры» было тщательно спланировано. И целью, как это ни прискорбно, была даже не сама Гермиона, а ее разработки. Все это не укладывалось в голове. Одно было ясно: даже если бы ей на какое-то время сохранили жизнь, вероятно, это продлилось бы недолго. Ровно до того момента, пока из нее не выбили бы признание, как встроить ген магии. Стив прав. Так было нужно. Гермиона, не зная каких богов благодарить за его решение, потерла старый почти выцветший шрам на предплечье. — Послушай, все намного сложнее, чем ты себе представляешь. Я… думал, что избавился от этой заразы еще в сороковых, но я ошибался. Отруби гидре голову… — И две появятся на ее месте, — закончила она. Гермиона чувствовала, что за этой скупой тирадой стоит что-то личное. Из досье Стива она смутно помнила, что он участвовал в операции по ликвидации какой-то лаборатории, где проводились эксперименты над людьми. Возможно, это тоже было делом рук «Гидры». — Кто еще знает об успешности моего эксперимента? — Не думаю, что они в курсе, если ты об этом. Хотя никогда нельзя быть уверенным до конца. Что касается тех двоих, что были со мной на связи, они не выдадут твою тайну. Им можно доверять. — Я уже не уверена, кому стоит верить. Интуиция подсказывала, что Стив, будучи сам в бегах, вряд ли стал бы сотрудничать с ненадежными людьми. Да и масштаб бедствия был сильно больше. В уголке сознания скреблась неприятная мысль, которую совершенно не хотелось озвучивать: казалось, произнеси вслух, и она точно станет реальностью, а не сгинет, как ночной кошмар. Всю свою жизнь Гермиона провела в святой непогрешимой уверенности, что магический мир надежно защищен Статутом о секретности, и с появлением Заковианского договора лишь укрепилась в этой вере. Волшебники не рассказывали о себе. Это была аксиома, в согласии с которой существовало их сообщество. То, что кто-то мог подумать иначе, представлялось совершенной фантастикой, невозможной по своей природе. Но факт оставался фактом. Ей нужно было признать: мир — гораздо шире стен лаборатории, за которыми Гермиона пряталась все эти годы. И он существует по законам, подчас не до конца ей понятным. Признать это — означало принять и сделать первый шаг в поисках решения. Гермиона вздохнула, смиряясь с действительностью, и тихо выдавила из себя сорвавшимся голосом: — На «Гидру» работают волшебники, да? Много волшебников. Стив кивнул, и она окончательно поникла. Вывод напрашивался сам собой. Отрицать очевидное было просто глупо. Интересно, что пообещали Зоммеру? Несметные богатства? Что ее предал именно он, Гермиона больше не сомневалась. Причастность кого-то из аврората тоже нельзя было упускать из вида. Под подозрение попадали все. Гермиона судорожно размышляла. В Министерстве, определенно, тоже имелись предатели. Мысль, что во всем этом каким-то образом был замешан Гарри, она отмела сразу. Он не мог — не стал бы подвергать ее риску. Его явно тоже обвели вокруг пальца. Вспомнив о нем, Гермиона похолодела. Гарри!.. Он же до сих пор не знает, что она жива! Порывисто подскочив, Гермиона начала расхаживать по комнате, стараясь придумать, как без палочки отправить весточку другу, пока не вспомнила о мобильном, который пару лет назад уговорила его купить. — Мне нужно позвонить Гар… кое-кому, — она наконец перестала ходить взад-вперед и посмотрела на Стива. Тот понимающе улыбнулся. — Если речь идет о Гарри Поттере, он в курсе, что ты жива. — Но… — Я связывался с Фьюри, — он указал подбородком на черный пластик, валявшийся на кофейном столике. — Ты же слышала о Нике Фьюри? — Да-а, — рассеянно протянула Гермиона в ответ, не совсем понимая, что ей должны были объяснить эти детали. Пластик был слишком сильно искорежен. — И это?.. — Одноразовый телефон, — перебил ее Стив. — Единственный и самый надежный способ связи в нашем случае. Вернее, полчаса