***
― Фарис и Калтус за мной. Остальные могут быть сегодня свободны. ― Вот же ладно, пошли. Приказ их командира Лантара и реакция на них его сослуживца Фариса вывела пехотинца Калтуса из долгого оцепенения, снова вернув турианца в суровую реальность. ― Есть, сэр, ― только это мог произнести легионер Калтус перед тем, как покорно пойти за командиром. Выйдя из местного то ли магазина, то ли ресторана, переоборудованного в казармы, их маленькая процессия направилась через широкий плац к стоящим к отдалении ангарам, с которых время от времени выезжали бронетранспортеры и прочая военная и логистическая машинерия. Прошло уже три месяца после прибытия Калтуса сюда, на Шаньси, со второй волной подкрепления, и надо сказать, что, откровенно говоря, идущая большая война пока тут себя не особо себя. Нет, конечно, боестолкновение с ДРГ Пакта происходили почти каждую неделю, но это всегда происходило на сельской местности и до городского округа, где расквартировано подавляющая часть войск Цитадели, огонь войны, к счастью, никогда не добирался. Видя такое положение дел, многие, особенно и сравнивая с той бойной, что творится по ту сторону ретранслятора Альфа Шаньси, молодые горячие легионеры, да и некоторые офицеры, хотели уже наконец перейти в долгожданное наступление на контролируемое врагом западное полушарие, но здравый смысл, как всегда, заставлял излишне ретивые мысли погаснуть, так как войска Пакта контролировали не только наземно-воздушную часть полушария, но и орбитально-космическую, поэтому объединенное командования рас Цитадели считало прямое сухопутное наступление на укрепленный людьми округ «Добродетель» бессмысленной растратой живой силы и техники. В принципе, как понял Калтус, стратегия объединенного командования строилась на том, чтобы просто обозначить свое присутствие на Шаньси, тем самым занять и связать укрепившиеся в тылу наступающих войск Цитадели, гарнизон Пакта. Потому и наступление сил Цитадели на запад виделось далекой перспективой при удачном истечении всей военной кампании. При этом надо заметить, что и Пакт тоже находился таком же зеркальном, а то и многократно худшем положении, чем армии Цитадели, отчего от него стремительного штурма востока тоже ждать не стоило. И вот из-за такой, одной стороны устраивающей всех, а с другой тупиковой ситуации, на Мандате установилась странноватое затишье, ведь обе враждующие фракции крепко закрепились на несопротивляющийся планете, однако атаковать позиции врага не хотели из-за огромных предполагаемых потерь. Мысли Калтуса, наверное, могли еще долго двигаться в ключе анализа их текущей обстановки, но они с Лантаром и Фарисом добрались до огромного ангара и вошли в него. В ангаре находилась целая армия техников из всех рас Цитадели и даже некоторое количество коллаборантов из Мандата, они словно маленькие назойливые жучки метались между машина, то отламывая, то наоборот присобачивая детали к застывшим смертоносным механизмам. Кроме орды техперсонала и других толпящихся по какой-либо причине военных, здесь, разумеется, были сами боевые машины, и как раз к ним сейчас и вела дорога Калтуса. ― Сегодня вам выпала высокая честь загородного патруля, ― похлопав по броне бронетранспортера, произнес Лантар, ехидно смотря двух неудачливых легионеров. Синхронно печально вздохнув, два легионера немного заторможено залезли внутрь транспорта, в котором уже находились другие грустные и невезучие солдаты. Их было штук пять, а вместе с экипажем в машине находилось сразу восемь разумных, ну теперь вместе явно последними прибывшими легионерами, одиннадцать. Внутри становилось несомненно тесновато. Немного погодя БТР все же выехал из ангара, освещая свой путь фарами, очередной вечерний патруль начал свой рутинный заезд. После выезда в сельскую местность, вооруженный транспорт неся вперед по грунтовой дороге, будто бы даже не особо разбирая, куда именно стоит ехать. Сам Калтус был посажен за второй пулемет, для него, как это не удивительно, был первый патруль за все его время службы в Шаньси. Все, кого знал Калтус, как минимум недолюбливали эти ночные вылазки в сельскую местность, ведь никому не хочется встретиться вооруженные до зубов ДРГ Пакта, особенно в уязвимом, как оказывается, для энергетического оружия бронетранспортере. Впрочем, для беспокойства были и другие причины, такие как немногочисленные, но довольные опасные партизаны из местных, что были недовольны оккупацией их дома какими-то пришельцами из звезд. Второй же опасностью, как опять же это не странно, были самые настоящие лихие бандиты, словно вылезшие из дикого Терминуса. Так называемые «колонисты» Искупительной колонии Шаньси очередной раз начали показывать самые худшие свои