Причины ненавидеть Билли Харгроува

      Разговор с Макс не выходит из головы.              Майк, не привыкший так много внимания уделять чужим словам, тем более, словам кого-то вроде Макс, в течение дня без особого желания проваливается в обрывки фраз и собственные ощущения. Раскручивает их. Пытается понять, что Макс имела в виду.              Но это — Макс.              Переставшая быть такой яркой, как прежде. Резко повзрослевшая. Чувствующая и думающая глубже самого Майка. Как её раскусить? Ну, кроме очевидных вещей.              Слов о влюбленности не в Эл.              В столовой Майк не морщится из-за мерзкой субстанции, которую кладут в его тарелку, не отвлекается на шутки Эдди и его выходки.              Макс не говорила о его, Майка, влюбленности в Эл. Она говорила о его влюбленности в… Уилла?              Сперва хочется рассмеяться. Уилл — его лучший друг! Макс окончательно съехала с катушек, чтобы думать, будто он влюблен в Уилла! У неё просто никогда не было близких друзей, они и с Эл начали дружить буквально недавно.              Интересно, когда он сможет высмеять их девчачьи посиделки, сравнивая с влюбленностью?              Но мысль никуда не девается.              Перестаёт смешить.              Перестаёт выставлять Макс испорченной.              Майк не влюблен в Уилла, конечно нет. Но Макс достаточно наблюдательная и умная. Она могла что-то не так понять. Могла ошибиться. Но она наблюдала. И что-то в её наблюдениях заставило поверить в какую-то глупую влюбленность.              Майк пытается представить, каким выглядел, когда был влюблен в Эл. Ну, он ведь не видел себя со стороны, так? Лукас подколол его на этот счет первым, ещё до того, как Майк вообще понял, что в Эл можно влюбиться.              Эл была хорошенькой. Трогательной. Маленькой. Эл нуждалась в Майке. Эл нужна была помощь и поддержка. Майк должен был как-то пережить утрату Уилла в те бесконечные несколько дней, когда Уилл пропал. И Эл могла ему помочь. Поэтому Лукас перепутал его заботу об Эл с чем-то, что после стало влюбленностью, так?              И Майк смотрел на Эл. Пытался сделать всё для её комфорта. Развлекал. Объяснял всё, чего та не могла понять. Давал всё, что ей требовалось. Был рядом. Касался.              Вёл себя точно так же, как рядом с Уиллом.              Всегда.              Последние три урока проходят мимо Майка.              Он двигается на автомате, полностью уйдя в мысли. Впервые, пожалуй, действительно пытаясь понять, что происходило в его жизни после появления Эл и Изнанки, но без Изнанки.              Изнанка сломала всё. Сделала смертельную опасность реальной, а кошмары — ощутимыми.              Познакомила его с настоящими монстрами.              Заставила ощутить ужас от утраты чего-то больше, чем забранная мамой на благотворительность игрушка.              Изнанка забрала Уилла.              Эл вернула Уилла.              Ещё более хрупким и ранимым, чем прежде.              Уилл всегда был самым маленьким из них. Самым уязвимым. Самым талантливым. Уилл рисовал и придумывал детали, которые делали кампанию реальной. Уилл стал первым и, наверное, единственным человеком, который круто изменил жизнь Майка. Уилл был рядом в самые тяжелые моменты. Уилл показывал Майку другую жизнь, другое мнение, и Майк с этим мнением соглашался. Как ни с чьим другим.              Только Уилла Майк готов был терпеть рядом с собой.              Только от Уилла никогда не уставал.              В сутках не было так много часов, чтобы устать от Уилла.              Хотя увлеченность Дастина и самоуверенность Лукаса могли вывести Майка из себя за пять минут.              Но всё это лишь потому, что Уилл — его лучший друг, так?              Ты просто примиряешься с недостатками близкого человека, прощаешь ему всё, потому что он — близкий.              Но у Уилла ведь нет недостатков…              Майк честно пытается вспомнить хотя бы один, но в память лезут восхищенные взгляды Уилла на Билли Харгроува и полное непонимание Уиллом летних проблем Майка с Эл и с Хоппером.              Вряд ли это недостатки.              К тому же, Майк давным-давно их простил.              Разве что воспоминания о взглядах до сих пор злят. Заставляют перебрать тысячи причин ненависти к Билли.              И сводят судорогой живот, до темноты в глазах.              Сначала Майк думает, что дело в Билли. Что он сможет принять кого угодно, только не Билли. Майк пытается представить кого угодно из знакомых, из героев фильмов или книг, которыми когда-либо восхищался Уилл.              