***
Горящий по всех смыслах и на диапазонах всех возможных сканеров десантный челнок, который по виду принадлежал то ли турианцам, то ли вообще каким-то около милитари наемникам или корпоратам, красиво падал на грешную землю, оставляя позади себя на небосводе огненные сполохи и явно неэкологически чистый и удушливый, но поэтичный для кисти какого-нибудь художника баталиста развевающейся на ветру черный дым. Да и все это великолепие происходило на фоне громад тоже само собой полыхающих в ночи много километровых небоскребов из омнибетона и пластали, делового центра всей планеты Клавдия – прекрасного Нунция, детища всей жизни известного узких кругах архитектора Ле Тадао. ― Красиво, как на картине! ― воодушевленно присвистнул Монтгомери, фотографируя исчезнувший за горизонтом подбитый вражеский челнок своим искусственным левым глазом через рамку из пальцев. ― Что! Что говоришь! ― крикливо поинтересовался Теодор, выходя из ближайших зеленых кустов. ― Я говорю, уже четвертый за этот день, ― убрав в руки обратно на ремень штатной импульсной винтовки, с сожалением выдохнул Монтгомери. ― Будешь? ― подняв одну бровь, спросил тем временем Теодор, указав на те же самые кусты, с которых он секунду назад вылез. ― Нет, я, если что, другие кусты найду, ― нейтрально отозвался Монтгомери на этот немного мерзкий по контексту вопрос. Теодор на такой ответ с ухмылкой один раз качнул головой и молча подобрал скинутый на скамейку винтовку и рюкзак вместе респиратором с защитной маской, чтобы потом, спустя минутку застежек, стать почти полной копией своего сослуживца Монтгомери, по крайней мере, на сторонний взгляд. На этом дуэт солдат Пакта, а вернее даже ополченцев местного Доминиона, утолив свою несвоевременную малую нужду, отправился в неблизкий путь до центра горящего прямо сейчас в прямом эфире Нунция. Жаркие бои вокруг условной столицы планеты продолжались уже восьмые сутки по универсальному Земному времени, однако победитель в этом противостоянии до сих пор был не определен. Город бомбили с орбиты корабли Цитадели как минимум уже дважды, впрочем, всесокрушающим эти бомбардировки нельзя было назвать, ведь все же, несмотря на войну, которая, как известно, все спишет, военные триумвирата не слишком хотели нарушать ту невидимую грань, при пересечении которой военная необходимость превращается в жестокое преступление. Хотя, наверное, истинная причина неиспользования безнаказанного расстрела с небес была более практична и прозаично, и заключалась она в том, что орбита Клавдия, как и, впрочем, все космическое пространство вокруг планеты, было похоже на хаотически подтекающие кляксы на промокашке. Контроль над целыми секторами космоса и частями орбиты Клавдия менялось чуть ли не ежечасно, и потому в те редкие моменты временного превосходства флоты Цитадели и дали массированный в залп по всей линии фронта, похожей на осажденные пчелиные соты на теле суши планеты, где роль несчастных пчел отвадилась войскам триумвирата. Вообще даже удивительно, что в условиях отсутствия постоянного или хотя бы частичного контроля над высокой эллиптической орбиты и той, по сути дела, кровавой и, самое главное, устойчивой бойни в космическом вакууме, организованной двумя межзвездными антагонистическими альянсами Цитадель дал добро на наземную операцию. Впрочем, как будто у них был хоть какой-то более адекватный выбор, так как было очевидно, что вторая подряд непокоренная планета на коммуникациях флотов Цитадели будет уже чересчур, тем более что ресурсы Клавдия были бы полезны захватчикам, а рабочие системы ПКО и запрятанные по ангарам фрегаты-рейдеры могли легкостью создать гигантские проблемы в тылу у цитадельцев. Отчего и, наверное, командование триумвирата пошло на такое сомнительное дело, как высадка армий на мир, где проживало более полутора миллиардов душ и власть над орбитой которой, как и, впрочем, судьбой всего похода на Клавдий, было под большим вопросом – чья сторона