Октябрь, 2021 год.
Республика Интар, Кальярра.
Пять месяцев назад. Очередная песня в наушниках подходит к концу. Плейлист, настроенный играть вперемешку, помогает окончательно не сойти с ума в этом чертовом автобусе, среди кучи незнакомых людей, из-за которых я вынуждена сдерживать слезы. Знакомая мелодия начинает играть в наушниках. Я до острой боли прикусываю губу, сдерживая подступающий всхлип. Снова все по кругу. Снова ломаюсь в тысячный раз. Это наша песня с Маркусом, которую я не слышала с момента прекращения общения с ним… Удивительно. Такая мелочь может за жалкие секунды вступления, когда певец даже еще не запел, напомнить все то, что я пытаюсь усердно забыть уже как больше месяца. Я опускаю голову, смотрю на свои подрагивающие руки и спускаю рукава свитера на окоченевшие пальцы. Ощущение налипшей грязи на теле до сих пор не пропадает. «Ты как? Что чувствуешь?», — холодный осенний ветер тогда раздувал в стороны мои распущенные волосы, не позволяя спрятать свое заплаканное лицо. Вопрос, звучащий в чужих устах, был наполнен искренней тревогой. И от этого стало только паршивее. «Пустоту». «Может, выговоришься?». На момент я действительно подумала выпустить через откровенный разговор все накопившееся эмоции. Но сразу же одернула себя, понимая, в какое неудобное положение поставлю человека. «Так будет только хуже». Его настойчивые касания, руки, державшие меня за талию настолько сильно, что казалось, если я захочу с него слезть, то он меня не отпустит — все это отдавалось во мне в такт пульсирующему возбуждению. Настойчивость нарастала. Сознание начало тревожно подкидывать другие картинки. Как Абрахам невзначай лезет под плед, к моим оголенным ногам. Как его черные глаза испытующе сканируют каждый сантиметр моего лица. Как он самодовольно усмехается тому, что мне не хватает смелости посмотреть на него прямо. Человек, с которым я пошла вдвоем посмотреть кино в специальный лофт, не замечал изменений. А я, поддаваясь испугу, дернулась назад, чтобы разорвать очередной поцелуй. Сначала он меня не отпустил, попытался инстинктивно удержать. Любой физический контакт в мгновение стал мне противен. Страх завладел разумом полностью. Отползая от него на другой конец дивана, я обхватила голову руками и крепко зажмурила глаза. Абрахам в сознании сменился Маркусом. И это меня окончательно добило. Невыносимая тоска по нему агрессивно втоптала всю выдержку на самое дно. Никто меня не касался так, как Маркус. Никто не давал полноценного чувства защищенности. Я вернулась на сайт знакомств, лайкнув первого попавшегося парня. Несколько дней общения, парочка разговоров между строк и мой план удался — он меня пригласил посмотреть кино. Вдвоем. Собираясь на свидание, я поймала себя на мысли, что стала как Маркус. Понадобилось всего лишь двое суток, чтобы зацепить человека и одновременно грамотно расставить все границы в плане того, что под брачный венец никто не пойдет. Мы приехали в назначенное место, действительно посмотрели несколько фильмов, даже выпили… И под конец третьего кино я решила действовать. Животные инстинкты почти отключили мне голову… Пока мне не вспомнилась ночь, когда Абрахам залез ко мне под трусы. Пока бархатный голос в голове не прошептал чертовое «Волчонок». То, что я пыталась сделать с парнем, которого знала в реальности всего лишь несколько часов — жалкая и унизительная попытка перебить картинки прошлого. Грязное желание утонуть в возбуждении к чужому человеку, безответственно отдав свое тело в руки, которые скорее всего больше бы не обнимали меня в успокаивающих жестах. Я резким движением стираю слезу с щеки, отворачиваюсь к окну. Осталось совсем немного доехать до центра. Прогуляюсь, успокоюсь и поеду на такси домой. Хорошо, что до назначенного времени, когда я должна быть дома, остается еще около получаса. Остаток времени через силу провожу в переписке с Рене. Вина за то, что я слишком часто пропадаю с радаров подруги, на мгновение оттягивает назад все остальные мысли. Честно рассказываю ей о произошедшем, пытаясь проглотить рвущийся комок из горла. Подруга реагирует, как всегда предлагает приехать и пройтись вместе. Я отказываюсь, отписываю тому парню короткое извинение и выхожу из сети. К пустоте примешивается новое чувство. Омерзение к себе. Желание очистить собственный желудок становится как никогда сильным. Запах бензина в автобусе только делает хуже мое состояние. К нужной остановке я подъезжаю через несколько минут. Пулей выскакиваю на улицу, глубоко вдыхая свежий воздух. Становится немного полегче. Сигарета помогает