назад это было телефоном. — Все равно я не понимаю, каким образом Гарри… Взяв стакан, Стив сделал небольшой глоток и внезапно зашелся в приступе сиплого кашля. Гермиона обеспокоено подскочила к нему, тут же забывая, о чем хотела спросить, но он лишь отмахнулся. Восстановив дыхание, Стив утер рот тыльной стороной здоровой руки. Сердце Гермионы болезненно сжалось. Казалось, за время их разговора он осунулся еще больше. Лоб покрылся испариной, а на щеках заалели пятна. — Стив… — Я в порядке. — Тебе надо в больницу, — попробовала она убедить его снова. — Мы не знаем, что за токсин был в пуле. Нельзя полагаться только на сыворотку. — Все будет хорошо. Мне просто надо выпить жаропонижающее и выспаться, — буркнул он, закрывая глаза и укладываясь на диван. — Прости. Продолжим… завтра. Спустя пару минут он задышал ровнее, и Гермиона поняла, что Стив заснул. Она нашла в аптечке парацетомол и положила на столик у дивана. Какое-то время еще посидев рядом, она затем поднялась в комнату. Оставалось надеяться, что, проснувшись, Стив вспомнит, что собирался выпить таблетку, и та ему действительно поможет. Спальню заливал нежный персиковый свет. Гермиона взяла из шкафа первую попавшуюся книгу и встала у окна. Солнце клонилось за горизонт, и его лучи золотили верхушки деревьев. Она задумчиво смотрела на сад. На душе было неспокойно. Если сыворотка не справится с ядом… Гермиона не хотела представлять, что может означать это «если».***
Рита Скитер умела ждать. Когда парочка авроров почти вежливо подхватила ее под локти, она хотела было возмутиться, но вовремя осеклась. Сообразила, что может использовать происходящее себе на пользу. Лучезарно улыбнувшись, чтобы не привлекать внимания коллег, Рита вывернула ситуацию так, что теперь всем казалось, будто это она подловила авроров. Чинно вышагивая с ними, она, хитро подмигнув расходящимся журналистам, всем своим видом намекала, что заполучила невероятный эксклюзив. Она всегда считала, что хорошая статья — скандальная статья, и умела из любого, даже самого незначительного факта, а порой и домысла, раздуть скандал как минимум всеанглийского масштаба. Впрочем, эта особенность из ее материалов никуда не делась: в конце концов, она помогла ей сделать головокружительную карьеру, — но с годами методы Риты стали изощренней. Она в совершенстве овладела мастерством манипуляций, чтобы добыть интересующую ее информацию. Авроры держали цепко. Коридор сменялся коридором, и вскоре она перестала пытаться запомнить направление, предположив, что ее ведут на допрос. Месторасположение допросных аврората было строго засекречено, поэтому Рита совсем не удивилась, когда спустя пару минут они уперлись в неприметную дверь. Один из конвоиров открыл ее, и она увидела мутную магическую завесу, за которой было невозможно ничего разглядеть. Сглотнув, Рита шагнула внутрь, почувствовав рывок под ложечкой, как во время аппарации. Открывшееся помещение было без окон, со стенами, обшитыми темными дубовыми панелями, и простым столом на металлических ножках, никак не вязавшимся с привычными интерьерами Министерства. Все тот же аврор жестом предложил ей присаживаться, и Рита, брезгливо поджав губы, двумя пальчиками отодвинула стул, скрипнув ножками по полу. Не успела она опомниться, как дверь захлопнулась, оставляя ее в одиночестве. Сложив руки на груди, Рита села и принялась размышлять. Ее осведомленность явно задела Поттера. Он точно попытается вытащить из нее все, что ей известно. Говорили, что во время допросов он любит использовать Веритасерум, и раз так, то шансов выйти из воды сухой у нее немного. Поттер точно найдет, к чему придраться. Просчитывая в голове возможные варианты развития ситуации, Рита слегка сощурилась. Сдавать своих информаторов ей не хотелось. Она приложила столько сил, выстраивая эти отношения, что