черты, вернувшись обратно к своему разбойничьему прошлому. Разумеется, не все эти «колонисты» сразу же после начала конфликта побежали грабить и насиловать, некоторые действительно пытались исправиться, однако все же множества «исправлявшихся» преступников оказались просто-напросто отребьями, не заслуживающих какого-либо снисхождения. В общем, если обобщить, то Пакт, партизаны и бандиты вот три угрозы, что могли встретить патрули вдалеке от огней городов. ― Короче, солдаты, завернем за тот угол, там и наша остановка. Пробились слова командира до Калтуса, подсматривающего через тепловизионный прицел пулемета девственно чистые леса, грунтовые дороги и местный мелких, забавно отсвечивающих в тепловизоре зверьков. И вправду, завернув за угол лесной опушки, перед бронетранспортером предстала маленькая застава, собранная из типовых шаблонных конструкций, явно производства рас Цитадели. Стояла эта застава прямо посередине, перекрестком местных недоразвитых дорог, странно контрастируя с окружающей ее первозданной, нетронутой цивилизацией природой. Водитель остановил машину около заставы, коротко, приветственно просигналив толпящимся около наблюдательных башен дозорным и охранной автоматике мини-крепости посреди голого поля. ― Так, кто не за пулеметами, на выход, за мной. БТР мигом опустел, так как кроме сидящего за вторым пулеметом Калтуса, остался только занявший закономерно первый пулемет легионер и водитель машины. Впрочем, долго они не скучали, поскольку уже через несколько минут стало до боли очевидно, зачем была нужна это остановка в этой удаленной заставе. ― Осторожно, несите мягче, мягче, говорю, криворучки херовы. ― Быстро меди-гель, или он сдохнет по пути. ― Аааа! Мама! Мама! Ааа! Усталая ругань солдат и медиков, а также душераздирающие крики раненых, которыми быстро заполняли трюм бронетранспортера, как ничто другое способно взбодрить и бросить хандру, по крайней мере, на какое-то время. Калтус, сидя за турелью, пытался отстраниться от творящегося за его спиной ругани, плача и криков. ― Все. Езжайте. Последние слова и сильный, заставляющий вздрогнуть хлопок закрываемых десантных люков ознаменовали то, что теперь они готовы ехать. Машина тронулась и постепенно ускоряясь, поехало от аванпоста сил Цитадели, оставляя позади себя лишь поднятую пыль и терпкую смесь запахов крови, лекарств и масла, а из самого трюма на обратную дорогу исчезли все легионеры, видимо они и должны были заменить хныкающих в транспорте выбивших. Черная плеяда местных деревьев и кустарников, на скорости размазывающееся в неразборчивый массив, мелькала в прицеле пулемета, это настраиваемое на какой-то меланхоличный лад, а запах крови и тихие молитвы неизвестным богам того полностью обгоревшего саларианца в трюме прибавляли меланхолии Калтуса еще щепоточку малой депрессивности. Да, конечно, Калтус не был дураком или до одури фанатичным патриотом Иерархии, готовый игнорировать реальность, потому он знал, что на войне убивают и ранят. Но знать и видеть не одно и тоже, отчего турианец, когда в редкие моменты отворачивался от управления турелью против воли бросал взгляд на тяжелоувеченных. ― Вообще, после того моего первого ночного патруля в дальнейшем много чего произошло: грустного, ужасного и даже иногда возвышенного. ― НО навсегда я заполнил именно тот увиденный мной, первый настоящий лик войны... Их словно в хрипе, беззвучно открывающиеся и закрывающиеся рты, а также пустые, безразличные даже самим себе взгляды... Прошло уже много лет, однако они до сих пор мне иногда снятся, особенно когда на улице дождь. ― Эй, проснись, солдат! Резкий окрик командира Лантара заставил Калтуса оторвать взгляд от пытающиеся баюкать свою отсутствующую по локоть руку азари в остатках брони десантниц и сосредоточиться на угрюмом и суровом, как Тучанка, покрытого клановыми татуировками лице его непосредственного командира. Калтус не стал ничего говорить, а просто уставился на Лантара, показывая, что он здесь и готов слушать. ― Тут по связи передали, что на колонну впереди напали то ли партизаны, то ли бандиты. Так что... Дальше, что хотел сказать командир, Калтус не услышал, поскольку все последующие звуки поглотил безумно громкий стрекот выстрелов. Сначала легионер даже испугался, думая, что на них напали, но чутка погодя он понял то, что за неожиданную стрельбу ответственен находящийся на другом углу оператор турели бронетранспортера. Калтус, естественно, озаботился, чтобы перевести прицел с тепловизором на то место, куда, сияя в ночи, как падающие звезды, уходит очереди пулемета. И там легионер ничего и никакого не обнаружил, тем не менее, стрельба все равно не прекращалось, пока зажавшему гашетку стрелку не подскочил