возьмет вверх? Однако все это было общая ситуация, знание и власть над которой по большей части не распространялось на двух рядовых ополченцев Пакта, которые как раз, прогибаясь в три погибели, короткими перебежками от укрытия к укрытию вышли из зеленой зоны городского парка Нунция. ― Смотри... Уродец, ― толкнув локтем в бок сослуживца, шепотом в отрядную сеть предупредил Теодор. ― Ага, вижу, ― также шепотом ответил Монтгомери, параллельно усилием воли приблизив с помощью аугментированного глаза смутную в ночи фигуру пришельца. На глазном окуляре Монтгомери, приближенным пять раз, нарисовалось лощеная и самовольная четырехглазая морда батара в пехотной броне, фривольно державший за цевье масс-винтовки и быстро обходящий покинутые и сгоревшие машины. Был ли этот батар среди агитированных пропагандой набора добровольцев из Гегемонии, которая кстати войну против Пакта не полезла, или же ответ был более мрачен, и этот индивид является обыкновенным наемником или даже пиратом, что пришел грабить под флагами Цитадели. Но все эти предположения сейчас имели мало значения для двух ополченцев, залегших воронку от взрыва, для них это был обыкновенный очередной враг, пришедший сжечь их дома, а потому судьбу у них должна быть только одна. ― Я его шлепну, ― тихо вымолвил Монтгомери, скинув винтовку и прицелившись прямиком в середину четырех глаз батара. ― Нет. Сначала проверь, есть ли у уродца компания, ― остановил напарника Теодор весьма своевременным предложением. На удивление, этот батар, двигающийся слева направо по разрушенной боями улице, был полностью один, и теперь, когда Монтгомери посмотрел на того более пристальным взглядом, стало понятно, что этот четырехглазый иномирец останавливается около каждого трупа, оставшиеся после недавних сражений на его пути, и что-то там очень пристально будто бы оценивают. ― Он один, ― вернув в голову обратно воронку, проинформировал сослуживца Монтгомери, прильнув снова к импульсной винтовке. ― Давай дуплетом. Прицельный сконцентрированный огонь из двух импульсных винтовок по одиночной цели довольно быстро стал одной из множества тактик смертельного для цитадельца снятие кинетических щитов, обычно при исполнении этого приема первый стреляет в область груди, живота, ног или любое другое доступное место для истощения щитов, а второй, как правило, более опытный или имеющий лучшее вооружение, пытается поразить непосредственно голову. ― Я в тело, ― обозначил свой участок Теодор, погружая свой глаз прицел винтовки. Два слитных выстрела, слившиеся в унисон в один поток, коротко возвестили об не утихающий ни на минуту битве за Клавдий, чтобы потом на посеченную осколками улицу вернулась относительная тишина, изредка нарушаемая отдаленными взрывами и пролетами истребителей в серых от пожаров небесах. В отличие от ручных штурмовых винтовок рас Цитадели, у которых боезапас обеспечивался за счет бруска металла, микроскопические стружки которых, собственно становились снарядами, ускоренные эффектом масс, у штатных ручных винтовок Пакта выстрел хоть и обеспечивался всем тем же эффектом масс, но благодаря, откровенно говоря, хренового по удельному КПД элементу Омура-Канта вместо нормально нулевого элемента, начальное ускорение снаряда обеспечивалось за счет «жидкого пороха», нанесенное на дно довольно больших для масс-оружия боеприпаса. Из-за своего крупного калибра, кстати, импульсные винтовки Пакта вмещали в себя всего семьдесят игл, в противоположность оружию триумвирата, у которого боеприпасов было, по сути дело, бесконечно, но с другой стороны, солдат Пакта едва ли будет искать термозаряд, так как чтобы его пушка перегрелась, было нужно поистине недюжинное старание и неподдельная глупость самого бойца. Короче говоря, весь этот мини-ликбез об особенностях принципа действия импульсной винтовки рабочей лошадки Пакта был нужен прежде всего для того, чтобы сделать замечание, что два выстрела, сделанные по туше батарианца, были