просто не могла себе позволить пустить их под откос одним неосторожным словом под сывороткой. А терять было что. С Оскаром Ратлером она познакомилась на каком-то приеме, бесчисленное количество которых в последние годы устраивало Министерство. Помнится, она пролила на него шампанское. Пока невысокий старикашка злобно охал, поминая всю ее родню до седьмого колена, Рита резким жестом высушила его рубашку и, прерывая поток проклятий, запулила в рот паше. Крякнув от неожиданности, Оскар уставился на нее, хлопая глазами. Пожав плечами, она допила оставшийся глоток, вручила ему в руки бокал и двинулась к выходу. В то же мгновение он ее окликнул. Весь вечер они провели обсуждая гостей. Оскар, оказавшийся одним из мелких чиновников, контролирующих работу аврората, быстро набрался в баре огневиски и, заговорщицки шепча, поведал ей о существовании суперсекретной организации, которая вербует в свои ряды чиновников Министерства магии. Он зычно смеялся, потешаясь над глупцами-аврорами, которые даже не догадывались, что творилось у них под самым носом. И впервые за вечер Рита встрепенулась, профессиональным чутьем уловив сенсацию. Не сказать, чтобы она питала особую любовь к действующему министру магии или его подчиненным, но, как говорил Шекспир, бороться проще со знакомым злом. Пока она размышляла, как выудить больше подробностей, Оскар спохватился, что сболтнул лишнего, и поспешил откланяться. Но Рита была хитрее. Капнув в его бокал Амортенции, она предложила напоследок выпить за чудесный вечер. Говорить, что с тех пор он стал ее самым преданным поклонником и сливал ей информацию, чтобы заслужить одобрение возлюбленной, — излишне. Они встречались каждый вторник и четверг за утренним кофе, в который Рита продолжала подливать ему любовное зелье. Оскар исправно поставлял последние сплетни и посвящал ее в тонкости устройства взаимоотношений в Министерстве, а Рита собирала материал для разгромной книги. Оскар знал многое и щедро делился подробностями, не стесняясь в выражениях. Так пару недель назад она узнала, что лаборатория, в которой работала Грейнджер, взяла заказ на изготовление сомнительных зелий, а также, что бюджеты им значительно свернули. Рита допускала мысль, что эти два события как-то связаны, а зелья производятся по заказу все той же секретной организации, почти со стопроцентной вероятностью финансировавшей основные исследования, но прямых доказательств не имела. Название компании ей так и не удалось узнать. Рита беззастенчиво шарилась в мыслях Оскара, но не смогла найти ничего, чтобы помогло ей в расследовании. Его воспоминания словно заблокировали. Но, как уже говорилось, она умела ждать. Амир Риши подвернулся ей как нельзя кстати. Оскар однажды пришел на встречу чернее тучи и рассказал, что этот самый Риши отказал нужным людям. Оказался слишком идейным. Оскару как куратору подразделения поручили решить проблему, но в деле Риши все было так чистенько, что он даже не знал, с чего начать. Рита, конечно, сочувственно поохала, но помогать ему не собиралась. Как, впрочем, и отказываться от идеи накопать на несговорчивого аврора компромат. Пара капель зелья удачи, и вот она уже пьет чай с его глубоко беременной женой, которая сетует, что ее магла-мать никак не может получить визу. А виза нужна была еще месяц назад. Вернувшийся домой Риши так сильно испугался, застав в гостях Риту, что довольно быстро повелся на ее уловки и выдал все, что знал, в обмен на мнимое обещание помощи. В частности, название той самой организации. Конечно, без Феликс Фелицис Рита бы никогда не смогла втереться к нему в доверие, но на войне, как известно, все средства хороши. В общедоступных источниках про «Гидру» ничего найти не удалось, но Рита не отчаивалась. Всему свое время, повторяла она, и при правильной расстановке вопросов даже Гарри Поттер, сам того не зная, сможет помочь ей докопаться до самых грязных подробностей. Она пока не понимала, как относиться к существованию такой силы, как «Гидра», но все больше склонялась к мысли, что ничем хорошим ситуация не пахнет, и вонь со временем лишь усилится. Оставалось определиться с тем, какое место уготовано в этом ей. Устроившись поудобнее на жестком стуле, Рита скрестила на груди руки и закрыла глаза. Скоро кто-то из ее информаторов обязательно ее освободит. А пока… Она подождет.***