командир, ловко обходящих раненных и ждущих животрепещущих пояснений. ― Кто там! ― прокричал в ухо стрелку Лантара. ― Не знаю! Мне показалось, в кустах кто-то есть! ― наконец, дав отдохнуть орудию, ответил стрелок. Наверное, и самому Калтусу мнительность оператора первого пулемета показалось смешной, но он и сам, смотря через прицел на мирные поля и леса, начинал чувствовать, как будто там кто-то мелькает, оставляя ошметки тепловых сигнатур. Вероятно, если Калтус до этого не слышал о том, что где-то тут бродят, возможно, враги, то он, наверное, не нажал бы на гашетку, а так рука сама потянулась к кнопке. Грохот выстрелов поглотил полусферу, доступную Калтусу, траектории крохотных ускоренных кусочков металла полетели в зеленые кусты и деревья, начисто срезая самые крохотные среди них. Легионер, нервно вглядываясь в визор прицела и также параллельно все ждал, пока к нему подскочить неугомонный командир, однако его все не было, а Калтус все стрелял и стрелял вместе подключившимся к его пальбе первым стрелком. Калтус не знал, сколько так времени прошло, он все это время лишь замечал на прицеле какие-то фантомные движение, нажимал на гашетку и переводил глаза влево, где видел раскуроченного турианца без одной из мандибул, которых одним только безразличным, уставившимся на одно место взглядом указывал, насколько ему все равно, что происходит там, снаружи. Тем не менее, все рано или поздно заканчивается, и Калтус перестал почем зря палить металлом по кустам, правда легионер даже не помнит, это случилась потому, что пулемет в конце концов перегрелся или потому что он сам как-то решился остановиться. Впрочем, все это не слишком было важно, так как они наконец доехали до города, до света и безопасности. Потом была разгрузка раненых. Никто ничего не говорил и даже неловко и стыдливо не отворачивались, все происходило механически, подняли изувеченный практически труп и отнесли его на каталку медиков, и так со всеми. Калтус не знал, сколько они так ходок сделали, ведь он уверен, что не только он, но все тогда мыслями были где-то далеко. Сделав дело, вся оставшаяся тройка рядовых, все еще в механическом состоянии, начало драить с помощью обыкновенной швабры и ведра пол трюма машины, пропитанный кровью, остатками бинтов и тюбиками обезболивающих и кажется, даже лужами мочи. Спустя некоторое время трюм снова был относительно чист, хотя запах все еще стоял отвратительный, но ничего, они справятся с ним как-нибудь. Начинало светать. Местное солнце лениво выходило из-за края небосвода, а они все-таки закончив сегодняшний или уже вчерашним патрулем возвращались на базу. В этом задании по сути дело ничего не произошло, просто-напросто поездка из точки А в точку Б и наоборот, однако эмоционально она очень вымотала Калтуса, и об причинах, почему же это было так тяжело, он узнает только после конца войны, сидя в своем тихом отрешенном дворе под дождь, так ему напоминающий те пулеметные очереди в никуда. ― Знаете, я прямо с того момента, когда закончилась та дикая поездка, думал, почему же мне так запомнились пустые глаза раненых? Ведь, казалось бы, это так отпечаталось в мою память, потому что это был первый мой опыт с лицезрении войны воочию, но нет, впоследствии я видел вещи гораздо хуже и безумнее, однако никакого настолько большого отклика во мне это не вызывало. Тогда почему же эти раненые, чем они особенные? ― А потом, год назад, сидя один на этом самом кресле, слушая уличный дождь, так похожий на рокот очередей тяжелого масс-ускорителя, ко мне не пришло осознание. ― Бессмысленность. Я смотрел на этих потерявших души и жизнь в глазах от боли и лекарств бедных существ и думал, в какой во всем этом был смысл. Да, знаю, почему разразилась война с людьми, я не потерял память и не разучился выстраивать простейшие логические цепочки. ― Но какой в этом смысл был вот так умирать на второстепенном фронте без абсолютно никакой пользы или понимания, что твои действия принесут хоть что-то, кроме одного бессмысленного заголовка в информ-сети: «На Шаньсийском Фронте без перемен.» ― Вот именно это меня по-настоящему пугает.Интервью очевидцев № 12: Фронт Шаньси. Первый этап
8 декабря 2023 г. в 15:51
Символично вместе с началом немилосердного ливня аэрокар Таи Силении опустился рядом с загородным домом Калтуса Рэма, цели Таи, ради которого она, относительно молодая азарийская журналистка, прошла сквозь все пограничные препоны прямиком в эту провинциальную колонию. Выйдя из машины и быстро пробежав до закрытой веранды, пока ливень не превратил ее одежду в одну большую капающую мокрую тряпку, Тая перевела дух, чтобы чинно и благородно нажать на дверной сенсор, сигнализируя хозяину дома об ее запланированном прибытии.