убрать тяжесть в груди. Ноги сами ведут меня по знакомому пути. По истоптанной и до отчаяния знакомой тропинке. Фильтр уже начинает тлеть, когда я выхожу на нужную улицу. Во рту давно пересохло от выпитого алкоголя и горького курева. Стоит купить воду, но светить свое опухшее лицо в ярких лампах супермаркета мне не хочется. Вторая сигарета появляется в моих руках. Движения отточены до автоматизма. Поднести зажигалку к лицу, затянуться, убрать все ненужное в карманы куртки и выдохнуть дым. Сделать равнодушное лицо, спокойную и размеренную походку, а также не особо сильно вертеть головой. Достаточно лишь скосить глаза вправо, на противоположную дорожку от узкой проезжей части, и мой взгляд сразу цепляется за синюю табличку, которая тускло виднеется в свете от фонарного столба. Мне не нужно подходить, чтобы узнать, что там написано. Я это и так помню из электронных карт Кальярры. Служба Безопасности Интара. Казалось бы, стоит прекратить практически ежедневно тут проходить. Уже давно стало понятно, что Маркуса я тут вряд ли встречу. Вот только подобная прогулка вошла в привычку. В успокаивающую привычку. Словно если осмелюсь изменить маршрут, то случится плохое. Наверное, сказывается моя неприязнь к переменам и тяга к четкому расписанию. Менять привычные мелочи я всегда не люблю. Ну или можно быть честной и признать, что Маркус до сих пор сидит на подкорке моего подсознания. Рассуждения помогают вернуть себя в стабильное состояние. Не важно, что от очередных воспоминаний становится жутко неприятно, а сердце на мгновение сжимается, когда я кидаю короткий взгляд в окно здания СБ. Жалюзи не позволяют разглядеть, что там внутри, однако все равно на душе начинают скрести кошки. Что-либо узнать у меня до сих пор не получается. Не важно, что я отвлекаю себя от произошедшего не лучшим способом. Главное рабочим. К давно знакомой боли, носящей конкретное имя, я давно привыкла.***
Сидя за столом, я читаю новостные сводки и вслух выдаю свое недоумение. — Папу в плен взяли. Мать продолжает равнодушно водить вилкой по полупустой тарелке, размышляя о чем-то своем. — …Как? — бабушка растерянно замирает. — В одной из схваток за пограничный город его отряд пал, а сам Геворг Демир бесследно исчез, — цитирую я пост из военного канала. — Были найдены тела всех его сослуживцев, но самого генерала найти не удалось. Ссылаясь на прошлые маневры, совершенные боевиками, мы склоняемся к версии, что командира взяли в плен. Неожиданную новость резко перебивает возникающая пустота в груди. Шея не наливается тяжестью, в глазах сухо, даже руки не подрагивают… Я хмурюсь, отслеживая свою реакцию. Точнее, ее отсутствие. Ничего. Абсолютно ничего. Оханья и восклицания бабушки сбивают меня с размышлений. Несколько минут я наблюдаю за сменяющимися эмоциями на ее лице. Мать все еще остается безучастной, однако становится заметно, как ее пальцы чуть сильнее начали сжимать вилку. Старается не подавать виду. Как всегда. — А… А Артур? — тише интересуется бабушка, когда наконец приходит к нормальному изложению вслух своих мыслей. — Ба, я не знаю. Я на автомате лезу в контакты телефона, сразу нахожу номер сводного брата, который почему-то сохранила на всякий случай, когда улетала из Ардалана. Да уж, несладко им там сейчас придется. Моральный упадок обеспечен не только семье отца, но и в целом всему народу, который следит за военными сводками своей родины. — У тебя что, не осталось их номеров?! — Нет. Наглая ложь отдается горечью на языке. Я сделала свой выбор несколько лет назад. И есть за что осудить не только меня. Не стоило, бабушка, тогда каждый вечер закатывать мне скандалы на тему того, что рядом с отцом я ощущаю себя комфортнее, чем с тобой и матерью. Не стоило. Хочется выплюнуть обвинение ей в лицо, но приходится сдержаться. Я сделала необходимый выбор… И судя по отсутствующим эмоциям, верный. Даже если бы желание ощутить внимание отца снова появилось бы, то я не имею никакого права претендовать на это. Моя жизнь предопределена. Мне суждено жить с семьей Кая, а не Демир. — Асия, как доешь — сделай потом несколько анализов. Завтра людей надо сдавать на вид на жительство, — буднично просит мать. — Почему ты мне днем не сказала? — в таком же тоне отвечаю я. — Мне неудобно поздно вечером заниматься этим, сама знаешь. Уже устала, а медицинские бумажки требуют большего внимания, чем все остальные документы… В наш диалог вмешивается очередное восклицание бабушки о том, что мы слишком равнодушны. Я в ответ неопределенно пожимаю плечами, а мать лишь хмыкает.Ноябрь, 2021 год.