Едва начало светать. Тонкая полоска серо-розового цвета тронула горизонт, слегка разбавив иссиня-черное небо и высветив туман, клочьями повисший на кустах. Гарри устало плелся от антиаппарационного барьера, на ходу ослабляя узел галстука. Дом безмолвствовал. Свет не горел, но он был уверен: Джинни сидит в кухне, обхватив чашку с давно остывшим чаем и ждет его. Да, пускай с утра они повздорили, и Джинни как обычно громко возмущалась, но в итоге она старалась понять мотивацию Гарри и всегда поддерживала его решения. При всем своем неуемном темпераменте, она оставалась здравомыслящей. И Гарри не уставал благодарить судьбу, что свела их вместе. Некстати вспомнилось, как Джинни, выгнувшись, стонала сегодня утром. Закрыв глаза, Гарри усилием воли прогнал столь сладкий образ, впрочем, немного удивляясь самому себе. Неужели он настолько соскучился, что мысли всплывали помимо его желания? Тихо притворив за собой дверь, он бросил прямо у порога пиджак, галстук, снял ботинки и, стараясь не шуметь, прошел сразу на кухню. Как Гарри и предполагал, Джинни сидела за столом. На ней была ночная сорочка на тонких лямках, на плечах лежала небрежно наброшенная шаль. Она глядела через открытую настежь заднюю дверь в сад и даже не повернулась, хотя не могла не услышать его шагов. Лишь сильнее сжала чашку. Ее тонкая, окутанная рассветной дымкой фигурка показалась Гарри чем-то божественным. Рыжие волосы, красивыми локонами спадавшие по спине, горели золотом, отчего кожа казалась еще прозрачнее. Он обошел Джинни и сел прямо на пол, а затем обхватил ее за ноги и положил голову на колени, уткнувшись в них лицом. Та слегка вздрогнула, но через мгновение Гарри почувствовал, как ее нежные пальцы начали поглаживать его волосы. Они просидели так, пока в кухне не стало совсем светло. Джинни перебирала его пряди, и с каждой минутой Гарри становилось легче. Его тело постепенно расслаблялось, а душа приходила в смирение. Словно эта невесомая ласка уносила с собой тревоги тяжелого и страшного дня. Гарри вдруг как никогда остро ощутил, насколько ему дорог мир, который они смогли выстроить с таким трудом. Мир, утекавший сквозь пальцы. Он бесконечно любил свою семью, наконец узнав, что же это такое на самом деле. Ценил поддержку друзей и был готов сам броситься им на помощь, невзирая на время суток и обстоятельства. В этом мире было много смеха, радости и удовольствия, понимания и любви. Он определенно стоил того, чтобы его защищать. Гарри решил: он не станет сдаваться и покоряться судьбе. Он будет бороться. За свое счастье, за любимых людей, за эту рассветную тишину, когда любимая женщина нежно гладит тебя по голове. — Прости меня, Джин… — Мне не за что тебя прощать, — тихо проговорила та в ответ. — Обещай, что вернешь ее домой. — Обещаю.***