Дождь за пределами крыши веранды лил как последний раз, практически заглушая все звуки, кроме монотонного постукивания капель воды об твердую поверхность пластика крыши. Это было в какой-то мере даже успокаивающе, несмотря на то, что журналистка находилась снаружи теплых стен, прямо ощущая всем мелко дрожащим телом холод начала местной планетарной осени. Да, было в природе этого мира что-то меланхоличное, что-то печально вечное, но все же Тая пришла сюда не ради созерцания местных красот. Потому она послушно повернулась назад к входной двери, когда краем уха услышала, как ей открыли путь дальше в дом.
― А вот и вы. Надеюсь, ваша дорога не была трудной? ― взял первое приветственное слово сам владелец собственности Калтус, открыв для своей гостье вход.
― Ну, как вам сказать. Я не умерла в дороге. Это уже, на мой взгляд, определенное достижение, ― ответила честно азари, вспоминая весь свой проблемный путь сюда.
― Понимаю вас, однако чего же вы стоите на пороге? Заходите, ― прощелкав мандибулами, приглашающе махнул руками турианец, давая проход в помещенье гостье.
Таю не надо было приглашать два раза, и вот, спустя парочку минут и ничего не значащих фраз об поездке и пути, они с хозяином дома уже сидели на уютных креслах напротив друг друга под светом искусственного камина, который создавал атмосферу тепла и даже какой-то интимности в этот до омерзения ненастный день.
― И так, начнем? ― сложив домиком свои ладони на животе, как ожидающий жалоб психолог, произнес Калтус.
― Пожалуй, ― Тая даже не особо удивилась такому резкому переходу к делу, все-таки Калтус турианец, у них это в крови, а еще более верно в воспитании.
― Однако, пока мы не начали, могу я включить диктофон на своем инструментроне? ― обычное формальность, но азари знала, что многие разумные по тем или иным причинам были против записи своего голоса.
― Почему бы и нет. Все же я тут не секреты Иерархии буду раскрывать, ― равнодушно развели свои руки турианец, давая разрешение журналистке.
― Отлично. Тогда начнем самого начала, когда вас встретила объявления об начале большой войны с Пактом? ― смотря на реакцию опрашиваемого, произнесла Тая вопрос, с которого обычно будет начинаться все ее интервью.
― Оо, моя история, наверное, мало чем отличается от историй многих других турианцев того времени... Ко мне, то есть на мой уни-инструмент, пришла повестка в местный гарнизон вместе краткой припиской об мобилизации со связи началом войны. Как видите, ничего прямо уж выдающегося, наверное, у подавляющего большинства участвовавших в войне граждан Иерархии будет примерно такое начало истории.
― Ну да, ничего такого необычного, но все равно классическое начало тоже неплохо, однако меня больше интересует, что вы испытывали, когда это началось?
― Что? Хотя да, все-таки действительно хороший вопрос, все же не все турианцы одинаково восприняли эту новость, которая сама собой напрашивалось еще с начала первого контакта, ― Калтус перевел взгляд на широкое окно, в которое ничего нельзя было разглядеть из-за капель ливня, а потом, закончив собираться мыслями, продолжил.
― Скорее всего, это сейчас уже будет звучать смешно, но в тот момент я был воодушевлен началом войны, ― как-то даже стыдливо пряча глаза, произнес турианец.
― Это все из-за Бетики? ― Тая подняла на отвернувшегося турианца глаза.
― Естественно все из-за нее «мы» под «нами» я подразумеваю все общество туриан жаждало мести людям, и это ненависть распространялось на всех турианцев, независимости от гражданского ранга или даже законности самого турианцы, все мы хотели мести. И инцидент на орбите Шаньси нам дало такой повод. Поэтому не было ничего удивительного, что с началом этого всеми ожидаемого конфликта, добровольцы заполонили все призывные пункты Иерархии, и я был среди этих заполонивших.