Республика Интар, Кальярра.
Голова наутро все еще кружится от количества выпитого алкоголя ночью. Я натягиваю колготки, подбираю с пола разбросанную верхнюю одежду и оглядываюсь в соседнюю комнату, где спит мужчина, который мне встретился в первый и в последний раз в жизни. Очередное знакомство с сайта. Очевидный итог. Поменялось только одно. Снова проявилось поведение как у Маркуса. На этот раз мне хватило смелости переспать. Да, безответственно. Да, небезопасно ехать к незнакомому человеку, еще и пьяной. Но он мне заботливо сделал кофе, прежде чем настойчиво поцеловать. И мы предохранялись. Такси подъедет через пять минут. Я снова ощущаю легкое омерзение в груди, но теперь совсем другое, без раздражающих воспоминаний о прошлом. Необходимое понимание приходит лишь после совершенного. Подобный формат отношений мне точно не подходит. По крайней мере, убиваться по этому не стоит. Да, совершила ошибку, однако я бы этого не поняла, если бы не пошла очередное безумство. Риск слишком часто стал появляться в моей жизни. Ноябрь — единственный месяц, в который мать меня отпускает на ночевку, поскольку с Рене у нашей общей подруги День рождения. Вот я и подумала, почему бы не воспользоваться шансом и не совместить два события? Было неплохо. Повторять больше не буду. Телефон вибрирует снова. От Ирене приходит очередное сообщение. Я криво ухмыляюсь, понимая сколько буду выслушивать сейчас, когда приеду к ней. В последний раз оглянувшись на спящего недопартнера по постели, выхожу в прихожую. Обуваюсь и, стараясь тише ступать на каблуках, открываю входную дверь. Такси к моему выходу из квартиры уже успевает подъехать. Пулей слетая с лестничной площадки, я думаю лишь об одном. Было бы неплохо сейчас покурить.Декабрь, 2021 год.
Республика Интар, Кальярра.
Близится Новый Год. Клиентка матери, работающая парикмахершей, задумчиво колдует над моими волосами. Желание привести себя в порядок на удивление больше навязано матерью. В моменте подумалось, что ей необходимо остаться одной дома ради чего-то. Я даже испытующе осмелилась расспрашивать ее в поисках подвоха. Когда начала чувствовать, что мать выходит из себя — дала заднюю и примиряюще согласилась с идеей сходить в салон. Авантюра действительно хорошая. Мне удается немного помедитировать в звенящей тишине — музыку я попросила выключить. И это приносит свои результаты. Получается полностью погрузиться в себя, удовлетворенно отмечая изменения. Сегодня я проснулась без ожидания сообщения от Маркуса. Иногда, очень редко и на короткий срок, все же накатывает. Но слабенько. Прошло четыре месяца, и позабытая легкость снова робко рождается в груди. Потихоньку ушли злость и сожаление о сделанном, обиды и сомнения. Самоуверенность в том, что он может быть что-то и чувствовал ко мне, однако по какой-то причине отказался от возможности существования нас. Мы разошлись по разным путям. Маркус не пытается изменить это, значит, я все делаю верно. Смартфон вибрирует от пришедшего уведомления. Я тянусь к телефону, лежащему на коленях, и захожу в сеть. Пишет Ирене, спрашивает где я. Печатаю короткий ответ и перехожу в собственный профиль с целью найти в сохраненных фотографиях один подходящий под ситуацию прикол. Взгляд цепляется за количество друзей в профиле. Сердце екает. Кто-то меня удалил. Захожу в подписки. На миг прикрываю глаза и выдыхаю до упора. Когда я осмеливаюсь взглянуть в экран, мои опасения подтверждаются. Он меня удалил из друзей. Прежнее отчаяние, чувство безысходности пытается завладеть мной. Лицо начинает пылать от прилагаемых усилий сдержать свои