необычайно крупного калибра для ручных рельсотронов. В обычных условиях именно большой вес и неплохое ускорение иглы боеприпаса обеспечивало то, что кинетические щиты цитадельцев лопались как мыльные пузыри после первого же попадания, делая второй выстрел, как правило, смертельным, но в этот раз привычная схема сделала небольшой слом. Как оказалось, у наглого батара, гуляющего по спорному региону в гордом, но глупом одиночестве, внезапно не оказалась даже кинетического щита, а потому прилетевший ему в грудь ускоренная игла вынесла половину туловища пришельца богата украсив стенку позади него модным кровавым граффити, а тем временем голова, в которую также врезалась вторая игла, не мудрствую лукаво, просто-напросто раскрылась мясным бутоном, расплескав в округу кусочки черепа и шматки серого вещества, оставив внутри ставшего полого нутра лишь одно из четырех глаз, что свисало на тонком стебельке с гигантского выходного отверстия. ― Странно... может, у ублюдка щиты были разряжены? ― задал вопрос в пустоту Монтгомери, сделав, тем не менее, фото взрыва башки вторженца на память. ― Наверное, ― пожал плечами Теодор. ― Забей. Какая теперь разница. ― Да... Какая, ― произнес Монтгомери, резво выкинув из разума эту загадку. После появление изуродованного трупа одного батарианца, путь двух ополченцев продолжился дальше. Этот участок пригорода Нунция пострадал гораздо меньше, чем другие, а потому по дороге ополченцев не было никаких завалов или провалов в глубокую канализацию мегаполиса, единственное, что мешалось по пути, ну кроме опасности встретить дронов противника или самих противников, были брошенные гражданские автотранспорты, что создавали неприятные препятствия по-основному шоссе, вынуждая солдат Пакта либо с матерком просачиваться через заторы мертвого металлолома или вообще сворачивать время от времени почти нетронутый войной темные переулки. ― Постой, ― Монтгомери шепотом в гарнитуру и левой рукой остановил движение своего напарника. Теодор подчинился и внимательно всмотрелся светлую от пожаров и трассеров ночь, начиная сканировать окрестности в поисках врага через ПНВ нашлемника. Поняв, что его напарник не смог найти раздражитель, Монтгомери рукой указал на сгорбившийся над очередным мертвецом еще одного за час батарианца, который занимался тем, что увлеченно отделял большим ножом аугментированную руку трупа под тенью тента разрушенного магазина обуви. ― Давай, как прошлый раз, ― шепнул Монтгомери. Так и случилось, и, как прошлый раз, батарианца мародера не было кинетических щитов, вследствие чего четырехглазого размазало кровавыми соплями по разбитому асфальту. И снова была какая-то странность с этими батарианцами, однако у ополченцев не было желания и времени, чтобы разбираться с этой сомнительной тайной к сожалению для себя. ― Мертв, какие-то странные инопри... Голова говорившего эти слова Теодора неожиданного взорвалась, прямо как у этих батаров, обрызгав Монтгомери душем из мозгов и шрапнелью из остатков шлема и костей черепа. В первую секунду опешивший ополченец, потерявший так внезапно своего напарника, застыл как вкопанный, однако на вторую секунду прибывшее из подсознания инстинкт самосохранения и въевшиеся там же воспитательные крики его разорванного кроганом наемником сержанта за шиворот, заставили тело Монтгомери молниеносно и пружинисто отпрыгнуть за стоящий тут неподалеку покинутый аэрокар какого-то богача. ― Ублюдки! ― сквозь зубы прошипел Монтгомери, сжимаясь всем телом к изящному корпусу аэрокара. Теперь то этот ополченец понял, что эти странно беззащитные и одинокие мародеры были живой наживкой для снайперов, которые были готовы цинично смотреть, как умирают батары под огнем, чтобы потом самим одним выстрелом выкашивать удивленных быстрой смертью четырехглазых солдат Пакта. И надо сказать, что у этих клятых снайперов это замечательно получилось, ведь эти сволочи даже дали двойке ополченцев заглотить первую наживку