Но мерзкое чувство никуда не девается.              Не ослабевает.              Потом Майк переходит на девчонок. Ну, он ведь всегда знал, что рано или поздно, и он, и Уилл станут встречаться с девчонками. Пусть Уилл и не проявлял к ним такого же интереса, как остальная Партия…              К вечеру Майк понимает, что его план провалился.              Буквально ни один человек не будет достаточно хорош, чтобы Майк мог позволить Уиллу быть с ним.              И как ему теперь с этим смириться? Если одна мысль о возможных отношениях Уилла приближает, кажется, конец света? Если Майк не готов стерпеть просто переплетенные пальцы Уилла с пальцами кого угодно другого?              Кого угодно другого… кроме себя.              Семейный ужин под бормотание телевизора едва не покидает желудок Майка прямо за столом.              Мама пугается — видимо, Майк бледнеет, и сам думает, что проще потерять сознание и упасть в темноту без мыслей, чем продолжать думать…              — Ты в порядке? Что-то болит? — спрашивает мама и дергает его, предлагая воду, предлагая свежий воздух или вызвать врача.              Майк отбивается с большим трудом от назойливой заботы, хотя его мутит вовсе не от еды, прекрасно приготовленной, как всегда.              Майка мутит от себя.              От того, что Макс, возможно, была права, когда говорила о… говорила о…              Отец, прервавший чтение газеты из-за испуганности мамы, смотрит внимательно и как-то мимо Майка. Нэнси тоже наблюдает, демонстрируя призраки детектива: сканирующий взгляд, попытки понять, что именно не так. Она не выглядит испуганной, скорее, размышляет, из-за чего Майк стал чувствовать себя плохо. Холли молчит, замерев над тарелкой вместе с ложкой. В стрессовых ситуациях она всегда старается не привлекать к себе внимания.              Теперь Майку плохо и от застрявших на нём взглядах домашних.              — Я в порядке! Я в порядке! — говорит он, с каждым повтором злее. — Просто подумал, что вы не отпустите меня в Индианаполис.              Нэнси прищуривается. Мама всплескивает руками «ну конечно отпустим, раз ты так переживаешь». Отец вздыхает и откладывает газету в сторону.              — Иногда мне жаль, что твой друг уехал, — говорит он довольно равнодушно. — Ты с самого детства без него становишься неуправляемым. И ты уже достаточно взрослый, чтобы поехать с друзьями в другой город. К тому же, я знаю, что ты превратишь мою жизнь в ад, если я тебя не отпущу.              Слишком много слов для обычно говорящего мало отца. Мама складывает руки под грудью и прожигает мужа взглядом. Намечается новый нескандал — их ссоры всегда заканчиваются тем, что отец не понимает, в чем причина претензий.              — Что я не так сказал? — спрашивает он и в этот раз. — Так было всегда. Едва только Майку запрещали видеться с Уиллом, как он закатывал истерику.       — Я не закатывал истерик, — злится Майк.              Хочется встать с места, начать орать и топать ногами.              — Ещё как закатывал, — говорит Нэнси, став на секунду своей версией 1983-го года: противной и жеманной. — Но вы всегда очень дружили с Уиллом.       — Дружили, — весомо добавляет отец. — И я позволил вам дружить даже после того, как ты сказал, что женишься на Уилле, когда вырастешь. Хотя это неприемлемо, потому что вы оба — мальчики.              Сейчас — отличный момент, чтобы потерять сознание.              — Не слушай его, — говорит мама поспешно и кладет теплые ладони на плечи.       — Я до сих пор считаю это неприемлемым, — продолжает отец. — Но, раз ты до сих пор настолько дружишь с Уиллом… делай, что хочешь. Попробуйте не попадаться, разве что. И не вздумай начать краситься. Мы все еще живем в Хоукинсе, и ты должен иметь это в виду.              Майк застывает с открытым ртом, не пытаясь избавиться от рук матери, которые держат его на месте одновременно ласково и крепко. Покрасневшая Нэнси отводит взгляд от отца, но на Майка смотрит с поддержкой.              Майк хочет провалиться в подвал.              Майк хочет стереть этот день из памяти.              Майк не знает, как ему ехать в Индианаполис теперь. Как смотреть Уиллу в глаза, представляя, как идеально держать Уилла за руку.              Зная, что никто вокруг не будет удивлен его желанию.              Никто, кроме него самого.              Никто, кроме Уилла, который буквально не подозревает, что Майк, кажется, сошел с ума и всё-таки влюбился.