― Как говорили некоторые генералы - «среди турианцев нет гражданских». И они в какой степени действительно были правы. Глядя на то, как быстро смогло мобилизоваться общество Иерархии, сбросив многовековую шелуху покоя, меня тогда те «беззаботные» деньки начало распирать от удивления и одновременно гордости. Не знаю, как сказать, но тогда прямо витало в воздухе неосязаемая атмосфера... ощущение того, что перед нами разворачивается что-то возвышенно грандиозное, будто все мы стали свидетели, нет, даже участниками чего-то исторического, монументального... чего-то на уровне Кроганских и Рахнийских войн. Лучших времен для демонстрации турианской гордости и благочестья, ― взял паузу после длинного монолога Калтус, продолжая глядеть на окно, словно для него размытое от дождя стекло превратилось персональный экран с воспоминаниями.
― Но это было не так, ― вставила предложение Тая.
― Разумеется, это было не так. Все было не так, ― наконец, повернув голову обратно на собеседницу, печально вымолвил турианец.
― Все началось с орбитальной бойни на Шаньси, но после стольких лет, когда горячие головы или уже остыли, или давно погребены и развеяны по ветру, ко мне все чаще приходит вопрос - а правда ли все это начал Пакт? Но да ладно, не мне судить, кто виноват и кому это было выгодно, ― турианец задумчиво подпер подбородок рукой, а потом, взбросив наваждение, продолжил свою биографию.
― Лично я присоединился к начавшийся войне только на второй месяц, все же, даже если среди турианцев нет гражданских, все равно хотя бы парочки недель для боевого слаживания и восстановление былых навыков были необходимы. Так вот, после формирования сто семьдесят третьего пехотного полка, пятого легиона Иерархии, наш новосозданный полк направился на многострадальный Шаньсийский Фронт.
― Вообще довольно иронично, что место, с которого началась война, была по идее нейтральной территорией, и само наличие там флотов, что Пакта, что Иерархии было грубым нарушением Соглашений, однако кому какое до это было дело, когда кровь уже пролилась, ― усмехнулся Калтус.
― А на самом Шаньси ситуация была какой-то странной. Да, именно так я могу выразить свои чувства, поскольку сам Мандат, как ни странно, с началом войны не перестал быть отторгнутым от Пакта Наблюдателем Цитадели, и это было то обстоятельство, которое дало главе Мандате Авроре объявить об полном нейтралитете Шаньси в той войне. Впрочем, и очевидным было то, что такой ход не смог бы уберечь земли Мандата от боев и оккупации, но робот-священных хотя бы попытался.
― В целом, смотря сейчас, после стольких лет, то мне кажется, что захват Шаньси как таковой никакой стратегической выгоды ни имел. Вот сами посудите, ну взяли мы бы Мандат и что? ― смотря журналистку, сказал турианец, а после, не давая той вставить и слово, снова продолжил говорить.
― Да ничего. Ничего бы не изменилось, и мы, то есть Цитадель, просто так бились там, скорее за престиж, чем за получение настоящего преимущества перед Пактом. Впрочем, сами люди тоже по каким-то причинам не хотели бросать Мандат и прямо перед началом первых боестолкновений ввели туда значительные силы.
― Ну, как я понимаю, тогда Цитадель, а даже скорее Иерархия была ослеплена яростью после Бетики, потому хотела показать свою мощь на самой известной среди обывателей планете ненавистных людей. Да и полезно, наверное, было бы иметь такую тыловую базу как раз перед вратами в территорию Пакта, ― добавила свои соображения журналистка.
― В то и дело, что на Шаньси было направленно неоправданно много усилий, при том, что как таковую ценность она не имела за счет того, что ретрансляторы мы успели быстрой атакой перехватить, переведя передний фронт в пространство Пакта. Отчего контроль над самой планетой в целом был неважен.
― Да, я помню, даже тогда многие не понимали, зачем Цитадель держит войска в Мандате, ― вспомнила кое-что из того периода времени азари.
― Вот именно, зачем? Эх, ладно, что-то на другую тему перешел, надо вернуться к моей истории.
― Так вот, силы Цитадели заняли восточное полушарие, высадившись в округ «Надежда», а контингент Пакта был на противоположным от нас полушарии, заняв округ «Добродетель». И мы и Пакт зашли в города Шаньси без сопротивления, а местные силы обороны и ополчение полностью игнорировали нас. Собственно так примерно начался Шаньсийское позиционное противостояние, которое держалось месяцами, но совершенно без эксцессов, конечно же все не могло дальше продолжаться. Кстати, тот момент, когда долгое перемирие закончилась, началось и мое не сказать, что боевое, но крещение...