без последствий, впрочем, для большинства бойцов Пакта даже сама мысль использовать использования своих собственных солдат как дешевых манекенов для обнаружения целей было кощунственным, чем-то действительно ужасным, а потому естественно, ополченцы легко клюнули на этих смертников батарианцев. Тем временем левый киберглаз Монтгомери увеличенным пятикратным кратностью лихорадочно искал во тьме ночной по крышам и высоткам затаившегося снайпера. Разумеется, ополченец ничего не обнаружил, все же снайпера Цитадели не были тупыми или неумехами, и поэтому даже на вооруженный глаз найти двух или возможно одного вторженца было практически невозможно. ― Где ты, сволочь! ― со злостью и нарастающей паникой чуть ли не рявкнул Монтгомери. Никого опять не обнаружив, кроме полной черной разрухи вокруг и зарево бушующих в отдалении интенсивных боев в Нунции, Монтгомери резко втянул свою ненаглядную главную часть тела под защиту брошенного аэрокара. Собственно, скорее всего, это и спасло жизнь ополченца, поскольку где миг назад была голова Монтгомери, прилетел ускоренный до умопомрачения кусок металла, проделав овальную рваную пробоину в корпусе ненадежного убежища ополченца. ― Блядь! Блядь! Блядь! Скороговоркой выкрикивая ругательства, ополченец упал на пол и перекатился подальше от аэрокара, корпус которой с запоздалым, противным металлическим лязгом и грохотом появлялось все больше и больше неровных дырок, проделанных снарядом нашедшего свою жертву снайпера, который попытался так прощупать мягкую розовую плоть ополченца, а тот ползком, спешным движением перебирал одной рукой и ногами охапку с винтовкой по направлению ближайшего запримеченного узкого проулка, в возможно тщетной надежде на спасения. Еще один выстрел снайпера раскрошил омнибетон перед носом Монтгомери, заставить того резко перекатиться свое отступление влево, но не заставив паникующего ополченца остановить свой вперед путь и нырнуть в темный переулок, сбегая в этот недолгий и трудный час от огня скрытого темнотой и тишиной вероломного цитадельца. ― Ах... Черт! ...Сволочи-и. Опершись свободной рукой на стенку, глядя на пол и тяжело дыша, сплюнул Монтгомери, устроив себе небольшую передышку от увлекательных уклонений от снарядов снайперов. Ополченец устал и сильно, ведь он уже целые сутки на ногах, а теперь еще потерял своего единственного в обозримой округе союзника и попал под огонь врага, который заставил Монтгомери поволноваться и побегать, пропитав свой бронированный комбинезон склизким вонючим потом, а респиратор забарахлить от натуги дыхательного клапана, который, будучи побитым и загрязненным пылью от уничтоженных зданий, не справлялся потоком требуемого для успокоения воздуха. Немного отдышавшись, ополченец все же нехотя и бросив последний взгляд на просвет, ведущий к улице ублюдочных снайперов, очередной раз за сегодня продолжил свою нелегкую дорогу к центру горящего шестой день подряд Нунцию. И раз пошла такая чехарда с этим центром мегаполиса, то почему же этому ополченцу так хочется попасть в самый очаг пламени, в пекло, что охватило не только весь сиятельный Нунций, но и пустынный Клавдий? Тут история на самом деле обыкновенная, даже кто-то скажет, что слишком банальная. Бои в Нунции были и будут без всякого сомнения крайне ожесточенными, а значит рассеянным дивизиям, сломленным полкам и уничтоженным отрядом тут не было числа, причем с обеих сторон развернувшийся мясорубки. И, следовательно, по опаленному трупу многомиллионного мегаполиса бродили разбросанные и затерянные одиночки или даже целые группы, что в бушующих битвах и постоянной работе вражеских глушилок потеряли связь со дружественными войсками и потому были вынуждены сами, своими силами добираться на соединение со своими. Вот и дуэт ополченцев, который скоропостижно превратился соло, тоже были среди этих многих, что затерялись в горниле войны, оттого Монтгомери и покойный Теодор шли последнее известное точку сбора