Стив дрожал, скрючившись на диване. Он тяжело дышал, хрипло втягивая воздух через неплотно сомкнутые губы. Все его тело горело. Пот ручьем стекал по шее, а рубашка уже насквозь промокла и потемнела. Он ненадолго приходил в себя, каким-то чудом осознавая, где находится и как тут очутился, прежде чем снова провалиться в вязкую темноту. В мучительной агонии от яда все его мысли и чувства смешались в клубок, распутать который Стив был не в силах. Перед глазами мелькали воспоминания и обрывки снов, и он не понимал, наяву ли с ним это происходит или начался очередной кошмар. Разум стал игровым полем для коварных иллюзий. Тени на стенах искажались, принимая формы давно забытых страхов. Мир вокруг раскалывался и дробился, словно хрупкое зеркало или мозаика калейдоскопа. Видения накатывали, точно волны бушующего моря, и не было спасения от этого шторма. Стив ощущал, как пол под ним ходит ходуном, потолок раскалывается на части, обрушиваясь ливнем образов, а фигуры из прошлого вырываются наружу, танцуя вокруг в безумном вихре. Ему виделось, что он опять оказался на передовой. Свистели, разрываясь, бомбы, стонали солдаты, откуда-то доносились крики и обрывки приказов. В воздух взлетали комья мокрой грязи. Все вокруг пылало. Небо окрасилось ярким огнем, и казалось, что в мире существует всего два цвета — красный и черный. Кровь, дым и земля. Стив смотрел на разворачивающееся перед ним сражение и не мог сдвинуться с места, словно его ноги прочно увязли в почве. Неожиданно совсем рядом ударил снаряд. Он повалился на спину, и его осыпало земляным крошевом. Через секунду рядом кто-то пронзительно закричал, и у Стива свело от ужаса живот. Баки. Превозмогая страх, он приподнялся на локтях и посмотрел туда, где теперь зияла черная воронка. У самого ее края сломанной куклой застыл Баки. Его глаза были широко открыты, а остекленевший взгляд устремлен в небо. У Баки не было ног. Вместо них, вывернутые под неестественным углом, остались лишь окровавленные обрубки с торчащими среди обожженной плоти острыми краями костей. Дрожа, Стив подполз ближе. Он сгреб форменную рубашку Баки в кулак и громко застонал сквозь стиснутые зубы, едва сдерживая слезы. Неверяще глядя на то, что осталось от его друга, Стив, не помня себя от горя, приподнял Баки прямо за рубашку, словно этого могло того воскресить. Голова Баки безвольно повисла в воздухе, отросшие волосы упали назад, обнажая побелевшее лицо, забрызганное кровью и грязью. И тут раздался очередной свист. Перед глазами потемнело, и Стив повалился вперед, закрывая собой тело Баки. Хотя спасать уже было некого… Видение повторялось снова и снова. Баки сменял Сэм, затем — Тони, Брюс, Наташа, Клинт. Менялись декорации и способ убийства. Неизменными оставались лишь кровь, дым и земля. И вкус пепла на губах. Стив никак не мог разорвать этот круг, вынужденный смотреть, как его друзья один за одним погибают, а он не успевает их спасти. Галлюцинации плели свой узор, заставляя сомневаться в себе, своих силах, но не в реальности происходящего. Ему чудилось, что все это уже однажды было или случится, стоит ему сбросить плен иллюзии. Стив боролся с призраками, пытаясь разгадать их тайну и найти выход из этого безумного лабиринта. Глубоко внутри он понимал — это конец, но что-то внутри него все еще боролось, отчаянно сопротивляясь исходу. Стив надрывно закашлялся, выныривая в реальность. Жгучая боль разливалась по его жилам. Яд распространился по телу, словно гадкая змея, вонзив отравленные клыки в каждую клетку. Перед глазами плыло, и хотелось пить. Сфокусировав зрение, Стив разглядел на кофейном столике пустой стакан и блистер с таблетками, смутно вспомнив, что собирался выпить жаропонижающее. Спустя несколько неудачных попыток, ему удалось сесть и потом встать. Вокруг все было, как в тумане. Внезапно его качнуло так сильно, что он едва удержался на ногах. Сердце бешено стучало в висках и горле, голова раскалывалась, а во рту стоял резкий металлический привкус крови, от которого только затошнило. Сознание удерживалось с трудом. Противиться спасительной тьме с каждой секундой становилось все сложнее. Чтобы хоть как-то противостоять этому и привести себя в чувство, Стив решил умыться и на нетвердых ногах двинулся в кухню. Каждый шаг давался неимоверно сложно. Его затошнило сильнее. Мысли, тяжелые и неповоротливые, едва