эмоции. Успокойся, Асия. Ты же только что размышляла о том, как тебе легко. Так даже лучше, что Маркус удалил тебя. Я прикусываю щеку изнутри до острой боли. Несколько раз моргаю, смахивая не успевшую накопиться влагу в уголках глаз. Вдох. Прочищаю горло. Выдох. — А можете отрезать волосы до середины лопаток? — голос слегка скачет, когда я обращаюсь к парикмахерше. Дрожащими пальцами отписываюсь от Маркуса в ответ, и поднимаю взгляд на собственное отражение. Слабо улыбаюсь, наблюдая за своими потухшими глазами. — Внезапно решила… С моей густотой волос что-то слишком тяжело ходить. — Все маски необходимые сделаем, и я тебя подстригу, — немного недоуменно тянет она. — Отлично. Спасибо. Я прислоняю ладонь к области сердца. Там, где находится моя татуировка, которая уже успела зажить. Вязаный свитер мешает прямому прикосновению, однако мне хватает и этого. Исключительный жест придает еще немного сил для того, чтобы продержаться, как минимум до дома. Я смогу и со всем справлюсь.***
Через час Новый Год. Я соврала родителям, что уже нужно выходить за Рене, и поднялась на общий балкон последнего этажа. Подругу действительно надо будет встретить, однако через минут двадцать. Этого времени мне хватит. Жалко лишь то, что я не смогу это сделать ровно в полночь. Лучше сочту это чистой формальностью. Главное оставить его именно в старом году. Онемевшими пальцами от морозного воздуха я разворачиваю написанное письмо. Уже темно и мне удается лишь бегло пробежать по темным строчкам. Все равно перечитывать мне не надо, каждое слово я знаю наизусть. И сейчас, на грани перехода к новому этапу, написанные слова четко возникают в сознании… Я безумно счастлива, что в двадцать первом году ты скрасил мое лето, Маркус. Сейчас последние часы нашего уходящего года и, к сожалению, ты не со мной. Но я привыкла держаться мысли, что все делается к лучшему. Отказавшись от тебя, я вновь обрела себя. Новую себя, в которую ты внес неоценимый вклад. Пусть я не скажу эти слова тебе лично, Маркус, однако мне хватит и такой малости. Да и ты охарактеризовал бы это лечебным самовнушением… Не хочу уходить в странноватый юмор. В общем, именно ты сформировал во мне новый стержень. Дал ориентир, понимание собственного потенциала. Именно ты послужил толчком к развитию. Пока я не чувствую сильных изменений, но у меня всегда так. В один миг… Я резко смогу осознать, насколько поменялась. Насколько повзрослела. Хотя, честно говоря, если бы я знала, что ты так исчезнешь, заставив по-волчьи выть — то идея Рене, в том чертовом кафе, была бы в миг послана в бездну. Представляешь… Я бы могла сейчас не писать это письмо. И одновременно с другой стороны я тогда бы осталась той прежней Асьей, которая боялась выбираться из зоны комфорта. Которая боялась выражать себя и собственное мнение. Которая сомневалась в себе. Ты всегда останешься в памяти моим наставником. Моими первыми искренними чувствами… Которые окрасились нездоровыми ощущениями. Возможно, мы когда-нибудь встретимся. Когда я уже не буду чувствовать к тебе ничего. Возможно… Но сейчас безумно хочется отпустить тебя окончательно. Хочу попробовать продолжить строить себя полностью самостоятельно. Без наставлений, которые звучат твоим родным голосом в голове. Без возвращений в нашу переписку, которую я все-таки не удалю… И не потому что я оставляю себе маленький повод для слабости. А потому что ты, именно ты, открыл во мне нечто новое. Возможно будет слишком вредно для твоей самооценки узнать об этом самом «новом». Остается надеяться, что ты этого никогда не увидишь. Спасибо, Маркус.