таких же как они «потеряшек», которыми были назначены в обширные сети подземные коммуникации под городом, вход в которые был, как ни странно, под одним из колоссальных покосившихся небоскребов. Конечно, при таком расположение подземных убежищ в самом пекле сам собой возникал вопрос – а не просядет ли потолок под массированным обстрелом агрессоров? Хорошее опасение, но подземелье было достаточной мере надежно, так как эти бетонированные туннели изначально и были спроектированы для примерно такого сценария, что прямо сейчас происходило на поверхности и небесах Клавдия. И все же не благодаря прозорливости Доминиона Трех Звезд появилась эти убежища, а напротив, заслугу появления множества тысяч примерно таких же типовых подземных конструкций по всей людской ойкумены может самолично приписать себе покойный механический ксенофоб YONO-02, который всерьез угрожал стерилизовать всю органическую жизнь в галактике. Третьи войны ИИ заставили очень многих вспомнить дремучий 24 век и снова начать бояться машин, и в этом угаре и были построены тысячи и тысячи подземных сетей бункеров, даже в таких отдаленных от начавшегося похода ИИ уничтожителей планет на вроде Клавдия. Как говорили древние «было бы счастья, да несчастье помогло», да немного иронично, но уходящему на яркий свет под появившийся из-за горизонта местного светила ополченцу Пакта было как-то все равно на истории этих бункеров и его можно было легко понять. Впереди одинокого ополченца ждала долгая и мрачная дорога.Маятниковая война. Первая фаза: Часть первая
10 января 2024 г. в 12:53
Долгожданная война между двумя гигантскими космическими альянсами, которая мгновенно нагрелась с холодного состояния до вполне раскалено красной. Тем не менее, несмотря на ожидаемость с обеих сторон будущего противостояния, все же разразилась чересчур уж как-то спонтанно даже для этих двух бряцающих оружием альянсов, продолжается уже больше двух кровавых месяцев.
И первая фаза этой войны прошла под эгидой всеобщей неопределенности, разброда и шатания, поскольку что Цитадель, что Пакт не обладали слаженным единым командованием вооруженных сил. Нет, без всякого сомнения, на стороне той же Цитадели были турианцы, образно говоря, варрена съевшие на всем, связанным с производными от такого отвратительного явления, как война, а в стане Пакта были десятки, если не сотни миллионов ветеранов и Синтетической Революции, и Инферно, и Третьих, а то и вообще Первых объединительных войн, и многих прочих военных конфликтов, чем была богата история людской ойкумены в жестоком четвертом тысячелетии.
Однако перед этими всеми опытными в своем деле кадров очень скоро с началом полноценных боевых действий выросла целая плеяда неожиданных проблем. Например, для Цитадели последнее учреждение объединенного командования было аж где-то в седые времена Кроганского Восстания, а потому скоординацией у цитадельцев было откровенно так себе, в районе где-то так пяти балов из десяти. Впрочем, у Пакта, который создавал что-то похожее на общее командование совсем недавно, всего-то около двадцати пяти лет назад, во время Третьих войн ИИ, ситуация согласованностью было не лучше, если вовсе не хуже, так как если Цитадель — это конфедерация разных видов с различной культурой и происхождением, что в силу различных объективных препятствий и убеждений пытаются стать единым если не государством, то неделимым сообществом, то Пакт — это, наоборот, по идее, жесткая федерация и чуть ли не унитарная держава с одной титульной расой, с одинаковой культурой и происхождением. Но это по идее, а на самом деле Пакта это теряющий свою хватку огрызок великого Содружества, что настолько потерял авторитет и власть, что ее регионы поставили своего «суверена» перед фактом, то что они теперь самостоятельные субъекты и никак иначе, а Пакт, ставший просто первым среди равных, был вынужден проглотить эти разрушительные для централизации требования, позорно опустив голову.