ворочались в голове. Добравшись до раковины, он схватился за ее край, но влажные от пота пальцы соскользнули, и Стив с грохотом повалился на пол. Плитка приятно холодила спину, и он на секунду прикрыл глаза. Это стало ошибкой: Стив тут же попал в лапы очередного видения. Перед ним возник образ той, кого он когда-то любил. На миг он даже обрадовался. Ее улыбка и смелость всегда были для него опорой в самых сложных ситуациях. В ее глазах он находил вдохновение и силу продолжать бороться. Стив потянулся, намереваясь погладить призрака по щеке, но не смог поднять руку. Лицо Пегги исказилось, словно перед ним склонилась не она, а многоликий демон. Стив будто через толщу воды услышал его шепот, обволакивающий, как дым, наполнявший сознание ложной надеждой на исцеление: — Очнись же! Окрик заставил его прийти в себя, и Стив быстро заморгал, встречаясь взглядом с карими глазами, с беспокойством смотрящими в ответ. — Пегги… — Вот так. Будь со мной. — Пэг… что… здесь делаешь?.. Не отвечая, она торопливо расстегнула его рубашку и тихо вскрикнула. — Мерлин… Упрямый идиот! — прошипела она, и Стив вдруг понял, что ошибся, сообразив, кто на самом деле склонился перед ним. — Герми… она, — удивленно выдохнул он. — Она самая, — зло бросила та. На мгновение Гермиона пропала из поля его зрения, но быстро вернулась. Она уселась рядом с его головой, уложив ее себе на колени, и запихнула Стиву в рот пару таблеток, а затем поднесла к губам стакан с водой. — Пей, — не терпящим возражений тоном приказала она. Затем, дождавшись, пока он проглотит таблетки, уже мягче проговорила: — А теперь давай попробуем встать. Слегка сместившись так, чтобы оказаться позади Стива, и, прилагая значительные усилия, Гермиона потянула его вверх. Он старался ей помочь, но руки были такими слабыми, что Стив только мешал. Наконец им удалось его усадить. Пот градом катился по его лицу. Стив спиной чувствовал, как вздымается грудь Гермионы, ощущал ее сбитое дыхание у себя на щеке. Когда она заговорила, каждое ее слово отозвалось в его теле: — Мерлин, какой же ты тяжелый! До машины одна я тебя не дотащу. В округе кто-нибудь живет? У тебя есть соседи? — Что ты?.. — Стив, при всем уважении, если ты умрешь, это никому из нас не пойдет на пользу, — отрезала Гермиона. — Мы едем в больницу. — Нельзя… — попытался он возразить, но она его перебила: — Послушай. Выбора нет. Без палочки я не смогу ничего… — Па… лочки? — переспросил Стив. В уголке сознания что-то шевельнулось, и он попытался подняться. — Осторожно! — шикнула на него Гермиона, которую он едва не раздавил, повалившись назад. — Там… У двери. — Что там? — Твои… вещи. Гермиона издала какой-то нечленораздельный звук, который вполне можно было принять и за возглас радости, и за обещание придушить его, когда все закончится. Осторожно переместив Стива так, чтобы спиной он упирался в кухонный остров, она бросилась к двери. Послышалось шуршание, и спустя минуту Гермиона опять сидела рядом. В руке она крепко сжимала странную палку, которую он на всякий случай решил подобрать после драки. — А это?.. — спросил Стив. Жаропонижающее, похоже, начало действовать, потому что в голове у него слегка прояснилось. Ровно настолько, чтобы испытать легкий интерес к происходящему и острое желание отстаивать свою позицию. — Я же ведьма. Волшебная палочка, конечно, — пожала плечами Гермиона. Она начала сосредоточенно водить руками вдоль его тела, бормоча под нос странные слова, отдаленно напоминавшие латынь. Потом полезла в свой рюкзак и поочередно достала несколько склянок, которые затем, покачав на ладони, все же убрала. Закончив, она серьезно посмотрела на Стива и произнесла: — У меня две новости. Хорошая в том, что, кажется, я смогу выяснить, чем тебя отравили, и помочь. Плохая — мне придется вернуться на площадь Гриммо.