Вследствие этого в военном штабе Пакте даже юридически первый месяц войны был сущий кошмар, ведь прибывшие на зов родины флоты Доминионов по закону самого же Пакта по иерархии были равны как минимум друг другу, а как максимум самому командному составу объединенного командования Пакта, то есть командиры эскадр Доминионов имели все юридические права командовать не только флотами своей родины-Доминиона, но и правительственными флотами якобы столицы человечества в сети масс-реле.
А про то, что некоторые Доминионы гораздо большим энтузиазмом перегрызли бы глотки своим соседям, чем каким-то непонятным и новым цитадельцам, и говорить было нечего. Но все-таки не все было потеряно для командования Пакта, а посему через целый месяц спешных реформ, криков взаимных обвинений и расстрелом по законам военного времени наиболее горячих голов, заржавевшая, слегка нелепая военная машина человечества худо-бедно все же заработала.
И на второй месяц противостояния оба противника стали более подготовлены и сосредоточены, чем на начало конфликта. А в театре боевых действий к тому времени была следующая картина: Силы Цитадели первую фазу в наглую на почти «авось» прорвали оборону, что возвел Пакт около входного ретранслятора, и в прорыве в этом было мало изящество, а скорее было больше звериного напора, что шептало головы турианских командующих идеи на вроде кораблей, брандеров и астероидов с прикрепленными нуль-ядрами и ионными двигателями. Однако с другой стороны, именно такие мысли, преодоление самого критического и вместе тем опасного момента любой войны в условиях сети масс-реле, а именно момент торможение около ретранслятора на вражеской территории, позволили войскам первой волны сил вторжения, преимущественно состоящих из турианцев, с наскока вынести защитные сооружения и войска Пакта, успешно вторгнувшись на территорию Доминиона Трех Звезд.
Правда, кроме этого знаменательного события, силам триумвирата похвастаться перед народом на ниве успехов было особо нечем. На Шаньси Пакт успел ввести войска и окопаться, а на следующие ретрансляторы вглубь людского пространства торопливо укреплялись, обещая в скором времени превратиться непреступные крепости, да и как оказалась, мобилизация армий и флотов Пакта на второй месяц не закончилась, как предполагали аналитики ГОР, а только началась, спасибо медлительности шестерен государственности Пакта.
Все говорило то, что Цитадели стоит ждать массированного контрнаступление, а на звездной системе, куда сумели прорваться флоты триумвирата, была густонаселенная планета Пакта под названием Клавдий, что являлось второй по величине миром в Доминионе Трех Звезд. Население на планете, чуть превышающее родину человечества Землю по гравитации и по размеру, было целых полутора миллиардов, что делало этот пустынный мир стратегической целью для Цитадели, учитывая еще и то, что планета была промышленного развита и включала в себя даже мощности для производства боевых космических кораблей малого тоннажа. Это все приданное явно было не лишним при организации либо обороны от натиска Пакта, либо как оперативная база при наоборот наступлении сил Цитадели дальше вглубь территории людей, но для реализации всех великолепных планов умных голов Цитадели, планету надо было захватить, причем быстро.
Так планета Клавдий стала целью номер один для Цитадели в первой фазе противостояния.
Первый толчок маятника был стороне триумвирата, но надолго ли?